9. Плывя по гороховому супу Прозерпины (1/2)
– Теперь ты понимаешь, как все здесь происходит!(Кэррол ?Алиса в Зазеркалье?)
Усталая, задерганная повседневностью, врач вышла из-за крашеной белой эмалью старой деревянной двери и кивнула вскочившим при ее появлении седоватому мужчине и подтянутой моложавой женщине.
- Ишеновы? Идемте со мной, только халаты возьмите.
- Пять минут, - предупредила врач и слегка осуждающе добавила: - Только напрасно вы… Она не реагирует на внешние раздражители.В светлой небольшой палате за ширмой они увидели распростертое под кажущимся тяжелым одеялом хрупкое тело. Бледное лицо, глаза закрыты…- Алик, это не наша дочь, - тихо проговорила женщина, пристально вглядываясь лицо лежащей девочки.
- Что ты говоришь, Катюша? – мужчина легонько сжал ее плечи. - Пойдем!- Это не наша дочь, Алик! – резче повторила женщина. - Она похожа, но это не Света.
- Катюша, родная – в коме лица людей очень меняются, поверь.
- А волосы? У нее в коме стали каштановые волосы – Алик, это же невозможно! Алик, я же художник, я знаю, о чем говорю. Форма носа – тоже в коме поменялась? – в голосе женщины зазвучали истерические всхлипы. - Это. Не. Наша. Света.Муж замолчал, не зная, чем еще успокоить находящуюся на грани срыва мать. И в это время откуда-то донесся возмущенный резкий женский голос:- Я еще раз спрашиваю – где мой сын? Это – не Федя. Этот мальчик только похож на моего сына, но это не он!
***Перескочив ручеек, Робин и Алиса очутились в маленьком рыскливом челноке с парой весел, посреди озера с гладкой мутной грязно-желтоватой водой. Там и сям по его поверхности были разбросаны огромные листья вперемешку с небольшими белыми водяными лилиями.- Красивые лилии! – усевшаяся на корме Алиса кокетливо поглядела на разобравшего весла стрелка. - Я хотела бы одну!Но чудо – как Алиса ни протягивала руку к лилии, на месте цветка всякий раз оказывалась пустота. Вот только-только у ее руки влажно сиял белизной ослепительно красивый венчик – а вот на его месте оказывалась лишь ровная водная поверхность.Хорошо бы подарить такой цветок Миране, подумал Робин. Все время он старался отгонять тоску по любимой, но сейчас снежно-белый цветок живо напомнил ему прекрасную Белую Королеву. Повинуясь внезапному порыву, Робин протянул руку к озерной глади - и тут же в его пальцах оказалась водяная лилия. Стебель лег в ладонь юноши доверчиво, как рука, он был теплым и, казалось, мелко подрагивал.Алиса закусила губу с досады, когда Робин бережно положил цветок на банку перед собой. Она ревниво наблюдала тем за мечтательным и нежным выражением, появившемся на подвижном лице молодого стрелка.
- Я такая голодная, - заявила вдруг Алиса и почувствовала острое отвращение к своему же неожиданно капризному тону. Робин, который тоже был голоден, осмотрелся, но ничего съестного вокруг не наблюдалось.- Так ешь! – раздалось вдруг. Алиса и Робин обернулись – перед ними на средней банке лодки сидела старенькая Овца в белом чепчике и с вязальными спицами в руках. Она с устрашающей скоростью вязала чулок, многочисленные спицы со зловещим стуком сталкивались друг с другом и холодно отблескивали в ее сухоньких сморщенных руках.
- Ешь!Перед юношей и девушкой появились две деревянные ложки, каждая больше похожая на половник.А от озера вдруг потянуло сытным густым духом, который не спутать ни с чем – густой, наваристый гороховый суп, с поджаристыми шкварками, с мелко нарезанным лучком.
Робин почувствовал, как заурчал его желудок, и потянулся ложкой за борт.- Не надо… - нежный шепот, идущий откуда-то снизу, остановил его. - Потерпи немного, любовь моя, потерпи, не ешь…- Мирана! – забыв о голоде, Робин вскочил на ноги так резко, что лодка закачалась, а зачерпнувшая уже из озера Алиса выронила ложку и шлепнулась прямо на дно челнока.
- Ах… - раздался тихий вздох боли и Робин увидел, что Овца одной из спиц проткнула цветок водяной лилии, лежащий на банке рядом с ней. Юноша бросился вперед, но Овца была уже на носовой банке. А цветок остался лежать и из прокола сочился ароматный сок, прозрачный, как слезы.
- Не зарывай! – заблеяла Овца. Только сейчас Робин заметил, что с каждым движением спиц в ее руках длинный полосатый бело-красный чулок не увеличивается, а уменьшается.- Ты должен перебраться через озеро, Робин, - прошептал цветок. - Скорее!Робин схватил весла и стал быстро грести. Вытаскивать весла из вязкого ?супа? было с каждым разом труднее и труднее, но Робин откуда-то знал, чтодолжен догрести до берега скорее, чем Овца довяжет чулок.Спицы в руках Овцы замелькали с совсем уж неуловимой глазом быстротой. Чулок вдруг отделился от спиц, вывернулся наизнанку, став совсем алым, и устремился к Алисе. Извиваясь как змея, он прыгнул на девушку, однако та была настороже и с криком отбросила от себя мерзкую тварь. Только теперь она поняла, что напоминали ей пальцы Овцы – те самые пальчики мертвеца, которые использовала Мирана для приготовления зелья.Чулок упал в озеро и окрасил место своего падения красным, сам став белоснежным. Алиса смотрела, как он, лихорадочно извиваясь, погружался в вязкие воды, - вот уже на поверхности остался только подергивающийся кончик.- Не зарывай! Не зарывай! – снова закричала Овца. Прямо по носу лодки показался скособоченный домик, на соломенной крыше которого хлопала крыльями какая-то большая птица. Овца дергалась, словно ее била крупная дрожь, в ее руках был новый чулок – длинный-предлинный, на сей раз зеленый в белую полосочку. Алиса никак не могла понять, откуда Овца берет шерсть для вязания, но тут увидела, что нитка спрядывается сама собой прямо из овечьего руна. Половина тела Овцы уже была обнажена и виднелась розоватая тонкая кожица с пульсирующими под ней кровеносными сосудами.
- Скорее! – шептал цветок. Зеленый чулок в руках Овцы уже начал извиваться и подергиваться. Робину осталось всего несколько взмахов весел до берега… еще три… еще два… Юноша почти не чувствовал своих рук, пот тек с него ручьем, а Алиса, вцепившись в борта лодки, словно тоже тянула ее ближе к берегу.
Нос челнока с чавканьем врезался в песок, а днище зашкрябало по камням. Робин схватил в одну руку раненый цветок, второй дернул Алису к себе и оба тяжело перевалились через борт.