11. Вино, кровь, вино (2/2)

Света ничего не ответила, сделав вид, что ей эта тема больше не интересна. А служанка продолжала:- Ну, те двое, что за баронской дочкой ухлестывают – с них проку мало. Так, петушки, только перья распускать умеют. Ой, да что ж это я, - да графа-то Роберта я и забыла!- Граф Роберт любит леди Марион Ли, - засмеялась Света: ее начала забавлять эта игра в сватовство. В самом деле, как интересно, оказывается, быть взрослой!- "Волчью голову"-то? – хмыкнула Кэтрин. - Как же, держи карман шире! Чтоб граф Хантингдон да разрешил наследнику жениться на такой...- Какой? – Светенадоели эти недомолвки, хотелось, наконец, знать, что такого было в леди Марион, отчего все смотрели на нее с предубеждением.После краткого рассказа Кэтрин девушка молчала. Недаром она чувствовала в Марион такую внутреннюю силу, недаром отличалась Марион от Анны де Браси и тех купеческих дочек, которые являлись со своими отцами сегодня на поклон к шерифу.- Да только недолго это… Я сама слышала, как в людской была, эти cymri* промеж собой рядили, сколько получат от милорда Дэвида, чтоб от сынка его эту рыжую подальше увезти. Затем граф их и позвал – лорд Клан больно до женщин охоч, это всякому известно. А рыжая ему глянулась. У меня-от муж оттуда был, я ихнее наречие хорошо понимаю.Света впилась ногтем большого пальца в подушечку указательного, чтобы не выдать охватившего ее волнения.

- Я приказываю тебе никогда больше не называть леди Марион ?рыжей?! – она ненавидела себя за этот тон, но еще больше ее злило пренебрежение к дочери сэра Ричарда.- Слушаю, ваша милость, - смутилась старуха.

***

Возвращавшийся с заднего двора Федька удивленным взглядом проводил выскочивших из зала Роберта Хантингдона и Светку, которая на бегу что-то озабоченно и возбужденно говорила молодому человеку.- Хватит пялиться, пошли, - резко дернул его Гисборн. Федор поразился озлобленному виду рыцаря – вот ведь мерзкий характер, каждые пять минут настроение меняется.После бочки с горячей водой Федька почувствовал себя много лучше – видения окровавленных куриных трупов перестали мельтешить перед глазами. Гисборн почти свирепо растирался поданной слугой простыней, словно стараясь содрать кожу. Федька поразился тому, какая у него белоснежная кожа, резко контрастирующая с уже подзагоревшим лицом и кистями рук.- Вы никогда не загораете, сэр Гай? – вдруг спросил Федор. Гисборн взглянул на пажа как на ненормального и потянулся, чтобы отвесить подзатыльник, но на полдороги передумал.

Возвращаясь и проходя мимо входа в зал, Федор успел заметить сидящую за шахматной доской Свету, а напротив нее – лорда Дэвида Хантингдона. Шериф, де Браси и Клан со своими валлийцами делали вид, что не смотрят, но на деле внимательно наблюдали за игрой.

- Вина! – потребовал Гай, когда они вошли в комнату, и плюхнулся на ложе.

- Давай, парень! – Гисборн щедро плеснул пажу в кубок, а себе налил до краев. - Сегодня ты заслужил.Хоть бы не заслужил, страдальчески подумал Федор – спиртное он практически не пробовал. Однако вино оказалось совсем не страшным, особенно если пить понемножку.- Ты с ним не на равных, запомни, - говорил Гисборн, наливая себе и Федьке новую порцию, - ты – будущий рыцарь, а он паршивый саксонский щенок. Но он убивал, а ты нет. Ты должен выпустить из него кишки.До Федора понемногу стало доходить – он отнял кубок от губ и уставился на утиравшегося рукавом Гисборна.- А как ты думал? – ответил тот на незаданный вопрос. - Все будет по-настоящему, не сомневайся.Глаза у Федьки стали круглыми как пуговицы, он испуганно заглянул в свой кубок, а потом еще более испуганно посмотрел на Гисборна.- Что? Это тебе не подпруги бабам резать! – злобно оскалился рыцарь. - Это… или ты его, или он тебя. А он тебя жалеть не будет, понял? Потому как ты его шанс – иначе его просто вздернут!Федор одним глотком выпил то, что у него было в кубке и Гисборн налил еще.- Привыкать надо, парень, - мягче добавил Гисборн, хлопнув Федора по плечу.- Так оно и выходит, Тьери, так оно всегда выходит…У Федора двоилось в глазах, комната плыла, а на душе было хорошо и безмятежно, он улыбался и щурился, силясь разглядеть хоть что-то.-… ты ей даришь цветы, а потом бац! – видишь, как она шепчется с богатым лордом. А у тебя… Эх, давай еще выпьем!А потом вдруг Гисборн спросил:- А петь ты умеешь?***- Скажи, Роберт, где то зеркало, которое ты покупал в прошлом году? – вкрадчиво спросил меж тем Хьюго де Рено у своего брата. Тот, злясь на очередной проигрыш Хантингдона и на то, что его отвлекают от шахматной партии, ответил отрывистым шипением:- Одно – тут, в моей спальне. А то, что я купил после – где-то… не вспомню. Оставь меня в покое, Хьюго!

***

Света повернулась на другой бок. Папа, мама – почему-то она редко вспоминала о них, должно быть, какая-то часть ее сознания, принадлежащая этому времени, была уверена, что родители умерли. С этими мыслями Света уже закрыла глаза, собираясь уснуть, когда услышала нестройный дуэт. Слова песни показались ей знакомыми, а приоткрыв дверь и прислушавшись, она просто не поверила своим ушам – это была старая хулиганская песня, не раз петая ими с Федей и Сашкой, ?В кейптаунском порту?. На англо-норманском она звучала странно, но сомнений быть не могло. И голоса тоже не оставляли сомнений – время от времени пускающий петуха тенор Федьки и хрипловатый баритон Гисборна. Ни тот, ни другой не попадали в ноты, но оба очень старались и пели с душой и чувством.После песни наступило подозрительное затишье, а потом она услышала хриплое и громкое ?Еще вина!? - и все стало ясно. Света набросила на плечи платок, взяла свечу и вышла за дверь. Ясное дело, спальня шерифа и комнаты гостей в другом крыле, им оттуда ничего не слышно, и только она может остановить это безобразие.- Это было весною, в зеленеющем май-е, - затянул Федькин тенор. Ох, черт, и это их командир и лидер! Зековские песни поет!Когда тундра проснулась, развернулась ка-авром.Мы бежали с та-абою, зам-мачив вертухая,Мы бежали из зоны - покати нас шар-ром.Света в ужасе прибавила шагу, представив, как Федька будет объяснять помощнику шерифа, кто такие ?вертухаи? и что такое ?зона?. Но Гисборна, видать, это уже не волновало, потому что он с чувством подхватил:Мы бежали с та-абою, замочив вертухая…Светка распахнула неплотно прикрытую дверь и уперла руки в боки, стараясь придать себе храбрости. Она сразу вспомнила, как мама, бывало, бранила отца и его друга дядю Кирилла, которые засиживались у них допоздна за коньяком и разговорами. Вот только кого именно тут бранить, Света не успела придумать – пред ней предстала дивная картина рыцаря и пажа в одной камизе и брэ, сидящих, а, вернее, полулежащих на скомканной постели в компании большого винного кувшина и двух оловянных кубков.- С-вета! – Федя протянул к ней руки и икнул. Как ни странно, ее имя прозвучало вполне по-русски.- Л-эди Кларисссссса! – протянул Гисборн и тоже икнул. Видимо, вино действовало абсолютно одинаково и на неопытный среднерусский, и на закаленный норманнский организм.

А потом все завертелось, как беличье колесо – Федька вдруг побледнел, потом позеленел, издал горлом какой-то странный звук и упал плашмя на постель. Началась суета, Света держала над тазиком для мытья рук Федькину голову, а Гисборн держал его ноги. Федора ужасающе рвало, они отпаивали его водой, Светка, чуть не плача, орала на Гисборна, а он вперемешку с иканием орал на нее, потом Федора снова начинало тошнить, и ор прерывался.

- Перестаньте, леди Кларисса, и идите спать! – видимо, от злости помощник шерифа даже слегка протрезвел. - Идите к Хантингдону, к шахматам, к черту и дьяволу!

***

Мач ошалел от навалившегося после темного подземелья яркого солнечного света. Лица, одежда, синие плащи ноттингемской стражи – все слилось в пеструю круговерть. Их с Мэтью и Джоном Малышом вытолкнули на огороженное пространство, Мэтью и Джона оттащили куда-то вбок, а его оставили. Что-то говорил глашатай, потом он свернул пергамент и сошел с помоста. Мач то и дело оглядывался на виселицу с двумя веревочными петлями – отсюда была видна только ее верхушка. А сами петли скрывались за людскими головами. Кто-то сунул ему в руку короткий меч, а напротив себя он увидел высокого парня в черном, с черными же длинными волосами и презрительной улыбкой на горбоносом худом лице.- Сражайся! – коротко бросил черноволосый, в его руке что-то сверкнуло. Мач метнулся в ограде, отлетел от нее и наткнулся прямо на кинжал черноволосого. Обалдело замахал перед собой мечом и почувствовал еще один удар и коротко ударившую в груди боль. Небо, ограда, людская толпа завертелись перед ним, и надвинулась, остановившись, земля.- Мальчишку! – услышал Джон Малыш. Он рванулся было вперед, но вдруг словно наяву увидел насмешливые лица этих же Мача и Мэтью, когда они закрывали решетку тюрьмы над его головой, не желая его спасать. Но в чем он виноват? В том, что не хотел убивать безоружного, что поддерживал Скарлетта, требующего честной драки?Среди многих лиц он вдруг очень четко увидел Гисборна – тот был без шлема и словно высматривал кого-то. Время от времени их глаза встречались, и Джон искал во взгляде Гисборна привычную ненависть и презрение. Искал и ему сейчас казалось – не находил.А между тем Мэтью, размахивая большим кинжалом, который ему выдали, старался не подпустить к себе пухлогубого мальчишку – того самого, пажа Гисборна, который и должен был завести в ловушку своего патрона. Они кружили и кружили по площадке. Мальчишка двигался сторожко, пружинисто, почти не касаясь земли – и вдруг сделал выпад, выставив вперед узкий меч. Мэтью наткнулся на этот меч как бабочка на булавку…Теперь его черед! Джон испытал что-то вроде благодарности к затеявшим все это – по крайней мере, не болтаться в петле, как паршивой собачонке. Против него снова встал тот черноволосый, а ему дали кинжал и толстый шест. Шест был маленько не по руке, но Джон быстро приноровился к нему и с ревом закрутил здоровенную палку над собой, не подпуская противника. Однако и тот не дремал – его кошачьи медленные движения перемежались стремительными бросками. Один из таких бросков был успешным и Джон почувствовал жгучую боль в правой ноге. Он упал на одно колено и замычал сквозь стиснутые зубы.Вот и все!

- Отдайте мне этого мужчину! – раздался вдруг пронзительный женский крик. - Я беру его в мужья! Пощадите!Джон широко раскрыл глаза и повернул голову – как раз вовремя, чтобы увидеть Мэг, расталкивающую толпу у помоста, на котором восседал шериф де Рено. И еще – увидеть, как двое в черном уволакивают в толпу ту самую девочку, которую он видел в лесу. Ту самую, которая оживила Гисборна…