VII. Туман в овраге (2/2)
— Тогда не будем терять времени, скоро час Быка.*
***Дэхен уже полчаса торчит на каком-то кривом пне в черт знает каком захолустье, — он и понятия не имел, что рядом с Орлеаном есть подобные места, — наблюдая за сидящим прямо на земле в центре странного круга Ендже. Фреда периодически обходит периметр, видимо, здесь она тоже установила какой-то щит. В общем, правильно, ночью в окрестностях города всегда есть возможность наткнуться на кого-то пострашнее обычных головорезов, а Дэхен сейчас не в той форме, чтобы оказывать адекватное сопротивление. Он не знал, сколько продлится путешествие в потусторонний мир, и все, что ему остается делать, это ждать. В каком состоянии будет Ендже после, тоже неизвестно. Дэхен понимает, почему ведьма не может с помощью своего дара найти убийцу и почему нельзя прибегнуть к более простым методам. Если бы убийцей был человек, не понадобилось бы ничего из этого. Но с вампирами никогда не бывает просто.
Ендже вернулся почти через два часа. Он открывает глаза, бессмысленным взглядом глядя на Дэхена и со стоном заваливается на бок.
— Наконец-то! — восклицает Дэхен, подхватывая его с земли. — Думал, до рассвета тут сидеть будем. Ты как?— Выжат как лимон, — шепчет Ендже. — Но до машины дойду. Ужасно пить хочется.— Хорошо, тогда вставай. Разговаривать будем потом.Позже они снова сидят в лавке ведьмы, где она отпаивает Ендже каким-то отвратительно пахнущим отваром, от которого Дэхена воротит так, что почти тошнит. Как его может пить Ендже, для него вообще загадка.
— Что ты делал там так долго? — любопытствует он после того как Ендже рассказал о своей встрече на той стороне.— Общался.— Все это время ты разговаривал с Брендой?
— Нет. У меня образовались личные дела.— Вот как… — замечает ведьма. — Надеюсь, они разрешились лучшим образом.У Дэхена складывается впечатление, что они говорят о чем-то, что знают лишь они, но его это не удивляет.
— В моем случае лучшим образом не бывает.
— Всему свое время.
— Ну, там у меня его будет предостаточно, — слабо усмехается Ендже.
— Ты же туда не торопишься?— Нет, но кто знает…— Прекрати нести чушь, — обрывает его Дэхен. — Никто никуда не собирается. Возможно, только я, но это уже не новость, так что… И теперь мы знаем, кто убил Бренду, осталось выяснить зачем.— Я догадываюсь. — Ведьма смотрит на Фреду, которая согласно кивает, подтверждая ее догадки. — По твоему описанию, точнее, по описанию Бренды, убийца принадлежит клану местных вампиров за рекой. У них характерные метки.— И кто ими управляет?— Один премерзкий тип, — говорит Ендже. — Когда я только переехал сюда, предлагал кое-что сделать для него. Но тогда он еще не знал, что я знаком с… другими вампирами.
— И как?— Ну, сам понимаешь, кто это был. Все вопросы отпали сами собой.
— Оу, — понимающе хмыкает Дэхен, — ясно. Так зачем ему Бренда?
— Я не знаю. И она тоже.
— Это мы выясним, когда найдем него, — говорит ведьма. — Давайте расходиться по домам, нам всем нужно отдохнуть.— Держите нас в курсе.— Конечно.Дэхена по большому счету совершенно не волнуют мотивы, по которым убили Бренду. Сдать вампира полиции невозможно, как и осудить, он будет наказан по другим законам. И Джепп проследит за этим, если возникнет необходимость. Никто не будет спорить с древним, пусть даже чужим, тем более, в Америке все вампиры обращенные. Кстати, сами древние уже давно не враждуют между собой, поскольку их осталось не так много — во время Тысячелетней войны кланы истребляли друг друга с такой яростью, что их остались лишь единицы по всему миру, поэтому все конфликты, если таковые возникают, они решают переговорами и компромиссами. Так что случись Большому Эду — имя, больше подходящее для владельца ранчо в Техасе, чем для главы вампирского клана, — заручиться даже поддержкой одного из древних, расплата все равно неминуема.
Теперь кулон. Если нельзя избавиться от него целиком, можно ли разделить на части? Камень без оправы не представляет для Дэхена угрозы, ведь он служит лишь вместилищем. Но это слишком сложно. Как ни странно, самым рациональным вариантом представляется просто рассказать Чонопу правду. За то короткое время, которое им было отведено, Дэхен узнал о нем достаточно, чтобы быть уверенным, что, во-первых, Чоноп не начнет тут же паниковать, бежать в полицию или куда там еще можно бежать. На самом деле, некуда. От вампиров и ведьм бежать просто некуда. И, во-вторых, Чонопу нельзя врать. Совершенно исключено добиться от него чего-либо путем обмана и манипуляций. Но его можно убедить. Привести к ведьме, в конце концов, рассказать ему правду об убийстве Бренды. То есть дать Чонопу то, чего хочет он. А затем объяснить значение кулона и обрисовать ситуацию в целом. И чем раньше, тем лучше, потому что если Чоноп заподозрит Дэхена в том, что он делает все это исключительно из меркантильных интересов и спасения собственной шкуры, Чоноп никогда не будет ему доверять. Донести до него, что если не будут предприняты соответствующие меры, то город ожидает кровавый террор. Конечно, этого не случиться, потому что Дэхена убьют раньше, но такой вариант развития событий малопривлекателен.
И чем больше Дэхен думает об этом, тем больше склоняется к мысли, что это верное решение. Вряд ли он добьется от Чонопа за оставшиеся дни признания в вечной любви и верности. Оставлять его до последнего в неведении, а потом требовать каких-то жертв в виде участия в непонятных и опасных для жизни ритуалах как минимум несправедливо. К тому же, кто знает, справятся ли они с охотником? А Чоноп справится. Не доверили бы ему амулет, если бы не были в этом уверены. Кем бы они ни были.
Ендже свои планы Дэхен излагать пока не стал. В большей степени потому что предполагает его решительные возражения.
Еще одна вещь, которая, честно говоря, беспокоит его отчаянно и вызывает что-то наподобие тихой паники. За всеми этими приготовлениями и расследованием Дэхен не забыл короткий экскурс ведьмы в недра его прошлого. Охотник следил за ним. С какой целью? Спустя столько десятилетий Дэхен, конечно же, не мог уже вспомнить, чувствовал ли он что-либо. Возникало ли у него когда-нибудь ощущение чужого присутствия, когда он работал в саду, отбирая овощи для господской кухни. Ловил ли он на себе чей-то взгляд, кинутый украдкой. Всех работников в доме Дэхен знал в лицо, гостей видел редко, поскольку ему не разрешалось выходить за территорию поместья, предназначенную для проживания слуг. Лишь несколько раз он бывал на хозяйской половине.
Дэхен растягивается на кровати и закрывает глаза в попытке сосредоточиться на этих обрывочных фрагментах воспоминаний, которые еще остались в его голове...
***— Какой красивый мальчик! — восклицает женщина в шикарном многослойном ханбоке, протягивая руку, чтобы погладить его по щеке.
Дэхен краснеет и опускает глаза вниз, борясь с желаниям выкинуть тарелку с нарезанными фруктами, которую ему велели принести в летнюю беседку только потому что он ребенок, а повар опоздал с подачей десерта. Его не будут ругать, не теперь, перед гостями, никто не ударит его. Дэхену десять, и он уже понимает, как устроен мир. Руки дрожат от тяжести массивного серебряного блюда, и он вот-вот уронит его прямо к ногам гостьи.
— Я помогу, — раздается тихий голос слева, и блюдо аккуратно вынимают из его потных ладоней, чтобы поставить на стол. — Мама, ты смущаешь его.
Дэхен благодарен невидимому спасителю и кланяется вслепую, пятясь мелкими шажками назад, по-прежнему не смея оторвать взгляд от своих пыльных сандалей.
— Как его зовут? — спрашивает все тот же голос.— По-моему, Дэхен.
Это голос ему знаком — голос самой хозяйки дома, но Дэхен удивляется, откуда она знает его имя.
— Дочка часто бегает на кухню, чтобы поклянчить у старшей служанки чего-нибудь вкусненького втайне от нас, — продолжает хозяйка, — и как-то упоминала, что повар взял в подмастерья очень красивого мальчика. Да-да, так и сказала, а ведь ей всего восемь! Вероятно, это он и есть, не так ли, Дэхен?Он замирает в страхе, не имея понятия, что ему делать и можно ли ответить на вопрос или достаточно поклониться в знак согласия. Но вдруг это будет невежливо? Вдруг его все-таки накажут, а потом выгонят из дворца за дерзость? Дэхену кажется, что прошла целая вечность с момента вопроса, а он все еще ни на что не решился, как вдруг его плечи обхватывают теплые руки, и он, вздрогнув, машинально вскидывает голову, встречаясь взглядом с человеком, присевшим перед ним на корточки. И… у этого мальчика самые красивые глаза, которые он когда-либо видел. Не считая глаз своей матери, конечно.
— Тебя зовут Дэхен? — спрашивает тот, и Дэхен вдруг понимает, что парень старше его самого лишь на несколько лет. Как старший сын хозяина, которому в мае исполнилось пятнадцать.
— Да, господин, — едва шепчет он, завороженный его глазами, в которых мерцают солнечные искорки заходящего солнца.— Ну какой я господин, — слегка улыбается парень и поправляет упавшую на глаза Дэхену прядь волос. — Чоншин, меня зовут Чоншин. Это было не так сложно, правда?— Меня не накажут? — спрашивает он.— Конечно, нет, Дэхен-и, ты молодец и хорошо справился с поручением, хотя блюдо было тяжеловато.Он кивает и невольно пробегает взглядом по руке, все еще покоящейся на его плече. Не то чтобы Дэхен раньше не видел воинов, вылепленных словно самими богами, — во дворце полно стражи, да и мужчины семьи отличные бойцы, но все они взрослые. Хозяйские сыновья не идут ни в какое сравнение с этим потрясающим человеком. Сколько же нужно тренироваться, чтобы добиться подобной фигуры в таком возрасте?! Наверняка как только он научился ходить, ему в руку вложили меч.— Ты действительно очень красивый, — говорит парень. — Еще несколько лет и все девушки в округе будут вздыхать по тебе ночами.— О чем ты говоришь, Чоншин! — возмущенно восклицает его мать, очевидно ощущая неловкость перед хозяевами дома.
— Боюсь, это правда, — смеется хозяйка, не придавая этим словам никакого значения.— Посмотрите на мою дочь, она уже влюблена в него по уши! Иногда мне кажется, что она бегает туда только чтобы посмотреть на него.
— На ее месте я бы тоже бегал, — доверительно шепчет Чоншин, наклонившись к и без того уже красному от смущения уху Дэхена, чтобы никто кроме него не слышал.
Он снова улыбается, и у Дэхена все переворачивается внутри — никто никогда ему так не улыбался. Будто Чоншин смотрит на солнце, чуть прищурившись, и радуется тому, что оно ласкает его кожу теплом и светом. Будто эта улыбка только для него.
— Улыбнешься мне, — говорит он с оттенком вопроса в голосе, и Дэхен ничего не может поделать, когда его губы чуть дрогнув от удивления, вызванного такой нелепой на первый взгляд просьбой, сами собой растягиваются в ответной улыбке.
— Умница, а теперь беги обратно, пока тебя не хватились.
Дэхен сбивчиво шепчет спасибо, господин, снова кланяется и, развернувшись, несется к выходу из сада, прижав ладони к горящим щекам. В конце садовой дорожки он оборачивается, поддавшись странному порыву еще раз взглянуть на Чоншина, и видит…Чоноп?!Дэхен выныривает из сна, как из-под воды, — ошалелый, изумленный, разгоряченный, хватается пальцами за простыни, чтобы почувствовать что-то реальное под руками, и смотрит на белоснежный потолок. Это был сон, всего лишь сон, убеждает он себя, но тревожное ощущение, нет, не тревожное — волнительное, — заставляет трепетать его сердце. Как он мог забыть?!
Дэхен садится на кровати, потом снова ложиться, потом встает, не в силах оставаться на месте без движения. Как это произошло? Почему он забыл? Почему вспомнил только сейчас? Он меряет шагами комнату от окна до двери, кружит по ковру, хватается за все подряд, не отдавая отчета своим действиям. Страшная догадка бьется в подкорке его разума, и Дэхен в ужасе, он так боится выпустить все эти мысли наружу, так дико и панически боится того, что все это окажется правдой.
Но воспоминание как ключ, как шифр, как код, открывающий криптекс и разгадку всего, что случилось с ним. Не с ним. С ними.
У нее все же получилось, пусть не так, как Дэхен рассчитывал. Чертовы ведьмы. Сделав попытку покопаться в его прошлом, она не смогла разрушить барьер, поставленный кем-то очень могущественным, но это определенно что-то сдвинуло в памяти Дэхена. Маленькая трещина в плотине, всего лишь один ручеек, одно воспоминание — самое первое, самое яркое, — и его было достаточно. Он должен быть благодарен, но страха больше, чем удовлетворения.
Он распахивает широкие окна, но воздух вязкий и тяжелый как перед дождем, Дэхен не может вдохнуть полной грудью, чтобы вытеснить то, что сдавливает его легкие и сжимает сердце. Если бы он мог заплакать, он бы заплакал, потому что, потому что…Если бы Дэхен мог, он бы побежал к Чонопу сейчас же, даже не представляя, что скажет и как объяснит все, что должен. Он больше не боится за себя, как бы Дэхен ни любил ощущение жизни, это не имеет значения. Чоноп не заслуживает такой участи, он всего лишь человек, которому не повезло родиться не в той семье. Он не заслуживает всего этого, и Дэхен знает, что если Чоноп откажется разрушить связь или не полюбит его, так тому и быть.
Он встретит свой последний рассвет. Спасет Чонопу жизнь.Но это будет не сегодня.