12. Потерянная буква и круговращение. (1/1)

Робин очнулся от назойливой песенки, которую кто-то пел, а вернее - жужжал ему прямо в ухо.

Три царственных четы,

Шесть царственных венцов,Ах, как неловки дамы!И так прекрасны пары!Уколола крошка палец,

И все пары распались!Уколола плечо,Только я не при чем!?Какая-то чушь!? - подумал Робин, потягиваясь. А тоненький голосок продолжал и продолжал жужжать над его ухом.

- Какие пары? – спросил, наконец, Робин, оглядываясь. Алиса еще спала, а, кроме нее, рядом никого не было. И ничего – ни ветхого домика, ни озера с мутной водой. Только зеленый лужок и ручеек тихонько журчал неподалеку. За ручейком виднелся лес.- Какие пары? – повторил Робин. Над его ухом вздохнули. В этот момент огромная туча налетела, закрыв полнеба. Сразу потемнело. Робин дернул за руку Алису, которая спросонок завизжала пронзительнее сигнального рожка, и потянул ее к ручейку и лесу.- Моя буква! – запищали над его ухом. Робин тянул Алису так сильно, как только мог. Ему казалось, что девушка превратилась в трепещущее на ветру полотнище, только оставшаяся в его руке ее ручка была вполне плотской. Полил дождь, крупный и сильный, каждая капля была словно ведро воды. Алиса-полотно моментально намокла и тащить ее стало еще труднее. Однако когда они перепрыгнули через ручеек, наваждение исчезло, и Алиса снова стала Алисой. И дождь тоже остался за ручейком – теперь Робин разглядел, что гигантские капли были водяными кошками и собаками, которые шлепались на землю, расплескиваясь и разбиваясь на мириады брызг. Темная туча улетела – напоследок Робину показалось, что она отчаянно махала крыльями, словно силясь удержаться в воздухе. И вообще туча подозрительно напоминала громадного черно-серого ворона.- Моя буква! – послышался снова страдальческий писк и прямо из воздуха к их ногам шлепнулся огромный Омар. Робин никогда не видел омаров, и рак таких размеров заставил его отпрыгнуть назад с резвостью кузнечика. Алиса же ничуть не испугалась, сразу увидев, что Омар был красный, стало быть, уже вареный и нестрашный.

- Нам нужно к Труляля и Траляля, - обратилась она к щелкающему клешнями Омару.- Это оттуда, - показал Омар на двойную тропинку с двумя же указателями. Указатели своими стрелами были направлены прямо на Робина и Алису, причем, когда Робин решил обойти их – видеть направленную в себя стрелу, пускай и такую, ему было неприятно до мурашек по коже, сразу начинало болезненно зудеть, - указатели упрямо поворачивались за ними.- Моя буква! – трагически пропищал Омар, старательно ползя за ними.- Надо взять его с собой, - сказала Алиса. - Он совсем беспомощный, а если проголодаемся – съедим.

- Ворон унес мою букву, и теперь я не могу летать, - жалобно простонал Омар.- Какую букву? – спросила Алиса.- ?К? - ответил Омар.- Жалко его есть, - сочувственно проговорил Робин.***

Террант с удивлением поглядел на тяжело махавшего крыльями одноглазого Ворона, приземлившегося рядом со спящей Мираной.- Стрелок милосерден, как не может быть милосерден человек, - хрипло прокаркал он. Достал откуда-то из-под крыла большую букву К с затейливыми завитушками и положил ее на едва вздымающуюся во сне грудь Белой Королевы.- Но почему – К? – спросил наблюдавший за всем этим Попугайчик Лори.- А почему бы и нет? – меланхолически ответил Шляпник, перекусывая нитку, которой он только что пришил очередной цветок к своему килту. На килте уже почти не было места, он встопорщился, как пачка балерины, обнажая белоснежные ляжки Терранта.- В конце концов, с этой буквы начинается слово ?королева?, - пробормотал Попугайчик.- Не все же рисовать ?множество?, - ввернул Орленок. А Мартовский Заяц, уютно свернувшийся под боком Мираны – он любил прохладу, - вскочил как ужаленный, почувствовав, как холодное тело у его бока стало теплым.***- Так что это за песенка, которую ты пел? – спросил Робин у Омара, робко свернувшегося на его за пазухой.

- Все держится на парах, - ответил Омар, - в этом и том мире. Король и королева, два короля, две королевы, королева… и Валет. Бывает по-разному. Пары должны быть вместе.- Мирана и я… - ответил тихо Робин.- Вспомни, не было ли у тебя ТАМ, в твоем времени, чувства, что тебя тянет к человеку?

- Нет! – твердо ответил Робин. - ТАМ я не любил ни одной женщины так, как я люблю Мирану.

- Я не сказал ?женщины?, я сказал – ?человека?. В этом мире все просто. Притягиваемые притягиваются. Но в том мире все не так просто… - вздохнул Омар. - Когда я мог летать, я прилетал к Валету, садился в складках занавеса и слушал…

- Человека… - повторил Робин, не слушая его больше.

Алиса тихо шла с ним рядом, также погруженная в свои мысли. Дождь словно очистил ее, даже платье ее стало белым, из него исчезли все неверные оттенки красного, голубого и фиолетового. Все мысли о необходимости возвращения, которые появились у нее с тех пор, как она избавилась от одержимости Робином, сейчас ушли. Она ощущала себя чистой – и пустой.- Тру! – заверещал вдруг кто-то впереди них.- Тра! – вторил ему второй голос.Странно, ведь Труляля и Траляля были там, где они оставили Мирану, подумала Алиса. Кем же могли быть эти мешкообразные существа, чей рот был словно грубо нарисован на сероватой обветренной коже, а глаз, да и черт лица, не было вовсе. Они сидели под деревом и в две руки лениво вертели ворот со сложной системой приводов. Алиса увидела, что все эти приводные ремни и передачи вели к некоему устройству вроде гончарного круга. Круг, правда, был таким большим, что легко вместил бы человека, а то и не одного.- Хочешь сказать, что мы похожи на мешки? – выпалил один. На его груди было вышито ?Тру?.- Нет, я ничего такого не говорила, - поспешила оправдаться Алиса.- Но ты хотела это сказать! – поднял толстый указательный палец второй, у которого на груди было вышито ?Тра?.- А я думал, они остались на той полянке, - озвучил Робин Алисины мысли.- Мы в игре, - отрезал Труляля.- А может, не в игре? – спросил его близнец. Причем непонятно было, спросил он брата, пришедших или самого себя.- Так чего вы хотели? – Труляля бросил ворот, вскочил на коротенькие толстые ножки и подбежал к вращающемуся кругу, оттолкнулся одной ногой, а второй встал на круг. Было непонятно, как ему удавалось удерживать равновесие, ни за что не держась и отталкиваясь все время одной ногой от земли, но он сделал таким образом целый оборот, соскочил и снова подошел к Алисе и Робину.- Мы шли… - начала Алиса.- Я, кажется, спросил – чего вы хотели? – резко вскрикнул Тру.- А, может, не хотели? – вкрадчиво спросил Тра.- Мы хотели найти выход из леса, - Робину уже начала надоедать эта пустая болтовня.Братья переглянулись.- Но ведь вы оттуда пришли! - сказал Тру. - Вы, верно, ищете не выход, а вход?- А, может, не оттуда? – спросил Тра. Он тоже бросил ворот, который, тем не менее, продолжил вращаться сам собой, и вскочил на крутящийся круг, на сей раз обеими ногами.- Прыгайте! Прыгайте сюда! – закричал он. - Отсюда лучше виден вход!

Алиса, не раздумывая, вспрыгнула на круг и ощутила, как ее ноги словно приклеились к его темной поверхности. Робин последовал за ней.- Что у тебя с лицом? – вдруг спросила Алиса, когда они сделали полный оборот. Она заметила как юное красивое лицо Робина стало словно терять форму, черты стали сливаться и терять четкость.- Алиса! Ты… что с тобой? – Робин попытался соскочить с круга, но ноги не желали отлепляться от его поверхности.- Вы отдадите нам свои лики! – близнецы стояли возле ворота, а круг стал вращаться все быстрее, и черты Робина и Алисы тоже стали стираться все быстрее. А Тру и Тра все меньше были похожи на бесформенные кули, а все больше – на людей.- Спой им о самом важном! – раздался шепот Омара из-за пазухи.- Но я же не менестрель!!! – завопил Робин, которого охватил панический ужас. А Алиса, не мудрствуя лукаво, просто завизжала на самых высоких нотах своего голоса.- Пой!И тут Робин услышал, что Омар начал шептать какие-то слова. И из слов сложилась песня, которую Робин запел во весь голос, несмотря на поднявшийся внезапно ветер.Травы болот, золотые поля,В мертвой пустыне укроют меня,Жить! – вот девиз мой,Жить и любить.Голос Робина креп, он и не подозревал, что вообще умеет петь. Но он видел, что лицо Алисы с каждой спетой им нотой прояснялось, будто резец скульптора возвращал форму ее скулам, губам, делал глубже и ярче глаза.- Довольно! Достаточно! – завопили братья. Они снова превращались в бесформенные мешки, стирались их лица.Смерть и страданье, боль и тоска,Вам не поймать удалого стрелка!Жить – вот девиз мой,Жить и любить.С последней строчкой Робин почувствовал, что его ноги снова свободны. Не теряя времени, он схватил Алису за руку и спрыгнул с останавливающегося круга.***

- Едва сбежали, - Алиса боязливо оглянулась. - Раньше они были какие-то не такие.- Игра зависит от того, кто в нее играет, - послышался писклявый голос Омара. - Что им было взять с маленькой глупой девочки?- Постой, а откуда ты меня знаешь? – пришло вдруг в голову Алисе. - Ты что,тот самый Комар, которого унесло его собственным вздохом?- Да, - был ответ, и тяжелый вздох заставил рубаху Робина заколыхаться так, будто стрелок был беременным. Но Робин не обратил на это внимания – он все время думал о том, что ему говорил Омар. Человек, к которому его тянуло… И почему Мирана показалась ему такой родной и знакомой, когда он впервые увидел ее? Робин чуть прикрыл глаза, ухитряясь при этом не спотыкаться на узкой тропинке. Но сейчас тропинка словно сама подстилалась под его ноги. Когда-то… так же разворачивался под его ногами Шервудский лес.Тот день был странен с самого начала – ему приснилось лопающееся гигантское яйцо, и утром он встал с мыслью о том, что его прежняя жизнь закончилась. Вот уже тепло… Человек – кто произвел на него такое сильное и странное впечатление, как и Мирана в первое же мгновение? Робин мучительно вспоминал – и что-то в его сознании не хотело, словно бы боялось вспоминать. Стрелок перевел дыхание, с силой вдохнув и выдохнув – так глубоко, что Омар за пазухой испуганно заворочался, решив, что путники проголодались, а он будет обедом.Тот день… ослепительно, неправдоподобно яркий Шервудский лес, солнце сквозь листья деревьев. Солнце на бляхах шлема. Солнце, неспособное растопить лед в льдисто-голубых глазах. Когда стражники гнались за ним и Мачем, Робин еще боялся. Очень боялся. Но – солнце в тех голубых глазах уничтожило, будто высушило весь его страх. Странно, что потом он начисто забыл это свое ощущение. Осталось только ощущение обреченности – но не трагической, а удивительно светлой. И на это ощущение не повлиял ни Хёрн, ни шериф, ни даже последний его в том мире день. Только теперь Робин отчетливо осознавал, что те синие глаза вели его к Миране, что Мирана была двойником его заклятого врага.