XII. Серпантин (1/2)

Просыпается он от настойчивого стука в дверь и не успевает даже подняться с кровати, когда та распахивается, являя Джело, уже практически готового к выходу. Дэхена в комнате предсказуемо нет.

— Хорошо, что тебе удалось поспать, — одобрительно кивает тот. — Можешь быстро сбегать в душ, если надо, и спускайся на кухню, перекусим перед отъездом.

— Дэхен?.. — все-таки спрашивает Чоноп.— Все в порядке, жив и здоров. Пока что, — грустно шутит Джело. — Он с Химчаном в гостиной, туда не ходи. Надеюсь, вы успели выяснить все до.— Можно и так сказать, — бубнит тот, раздумывая о том, что душ будет кстати. Помирать, так чистым, если что. И сытым, конечно.

— Жду тебя внизу, — кричит Джело уже из коридора.

Стоя под теплыми струями воды, Чоноп пытается вспомнить, говорил ли Дэхен еще что-нибудь перед тем, как пять минуточек превратились в добрый час. Кажется, все-таки говорил, но Чоноп уже плохо воспринимал смысл, поэтому, конечно, не запомнил. В любом случае, спорить или убеждать друг друга дальше не было никакого смысла — оба итак прекрасно все понимают и про чувства, и про страхи, и про неизвестный итог всей этой эпопеи. Чоноп плохо представляет, что его ждет, как должно вообще все это происходить, но отступать поздно, да и не хочется.

На кухне кроме Джело его ждет Ендже, который приветственно кивает, поглощая свой поздний ужин.

— Садись, сейчас положу, — говорит Джело, доставая из микроволновки контейнер.

— Как настроение? — с улыбкой интересуется Ендже. — Не передумал?Чоноп ловит его быстрый взгляд, направленный куда-то поверх своей головы, и пожимает плечами.

— Нет.

— Не сомневался. Давай, ешь, силы тебе понадобятся.

— Хотелось бы поподробнее.

Ендже задумчиво ковыряет еду в тарелке и поглядывает на свой мобильный.— Мне импонирует твоя решительность, — в результате говорит он, — постарайся сохранить ее до конца, потому что тебе придется в буквальном смысле столкнуться со своими внутренними демонами. И, как ты понимаешь, чтобы все остались живы, их надо победить. Ты говорил, что слышал голос, как это было?— Не совсем голос, — качает головой Чоноп. — Трудно объяснить. Это словно… Просто появляется в твоей голове, но ты знаешь, что это не твои мысли. И не извне, когда кто-то внушает тебе, что делать. Не могу описать.— И не нужно. Ты уже знаешь, кто это был. Представь, что кто-то находится в твоем теле, как паразит, и способен контролировать тебя, если ты будешь недостаточно силен, чтобы противостоять ему. Он будет знать все твои мысли, чувства, страхи… Знать все про тебя и о тебе. Он может попытаться обмануть тебя, шантажировать, напугать, что угодно! Ему нужно твое тело, нужно подчинить твое сознание, подавить его, в идеале уничтожить.

— Как самонадеянно, — удивляется Чоноп, пережевывая кусок ветчины. — Его ждет разочарование.

— Знаешь, — с любопытством смотрит на него Ендже, — я начинаю склоняться к мысли, что Дэхен не зря ждал.

— Почему? — теперь уже удивляется Джело.— Идеальная кандидатура, — хмыкает тот. — Его эмоциональный порог слишком высок для обычного человека. У всех есть слабые места, но я пока даже не могу себе представить, чем можно вывести Чонопа из равновесия. Это не значит, что он беспробудное бревно, просто эмоции проходят как бы сквозь него.— Сомнительный комплимент, — отзывается Чоноп. — Ты практически назвал меня социопатом.

— Нет. Близко, но нет. Социопаты не могут сопереживать, но ты ведь можешь, иначе… Ну, ты сам все знаешь. Короче, интересное сочетание. Главное, очень полезное для дела.

— Я как будто эксперимент для тебя.— В каком-то смысле, — пожимает Ендже плечами. — Также как и Дэхен. Магия, знаешь ли, тоже наука. Но, заметь, этот эксперимент я провожу не по собственному желанию.— Звучит совсем не романтично, — фыркает Джело. — Доедайте, уже все остыло. И пора выдвигаться.

— Да уж, на романтику пока придется забить, — соглашается Ендже. — Погнали. Чоноп, ты за рулем.

— Когда я уже поведу?! — возмущается Джело.— Пусть отвлечется, пока мы едем.

***У ворот кладбища они замечают две машины, одна из которых принадлежит Джеппу, а вторая кажется Чонопу на первый взгляд смутно знакомой.— Стой,— внезапно вспоминает он. — Это то, что я думаю?— Не знаю, что ты думаешь, но если ты о машине графа, то да, — подтверждает его догадку Ендже. — Это проблема?— Нет… Думаю, нет, раз уж тебя его присутствие не удивляет. Просто не ожидал.

— Я уверен, что никто из нас не ожидал многих вещей, но все мы здесь, в конечном итоге.— Очень по-ведьмински, — фыркает Джело за его спиной.

— Ты вообще осознаешь, что ты здесь единственный обычный человек? — с ухмылкой бросает ему через плечо Ендже.— И правда, — весело кивает тот, закрывая крышку багажника после того, как ведьмак достает из него объемную сумку, подхватывает переносной холодильник и бодрым шагом направляется к воротам. — Как же мне так повезло!

— Не трогай ограду! — торопливо предостерегает ведьмак. — Да и вообще… ничего сейчас здесь не трогай.

Ендже останавливается перед безобидной на вид калиткой, сбоку от закрытых на внушительный замок ворот, и что-то шепчет перед тем как толкнуть ее внутрь.

— Впрочем, тебя это тоже касается, — обращается он к Чонопу. — Меры предосторожности, сами понимаете. Ну, добро пожаловать что ли.

— Так вот чем ты занимался днем, — с пониманием кивает Джело. — Встречался с подружками и строил ловушки по всему кладбищу.

— Кто-то же должен заботиться о сохранности ваших задниц.

— Так зачем понадобилось присутствие де Бронсо, тоже для защиты? — Чоноп возвращается к своему вопросу.

— Не совсем, — уклончиво отвечает Ендже. — Он помогает. Ты все узнаешь, не переживай.— Ну да, переживать не о чем: меня окружают древние вампиры, кровавый жрец в спячке, ведьминский ковен, сумасбродный ведьмак, а безумный охотник хочет забрать себе мою жизнь, — саркастично заключает тот. — С чего бы мне волноваться?— Согласен, звучит жутковато, — соглашается Джело. — Но мы все исправим.— Мне бы твой оптимизм.

Пока они следуют за Ендже вглубь территории, вокруг все тихо и спокойно, как и полагается на приличном кладбище, но Чонопу то и дело мерещатся крадущиеся за склепами тени. Умом он понимает, что следить за ними тут некому и незачем. Джело с любопытством оглядывает пейзаж, явно не испытывая никакого страха. Ну, ему-то опасаться действительно нечего, в случае чего, Чоноп уверен, Джепп окажется здесь через секунду.

— Тихо, — Ендже поднимает вверх раскрытую ладонь, останавливая их молчаливую процессию.— Барьер.

— И… что?

— Подождем, пока нас впустят.

— А ты не можешь как там, у калитки? Пошептать или руками поводить, как там у вас принято.

Ведьмак тяжело вздыхает, устав объяснять подробности происходящего в мелочах и деталях, но Чоноп внезапно удивляет всех.— Барьер у калитки был всего лишь сигнальным, — спокойно говорит он. — Он не причинит вреда ни тебе, ни мне. Просто оповещает, что кто-то проник внутрь. И его установил сам Ендже. Этот барьер защитный, и если кто-то из нас решит перейти его без разрешения, думаю, будут последствия. Дело рук ведьм, я полагаю.

Оба с молчаливым потрясением смотрят на Чонопа, даже Ендже, хотя он тоже мог бы уже привыкнуть к подобным неожиданностям.

— Кхм, — начинает Джело, — от…— Инстинкты, — отвечает на очевидный вопрос ведьмак. — Возможно, концентрация магии каким-то образом влияет на тебя, пробуждая их.

— Охотники могут ощущать магию?— Вообще-то, нет. Если они только не под воздействием чар. Так что это очень интересно, а еще чт…— Там кто-то есть, — вдруг говорит Чоноп, указывая рукой за их спины.Ендже оборачивается к фигуре, приближающейся с той стороны барьера.

— Фреда. Она впустит нас.

И действительно, женщина делает почти незаметное движение руками и приглашающим жестом зовет их к себе.

— Добрый вечер, — в один голос здороваются парни, но получают лишь короткий кивок, после чего Фреда одним движением закрывает барьер и через пару минут растворяется в темноте среди могил.

— Не принимайте на свой счет, она не слишком разговорчивая, — весело поясняет Ендже. — Хотя мне почему-то кажется, что Фреда дала обет молчания именно потому что не хочет общаться ни с кем.

— Очень удобно, — пожимает плечами Чоноп. — Я ее понимаю.— Не сомневаюсь, — хмыкает ведьмак. — Давайте живее, нас уже заждались.

Большой склеп, сложенный из темной, почти не обработанной, породы, выглядит мрачно и кажется чуть не старейшим на этом кладбище. Нижние ряды камней давно уже погрузились в землю, а стены частично покрыты ярко-зеленым мхом с вкраплением лишайника. Тем не менее, строение в целом кажется более надежным и устойчивым, чем многие более ранние постройки. Тяжелые, обитые проржавевшим металлом, двери с трудом поддаются, словно нехотя впуская их внутрь.

— Нельзя было выбрать местечко повеселее, — шепчет Джело, оглядывая свисающие повсюду нити паутины. — У меня мурашки размером со слона.— Это самое старое из сохранившихся здесь захоронений, в его стенах много накопленной энергии. В этой семье были ведьмы еще до того, как они перебрались на континент.

— Сдается мне, именно поэтому они сюда и перебрались, — бормочет Чоноп, брезгливо снимая с себя кусок чего-то, обвалившегося сверху.— Ой, вот и вы, наконец-то! — всплескивает руками Химчан, бросаясь навстречу. — Как добрались?— Ведешь себя, как будто мы на курорт приехали, ей-богу, — смеривает его скептичным взглядом Ендже, проходит в центр начерченного на полу круга, внутри и снаружи которого куча непонятных рисунков и символов. Не теряя времени, он достает из сумки какие-то мешочки и коробочки.

— Все в порядке, спасибо, — сдержанно кивает Чоноп. — Где Дэхен?— А, ну… Видишь ли… — мнется Химчан, отворачиваясь к Джеппу, мол, давай ты, авторитетное лицо все-таки.— Там, — без патетики говорит тот, указывая на закрытый тяжелой каменной крышкой гроб. — Дэхен сейчас, можно сказать, мертв.

— Ладно, и каков план? — сдавленным голосом интересуется Чоноп, немного огорчившись, что им даже не дали поговорить.— План очень прост, — поднимаясь на ноги, поясняет Ендже. — Ты садишься сюда, я выпускаю охотника, вы с ним решаете свои проблемы, мы воскрешаем Дэхена и, — вуаля, — все счастливо отправляются по домам. Это в идеале.

— Что может пойти не так?— Все что угодно на самом деле, — он поднимает голову, словно прислушивается к чему-то. — Пора бы начинать, самое время.

— Ты справишься, — уверенно кивает Джело, хлопая Чонопа по плечу. — Поскольку я единственный нормальный здесь человек, как любезно напомнил мне наш друг, я верю в тебя больше, чем все они.

— Кто-то же должен, — пожимает плечами Химчан. — Мы будем снаружи. Не облажайся, ладно? Дэхен в самом деле… Он…— Я знаю, он много для тебя значит, — с грустной улыбкой говорит Чоноп. — Для меня тоже.

— Вот и хорошо, — подводит итог Джепп. — А теперь все вон отсюда.Чоноп провожает их взглядом, пока не закроются двери, и оборачивается к Ендже. Мягкий хлопок раздается снаружи, и лишь тогда ведьмак начинает зажигать большие свечи, стоящие по краю рисунка.

— Мы заперты, — будничным тоном говорит тот. — Можешь присесть сюда? Прости, что не сказал при всех, но ты должен знать, это место что-то типа тюрьмы для нас.

— Меры предосторожности? — усмехается Чоноп, опускаясь на колени в центр знака.— Естественно. Я должен быть уверен, что если мы все-таки облажаемся, никто и ничто отсюда не выйдет.

— Химчан тебя убьет.— Может попробовать. Хотя это вряд ли, сил не хватит. Ведьмы снимут наружный кокон только если ты разберешься с охотником. Я смогу снять внутренний, если буду жив, ну или… Когда умру, он падет сам собой, но не сразу.

— То есть, этот склеп станет нашей могилой.— Чоноп, — Ендже смотрит на него исподлобья, не желая пугать раньше времени, но пытаясь донести всю серьезность ситуации, — я не могу допустить, чтобы одержимый охотник со сверхъественными силами разгуливал на свободе. Никто из ныне живущих или существующих не готов к войне с ним. Джепп тоже это понимает, хотя мы об этом не говорили. Пока мы будем придумывать, как загнать его в небытие, он перережет кучу вампиров и ведьм и, поверь, у него найдутся сторонники.

— Охотники?— Их осталось очень мало, — отмахивается тот, возвращаясь к приготовлениям. — Большинство семей утратило традиции за ненадобностью, а новых охотников еще меньше. Да и не годятся они ни к черту. Я говорю не о них.— Есть еще кто-то?— Конечно, есть, Чоноп, но давай поговорим об этом в другой раз. Сейчас тебе надо сосредоточиться на себе. Если знаешь основы медитации, сконцентрируйся. Нет никакой гарантированной стратегии для победы, просто помни то, что я говорил раньше. Ты должен сам поверить в то, что тебя нельзя ранить ни физически, ни морально. Что бы ни происходило, ты не должен сомневаться.— Спасибо за бесценный совет, — скептично кивает Чоноп.Он опускается на колени и закрывает глаза, сосредоточившись на своем дыхании. Давно это было, еще дома. Когда был жив дедушка, и маленький Чоноп оставался у него на каникулах. Утром они в обязательном порядке делали зарядку и медитировали. Точнее, медитировал дедушка, а Чоноп просто сидел с умным видом, пытаясь представить себе свое идеальное место — там, где твоя душа отдыхает, говорил дедушка. Тогда Чоноп даже не понимал, что значит душа отдыхает. Как она может отдыхать, и зачем ей, разве она работает? Конечно, работает, — улыбнулся старик. — Наша душа работает каждый день, Чоноп. Заставляет нас мечтать и стремиться к чему-то, совершать ради этого поступки, добиваться цели. А если душа ленится, и человек живет лишь своими потребностями, то становится жадным и завистливым. Нельзя позволять ей лениться, запомни это…

Сердце, стучавшее чуть быстрее обычного, постепенно замедляет ход. Чоноп мысленно представляет себе скалистый утес над морем, где дует пронизывающий ветер, и волны с грохотом бьются о камни внизу. Чувство покоя и свободы вдали от шумных городов и людей — ни волнений, ни переживаний, ни страхов. Никаких эмоций.Ендже тем временем достает заранее приготовленный им амулет и легким щелчком сбивает с камня оправу — на это заклинание ушло много времени, и закончил он его лишь вчера утром. Кусочки серебра осыпаются словно древесная труха и тут же темнеют, впитав в себя чары разрушения, зато камень оживает, заискрившись желто-зелеными искрами, которые плавают внутри, закручиваясь в причудливые спирали.— Ну, привет, — тихо шепчет ведьмак, осторожно опуская его рядом с чашей, в которой пузырится темно-бурая жидкость. — Не скажу, что знакомство с тобой будет приятным событием.Он сжигает последний пучок трав, произнося нараспев строчки древнего заклинания, и подносит ее к губам Чонопа.— Глотни. — Тот морщится от едкого запаха и вкуса, но мужественно сглатывает. — Да, я знаю, это мерзко, что поделать. Удачи тебе.После этих слов Ендже льет жидкость прямо на камень, который сначала темнеет, впитывая зелье, а потом словно взрывается изнутри, раскалываясь на куски с громким треском, будто в него ударила молния. Ендже отскакивает, взмахивая руками, рисуя какие-то символы прямо в воздухе, и бормочет одно защитное заклинание за другим. За спиной Чонопа вырастает бесформенная призрачная тень, постепенно становясь все более плотной и видимой. Чоншин протягивает руки к голове Чонопа, обхватывает ладонями и пальцами, словно пытается залезть внутрь его черепной коробки, и со смешком смотрит на ведьмака.— Не так уж и трудно для тебя. — Его голос раздается будто со всех сторон разом. — Не только он должен выполнить свое предназначение, сын Сокхджени.

— У тебя странные представления о предназначении, — парирует Ендже. — Я пришел сюда не для того, чтобы вызволить тебя.

— Ты уже это сделал. Мне стоит поблагодарить Дэхен-и за то, что привел тебя ко мне.— Боюсь, этого ты уже сделать не сможешь, — с притворной грустью возражает тот, кинув взгляд на гроб.Взгляд Чоншина перемещается туда же, и его глаза вспыхивают яростью.

— Он мертв?

Этим голосом можно было бы заморозить Ниагарский водопад, и Ендже на секунду поддается ощущению ужаса, которым веет от всего образа мертвого охотника, но напоминает себе, что именно для этого он здесь — разрушить страх.

Разрушать — это все, что он умеет. Магия всегда имеет две стороны, но добро не является обратной стороной зла. Это лишь две созидающие силы, иногда противостоящие друг другу, вот и все. Не всегда добро является благом, так же как и не всегда зло приносит вред. Иногда, чтобы предотвратить катастрофу, нужно разрушить магию, а является ли она следствием применения сил добра или зла не имеет значения. Дуальность человеческого сознания, выдрессированная тысячелетиями, редко признает подобные метафоры. Люди привыкли делить все на черное и белое.

Кажется, даже древние стены вибрируют от всплеска духовной силы, порожденной гневом и отчаянием Чоншина. Что ж, этот чувак явно не в ладах с самоконтролем.