XIII. The Chain (2/2)

?? Кстати о виде... Оставив её одну на оживленной улице, уже намереваюсь сесть в машину, рядом припаркованную и замираю от осознания, пронзившего меня, как стрела из лука — почему она только в этом платье? Нет, не спрашивай, просто уйди, дав ей поразмыслить над тем, стоило ли вообще приезжать к тому, кто не сочтёт за близкую.?

?? Дурень с пронырливыми думами в голове. Ну и поплатишься же ты за своё любопытство.

?? Останавливаюсь, рассматривая её через плечо и зажмуриваюсь от того, что пожалел о своём выборе: её хрупкая фигура вытянулась по струнке, а грудная клетка подняла шёлк, из-под которого проступали горошинки сосков. Ночной ветер обдувает их, обрамляя морозными мурашками кожу, что переливается неоном в свете сияющих вывесок. Её зубы еле заметно постукивают друг о друга и я уже начинаю корить себя за то, что мне не плевать.

— Ты без верхней одежды? — от моего вопроса её глаза расширяются, как блюдца, а затем начинают выискивать что-то вокруг себя.Выругалась себе под нос, а после посмотрела на меня с неприкрытой досадой в глазах.— Я потеряла пальто в клубе.Дура набитая, стоит дать ей освоить урок, но пьяная речь уже льётся рекой, когда она возвращается обратно, видимо, в поисках вещицы, кою она там не найдёт.— Нет, Хадид, очевидно, что его уже кто-то прихватил к своим рукам. — Мышцы на её спине вздрогнули, а нос шмыгнул от влаги в нём.Из нашего зрительного контакта выпал мой, затуманенный, так как её блекло-зелёный силуэт начал двоиться в моих глазах.

— Садись в машину. — С трудом проговариваю, на что её лисьи брови взлетают вверх, а руки обхватывают, уже дрожащее тело.

— Я не сяду в машину, за рулём которой пьяный человек.

— Ты заработаешь воспаление лёгких, а у нас шоу на днях, — мои нервишки уже начинают шалить, — сядь в машину. — Процеживаю каждое слово, как будто даю команду не обученной собаке.

— Будет ли шоу, если мы разобьёмся? — Подхожу впритык, нависая над ней.Она подняла голову вверх, чуть ли не врезаясь кончиком носа в мой подбородок. Сию мизансцену дополняют звуки сирен и пронзительных гудков из машин. От изобилия сенсорных ощущений у меня кружиться голова.— Дай я поведу, это будет верным решением. — Произносит тихим голосом, будто молит меня об этом. Пар из её рта смешивается с моим, проникая в поры, заставляя представлять себя в жаркой бане, бережно ею растопленной.Уловив моё покорение, с которым я и сам ещё не смирился, она продолжает:

— Ты — все ещё главный, не отдашь мне первенство таким образом и мы оставим это в секрете, просто дай мне поступить правильно. Провела рукой по нужным струнам, насытив моё самолюбие, а может быть, я просто не могу находится так близко к ней, однако вложив ключи ей в руки, я, будто распорядился о сегодняшнем перемирии между нами.Подойдя к белой ретро-машине, удивляюсь отсутствую восторженных комментариев и пропускаю Хадид вперёд, ещё раз бросив взгляд на её лопатки. Почему-то захотелось провести по выступающим позвонкам рукой, проверив реакцию, но я останавливаю себя от сего действия. Это всё алкогольный дурман, побуждающий глупые желания.Ноги работают неисправно, когда я заталкиваюсь внутрь и включив печку в салоне автомобиля, меня ещё больше размаривает от исходящего тепла. Сев за руль, она таращится на приборную панель, выискивая ключ зажигания.Не проронив ни слова, помогаю ей указательным пальцем и вбиваю свой адрес в навигатор, после чего она успешно заводит машину, а я вспоминаю об мягкой куртке на заднем сидении.

— Если холодно, бери, — протягиваю ей, не до конца понимая, что мною движет. Она негативно машет головой, вдавливая ногой в газ, от чего машина резко отъезжает, а меня вдавливает назад, — Чёрт, полегче!

— Я стараюсь, Стайлс, просто не отвлекай меня. — На лице проступила концентрация, а язык зажат между зубами, что наводит меня на раздумья.

— А ты, вообще, умеешь водить? Она мимолётно поворачивает голову в мою сторону и смотрит с испугом в глазах, но сразу же переключается, взяв себя в руки.

— У меня есть права, если ты об этом.— Но за рулём самостоятельно ты впервые, так? — Зачем я согласился? Тянется в ряду, как черепаха на суше.

— Я доставлю тебя домой в целости и сохранности, можешь поспать пока.Хоть мне и тяжело находиться в бодрствовании, проконтролировать её езду кажется мне важным. Не хватало ещё, чтобы она разбила машину.Укрываясь дубленкой, ныряю носом в мягкий ворот, стараясь незаметно поглядывать на неё.

— Можно вопрос? — её руки сжались на руле в мышечном спазме. Кивнув, она продолжает вилять по дороге, морщась от того, как её подгоняют другие водители. — Почему от тебя разит специями, Хадид?Делает вид, что не слышит, лишь только, вжатая в плечи, шея выдаёт смущение. Смачивает губы языком и открывает рот, как рыба, загоняя себя в алую краску, а меня — в хриплый хохот.

— Прекрати смеяться, ты отвлекаешь меня! — не выдержав, расплывается в улыбке, не успев поймать низкий смешок на выходе. Никогда не слышал этого звука от неё, по крайней мере, будучи взрослым. Напоминает целебный пчелиный гул на пасеке.

— Просто скажи, что Хоран кормил тебя карри, прежде чем ты сорвалась и приехала ко мне. К чему этот альтруизм, кстати?— Никто не кормил меня карри, я просто добиралась сюда в такси, где им пахло, а что касается второй части вопроса, — делает паузу, остановившись на светофоре, бросающего на наши лица красные тени. — Не путай заботу об собственной карьере с альтруизмом. Приехав за тобой, я спасаю себя от неприятных ситуаций, что могут быть вызваны твоими проблемами.Почему-то стало неприятно от холода её умозаключения. Ну конечно же, ей не менее всё равно, чем остальным. Не знаю, почему это обдало холодной волной, но я подавил свою улыбку, уводя глаза с её раскрасневшихся щёк. Мне и не нужно было тепло, однако даже от её присутствия я не хотел отказываться, о чём, в очередной раз за ночь, пожалел.

— Я тоже не горю желанием состоять с тобой в симбиозе, так что не нарушай наш уговор: не пересекаться вне катка, уяснила? — Ничего не ответив, набирает скорость, что не ускользнуло от меня. — Мне безопаснее было добираться до дома самостоятельно, нежели с таким водителем, как ты.

— Жду не дождусь окончания олимпиады, дабы ты покинул мою жизнь. — На выдохе выплёвывает, включив свой необычайно редкий, но истинный режим настоящей суки, кем она и является.— Вздумала, что я являюсь частью твоей жизни? А не слишком ли много чести?

— Да что с тобой не так, Стайлс? С чего такая реакция в мою сторону? — Отрывается от вождения, стреляя глазами то в меня, то на оживлённую трассу.

— Мне не нравится, когда отвечают вопросом на вопрос и, следи за дорогой, блять! — От раздражения взмахиваю вялой рукой, напоминая себе эксцентричного итальянца. Как же она достала меня, с ней невозможно спокойно разговаривать больше пяти минут.— А мне не нравиться необоснованные грубости, тем более от того, кого ещё недавно прижимали к стеночке, как умалишённого! Так и стоял бы там, если бы не я и...

— А знаешь, кому нравится, когда его прижимают к стеночке? Твоей матери!Тряска подрывает наши тела с места, а от грохота мой рот вытянулся по типу буквы ?о?. Хадид проехалась правой фарой по отбойному столбу, превращая её в груду мусора, но заботит меня не это: она даже не моргнула при этом и я уверен, что её мозг додумался сделать это намеренно.Тишину нашей остановки нарушает лишь звук поворотника и шин, проезжающих мимо, машин. Не успеваю перейти на крик, когда она прерывает меня таким грудным голосом, который я от неё ещё не слышал:

— Что ты сказал? — Глаза без капли испуга, смотрят с вызовом, а губы подрагивают, образовав заломы вокруг рта. Я видел это лицо, тогда на льду, когда чуть её не убил. И вот она, снова передо мной. Давно не виделись, однако. Я назову её Изабеллой, потому что этому вырвавшемуся наружу темпераментному оборотню — оно необычайно подходит. Наклоняюсь к ней ближе, сцепив зубы и напялив любимую маску — циничной задорности. Процеживаю, уже не фильтруя то, что говорю:

— Я сказал, что твоя мама любит, когда её втрахивают в стены женатые мужчины, да ещё и на глазах у их маленьких детей. Теперь-то ты расслышала, Изабелла?Ни сколько не дрогнув, она наклоняет голову в сторону, проходясь по мне ледяным взглядом своих ирисовых айсбергов. Меня этим не напугать, девочка.

— Ты поэтому меня всю жизнь кошмаришь? Я не верю тебе, долбаный ты кусок...Я не смог побороть это желание, не нашёл в себе антитоксины, чтобы вытравить его со своего организма. Моя трясущаяся рука, со скоростью хвоста скорпиона, хватает её за заднюю сторону шеи, притягивая ещё ближе к себе, а она вцепилась в неё своими коготками, вдавливая до крови, хоть и не подарив мне ожидаемой вербальной реакции.

— Я ещё не начинал тебя кошмарить, это раз. Два — не веришь мне, спроси у Анастейши, почему наша пара распалась много лет назад, — сам не верю, что этот голос принадлежит мне: почти шепчу в её уста хриплость, что смешивается с нотами, не до конца протрезвевшего, баритона, кажущимся ещё ниже, чем обычно.

— И три — я предупреждал тебя держать язык за зубами, помнить, с кем разговариваешь, ведь один мой щелчок, Хадид, и ты — никто, впрочем, ты и сама это знаешь. По моим меркам, хватка на её затылке — слаба, хоть она и не может с неё вырваться. Ловлю себя на мысли, что, и вовсе, не чувствую сопротивления. Она застыла на месте, лишь пульсирующая вена на шее свидетельствует о жизни в ней.— Ты ничего из себя не представляешь и, уж тем более, ничего не сможешь сделать, Стайлс. — Это приглашение на дуэль? Потому что её взгляд смахивает на удар белой перчаткой по моей щеке.

— Уверена? Я могу сделать с тобой всё, что захочу и когда захочу.Наконец-то то, что я так долго ждал — нервный трепет ресниц и вибрирующий выдох из приоткрытых губ. Рука начинает болеть от зацепок её ногтей, но я лишь усиливаю пытку ладонью, дабы растоптать остатки её уверенности. Обожаю смотреть на эту картину — побеждённой Хадид, особенно люблю, когда ломается Изабелла.

— Иди к чёрту, Гарри. — Гарри. Накал страстей в голове вызывает прилив крови в районе паха, а звучание моего имени заставляет метнуться к глазам, в коих так и не появилась опаска. Меня затягивает в воронку из золота краёв её радужки, потрескавшихся полосок на губах, румянца на щеках, древесного запаха её кожи, смешанного с индийскими пряностями и следующее, что я хочу сделать — испить её до дна, лишив всей бойкости и оставить лишь подчинение, зарубив в её сознании — что именно я владею всей ситуацией и даже её телом.

?? Теряю остатки здравого рассудка, впившись в её верхнюю губу, пробуя на вкус и, покусывая, захватив лепесток нижней, что ощущается как мякоть цитрусового, заставляя её открыть свой дерзкий рот пошире, дабы прикоснуться кончиком языка к запретному мне; такому запретному, что хочется взять всё сразу, ведь если и нести наказание, то чтобы было за что.Её рот, будто онемевший, не отвечающий на подобие ласки, что уже сопровождается моим неконтролируемым рыком, за который мне даже не стыдно; как хищник, загоняющий травоядное, мечущееся в надеждах, что ещё может уйти.Вместо ногтей в мою кисть уже впиваются подушечки пальцев, а мой захват превратился во что-то поглаживающее, располагающее к ответу, коего всё ещё нет. Она так и не слилась своим языком с моим, разрешая мне отдавать, но только не получать.?? Будто инъекция длинной адреналиновой иглой в сердце, меня вырывает из этого состояния и отшвыривает назад, как от прокажённой. Что я сделал? Тяжело дышу, хватая тяжелый воздух, что заполнился её ароматом. Это ещё хуже, чем мамины духи в лёгких. Блять. Что бы сказала она, узнав, чью дочь я... поцеловал? Я поцеловал грёбанную Хадид. И зачем? Что я пытался ей доказать? Что у меня стояк от неё?

?? В шоковом состоянии смотрю на неё, а она, в духе запуганного зайца, опёрлась об дверь со своей стороны, таращит свои глаза на меня, так и не закрыв рот, в уголке которого блестит моя влага. Сотри её, прошу, ведь я сейчас взорвусь со позора.

?? Словно её торкнуло, она натягивает слетевшие лямки платья, к счастью, не оголившие скрытые части её тела и прижимается грудью к рулю, уводя взгляд на дорогу.

— Как я и думал, ты неспособна даже умело целоваться. — Пытаюсь спасти ситуацию, вернув всё на круги своя, словно меня ни сколько не заботит то, что произошло, а она лишь проморгавшись, сдаёт назад, никак не реагируя на мой комментарий. Скрежет оторванного железа с края бампера режет моё ухо, но я даже не пытаюсь переключить своё внимание на тот факт, что машина изуродованна. Изуродованная машина, что прилагается к моему изуродованному мышлению, при чём, и то и другое — её рук дело.?? Ощутив тихий ход колёс, я смотрю в запотевшее окно, обхватив средним пальцем влажные губы, а указательным — горячую скулу. Боюсь даже подумать о том, что сказать дальше. Я облажался, я пиздец как облажался. Даже протрезвел. Вот она, чудотворная таблетка от алкоголизма — поцелуй с той, кто, как две капли воды, походит на любовницу отца. За это меня не пропустят в рай к Мэри. Не выдержав молчания, нажимаю кнопку плей на проигрывателе, из которого аналогично седативному звучит Fleetwood Mac - The Chain. Трек продолжается с того же момента, когда я отключил его в последний раз, а именно — второго куплета Стиви Никс.

— Ещё раз так сделаешь, я привлеку тебя за домогание. Я понятно выражаюсь? — Голос уже не такой низкий. Изабелла куда-то ушла, вернув на место прежнюю кроткую девицу, руки которой одаряют мой руль липкостью.

— Не льсти себе, этого больше не повториться.

— Уж постарайся. — Притихла на последнем слово, скорее всего, не дав себе расплакаться. Не могу не сделать вывод, что я — животное и мне не стоило так поступать, не спросив разрешения, даже несмотря на то, что это Хадид. Она не заслуживает этого, уж теперь я усёк сполна. Одно её слово и мне крышка, однако она имеет на это право и я не буду извиваться, как уж на сковородке, принимая свою кару. С радостью понесу её, будь то удары розгами, или же бессонные ночи, наполненные самобичеванием.

?? Оказавшись в моём районе, спрашиваю у неё, где она живёт и получив ответ с оттенком недоумения, ввожу название улицы и номер дома в строке Убера. Не выдержу лишней минуты с ней. Машина подъехала к высотке, в коей я обитаю и в салоне зажегся свет, вынудившим меня поморщиться.?? Мы оба видим, что такси за ней прибыло. Слова вертятся на этапе зарождения. Их так много, что сводит рот, однако единственное, что я могу из себя выдавить лишь пустое:

— Иди.

?? Даже не взглянув, сгребает сумку и открывает дверь. Рефлекторно набрасываю на неё куртку, на что она не противиться, молча притягивая её на свои плечи, а затем покидает меня, быстрым шагом скрывшись в ночи.

?? В иной ситуации, было бы уместным поблагодарить её, пригласив к себе домой и отпоить тёплым чаем, а затем предложить остаться на ночь, бросив в неё свою объемную футболку, на что она бы запротестовала, но всё же натянула на себя ткань, с трудом прикрыв пятую точку. Но не в этой жизни и не с этим человеком.?? Я рассматривал её отдаляющуюся фигуру, тонущую в моей одежде, покачивающиеся волосы на спине, вслушивался в её шаги, заглушающие даже гитарное соло концовки музыки на фоне, в следствии чего не смог сдержаться от умозаключения: каким же я был дураком, сказав, что взял бы её сзади. О нет, я бы не смог отказался от рассматривания её лица, от зажатия губами её скул, от зацепки на её тонкой шее, от укуса на её молочных бёдрах. Я — идиот, не потому что перешёл черту. Я — идиот, потому что жалел, что не позволил себе большего. Только бы она ответила на мой поцелуй.