8. Ноттингемские будни (2/2)
- Изольду мне не жалко ничуть, - мрачно и упрямо проговорил Федор. - А Том… Светка, ну хочешь я скажу Гисборну, что это я? Ну, хочешь?Света повернула голову, и Федор вслед за ней посмотрел на человека, вытянувшегося на ложе и забывшегося тревожным сном.- Знаешь, а он совсем не кажется таким уж взрослым, - неожиданно вырвалось у Светы.***
Мэтью перехватил Федора на следующий день и потребовал передать записку леди Марион. Та, прочтя послание прямо при Федоре, сдвинула тонкие брови и сказала, что ответа не будет. Потом вдруг схватила Федора за руку и потащила туда, где ожидал Мэтью.- Ты растешь, из маленького трусишки становишьсяматерым негодяем, - начала она вместо приветствия. Мэтью под ее взглядом смешался, заелозил руками по скамье. - Когда-то ты предал Робина и нас всех, а теперь продаешь Джона Малыша. Кому? Парням из Бернсдейла? Это они сказали, чтоб я помогла освободить этого парня из рэйвеновской банды, а Джона отравить?- Джон был против того, чтобы Гисборна бросать в яму с водой, - пробормотал Мэтью, окончательно теряясь.- Безоружного и связанного… Джон был против, - стиснула кулаки Марион. -Он был, наверное, за честную драку?
- Он хотел просто оставить его раздетым и привязанным к дереву. За честную драку был Уилл, они даже драться начали. Только Рэйвен сказал, что нет времени для этих церемоний…- Я не стану помогать Рэйвену, - перебила его Марион. И, повернувшись к Федору, сказала: - И тебе, мальчик, не советую больше иметь дело с лесными ?веселыми ребятами?.Федьке стало понятно, что Марион знала про его сношения с Мэтью и тем рыжим.
Как по заказу, на второй день болезни Гисборна вернулся шериф де Рено. Радость его при вести о поимке еще двоих разбойников была существенно омрачена видом Марион Ли и ее отца. Пристально глядя на девушку, шериф приветствовал ее и с некоторым нажимом упомянул о необыкновенном милосердии Его Величества. Граф Хантингдон благосклонно кивал, а Марион то вспыхивала, то становилась бледнее мела. Только Роберт, вовремя заговоривший с ней и отведший ее в сторону, разрядил обстановку.
Вместе с де Рено в Ноттингем приехали барон де Браси и его средняя дочь Анна. Они желали посетить ярмарку и были приглашены шерифом на последующий за ярмаркой большой прием, где владыка Ноттингема рассчитывал собрать всех самых богатых местных купцов, а попутно и кое-кого из окрестной знати.
***?Вот кто болеет не как бездельник – Гисборн!? - подумалось Федору. И правда, после трех дней в жару, почти ничего не евший, только жадно пивший приносимую старой Кэтрин теплую подкисленную воду с какими-то травами, помощник шерифа встал, как обычно, затемно и отправился проверять караулы.
Федор чуть удивился тому, что не прозвучало обычного ?помашем мечами, пока все спят?, предваряющего занятия мечным боем. Но, увидев, как ослабел рыцарь, как мешком висит на нем серая теплая котта, он понял, что Гисборну сейчас и ходить-то трудновато, не то что мечом махать.Уже почти рассвело, когда с караулами было покончено. Замешкавшись, Федька вышел во двор, когда Гисборн уже успел облиться водой, что - он проделывал это обычно каждое утро, опровергая мнение историков, что люди в Средневековье не мылись. Федор заметил какое-то движение у составленных в два этажа бочек.- Сэр Гай! – крикнул он, повинуясь сейчас не разуму, а какому-то инстинкту. Гисборн дернулся в сторону и дротик просвистел совсем рядом с его головой.Забыв и о шантаже, и об угрозе, Федька вытянул из ножен свой короткий меч и побежал туда, где мелькнул человеческий силуэт. В полутемном закоулке на него обрушилось что-то тяжелое, но удар пришелся вскользь, лишь слегка оглушил мальчика и ободрал его щеку. Не помня себя от ярости, Федор выставил меч, ощущая, как клинок становится частью его существа. Клинок, а не только он, Федька, слушал шумы и шорохи, клинок искал затаившегося врага. И нервы Мэтью – это был он, - не выдержали: как заяц, выскочил поваренок из-за каких-то коробов и ящиков и рванул мимо Федора. Но тот успел нанести удар – почти не видя противника, целясь в ноги.
Вскрик показал, что удар достиг своей цели. Федька кинулся вперед и буквально вытолкнул противника на середину двора. Утренний серенький свет позволил разглядеть, что Мэтью был легко ранен в бедро, а вокруг творилась какая-то кутерьма.- Сукин сын! - в бессильной ярости Мэтью наослеп размахивал большим кухонным ножом. К ним уже бежали солдаты. Гисборн же кончиком меча прижимал к камням мощеного двора рыжего парнягу, которого Федор тоже узнал.- Милорд Гисборн! – запыхавшийся капитан с трудом затормозил у самой головы лежащего под рыцарским мечом. - Разбойники…
Гисборн пошатнулся – слабость еще не вполне отпустила его.- Сбежали? – не крикнул, а на удивление спокойно проговорил он.- Один, одноглазый. А второму они же едва не раскроили голову... И старого Тома убили…Федька почувствовал, как ноги стали ватными – Тома убили! Тома, который оказался в тюрьме из-за него, Федора!
- Второй – здоровяк из Уикема? – еле заметно усмехнулся Гисборн. Капитан кивнул.В это же утро Федор рассказал Гисборну все – про Мэтью, про подпругу и про рыжего. Правда, поспешил уверить, что в лес он отправился с целью выследить разбойников. Гисборн, выслушав, немного помолчал, а потом потянулся за ножнами. Вытащил меч и с ножнами в руках подошел к испуганно сжавшемуся пажу.- Следовало бы тебя проучить, - помощник шерифа выразительно поднял ножны и взмахнул ими в воздухе. - Ну да ладно. Ты мне сегодня, может, и жизнь спас, так что…
Улыбка не часто появлялась на лице Гисборна, но сейчас он улыбался.- Ты за сестру мстил, да? – в вопросе, вернее, в том, как Гисборн спрашивал, было что-то мальчишеское, и Федор снова вспомнил Юрку Завадского.
- Да, сэр Гай, - Федор повесил голову, всем видом изображая глубочайшее раскаяние.- Да перестань строить святошу, - Гисборн легонько хлопнул его по затылку. - Твоя сестра того стоит.
***
Анна де Браси, видная грудастая барышня с коротким, словно подрезанным носом, вела себя независимо и нисколько не робела своего огромного отца. А барон, казалось, заполнил собой, своим голосом и мощной фигурой добрую половину зала. Он восседал рядом с сэром Ричардом Ли, ел за пятерых, пил за десятерых и раскатистым басом повествовал о своих победах и триумфах. Барон успел, по его словам, перебить и перевешать всех разбойников в своих землях, а оставшиеся бежали в Шервуд и Бернсдейл. Граф Дэвид улыбался уголками рта и думал о том, что во владениях де Браси находится добрый кусок Бернсдейла и что-то там разбойников усилиями барона не поубавилось – разве что ноттингемский шериф старается их прищучить. Де Рено, который еще не забыл, что младшая дочь барона Милдред должна была стать его женой, улыбался де Браси почти подобострастно.После третьей перемены блюд барон уже перемежал свои рассказы смачным рыганием. Света, которой досталось место почти напротив него, не могла смотреть на это без отвращения и старалась переводить взгляд на других трапезующих. Мама как-то говорила, что по манере еды можно многое сказать о человеке. Анна де Браси ела жеманно, отставляя мизинцы в стороны, с таким видом, будто она не ест, а лишь делает одолжение, и все поглядывала на сидевшего напротив нее Роберта Хантингдона. А тот поглядывал на Марион, и даже ели они с Марион похоже – неторопливо, но отдавая должное каждому кусочку. Де Рено расправлялся с каждым блюдом как с врагом. А вот Гисборн ел совсем мало, причем что-то в его манере есть казалось Светке знакомым. Конечно, ведь она сама ела точно так же, когда рядом сидела леди Изольда – преувеличенно аккуратно, преувеличенно медленно. Боясь уронить, испачкать что-либо. Как в гостях – в не слишком приятных гостях. Только у нее-то это прошло сисчезновением Изольды, а у Гисборна, похоже, въелось основательно.
После трапезы Дэвид Хантингдон потребовал шахматы, и его всегдашний партнер сэр Ричард мученически возвел глаза к небу, то есть к высокому потолку зала. Но совершенно неожиданно играть вызвался шериф, который почитал себя шахматистом от Бога.
?Они сошлись. Волна и камень?, - так говорил любящий цитаты из классиков Светин папа. Неизвестно, кто был в данном случае волной, а кто – камнем, но из трех партий шериф проиграл только одну. Лорд Дэвид слегка ударил пару раз ладонь о ладонь, изображая аплодисменты, и решительно отказался играть дальше.- Гисборн! Подите-ка сюда! – скомандовал шериф, видя, что больше охотников сыграть с ним нет. Остальные с видимым облегчением оставили шерифа с помощником за шахматной доской и разбрелись группками по углам. Света издалека видела, как трудно было Гисборну сосредоточиться – он и раньше чаще проигрывал, чем выигрывал у шерифа, когда тот избирал помощника жертвой своей шахматной страсти. Сейчас рыцарь с усилием зажмуривал и разжмуривал глаза, будто пытаясь проснуться – видимо, недавняя болезнь еще давала себя знать.- Разобьет сейчас, как пить дать, - шепнул подошедший Федька. - Тебя-то Изольда всегда рано отправляла в спальню, а Ги… сэра Гая милорд шериф почти каждый вечер шахматами пытал. Еще и издевался потом.Света не отвечала, смотря на доску. Первую партию Гисборн с трудом свел вничью, и то скорее шериф в своей радости от побед несколько ходов прошляпил. Дальше помощнику выпало играть черными. Де Рено довольно быстро довел партию до эндшпиля, у него была проходная пешка**, поддерживаемая ферзем, и лишняя ладья, и он не сомневался в победе. Света же сразу увидела, что белый король за пешечным заслоном не имел свободных полей для ходов – ?форточки?, как называл это ее тренер. К тому же одна из белых ладей была также заперта в углу тем же самым королем.
- Я сейчас вернусь и тогда уж докончу, - очевидно, сытный обед возымел действие на желудок достойного властителя Ноттингема.- Клянусь Господом, я дам вам двухмесячный отпуск, если вы выиграете, Гисборн, - закончил де Рено, уходя.***
Когда шериф вышел, Гай уронил голову на руки, едва не сшибив лбом фигуры. Какие там шахматы – он и взгляд-то фокусировал с трудом.- Ладья b7 на b8, потом на е8, дальше мат в два хода – ладья и ферзь, - торопливо проговорили возле его уха. Гай ничего не понял, только поднял ставшую очень тяжелой голову и взглянул на стоявшую у его плеча Клариссу де Сен-Клер. Девушка несколько раз ткнула пальчиком в фигуры.- Ладья сюда и сюда, а потом мат в два хода.Она быстро отошла и заговорила с его пажом. А вернувшийся шериф долго удивлялся неожиданному просветлению своего помощника – в то время, когда он сам увлекся проходной пешкой, черные ладья и ферзь не оставили его королю никаких шансов.
- Теперь у Гисборна будет отпуск, и я попробую упросить его помочь нам разыскать червоточину, - шепнула Света Мальямкин, ложась спать.