4. Перед тем, как растаять снегам (2/2)
Так думала Алиса, обрывая лепесточки Маргаритки, пока та не проснулась и непопросила сердито перестать портить ей прическу перед королевской свадьбой. Слова про свадьбу напомнили Алисе о ее невыполненных хочуньках, и ей стало еще горше.
Робин все не возвращался, и Алиса украдкой наблюдала за Мираной, которая, подогнув длинные стройные ноги, неподвижно сидела возле Солнухопода. Мирана словно превратилась в ледяную статую, даже грудь ее не поднималась от дыхания - во всяком случае, это почти не было заметно. Белая Королева, казалось, могла так просидеть и целый день, и год, и сто лет – холодная и неподвижная, как сама смерть. Только лихорадочный блеск темных глаз выдавал ее. И, присмотревшись, Алиса заметила, что дыхание Мираны вырывалось маленькими облачками, которые складывались в буквы имени ?РОБИН?.Робин… Зеленоглазый стрелок с ветром, запутавшимся в темных волосах, с безуминкой, подмигивавшей из уголков улыбающихся губ, с детски распахнутыми темными ресницами. Так смотрят анютины глазки, пока их не пересадишь в горшок, так смотрят с небес звезды – с безграничным теплым доверием. Даже Шляпник не умеет так смотреть.- Ужасно вредно не получать то, что ты желаешь, - раздалось над ее ухом. Абсолем подобрался совсем близко, его большие выпуклые глаза сейчас были вровень с глазами Алисы. В этих двух прозрачных полусферах отражались две Алисы – и обе очень хотели вернуть то, что, по их мнению, им принадлежало. В маленьких лапках Шелкопряда появилось что-то вроде длинного шипа какого-то дерева.- Это шип дерева из Леса, Где Теряются Названия. Он делает природу существа абсолютной. Не зря мертвому место только в коллекции, - прошептал Абсолем.
Алиса спрятала шип в складках своего платья, не поняв хорошенько, что имел в виду Синий Шелкопряд. Еще раз взглянула на Мирану, застывшую все в той же неудобной позе – от взгляда на Белую Королеву у Алисы немедленно начинали затекать ноги. Она с ненавистью подумала, что Мирана пытается выглядеть такой доброй оттого, что на самом деле зла в ней больше, чем в ком-либо еще. Ожидающая Мирана сейчас прямо как мертвая – а Робин, он же такой живой…***
Ноги и руки уже сводило от холода. Света подняла голову – темнота обступала ее почти со всех сторон, только отблеск факела едва добивал сюда из-за поворота. Постучаться в дверь леди Изольды, попросить прощения… может, опекунша именно этого и ждет. Может, этого она и добивалась, когда выставляла воспитанницу в одной тонкой ночной сорочке в темный коридор замка. А там, за дверью – постель, хоть жесткая, да теплая. Света вытерла непрошенную слезу, шмыгнула носом – нет уж, никуда она не будет стучать и ничего она не будет просить!И куда мог деться этот проклятый жемчуг? Столько дней стояла прекрасная солнечная погода, они ездили верхом, у Светы уже начало получаться, а вот сегодня прямо какой-то невезучий день. И погода отвратительная, и шериф с самого утра песочил своего помощника в хвост и в гриву – уж конечно, после этого Гисборн не стал играть галантного рыцаря, а просто все свое свободное время гонял по двору с мечом запыхавшегося Федьку, это называлось занятиями мечным боем.В довершение всего леди Изольда приказала нашить жемчужины на ее верхнее платье -?вы дочь рыцаря, стало быть, должны быть неспособны к воровству так же, как неспособны к вышиванию?. Дорогой, крупный жемчуг, полная шкатулка. Каждую надо было аккуратно пришить в центр вышитого цветка. Света пришивала старательно, доставая жемчужины по одной. И задремала-то всего на секунду. А когда, проснувшись, подняла голову – рядом не было ни коробочки, ни жемчужин… Она обыскала всю комнату. Дверь была прикрыта, но не закрыта на замок. Света не знала, сколько она продремала – теоретически зайти мог кто угодно. Федора поблизости не было - он сегодня после ужина должен был начистить бригандину Гисборна, а потом сразу ложился. Поэтому пожаловаться ей тоже было некому.
Леди Изольда была в тихой ярости, но, право, было бы легче, если бы она бушевала.- Завтра я уведомлю Его Лордство о вашем поведении. Я думаю, вам стоит молиться Господу о прощении, за ваше вранье и воровство, Кларисса, - с этими словами дверь захлопнулась и Света осталась одна в темном коридоре. Если бы ее не выставили в одной нижней сорочке, Света, возможно решилась бы идти искать какой-нибудь теплый закуток, может, решилась бы даже попросить помощи. Но шастать по ночному замку в одной тонкой сорочке ей совсем не улыбалось.Холод подбирался уже к самому сердцу, в голове все путалось. Может, никогда и не была она Светланой Ишеновой, не собиралась лететь в космос, не занималась хореографией и шахматами, а всегда была Клариссой де Сен-Клер, бедной сиротой. Она уже почти не помнила лиц своих родителей и не могла даже быть твердо уверенной в их существовании. Наверное, именно так и сходят с ума… Кларисса – Светлана, Светлана – Кларисса… Пожалуй, имя Кларисса ей даже больше нравится – Кларисса, Кла-рис-са, леди Кларисса…
- Леди Кларисса! Кларисса!
Ее осторожно трясли за плечо. Ночная стража, только этого не хватало, устало подумала девушка – хоть бы дали умереть тут спокойно.- А ну, пойдемте-ка отсюда, - быстро шептал солдат, осторожно поднимая ее за плечи и подталкивая куда-то, - давайте-давайте, быстро!В полутьме она не видела ни лица солдата, ни куда он ее вел – ей было все равно. И когда ее ввели в какую-то комнату и усадили на постель, почти не удивилась. Только инстинктивно закуталась в покрывало, торопясь согреться.- Служанки ленивые, не успели комнату леди Изабеллы убрать, - говорил солдат тем же торопливым шепотом, возясь с жаровней. И только когда жаровня задышала теплом и пляшущими огоньками осветила небольшую комнатку, в солдате Света узнала Гисборна.
- Сэр Гай… - она отогревалась и словно оттаивали все эмоции. Откуда-то появились слезы. - Я не брала жемчуга, честное слово! Я могу поклясться чем угодно! Только не говорите шерифу…И Света, всхлипывая и сбиваясь, рассказала о платье своей опекунши и пропаже жемчуга. Рыцарь выслушал очень серьезно, хмурое неулыбчивое его лицо стало совсем суровым.
- Я постараюсь все выяснить, - кивнул он. - Завтра рано утром милорд шериф уезжает в Лондон, так что ему будет не до вас. А пока отдыхайте и не думайте ни о чем.
Он пододвинул жаровню поближе к кровати и, не прощаясь, вышел.- Спасибо! – проговорила Света в уже закрывшуюся дверь.***
Сложно наблюдать за девушкой, которая когда-то была для тебя всем. Робин видел Марион, сидящую на постели в родительском доме в Лифорде, слышал каждое слово, которое она говорила отцу, и которое отец говорил ей. И все это сейчас настолько не имело значения, что он смотрел на происходящее, как смотрел бы на спектакль бродячего театра на городской площади. Он смотрел на грустное нежное личико Марион и словно прощался с ней. У нее все будет хорошо, не может не быть.
Он шел сюда, думая, что облик Марион всколыхнет в нем былую любовь. Он хорошо понял Мирану – она хотела испытать его, посылая сюда. Робин не понимал хорошенько, но всем существом ощущал, что Белой Королеве нужна будет его помощь. Но помочь ей он сможеттолько, если будет ?острей и чище кристалла хрусталя?, Робин хорошо запомнил эти ее слова. Он думал поговорить с Марион, откуда-то будучи уверенным, что она не испугается его и не примет за призрака. Но сейчас понял, что нет в том ни нужды, ни проку. Ее место – здесь, как и его место – рядом с Мираной.И вот мельница, вернее, то, что от нее осталось. Но Робин почти не удивился, когда, войдя в едва угадывающийся в зарослях ивняка остов дверного короба, увидел внутреннюю обстановку такой, какой он ее помнил. И простой неошкуренный стол, и лавки – все было, как прежде. Кроме большого диковинного зеркала, висевшего на стене - зеркалу в его детстве на мельнице было взяться неоткуда. Робин подошел к зеркалу, потом оглянулся вокруг, словно заново запоминая обстановку своего детства. Вспомнил мельника, Мача… и тут же вспомнил Гисборна, которого пощадил… Сейчас у него не было ни капли ненависти к Гисборну и откуда-то он знал, что и Гисборн больше не ненавидит его. Зеркальная поверхность пошла голубыми волнами и Робин шагнул в нее, как в воду.