4. (2/2)

— Набунага!..

— Ну что? — обращает взгляд, наконец, на него, на его взгляд тёмных глаз.

— Я тоже рад тебя видеть.

Ода теряется на некоторое время, но вмиг справляется с собой. Прикрывает глаза, запрокидывает немного голову назад, вроде как думает. Когда надумывает, не открывая глаз, командует:— Залечить, — тыкает пальцем в Тоехису, разворачивается и уходит поспешно.

Отойдя на достаточное расстояние от шумихи, он рявкает глухое ?идиот?.

Все слышат.

А Эми напомнило всё это отношения отца и сына. Нобунага выступал в роли отца, конечно. Такого грозного и взыскательного отца, но заботливого и внимательного. А Тоехиса, сын, был мальчуганом-сыном, который на месте усидеть не может, везде и всё ему надо. И это было… мило.— Я всё сделаю! — вопит Эми и бежит к Тоехисе, к его плечу, залитому кровью.

Она усаживается к Шимадзу, чтобы на одном уровне быть с ним, осматривает ранение. Противное такое и страшное, но не смертельное. Хотя много крови, наверное, самурай потерял. Рана-то ничуть не запеклась, не поджила, а времени с её получения, по всей видимости, достаточно прошло!— Ты в порядке? — подходит к компашке и Ёичи, спрашивает Олмине, которая всем своим видом выражала только одно – переживание.

— Я? Д-да, в норме, — и присаживается к Тоехисе тоже.

— Что там произошло? — лучник не оставляет расспросы.

— М-мы всё расскажем, только…

— Да, конечно. Нужно разобраться с ранением.Ёичи приближается вплотную к самураю, хватается за его здоровую руку, но как только собирается встать вместе с ним, держа его большую часть веса на себе, получает нагоняй по затылку той же здоровой рукой.

— Я са-а-ам! — кряхтит Тоехиса, смотрит на возникающего Насу-но.

— Ты сам можешь только кидаться в гущу боя и давать себя увечить! — обычно смирный парень огрызнулся на раненного.

Тоехиса пытается приподняться с помощью катаны, но не выходит ничего. Тело слишком устало.

Тогда Ёичи, невзирая на желание Шимадзу быть самостоятельным, снова берётся за него и поднимает. Поднимает очень резко, будто бы специально, чтобы тому побольней было, будто бы проучить хочет.

Подняться им по-любому надо, чтобы до замка дойти.

Тоехиса кончиками пальцев старается уцепиться за катану, взять её, но лучник одёргивает его грубо, волочит за собой.— Эй, ты совсем не обрадовался нашему возвращению? — хрипит он, повисая на Ёичи, ногами перебирает, идти пытается так, чтоб не отставать от спутника.

Спутник, однако же, игнорирует. Его лицо так и говорит о злобе и обиде: скривлённые губы, яростные глаза, сморщенный нос.— Ты ранишь мои чувства, если продолжишь дуться на меня, — продолжает не затихать Тоехиса.

Девушки топали позади, Олмине держала в руках катану. Они слушали странный монолог. Впрочем, монолог превратился в диалог, когда Ёичи взял себя в руки.

— Дурак, — говорит так же, как и Нобунага своё ?идиот?.

***Когда добираются до одной из комнат замка – усаживаются там. Ёичи и Эми покидают ненадолго парочку: Насу-но бежит за всем необходимым для лечения раны, Эми же бежит за водой и ещё зачем-то.

Вновь собираются вчетвером в комнате и начинают творить дела. Эми настояла на том, что она сделает всё нужное, что Ёичи не обязательно затруднять себя. Поэтому лучник лишь сидел вблизи девушки и наблюдал за процессом того, как она пытается помочь.

Сначала аккуратно сняла какое-то подобие… куртки? Если бы она не знала, что Тоехиса – самурай, подумала бы, что на нём красная укороченная кожанка. Но обмундирование у японских воинов было самым разнообразным, она знала об этом. И снимая верхнюю одежду с мужчины, старалась не затронуть рану, не сделать больно.

Олмине наблюдала за ними и впивалась в воду. Она ведь тоже устала.

Новоизбранный лекарь взяла чистую тряпочку, похожую на марлю, намочила её в тёплой воде, руки заодно обмыла и принялась промывать рану.

Тоехиса кое-как держался в вертикальном положении, пусть он и облокотился о стену, усевшись на мягкий стул. Девушка орудовала около него всеми докторскими штучками, тоже усевшись на стул, пододвинутый к Тоехисе. Ёичи стоял, а Олмине расслабилась в сторонке ото всех, чтобы не мешать. В отличие от умазанного в грязи и крови самурая, она выглядела более чистой и ухоженной, однако присутствовало в ней то же самое изнеможение, что и в Шимадзу.

Эми водила мокрой тряпкой по плечу его, смывала кровь. Будь другая ситуация какая-нибудь, определённо застеснялась бы трогать мужскую грудь, но того требовала в данный момент именно ситуация и ни о каких смущениях она не подумывала. Главная её задача – помочь. И всё тут.

— Глубоко, наверное, меч в плечо вошёл? — захотела она разрядить обстановку, пока отмывала в тишине его часть тела.

Тоехиса и Олмине переглянулись.

— Что? — не поняла Эми. — Не меч? Копьё?— Ну-у-у… — тянет Олмине и ищет взглядом что-то.

Девушка оттирает корку крови и удивляется немало. Ранение-то далеко не привычное этому миру.

— Огнестрел? — ширятся у Эми веки, брови острые и широкие вверх плывут.

Ей не верится, поэтому она спешит пробраться поглубже в эту рану. Выуживает из рук Ёичи сухую тряпку и промачивает ею подступающую алую жидкость.

— Точно же, огнестрел! — замечает она поблёскивающую дробь в плече. — Это как?

Насу-но задумывается. Неужто ли оружием обзавелись их противники? Так это они скрывали в той крепости?

— Когда вы ушли, — Олмине сводит удивление самурая и лекаря на нет, — мы подобрались ближе к охраняемым стенам. Оказалось, что они охраняемы не только сверху, но и снизу. Мы этого не заметили. И нас засекли. Отбивались долго, когда оторвались от них – поняли, что нас преследуют. Пришлось водить их по кругу, чтобы не привести прямиком к этому замку, поэтому мы так подзадержались. В нашей последней схватке враг, видно, понял, что от нас так просто не отделаешься и использовал… оружие.

— Оружие? — Ёичи ногой потопывал по полу. — В смысле мушкет?

— Д-да. Тоехиса прикрывал и спасал меня, порешал почти всех там. Те, кто стрелял, отступили и скрылись.

— Погодите! — вскрикивает Эми. — В этом мире есть огнестрельное оружие!?Все присутствующие в комнате смотрят на Эми, как на дурочку.

— Они выдали свой маленький секрет и теперь очень переживают по этому поводу! — подаёт поникший голос Тоехиса. — Не знаю, как им удалось воссоздать мушкет без помощи дварфов, но этого я им так просто не спущу!

?Дварфы?.. Гномы, что ль??.

— Стоп, стоп, стоп, стоп. Оружие? Которое стреляет? Ну, пиу-пиу… — не унималась Эми.

— А ты думала, что мы совсем из древности? — раненный самурай обрывисто выдохнул.

Девушка продолжила залечивать его плечо, информацию новую обдумывая. Она взяла пинцет, чему чутка шокировалась. Пинцет! Ладно, они точно не из древности, понимает она.

Проникает инструментом в плечо Тоехисе, обхватывает дробь. Перед тем, как потянуть на себя, смотрит самураю в зажмуренные глаза. Они зажмурены не потому, что больно, а потому, что сосредоточение. Тянет дробь, но пинцет срывается и виновник раны всё ещё остаётся в плече, но уже намного ближе, заметно даже его округлый блеск, запятнанный в разводах крови. Эми боится, что Тоехисе больно, но он даже не шевельнулся. Покрепче упирается в грудь ему и с полной уверенностью того, что всё получится, берётся концами пинцета за дробь. Достаёт. Кидает вещицу на деревянный пол. Кровь с большим давлением начинает хлестать из дыры в плече, отчего Эми паникует здорово, но панике этой не даёт охватить себя полностью. Говорит Ёичи, чтобы сухую тряпку подержал на ране, кровь поостанавливал, а она пока займётся раствором. Ёичи послушно исполняет просьбу.

Эми разминает в принесённой ею же тарелочке принесённые ею же травы, добавляет в получившеюся массу неведомый никому ингредиент, что-то кидает ещё, месит, торопится очень.

Подсаживается снова рядом с Тоехисой. Лучник убирает тряпку с его руки, давая возможность Эми орудовать с раной дальше. Она ещё раз расчищает влагой кожу от крови, намеревается начать растирать увечье травяным кремом каким-то, о свойствах которого знала она одна, но что-то замечает внутри кровавого месива:— Чёрт, — ругается, берёт пинцет вновь и снова колупается в плече у Тоехисы.

Извлекает оттуда лоскуток ткани, пропитанной кровью, которую увлекла в рану за собой дробь, видимо. И только тогда Эми мажет воспалённое место раствором, мятный запах которого разносится по всей комнате.

Далее ухватывается за иглу.— Чем это так тащит? — принюхивается Тоехиса к своей руке.

— Это то, что поможет заживить рану быстрее и без заражения, — выглядит очень сконцентрированной и собранной, такой её ещё не видели, по крайней мере.

И она начинает заделывать брешь в плече. Эми не была из тех, кому противно смотреть на что-то кровавое и мясное, поэтому зашивала рану со спокойным лицом.— Тоехиса? — зовёт самурая Ёичи. — Не исключено, что нас могут отследить?

Рука у Эми дрогнула.

— Вполне себе.

— Новость о том, что Скитальцы захватили восточный замок, — Олмине присаживается поближе ко всем, — разлетелась уже на приличное расстояние. Они могут придти сюда в любое время, так как знают, что вы здесь.— И у них есть ружья, — будто бы только для себя говорит Насу-но.

— Раз есть ружья, значит, есть и порох.

Наступила гнетущая тишина.

— Предупрежу Нобунагу, — срывается с места лучник. — Нужно готовиться к сюрпризам. Олмине, идёшь со мной. Обсудим с тобой обстановку.— Конечно! — она хоть и утомившейся была, но на ногах держалась, старалась не показывать своего состояния далеко не бодрствующего.

Когда эти двое уходят – Тоехиса и Эми остаются наедине, что немного девушку отягощает в плане пустоты. В комнате пусто стало.

Она продолжала штопать руку самураю, который совершенно никак не реагировал иголке в его коже! Но… он был живой, и Олмине была таковой же. Неужто ли желание звёзды услышали? Обидно, подумала Эми, могла ведь желание потратить на возвращение домой. Нет, не обидно, снова подумала она, это желание стоило только возвращения Тоехисы и Олмине.

— Мы переживали за вас, — говорит она, не отрываясь от своего дела, в глаза не смотрит ему.

И под этим ?мы переживали? она имела в виду ?я переживала?.

— Хорошо возвращаться туда, где тебя ждут, — говорит он и вытягивает руку не тронутую, гнёт её по-всякому, как бы разминку делает.

?Ждут? Интересно, а там меня ждут??.

— Готово! — прихлопыет в ладоши она и убирает кровавые инструменты все в воду.

— Спасибо.

— Тебе нужно отдохнуть.Тоехиса машет головой одобрительно, встаёт и подшатывается заметно только для себя. Кругом всё идёт, расплывается по сторонам, обзор становится таким, какой бывает за окном при дожде.

Мужчина наклоняется, хочет поднять верхнюю одежду, перепачканную во всём, в чём вообще можно перепачкаться в бою, но боль подводит его. Он падает на колени, ухватившись за затылок одной рукой, другой опирается о пол, чтобы совсем не рухнуть. Эми быстро подскакивает к нему, берёт в охапку вещи, части обмундирования его самурайского и пищит:— Я постираю всё, зашью! Не перенапрягайся, отдохни, — укладывает свою горячую руку, измазанную в красноте, на его спину, похлопывает.

— Болезнь после сражения — самая приятная болезнь, — лопочет улыбчиво и головой трясёт, отгоняет приступ судорожный. — Но отдохнуть всё же стоит, ты права.Девушка задумывается, что в коем-то веке она по-настоящему добра. Добра, потому что так хочет, а не потому, что так требует народ окружающий. Но когда вспоминает ту жестокость, ту ярость этого самурая, какой он блеснул в первый день знакомства их – пугается. В мыслях представляет тот образ убитого командира снова, дышать обрывисто начинает.

Страх.Хотя с другой стороны Тоехиса Шимадзу до невозможного какой человек чести. И это давало надежду на будущее.

Она улыбнулась своим раздумьям и принялась помогать мужчине встать.

— Довести до комнаты? — предлагает она.

— Сам.— Ну да, конечно, — добавляет в интонацию свою сарказма и подцепляет Тоехису, как Ёичи подцеплял, под руку.***Ночью загадывать желания для неё – неписанный закон.

Она засматривается на ночное небо после всего случившегося за весь день трудный, вздыхает, выпускает накопившие тяготы.

Всё-таки исполняют желания звёзды эти? Хорошо.

— Хочу домой. Туда, где ждут.