17. "Это всего лишь сон..." (1/2)
Свете удалось подкараулить Федьку у конюшни. Она подошла сзади так тихо, что парень почти подпрыгнул, услышав за плечом ее голос:- Как ты думаешь… - она остановилась, пытаясь найти тему для разговора, - сегодня дождь будет?- Я тебе не справочное бюро, Ишенова, - буркнул Федор. Потом, почувствовав угрызения совести, обернулся и встретился с светлым серым взглядом, не умевшим лукавить. Только этот взгляд и связывал сегодняшнюю Свету с той Светой, которую Федька знал или думал, что знает. Даже похищение не повзрослило ее так, как всего один этот день.Такое мгновенное преображение Федька видел до того лишь однажды – за один день постарела мама, когда погиб отец, за один день ее взгляд опустел. Только в Светкиных глазах сейчас было что-то обратное пустоте – переполненность, так, что уже образовалась водяная шапочка над краями сосуда.- Небо затянуто, наверное будет, - ответил наконец Федор.
Светка присела рядом с ним, и даже жест, которым она расправила платье, был незнакомым - мягким и совсем взрослым. Бессознательно женским. А вот поежилась Светка, обхватив руками плечи, совсем как прежде.- Как-то там сейчас… у нас, в Москве?.. – неожиданно сказала она. - Или мы сейчас в Москве, а это только сон…- Конечно, сон! - вспыхнул Федька, найдя, наконец, выход своему раздражению. Конечно, это сон! Разве Светка могла бы взаправду целоваться с Гисборном, да еще так? И вообще, раз это сон, ему можно было не вспыхивать и не отводить глаза, а рассмотреть все хорошенько – сам Федька еще никогда не целовался, разве что по совету дворового приятеля Леньки тренировался тайком на сочных помидорах ?бычье сердце?.
- Сон? – глаза Светки подозрительно заблестели. - Да-да, сон… а во сне же все, что угодно может быть. Сон! Точно, сон или каталепсия! А может, мы опять участвуем в эксперименте? Федька, ты гений!И вскочив и торопливо чмокнув его в щеку, она вдруг убежала, оставив Федора в замешательстве – потому что от Светки с ее сдержанностью и правильностью он никак не ожидал такого порыва. Он, верно, еще долго стоял бы столбом, если бы Мальямкин не заворошилась за пазухой. После возвращения из замка Беллем соня решительным образом поменяла свои предпочтения – она теперь не расставалась с Федькой, мрачно игнорируя Свету, словно сердясь на нее.
- Черт с ней! – пропищала соня. - Пусть бежит, девчонки все такие!
Соня повела носиком, точно принюхиваясь.
- И все-таки это должно быть где-то тут, неподалеку.
- Зеркало? – спросил Федька, радуясь возможности отвлечься.
- Конечно! – взволнованно вспискнула Мальямкин. - Миры сближаются! И вот-вот столкнутся! А всем наплевать! Только своей любовью заняты!- Давай-ка по делу, - Федя предусмотрительно зашел в конюшню, чтобы не быть застигнутым за беседой с говорящим грызуном.- Я слышала рассказ одного из здешних служек, - заговорила Мальямкин, - о призраке, который вышел из зеркала. Как раз когда этот служка зеркало полировал. И твой Гисборн тоже там был. Служка сбежал, а рыцарь-то остался. И что он там делал вместе с призраком – никто не знает.- Может, служка просто выпил лишнего и ему причудилось? – скептически хмыкнул Федор. Но известие о том, что Гисборн, возможно, встречался с тем призраком, который вышел из зеркала и который (Федька был в том уверен) причастен к похищению Светы, заставило его сжаться.
- Нет, говорю тебе! – соня в ярости куснула Федьку за палец. - Он видел Валета! И зеркало находится где-то тут!- Так, ты можешь, в конце концов, рассказать мне нормально про это зеркало? – зашипел Федька. Соня, выпрыгнув из-за пазухи на спину равнодушно жевавшей сено Геклы, возвела глазки горе и скрестила на груди передние лапки.- Зеркало, из которого совершился переход, остается ходом между миром и антимиром, - начала она тоном лектора из Планетария. - Например, если кто-то из переместившихся посмотрит в него – он вернется в свое измерение…
Дальше Федька не слушал. Вернуться! Вернуться домой! Он не верил в то, что происходящее - сон или некий эксперимент. Все было реально, слишком реально. А раз так – он обязан охранять Светку и обязан вернуть ее, как бы она сама к этому не относилась. Как командир экспедиции, в конце концов, ведь после космического эксперимента ребята продолжали его воспринимать таковым.
- … он захочет собрать силу и вернуть… для этого может что-то сделать… - долетали до него слова сони. Долетали, но скользили по поверхности сознания. Вернуться все-таки возможно, нужно только подробнее порасспрашивать слуг – вряд ли в замке так уж много зеркал.***
Никогда в жизни Света еще не радовалась тому, что ее оставили одну. Гай (произнести ?Гисборн? у нее не получалось уже даже про себя) уехал по делам с какими-то налогами – с утра шериф опять безобразно орал на него, а тот стоял и (Света подглядела) еле сдерживал улыбку. И уж точно ничего не слышал из того, что выкрикивал де Рено.
Как и всегда, когда надо было подумать, Света расставила шахматы и принялась задумчиво переставлять фигурки. Любовь, влюбиться – ранее это было нечто из ряда абстракций. И, когда одноклассницы, хихикая и перешептываясь, обсуждали свои отношения с мальчиками, Светка всегда ощущала себя немного выброшенной из жизни. Пока не станцевала с Сашей тот вальс на школьном вечере. Подошедшая к ней на следующий день Вера Копейщикова, первая красавица класса, начав с нескольких ничего не значащих фраз, неожиданно заговорила об ?отношениях?- так это у них называлось. Светка почувствовала себя принятой в некий элитный клуб. Девочки из этой компании презирали одноклассников, заглядывались на статных и таких взрослых выпускников. А сама Вера, как твердили злые языки, вертела сразу двумя суворовцами из военного училища, которые были в нее влюблены.Только с Сашей у Светы так ничего и не случилось, как ни подначивали ее девочки. Они неумело целовались в Светиной комнате, когда Сашка пришел к ней помогать по физике. Но когда Сашкино дыхание стало тяжелеть, а руки, сжимавшие ее плечи, сделались словно бы деревянными руками Буратино, Свете вдруг стало так смешно, что она оттолкнула парня и выбежала в ванную, чтобы не очень обидеть его своим смехом. Потому что сама Света не чувствовала ничего такого необыкновенного.
А вот в объятиях Гая она ощущала себя податливым пластилином - и просто кувыркнулась в любовь как в озеро. В кружке Веры Копейщиковой бытовало мнение, что в первый раз будет просто ужасная боль, а потом она исчезнет и станет просто приятно. Однако ?приятно? и рядом не лежало с тем взрывом ощущений, которые испытала Света в свою первую ночь с мужчиной. Губы, которые она уже знала (после искусственного дыхания ей снились сны, в которых они были вдвоем, Гай оживал под ее губами, и спасение жизни превращалось в кружащий голову поцелуй), сильные и нежные объятия, которые были так непривычны и так сладки, запах (и кто это говорит, что люди в Средние века не мылись?!) его кожи и волос. А когда после любовных объятий она засыпала на груди Гая, Света могла слышать биение сразу двух сердец - собственного, отдающегося в ушах, и сердца мужчины рядом, пробивающегося к ней сквозь ребра. Так уютно и сладко было засыпать, когда Гай заворачивал ее в теплое покрывало и прижимал к себе, словнокотенка, - устроиться щекой у него на груди и хихикнуть, услышав шепот "Нос отверни, а то дышишь и мне щекотно".Она взяла в руку белого ферзя и переставила его в центр доски. Вот так! Это все сон и можно не переживать о том, что ее сочтут особой недостойного поведения. Это сон, в который раз сказала себе Света. И в этом сне ее любит рыцарь, а она... наверное, тоже любит рыцаря.
В последующие несколько дней реальность, в которой она сейчас существовала, казалась сном еще больше, чем обычно, все обыденное стало тоненькой пленочкой, очень легко сдуваемой одним взглядом или прикосновением. Гай ни словом, ни жестом не напоминал о своем предложении – но оницеловались как безумные в каждом темном уголке, как только удавалось улучить момент, а по ночам помощник шерифа прокрадывался к Свете в комнату, и она снова плавилась и таяла в его объятиях.
***
Наконец, прибыли епископ и королевский посланник. Роджер де Карнак, стройный молодой человек лет тридцати, с лицом, которое можно было бы назвать привлекательным, если бы оно не было таким застывшим, сразу заявил о своем желании переговорить с шерифом Ноттингема наедине. В небольшом покойце шерифа, куда оба удалились, де Карнак, чуть улыбаясь, сказал, что Его Величество крайне встревожен гибелью лорда Оуэна Клана, на чье союзничество в свете конфликтов в Уэльсе возлагались большие надежды. Встревоженность Его Величества распространялась также на случаи пропажи детей в окрестностях Ноттингема.- Нам здесь не нужен еще один Роберт-Дьявол, - заявил де Карнак, все так же улыбаясь. И вот это ?нам?было для де Рено самым неприятным. Король, понял он, ищет предлог убрать его из Ноттингема. То ли просто затеял очередную перетасовку среди придворных, то ли уже имеет кандидатуру на должность шерифа Ноттингемшира, Дербишира и королевских лесов. Де Рено, сохраняя почтительное выражение, зорко вгляделся в лицо де Карнака. Отвлечь и задобрить… задобрить, но чем? Деньгами такого не купишь. Каменное лицо, но красив и еще молод. А опасный блеск в серых с прозеленью глазах выдает страстность натуры – страстность, которую этот молодой человек привык держать в узде.Практичный ум де Рено работал вовсю, сопоставляя, анализируя, ища решение.- Гисборн! – рявкнул де Рено, когда они вернулись в зал. - Что там с расследованием гибели лорда Оуэна?
Шериф с удовольствием наблюдал как его помощник смешался и захлопал глазами: о расследовании он слышал впервые. Но сейчас, в присутствии де Карнака, епископа и итальянского бенедиктинца-экзорциста отца Ремеджио, молодой рыцарь не решился об этом сказать.- Лорд Оуэн неудачно упал с лошади, когда он и его люди схватились с бернсдейлскими разбойниками из банды Рэйвена, милорд, - сказал он, наконец.
- А вы уже напали на след похитителя детей, Гисборн? - де Рено не надо было особенно стараться, чтобы изобразить злость: в последние дни Гисборн раздражал его тем затаенным счастьем, которое нет-нет да и прорывалось в его взгляде. - Сейчас же поезжайте и тряхните как следует своих информаторов!- Да, милорд, - сухо ответил Гисборн.- Заодно проводите отца Ремеджио в аббатство. Хотя… Гисборн, лучше перевезите аббата Хьюго во Второй замок – там отцу Ремеджио будет удобнее. И сами оставайтесь там, пока отец Ремеджио не закончит.- Да, милорд.- А вас, господа, я прошу к столу, - закончил шериф, когда худенький и еще совсем молодой итальянец вышел из зала следом за Гисборном.- Леди Кларисса де Сен-Клер, - произнес вошедший в зал слуга, когда шериф и гости уселись за стол. Лицо шерифа просветлело, когда он увидел, каким заинтересованным стал взгляд де Карнака при появлении его юной подопечной.
- Моя воспитанница леди Кларисса. Дочь благородного рыцаря Рауля де Сен-Клера, - поспешил он представить вошедшую девушку приподнявшемуся со своего места де Карнаку, - сэр Роджер де Карнак.