XII. Серпантин (2/2)

— Хочешь удостовериться? — усмехается Ендже, взмахом руки сметая каменную крышку с гроба. — Прости, ты сам виноват, кровавый жрец не то, что нужно этому миру.

— Это сделали ведьмы!— О, нет-нет, не ведьмы. Если бы ты убил его сразу, как и положено охотнику, а не обрек проживать век за веком в беспамятстве, ничего не случилось бы. Ты отступник, предатель, от которого отреклась собственная семья. Сумасшедший ублюдок, проклятый поколениями ведьм, ненавидимый всеми. Тебе нет места нигде, и даже на той стороне ты не найдешь покоя, поверь мне на слово.

— Тогда мне придется остаться здесь, — со злостью выплевывает Чоншин, впиваясь в Чонопа еще сильнее, — и убить вас всех. Уничтожить ваши народы до последнего потомка за все, чего вы меня лишили.

— Это вряд ли, — вдруг бормочет Чоноп, медленно, преодолевая сопротивление, поднимаясь на ноги. Открыв глаза, он хватает Чоншина за руки, разжимая словно тиски, и поворачивается, встречаясь с ним глазами. — Твоя самонадеянность не перестает удивлять меня. Можешь попробовать, но, боюсь, будешь разочарован. Я никогда не приму кого-то столь слабого.

Он демонстративно постукивает себя по виску.

— Ты даже еще не охотник, — презрительно огрызается тот.— Ты уже давно не охотник, — не остается в долгу Чоноп. — Ты перестал им быть еще при жизни, поступившись принципами и честью ради собственного эгоизма и любви к монстру.

Ендже, затаив дыхание, благодарит всех богов разом за то, что Дэхен этого не слышит. Он знает, что Чоноп так совсем не думает, но им нужно вытянуть как можно больше сил из Чоншина, ослабить его, и это отличный повод.

— Что ж, — тот задумчиво смотрит на иссушенное тело Дэхена, — если бы он был жив, это имело бы смысл. Ты прав, он мне больше не нужен.

Чоноп вскидывает брови, ожидая продолжения.— Я отрекаюсь от нашей связи.

Ендже невольно зажмуривается, отшатываясь от яркой вспышки, сверкнувшей над ними в полумраке склепа. Невидимая до этого печать, вспыхнув напоследок, раскалывается и тает, мерцая звездными искрами, прямо в воздухе.

— Добро пожаловать в мой мир, — ухмыляется Чоноп, хватая его за запястья, и тут же падает замертво, когда дух буквально ввинчивается в его тело, оставляя Ендже с распахнутым от изумления ртом в полном одиночестве…***За стенами склепа Химчан меряет шагами узкую площадку перед оградой, действуя на нервы всем окружающим.

— Ты уверен, что это сработает? — в который раз за последний час спрашивает он. — Что-то они долго.На лице Джеппа написано явное желание прихлопнуть его хотя бы на время, чтобы не отсвечивал, он качает головой, даже не затруднив себя ответом, и отворачивается к графу, который спокойно сидит на чьем-то надгробии, потягивая кровь из медицинского пакета.

— Так значит, ты приглядывал за ним с самого начала, — продолжает Джепп начатый разговор. — Я подозревал, что ты в курсе.— Неужели ты думаешь, что я возьму на работу неподготовленного охотника просто так? — риторически спрашивает де Бронсо. — Держать его у себя под боком гораздо безопаснее в любом случае… Девчонку только жалко, не доглядел.— Жалко, но откуда ты мог знать? Даже я думал, что это Эд подстроил, пока не поговорил с ним.

— Вот поэтому я ему беспрестанно толкую, чтобы следил за тем, кого обращают его головорезы! — возмущается граф.

— Судя по всему, его никто и не собирался обращать, парень умудрился обвести вокруг пальца всех. Только вот с Чонопом просчитался, — усмехается Джепп.— Хороший мальчик, — улыбается в ответ граф. — Не думал, что когда-либо буду говорить так об охотнике, но он мне действительно нравится. Будет жаль, если… Эх, и на кой черт сюда занесло вашего Дэхена!— Возможно, это как раз к лучшему. Подумай, если бы лет через сто Дэхен встретил не Чонопа, а кого-нибудь другого, и поблизости не оказалось бы ведьмы, способной сделать все правильно. Не оказалось бы никого из нас.

— Вампир-маньяк или охотник-психопат, даже не знаю, что выбрать.

— Магия очень ослабла, — хмурится Джепп. — Это подтверждают все ведьмы. Оборотни вырождаются целыми стаями, почти половина утратила способность перекидываться.

— Об этом я не скорблю, — бурчит как раз проходящий мимо Химчан.

— Расовая ненависть должна остаться в прошлом. Если мы по-прежнему будем уничтожать друг друга, просто исчезнем.

— А я был против, когда Совет шел на сделку с людьми, — кривится де Бронсо. — Мы и сами прекрасно справлялись…— Технологии, — перебивает Джепп. — Мы не можем эволюционировать, чтобы противостоять им. Наши возможности перестанут давать нам преимущество, вы этого хотите? Чтобы нас переловили как мошкару и засунули в пробирки для экспериментов?— Ты так говоришь, как будто это уже не происходит, — фыркает Химчан. — И Совет молчит. Мы все прекрасно знаем, что творится в мире, Джепп. Не поэтому ли ты торчишь здесь, в этих богом забытых болотах? Мирная жизнь, серьезно? Я знаю тебя, Джепп, ты бы не стал отсиживаться в кустах, так что не надо заливать мне про пацифизм. Твоя семья запретила тебе пересекать границы азиатского региона, вы последние из древних после того, как японский наместник погиб во время ядерной бомбежки Хиросимы.

— Вообще-то, есть еще младшенький в Таиланде, — задумчиво вспоминает граф.— Да я вас умоляю! Вы его видели? — со смехом восклицает Химчан. — Он живет среди людей!

— Почему мы вообще завели этот разговор, — бубнит Джепп, мельком кидая через плечо взгляд на горизонт.

— Я не знаю, может, потому что все делают вид, что нас устраивает так жить?! Ты сам говоришь, что оборотни вырождаются, а они самая воинствующая раса среди нас. С начала времен они кидались на всех подряд, и что теперь? Скулящие щенки забились в норы, чтобы сдохнуть по одиночке. Такое уже было, с берсерками*. Сильнейшее в мире племя перевертышей уничтожили, словно новорожденных котят, когда они стали не нужны. Без технологий и магии, заметь.

— Я все это прекрасно знаю, Химчан, зачем…— Потому что!

— Хочешь объявить людям войну? — сквозь зубы цедит Джепп. — Тогда мы сдохнем еще раньше.— Друзья мои, мы отвлеклись, — миролюбиво замечает граф. — Давайте обсудим это позже, в более приятной обстановке. — Есть ли возможность узнать, как идут дела внутри?— Нет, если Ендже не снимет внутренний барьер, — вздыхает Джепп. — Тогда он может связаться с ведьмами.

— До рассвета всего ничего, — хмурится Химчан.

— Никто не говорил, что это будет быстро.

— Как быть с девочкой? — интересуется граф, кидая взгляд на сидящую неподалеку девушку с отсутствующим взглядом.

— Отпустим?

— Нельзя, — возражает Химчан. — Ендже сказал, что для воскрешения нужна живая кровь. Тем более, она сама дала согласие.

— Я могу заговорить ее на послушание, например, Джело. На всякий случай. Ему придется остаться здесь, Джепп.

— Знаю, — рычит тот низким голосом.

Граф прав, как ни крути. Ведьмы парня не тронут в любом случае, а присмотреть за всеми не мешает.

— Ты знал, что у Чонопа иммунитет к магии? — вдруг спрашивает де Бронсо.— В смысле? — изумляется Химчан, а Джепп удивленно приподнимает брови.— Ага, — радостно кивает граф. — Не знаю, может, Бренда действительно была слишком слабой, но когда-то, в начале их знакомства, она пыталась его приворожить.

— Серьезно? — хмыкает Химчан. — Вот уж неожиданность. Может, она что-то напортачила.— Нет, все было как по книжке. Просто не сработало. Я думаю, долгое ношение амулета, который с одной стороны оберег от вампиров, а с другой — нейтрализатор магического воздействия, работает как проводник в обе стороны, и каким-то образом передал часть силы от охотника Чонопу. Или… Чоноп сам забрал ее, не подозревая об этом.

— Этот парень действительно нечто. Ведьмы знают?— Не знаю, зачем бы им проверять Чонопа?

— Ты понимаешь, что это значит? — тихо спрашивает Джепп, придвигаясь вплотную к графу. — Если Чоншин получит его тело, он будет неуязвим для них.

— Еще одна причина, почему он так сильно хочет именно Чонопа, — бормочет Химчан.— Вот черт, об этом я и не подумал, — кусая губы, взволновано шепчет граф. — Старый дурак.

— Чем больше я узнаю обо всем этом... — Джепп замолкает и отходит от вампиров, ища глазами хоть одну ведьму. — Оставайтесь здесь.Он ничуть не удивлен, когда видит на извилистой дорожке главу местного ковена собственной персоной. Коротко кивнув, Джепп направляется в сторону чахлой кучки кустов фрезии, склонившейся над расколотой могильной плитой.

— Давно это было, — здоровается она с легкой улыбкой. — Не для тебя, конечно.— Я столько раз приглашал тебя в поместье, — вежливо отвечает Джепп. — Могла бы сделать одолжение.— Я бы с удовольствием, но что скажут мои сестры? Что я якшаюсь с чистокровным вампиром?

— Твоя репутация вряд ли пострадает от одного визита вежливости, Изабель.

— Ладно, ты прав, — смеется она, поправляя седые, практически белые, волосы. — Возраст уже не тот, чтобы кокетничать. Я навещу тебя, когда придет мое время, обещаю.

— Зачем ты здесь?— Ты уже знаешь, из-за мальчика.

— Он не представляет опасности.— Он представляет ценность, Джепп. Огромную ценность для нас всех.

— Уверен, Чоноп не захочет участвовать в чем бы то ни было, особенно в ваших играх разума.

— Обижаешь, — с упреком замечает Изабель. — Я бы не стала заставлять его.— Его никто не сможет заставить, когда он выйдет оттуда.

— Если выйдет.

— Полемика, Изабель. Чего ты хочешь? Убедиться, что я не натравлю его на твоих сестер?

— Не смеши, мое мнение о тебе куда выше, — фыркает ведьма. — Я хочу убедиться, что ты до конца понимаешь, какой силой будет обладать мальчишка. И что сдержать ее теперь будет некому. Милава совершила оплошность, не рассказав мне о нем сразу.

— И что бы ты сделала? Убила Дэхена? Похитила Чонопа и заперла бы его в застенках монастыря?

— Может быть, — не стала отрицать Изабель. — Дэхен, может, и твой друг теперь, но он всего лишь случайно обращенный, коих сотни. Плюс ко всему он представляет опасность для людей.— Это не его вина, и я не хочу ничего слышать о том, что у твоих древних подружек не было выбора, а печать была создана нечестным путем. Нам всем приходится что-то выбирать, так почему Дэхен должен расплачиваться за чужую трусость и алчность?

— Хорошо, допустим, — нехотя соглашается ведьма. — Но он будет неуправляем. Сила, подавляемая десятками лет в предыдущих поколениях, вырвется из-под контроля. Ты уверен, что готов к этому?

— Я уверен, что готов Чоноп, это все, что тебе нужно знать.

— Ты пил его кровь, — прищурившись, Изабель смотрит на него пронзительным взглядом. — Это правда, черт побери! С ума сойти, ты сделал это для него?! Тогда нам действительно нет смысла продолжать разговор.— Я предупреждал, — хищно скалится Джепп. — Не пытайся ничего изменить. И… Изабель!Ведьма останавливается, обернувшись через плечо.— Передай своим сестрам, что вам ничего не угрожает. Жду в гости, когда придет твое время.

— Надеюсь, еще не скоро, — с ухмылкой бросает она и уходит прочь, бесшумно скользя меж надгробиями, будто вовсе не касается земли.

— Чертова старуха, — бормочет Джепп ей вслед. — Так и знал, что попробует вмешаться.

Он возвращается обратно к склепу, раздумывая, насколько еще хватит сил у ведьм, чтобы поддерживать магический кокон. Сутки он простоит, а дальше? И есть ли вообще в этом какой-то смысл.— Я тут подумал, — говорит Химчан, словно читая его мысли, — если на Чонопа не действует магия, то на хрена все эти барьеры? Они же его не удержат.

— На какое-то время. Очень короткое. Пока он не поймет, что они для него не препятствие.— Что хотела Изабель? — с любопытством интересуется граф.

— Чего бы она ни хотела, уже опоздала.

— Не сомневаюсь, — усмехается Химчан. — Старушке пора на покой, вот только достойных преемников все нет. Проворонили Бренду, а могла бы стать шикарной ведьмой. Кстати, я приглядел тут миленький склеп неподалеку. Крыша не течет, сухо и даже не сквозит. Пожалуй, останусь в нем.

— А хозяева не против? — хихикает граф.— Я спросил разрешения, но мне никто не ответил, — осклабился тот. — Изнутри тоже можно запереться.— Думаешь, это необходимо? Я имею в виду оставаться здесь, — скептично спрашивает Джепп.

— Я буду нервничать и ни хрена не высплюсь, если вернусь в особняк. Хочешь видеть меня озлобленным и капризным?— Не приведи Господь, — со всей серьезностью заявляет тот. — Оставайся хоть у входа в склеп и играй в сторожевого пса, мне не жалко. Могу даже коврик подыскать.

— Смешно, — кривится Химчан. — Так что вы можете с комфортом отоспаться в своих пятизвездочных шелковых гробах, сладко и беззаботно.Граф лишь тихо посмеивается, все уже давно привыкли к драматизму Химчана. Джепп ухмыляется, похлопав друга по плечу, и уходит на поиски Джело, который задремал под скрюченной яблоней, обняв сумку-холодильник, уже час назад.