6. Ловушки (2/2)
- Уладил – Гисборн?! – крайне удивленно проговорила Марион и даже оглянулась, ища глазами того самого Гисборна, словно желая убедиться. Но рыцарь, как назло, опять куда-то исчез.
- Именно так, леди Марион, - ответила Света. - Мой брат Тьери – паж сэра Гая.***
Робин никогда не пробовал играть в шахматы. Он, правда, слышал, что это сарацинская игра, ставшая очень модной среди дворян и почти обязательной в воспитании рыцарей, но самому ему не доводилось даже видеть фигур.Они с Алисой легко перешагнули ручеек и углубились в большой темный лес.
- Остановись! Шах тебе! Шах! – навстречу появилось странное существо. Само себя оно, очевидно, искренне считало рыцарем на коне. Однако представляло собой черное нечто футов четырех ростом, закованное в латы, покрытое черным шлемом в виде конской головы и восседающее на палочке с конской головой. Голова была живая, она грызла удила и прядала ушами, как заправский боевой скакун. А недорыцарь нацелился копьем в Алису, которая изумленно отшатнулась и спряталась за Робина.
А рыцарь, кажется не шутил – его копье со свистом вспарывало воздух вокруг уворачивающихся от него Алисы и Робина. Причем он метил в Алису и умудрился даже распороть копьем ее платье.- Да отстань ты! – Робин попытался схватить рыцаря, когда раздалось:- Эй ты, остановись! Шах тебе, шах! – и на полянку выехал второй рыцарь, почти такой же как первый, только белый, в белом шлеме и восседающий на палочке с белой конской головой. Кроме белого цвета, его отличал еще большой заплечный мешок, висевший за спиной.- Я взял белую Пешку! – заявил черный рыцарь.- Но потом явился я и спас ее. И взял черную Пешку, - возразил белый.
Алиса и Робин осторожно пятились к деревьям в надежде убраться по добру, по здорову, когда гибкие ветки ближайшего тернового куста схватили их и плотно привязали к двум толстым гладким стволам.- Придется решить наш спор в честном поединке, - вздохнул черный всадник и видно было, что драться ему особо не хотелось.- Придется, - вздохнул в ответ белый и сбросил с плеч свой мешок.
Рыцари съехались словно на настоящем турнире, но из этого ничего не вышло, потому что одно из копий – черное – воткнулось прямо в середину зашипевшего от боли тернового куста, который обиженно втянул в себя ветки и отпустил Алису и Робина, а второеотчекрыжило ветку дуба.- А копья-то… - пораженно проговорил Робин, впечатленный остротой оружия.
Между тем рыцари спешились и взялись за мечи. Кони между тем предались более романтическому и мирному занятию – белый конь оказался кобылой и теперь черный делал все от него зависящее, чтоб в Зазеркалье появились черно-белые жеребята. А рыцари вовсю махали двуручниками – такими огромными, что было удивительно, как они не перевешивали самих меченосителей. Наконец, белый рыцарь наткнулся на острие черного меча, а черный на острие белого. Мечи распороли их латы и оттуда, словно из скорлупы, выпростались две огромные черно-белые полосатые осы, на сей раз абсолютно одинаковые.Но ни Робин, ни Алиса этого уже не видели – Робин схватил поводья обоих коней, прихватилмешок Белого Рыцаря и оба, взгромоздившись на палочных скакунов ("Чур, я на белого!" – завопила Алиса), во весь опор понеслись сквозь лес.- Могли и перепрыгнуть, - с осуждением донеслось от пролетающих над ними ос-рыцарей. - Грамотеи, пешка-то первым ходом идет на две клетки.Робин только захлопал глазами, а Алиса погрозила осам кулаком – их-то какое дело?
***
Мэтью не соврал насчет праздника – на том, что должно было быть главной площадью деревни Уикем, собрались все жители. Пятерка заезжих музыкантов исполняло нечто веселое, отчего ноги словно сами собой пускались в пляс. Даже пожилые господа притоптывали ногой в такт, а уж леди Марион, Роберт и Света весело присоединились к танцующим. Сидевший в сторонке Гисборн не разделял общего веселья – он был занят тем, что выслушивал коренастого, как цирковой силач, крепыша в простой, но опрятной одежде и с длинным охотничьим ножом за поясом. Временами помощник шерифа вполголоса задавал ему короткие вопросы, на которые крепыш отвечал пространно и обстоятельно.Сам Федор тоже охотно потанцевал бы, если бы его мысли не занимал тот рыжий малый, которому надлежало проводить его к ?веселым ребятам? Робин Гуда. И тот не замедлил появиться. Все произошло так, как и говорил Мэтью – и вот уже Федька бежал рысцой по лесной тропинке, кое-где еще покрытой залежавшимся снегом. Ноги вязли в сочной мокрой земле и полуперегнивших прошлогодних листьях. Яркое солнце сияло изо всех сил сквозь еще голые, только покрывающиеся зелеными почками деревья, и так нагревало землю там, куда попадали его лучи, что от влажной почвы валил пар и в нос бил запах настолько сытный и пряный, что у Федьки даже голодно сжался желудок.
Он так задумался о запахах и солнце, что не заметил исчезновения спины своего провожатого. Федор очутился один на тропинке, но храбро пошел вперед. Он, должно быть, просто отстал, замечтался – рыжий, наверное, тут все знает, вот и чешет, как на спортивной ходьбе. Федя прошел еще шагов двадцать, когда земля и листья под ногой вдруг мягко подались и он с воплем покатился вниз.Волчья яма, подумал Федька, оказавшись на дне. Волчьи ямы он никогда в жизни не видел, только читал о них в книжках про путешествия. Ему еще повезло соскользнуть в яму по самой ее стенке, не наткнувшись на вкопанные в дно острые колья, концы которых едва торчали над грязной талой водой, покрывавшей дно ямы и доходившей Федору до колен.
- Спаситееее! – отчаянно заорал Федя. - Мэтьюууу!
Лес вокруг молчал. Только шумел ветер в ветвях и чуть плескалась вода. В яме было темно, а холод от воды начинал подниматься уже к груди. Федор попробовал забраться на острые колья, но его мягкие сапожки безбожно скользили и все окончилось только тем, что он вымок с головы до ног и ссадил себе локоть.- Спасите! Помогите! – голос отказывал мальчику, он встал там, куда падал солнечный луч, в надежде согреться хоть немного. Надежда на то, что его спасут до того, как он окончательно окоченеет, таяла с каждым мгновением. Федька уже не мог кричать, он прислонился к стенке глубокой ямы и заплакал, не удерживая слез.Солнце, должно быть, стало склоняться к закату.- Парень, ты тут? – голос Гисборна послышался откуда-то сверху, словно с другой планеты.- С-сэр Г-гай… - у Федьки получилось только пропищать севшим голосом эти слова, причем с такой молитвенной интонацией, будто рыцарь был небесным видением.- Дьявол, скользко тут как! Аааа!! – яма оказалась больше, чем предполагали паж и рыцарь, а потому последний, спешившись, неосторожно наступил на прикрытый слоем листвы и веток край ямы и тоже соскользнул вниз.
- Проклятье! Да чтоб их… – и Федька услышал просвещенное, но не слишком пристойное мнение Гисборна о лесе, охотниках, жителях Уикема, саксах и самом Вильгельме Завоевателе, которого понесло в эти гиблые места.
- Так, - Гисборн уж точно не собирался долго сидеть здесь, - заберешься ко мне на плечи. Затем бери Рольфа и скачи в Уикем за помощью. Понял?Первые четыре попытки закончились неудачей – у Гая скользили ноги в этой каше и он никак не мог выпрямиться с Федором на плечах, кроме того, подросток оказался тяжелее, чем предполагалось. Но наконец вымокшие и грязные рыцарь и паж успешно изобразили акробатическую фигуру ?пирамида? и Федор дотянулся до края ямы.
Однако мальчику ни за что не удалось бы выкарабкаться, если бы рядом не появился тот самый рыжий, который и завел его сюда. Рыжий буквально выволок Федора наверх.- Ах ты, Господи, вот беда-то, ваша милость, - заохал рыжий, - как это вы дорожку-то потеряли? Ну, вы во-он по той тропинке поезжайте, там и будет вам Уикем, а я господина вашего покараулю.Рыжий обошел яму по периметру, все время заглядывая внутрь, а Федька с опаской потянул на себя повод вороного Рольфа, на котором ездил Гисборн – жеребец отличался злющим нравом и даже конюхов подпускал к себе не всех. Но сейчас он позволил мокрому Федьке взобраться в седло.
Однако идти по той тропинке, на которую указывал рыжий, конь отказался и, не слушая ни повода, ни робких ударов пятками, повернул в совершенно противоположную сторону.
***
Аббатиса Керклисского монастыря давно знала Хьюго де Рено, но не могла припомнить за ним особой тяге к наукам и врачеванию. Сейчас же он заботливо ухаживал за привезенной им в беспамятстве леди Изольдой де ла Круа. Даже потребовал вызвать лекаря с целью отворить кровь болящей, хотя аббатиса и сестра-травница в один голос твердили, что при ее состоянии это по меньшей мере бесполезно.Однако Валет настоял на своем и кровь была отворена. Аббатиса не могла не заметить, что после этого забота господина аббата о его подопечной резко сошла на ?нет? и отец Хьюго заторопился покинуть цистерианскую обитель. Удивило аббатису и сестер также то, что он не взял с собой своих сопровождающих, отправив их обратно в Ноттингем, и поехал верхом.
А леди Изольда осталась в монастыре, где и скончалась на следующий день.