Глава шестая (1/1)

***После недопонимания, возникшего у них с Кроули, Азирафаэль старался не пересекаться с ним. Он отправлял его на стройку при первом же удобном случае и часами бродил по Раю в поисках чего-то, чем он мог бы заняться, но ему не было места в этом новом мире и единственное, что он мог здесь теперь делать?— это осознавать, насколько все это ему чуждо. Ему не нравился этот новый мир, и он не хотел быть его частью. Мысли, терзающие его, с каждым днем становились все темнее и опаснее, но крылья его оставались такими же девственно белыми, что только добавляло вопросов в бесконечный список ?почему?.Азирафаэлю казалось, что когда он видел Кроули, эти мысли обретали форму, становились реальными, и он больше не мог не обращать на них внимание. Не мог говорить себе, что расстроен и разочарован лишь потому, что Кроули хотел им воспользоваться?— а в этом он практически не сомневался, апеллируя ко всем слышанным рассказам о природе демонов,?— потому что смотрел на него и осознавал, что это было лишь частью правды. Он думал о том, что было бы, если бы он не проводил никаких границ, размышлял о том, что почувствовал бы, но примеряя свои ощущения к не случившемуся поцелую, не мог никак отличить реальные ощущения от желаемых. Азирафаэль думал, что, возможно, зря отказался, и вовсе не потому, что это доставило бы ему удовольствие. Он не знал этого наверняка, но боялся, что потерял единственный шанс привлечь внимание Господа. Разве плотский грех между ангелом и демоном?— это не то, что Отец всеми силами попытался бы остановить?Если это единственное, что вернуло бы Небесам участие и внимание Господа, имел ли он право думать о своей душе? Если это спасло бы Рай от разложения, которому он теперь был подвергнут, Азирафаэль должен был рискнуть, но не смог, испугался, пошел на поводу у своих чувств, которые просто вопили отступить.А он даже не мог понять, почему так отчаянно сопротивлялся тому, что не было?— глубоко внутри он это признавал?— так уж ему противно.Истерзанный сомнениями, в которых он путался все сильнее, окончательно потухший и, неожиданно, смутно тоскующий по Кроули, в один из таких дней бесцельных плутаний по Раю, Азирафаэль вновь нашел себя у Края Небес. Он не знал, что хотел там найти, но что-то, видимо, искал и вглядывался в бездну так упорно, будто желал увидеть там свою душу. В Раю были места и похуже, но здесь кровь стыла в жилах?— из-за существующего только в этом месте еле слышного голоса, который нашептывал, уговаривал сделать шаг вперед, с края, и посмотреть, что получится.Азирафаэль ходил по Краю столько раз, что даже не задумывался, насколько это стало ему привычно, насколько эта граница, будучи когда-то так далеко, внезапно прошла под самыми его ногами. Такая тонкая и манящая, она звала его, шептала его имя, как будто просила наконец решиться, она была его голосом в голове, она была внутри него, она была им самим, и она же шагала по Краю, словно надеясь однажды сорваться. Каждый шаг казался игрой в риск?— он либо останется, либо упадет; либо бросит все, либо будет продолжать жить так же. Азирафаэль все никак не мог решить, что ему подходило больше. Он боялся неизведанного мира так же сильно, как и того, в котором жил сейчас. Они оба были ему незнакомы, оба были ему чужды, но в том мире, за Краем, у него был шанс. А здесь не было.Возможно, так ему только казалось, и это безумная бездна шептала ему эти мысли, как суеверие, заставляла его сомневаться и отдаляться от Бога. Может, именно поэтому он вдруг оказался так далеко?— потому что когда-то рискнул посмотреть за Край. И больше не смог отвернуться.У Азирафаэля не выходили из головы слова Кроули о том, что если бы он хотел, он бы уже Пал. Нужно ли для этого прыгнуть вниз или достаточно переступить какую-то метафорическую черту в собственных мыслях? Определяли ли их поступки или они ничего не значили? Участвовал ли в этом на самом деле Господь?Ни на один из вопросов у него не было ответов. Ни у кого не было. Даже у Кроули.Азирафаэль простоял у Края, застывший и завороженный, довольно долго, прислушиваясь к гулкой пустоте. Бьющиеся в голове тревожные мысли не находили покоя. В определенный момент, не выдержав силы собственных терзаний, он хотел было повернуть обратно и сбежать подальше от этого места, но вдруг заметил Гавриила, бесцельно шагающего у кромки в пустоту.Он выглядел отстраненным и спокойным, но блуждающий по Краю взгляд тусклых фиолетовых глаз возбуждал тревогу?— было в нем что-то от зверя, готовящегося к нападению. Но эти чувства, очень сильные и опасные, были направлены не вовне, а внутрь, туда, куда уже давно не доставал божественный свет.Азирафаэль смотрел, как Гавриил приближался, и его внезапно пронзила мысль, что, вероятно, со стороны он выглядел точно также. Потерянный, пустой, обращенный в самого себя, и зацикленный. Он невольно шагнул к Гавриилу. Он хотел сделать только один шаг, но через несколько мгновений обнаружил себя торопящимся ему навстречу?— и будто бы боящимся не успеть.Они встретились взглядами за несколько мгновений до того, как окончательно поравнялись, и также синхронно остановились. Вокруг не было ни одной живой души, но они по инерции продолжали притворяться братьями и старались казаться радостными и любезными. Гавриил с вымученной радушностью похлопал Азирафаэля по плечу и улыбнулся.—?Обычно ангелы не стремятся сюда приходить,?— очень тихо проговорил Гавриил. Голос его звучал глухо и низко, будто он не хотел говорить, но не мог позволить себе молчание. Азирафаэль не вернул ему ответную улыбку и отступил в сторону, чтобы Гавриил не смог его больше коснуться. Его прикосновения выворачивали Азирафаэля наизнанку. Ему всегда было немного страшно рядом с Гавриилом, хотя он никогда не давал повода?— из всех ангелов на Небесах Гавриил, пожалуй, был для него наименее опасен.Азирафаэль словно смотрел на мир через искаженную призму, разбитое стекло грязного окна, потому что все вокруг казались ему уродливыми, отвратительными, со своими ужасными тайнами и прокаженными мечтами?— словно все ангелы вдруг одним движением крыла обратились в самых страшных и коварных чудовищ, и эти чудовища думали только об одном?— как схватить Азирафаэля и уничтожить его окончательно, как вынуть его сердце из груди, как сломать ему крылья. Даже Гавриил, уставший, но все еще ангел, казался Азирафаэлю монстром, готовым перегрызть ему горло.—?Это не запрещено,?— ответил он, не стремясь показывать эмоции, и Гавриил едва слышно усмехнулся. Его лишенный всякого выражения взгляд прошелся по фигуре Азирафаэля, безразлично и неестественно спокойно, и соскользнул в пустоту за его плечом. От Гавриила хотелось спрятаться и, одновременно, утешить его; та боль, которую он в себе нес, выжигала целые пустыни, превращая свет во тьму, но она была так глубоко, что ни с первого, ни с сотого раза ее невозможно было распознать наверняка.—?Я и не упрекал тебя, Азирафаэль,?— сказал он спокойно, и его белоснежные крылья с трепетом поднялись и опустились у него за спиной.—?В самом деле,?— неопределенно ответил Азирафаэль, стараясь не дернуть крыльями в ответ. Он не хотел, чтобы Гавриил понял, как сильно он потерян и напуган, но еще больше не хотел, чтобы он решил, будто Азирафаэль ему враг. Несмотря на сложные отношения, они не были врагами?— хотя и братьями тоже давно не были.—?Тебя что-то тревожит,?— сказал Гавриил, бесцельно глядя вперед, в неясную тьму опасности, которую представлял Край. Он не спрашивал, но Азирафаэль не стал отрицать, сминая в спрятанных за спину ладонях влажные перья. Он думал довольно долго прежде, чем решиться ответить честно?— по крайней мере, настолько, насколько он мог себе позволить.—?Одного меня? Ты чувствуешь тоже самое,?— его голос звучал так, будто каждое слово причиняло ему боль. —?Все чувствуют. Нельзя игнорировать очевидные вещи, даже если очень хочется. Равновесие было нарушено окончательно, и лишь вера…Гавриил оборвал его монолог взмахом руки и отвернулся. Азирафаэль разочарованно опустил голову, вглядываясь в ровную белую поверхность у самого-самого Края, испещренную еле заметными, почти прозрачными трещинами, как будто кто-то с другой стороны вытягивал ткань мироздания и она собиралась обратно в космическую сингулярность. Гавриил проследил за его взглядом, но в фиолетовых глазах так и не вспыхнуло понимание. Если правда и тревожила Гавриила, то он так искусно научился не обращать на нее внимание, что перестал замечать очевидные вещи.—?Отец не покинет нас,?— наконец, произнес Гавриил. —?Пока он здесь, нам незачем беспокоиться о Равновесии. Это не наше дело.—?Но разве ты не думал, что стоило бы отпустить…—?Азирафаэль.Гавриил вскинул голову и посмотрел на него долгим взглядом, безмолвно предупреждая, что тот ступил на территорию, которая была для него под запретом. Были вещи, обсуждать которые вслух не решался даже формальный лидер их поредевших рядов.—?Прости мне мою дерзость,?— Азирафаэль выдохнул, случайно выдирая несколько маленьких пуховых перышек из основания крыльев. Они снова погрузились в тяжелое, наполненное недомолвками молчание, избегая взглядом друг друга. Но, наконец, Азирафаэль собрался с духом и осторожно произнес, пробуя почву:?—?Есть еще кое-что, о чем я хотел бы поговорить с тобой, Гавриил. Это не касается… Эта мысль попроще, но мне нужно знать твое мнение прежде, чем я решусь предстать с ней перед Советом.Гавриил не обернулся в его сторону, не посмотрел на него удивленным взглядом, не высмеял его мысль, хотя давно знал каждый ее звук, он даже не дернул крылом, реагируя на эти слова?— только смотрел куда-то туда, где не было ни края, ни горизонта, ни понятия времени, словно желая попасть туда и раствориться во всем, что не имело сути и смысла. Это был тяжелый взгляд разбитого существа. Гавриил никогда не позволял себе проявлять такие эмоции перед кем-либо, и сейчас Азирафаэль чувствовал себя лишним, невольным соучастником момента, в котором Гавриил делился с вечностью своей болью?— такой же далекой и непоглощаемой.Когда Азирафаэль хотел было повторить свою фразу, чтобы напомнить о своем существовании, Гавриил вдруг встрепенулся, и его глаза встретились с растерянными глазами Азирафаэля. Эта толика секунды?— единение и распад. Гавриил отвернулся, возвращая себе привычный безразличный вид, и, коротко потянув Азирафаэль за локоть в сторону, пошел вперед.Некоторое время они шли молча, но Гавриил больше не позволял себе так глубоко погружаться в мысли. Напротив, его глаза то и дело обращались к Азирафаэлю, который, в свою очередь, тоже не переставал следить за Гавриилом то одним глазом, то другим?— и это было бы довольно комично, если бы не атмосфера, сковывающая их цепями и не дающая сделать вздох.—?Куда мы идем? —?тихо спросил Азирафаэль, понимая, что они направляются в сторону стройки, быть у которой он категорически не хотел. Гавриил посмотрел на него с внезапно вспыхнувшим раздражением и кривовато усмехнулся.—?Ты же не думал, что мы продолжим обсуждать все это прямо там? Ты и так сказал достаточно, чтобы нас уличили в духовном растлении,?— губы Гавриила, казалось, даже не шевелились, когда он это произносил. —?Не находишь, что мой дом для этого подойдет лучше?Азирафаэль неловко кивнул, почувствовав себя очень глупым, и до дома Гавриила больше не проронил ни слова. Прежде он никогда не бывал у Престола, да и не стремился, и теперь чувствовал себя крайне неуютно, будто шел в логово самого Дьявола?— он не знал, чего ожидать от Гавриила на его территории, но понимал, что по-другому обсудить то, что его волновало, не получится. А это было очень важно.У Гавриила был во владении маленький домик, точь-в-точь как у Азирафаэля, с двумя комнатами по размеру ровно такими, чтобы два ангела могли полностью раскрыть свои крылья, но не более того. То, что Гавриил не сделал свой дом больше, как многие другие ангелы вместе с повышением статуса, удивило и обрадовало Азирафаэля. Это внушало доверие, и он невольно почувствовал себя немного увереннее, заходя в дом вслед за ним.В комнате у Гавриила было почти пусто и слепяще светло. Весь интерьер составляли большой массивный стол у панорамного окна, кресло, несколько хаотично расставленных стульев и, внезапно, фиолетовый в розовый эдемский цветочек диван, от внешнего вида которого Кроули обязательно хватил бы удар. В остальном это была практически стерильная комната в сравнении с хаосом, творящимся в доме Азирафаэля.—?Располагайся,?— кивнул ему Гавриил, и на короткое мгновение Азирафаэлю показалось, что он хотел предложить что-то еще ему, но вместо этого раздраженно повел головой и щелкнул пальцами. Свет в комнате наполовину потух, погружая комнату в сумерки, и Азирафаэль вскинулся, удивленно приподнимая крылья. Обычный маленький жест участия выбил его из колеи, он не ожидал такой заботы от Гавриила. Видимо, что-то отразилось в его многочисленных взглядах, потому что Престол вдруг горько усмехнулся:?— Для тебя я, кажется, чудовище?—?Я предпочитаю не судить о том, чего не знаю,?— уклончиво ответил Азирафаэль, все же намекая на то, что некоторые поступки Гавриила действительно казались ему безрассудно надиктованными каким-то его внутренним монстром. Но, тем не менее, он действительно не имел понятия, какова причина таких поступков и хотя считал, что никакое оправдание не могло отменить всех этих зверств, направленных на демонов, отчего-то упорно верил, что Гавриил жесток не просто так.Азирафаэль чувствовал, что Гавриил испытал какое-то невыносимое, чудовищное зло и, не умея, не зная, как с этим справиться, отвечал тем же.—?Ты смышленый ангел, Азирафаэль, и для тебя не составляет труда разобраться в мотивах и сделать определенные выводы,?— произнес Гавриил, плавным движением, почти ему не свойственным, опускаясь на диван напротив Азирафаэля. Это показалось ему отчего-то смутно знакомым?— то, как Гавриил закинул ногу на ногу, как сложил на коленях руки, он словно уже видел это где-то и просто не мог вспомнить, где именно. —?Но это не значит, что ты сделал верные выводы.—?Это неправильно,?— упрямо сказал Азирафаэль, отвлекшись от рук Гавриила и посмотрев на него?— его взгляд был пустым, но пронзительным до дрожи, и Азирафаэлю больших усилий стоило не отвести от него глаз. —?Мы не имеем права вершить суд над кем-либо, даже если эти кто-то?— демоны.—?Почему? —?удивился Гавриил, и по его лицу снова скользнула деревянная улыбка. —?Мы делали это тысячелетиями. В этом наша суть?— определять, что плохо, а что?хорошо, и исполнять божью волю в наказании тех, кто намеренно идет против устоявшегося.—?Подрезать демонам крылья, держать их в подобных условиях, ставить печать на их магию, надевать на них кандалы?— это добро? Этого желал Господь? Это больше похоже на то, что мы попросту боимся,?— сказал Азирафаэль, неудобно зашевелив крылом от беспокойства и собственной смелости.—?Не говори о том, чего не понимаешь,?— процедил Гавриил, сжимая пальцами кисть своей руки. —?Демоны жестоки и непредсказуемы, это?— меры безопасности. Ты вряд ли хочешь, чтобы пострадал кто-то из ангелов.—?Мы могли бы оградить их от себя иначе,?— неестественно спокойно сказал Азирафаэль, смиренно опуская голову и вновь утыкаясь взглядом в длинные пальцы. —?Лишать кого-то свободы чуждо нашей природе, мы не должны так поступать. Мы могли бы отдать им часть Рая, меньшую часть, и позволить жить, как они пожелают. Или вернуть их на Землю, которую они смогли бы обустроить под свои нужды, а мы бы отделили себя от них барьером. А если же Господь в самом деле желал иного, он даст нам знать.—?Ты сомневаешься, что до этого всеми нашими действиями управляла рука Божья? —?Гавриил угрожающе улыбнулся и склонился к Азирафаэлю, практически вжавшемуся в диван. Он не сомневался, что Престол поймет его именно так?— в конце концов, именно это он и имел в виду! —?но его все равно полоснуло изнутри страхом, таким сильным, что он отчаянно захотел отступить.Но не сделал этого.—?Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода,?— Азирафаэль выдохнул. —?Мы должны господствовать над грехом, а не обращаться к нему, и уж тем более не создавать его. Вот в чем наша суть.—?Бог производит в нас и хотение и действие по Своему благоволению, все, что делаем мы?— его воля,?— Гавриил в невидимом глазу бешенстве чуть расправил крылья, но отодвинулся назад, подальше от Азирафаэля, будто тот мог заразить его своими неправедными мыслями. —?Свобода воли для нас не предусмотрена, значит, твои слова либо досадное предубеждение, либо искушение, призванное навести смуту в наших рядах. Так кто ты, Азирафаэль? Заблуждающийся или искуситель?—?Метатрон сказал, что над нами только Заповеди,?— медленно, с трудом подбирая слова проговорил Азирафаэль. —?Нет смысла говорить нам, чего делать нельзя, если это от нас не зависит.—?Метатрон неверно выразил свою мысль,?— это Гавриил сказал уже не так уверено, ведь хулить Глас Божий решится не каждый. Свет, который Метатрон источал, был ярче, чем на Небесах могли помыслить, и без его позволения ни один ангел не смел ничего делать, ведь именно Метатрон был проводником воли Отца. Азирафаэль прикусил губу, чуть качнув головой, и Гавриил поправился:?— Точнее, это ты неверно его понял.—?Гавриил,?— в отчаянии проговорил Азирафаэль, подаваясь вперед и быстро касаясь его сцепленных рук. —?Ты был там, ты слышал его слова и ты знаешь, что я прав. Неужели ты не понимаешь, что мы отдаем себя в рабы греха? Нельзя вершить судьбы, нельзя, Гавриил, и мучать никого нельзя, даже демонов. Они страдают лишь потому, что мы обрекли их на страдания.—?Если бы Господу это было неугодно, Он бы дал нам знак,?— Гавриил проводил взглядом руку Азирафаэля, которую тот почти сразу одернул, и они оба испуганно замолчали, не глядя друг на друга. В этом и была вся загвоздка?— Господь не давал им знаки очень и очень давно. Именно это больше всего волновало и тревожило Азирафаэля. И именно от этого Гавриил, даже если и задумывался, отчаянно открещивался.Азирафаэль не стал озвучивать очевидное, а Гавриил притворился, что ни одна сомнительная мысль не повисла между ними. Так они и сидели?— немой и слепой, не в силах признать так нужную им правду.—?Все, взявшие меч, мечом погибнут,?— снова процитировал Азирафаэль, нарушая опасное молчание. —?То, что мы делаем…—?Довольно, Азирафаэль, еще немного, и я усомнюсь в твоей вере в Отца,?— Гавриил поднялся, резко и быстро, и пошел было к окну, но ломано развернулся, расправляя крылья. —?Мы шли по пути, который Он нам указал, и этого достаточно. Метатрон не был против войны, а значит, и Отец выступал за нее.—?Но Метатрон против того, чтобы держать здесь демонов,?— резонно заметил Азирафаэль, выпрямляясь так сильно, словно проглотил доску, и неотрывно глядя на сияющие золотом крылья. —?Нельзя отказывать им в свободе, если у нас все еще есть душа.—?Души нет у них, а значит, и свободы не будет тоже,?— процедил Гавриил, нервным движением поправляя рукава и ворот пиджака, как будто они могли примяться от одной только его внутренней ярости. —?Разговор окончен, Азирафаэль. Если ты хочешь предстать перед Первым Ликом и подставить себя?— это твое дело, но советую подумать о том, что подставишь ты не только себя,?— с намеком сказал он, выразительно посмотрев на Азирафаэля, и тот, не сдержав эмоций, дернул крыльями.—?Я услышал тебя,?— ответил Азирафаэль и поднялся, совсем немного расправляя крылья, но недостаточно, чтобы это можно было счесть за угрозу. Он и не ожидал, что Гавриил его поддержит, но какая-то странная вера, нелепая надежда до последнего не оставляла его, и теперь он чувствовал себя так, будто его предали. —?Просто подумай об этом. Ты можешь не признаваться в этом мне, но я знаю, ты хороший ангел, справедливость в твоей природе.—?А я знаю, что в тебе еще осталось благоразумие, Азирафаэль,?— Гавриил повернулся к нему спиной и открыл дверь. —?Я провожу тебя до Храма. Ты ведь туда собирался идти?Азирафаэль не горел желанием туда идти, но выбора у него не было. Он не мог вечно бегать от Кроули и от разговора, который висел над ними дамокловым мечом, не мог просить больше других ангелов приводить его домой, притворяясь, будто он так сильно занят, что у него нет даже десяти минут, чтобы забрать демона, за которого взял на себя ответственность. Да и сказать Гавриилу, что он боялся Кроули, потому что тот решил его использовать, Азирафаэль не мог.—?Разумеется, нужно забрать Кроули домой,?— запретное имя прозвучало как хлесткая пощечина. Гавриил поморщился, слишком сильно захлопывая за Азирафаэлем дверь?— настолько, что случайно прищемил несколько перьев. Часть из них с тихим хрустом сломалась, часть?— отлетела ошметками в стороны, но Азирафаэль не подал виду, лишь за спиной Гавриила взмахнул рукой, убирая все видимые свидетельства, и прибавил шаг, чтобы догнать его.—?Теперь это и его дом тоже? —?с такой сильной неприязнью, что она граничила с ненавистью, выплюнул Гавриил, не удостоив Азирафаэля даже коротким взглядом.Азирафаэль благоразумно?— на этот раз?— промолчал, решив не уточнять, что именно имел в виду Гавриил под этими словами, и наконец поравнялся с ним, чуть касаясь краем пера его крыльев?— и хотя после этого касания Гавриил сделал едва заметный шаг в сторону, Азирафаэль не стал отстраняться сам. Как будто это означало бы не только добровольную капитуляцию, но и желание оказаться как можно дальше от Гавриила, от ангелов, как будто этим шагом он бы отказался от всего, за что так цеплялся, как будто этот шаг поставил бы точку на его попытках жить так, как он жил сейчас, и не пытаться двигаться вперед. Хотя ему хотелось идти вперед?— ему хотелось что-то изменить, он все еще боялся, что не окажется готов к этим переменам, когда они вдруг случатся. Поэтому Азирафаэль не отступал в сторону, когда мог себе это позволить, поэтому, когда Гавриил отстранился, Азирафаэль остался на месте. Потому что пока еще мог остаться.Время, которое они затратили на дорогу, казалось бесконечным?— казалось, Азирафаэль успел бы прожить несколько земных жизней за эти короткие несколько минут от дома Гавриила до возвышающегося фундамента Храма. Подходя к нему, еще такому неказистому и маленькому, Азирафаэль почти сразу почувствовал неладное. Еще в тот момент, когда понял, что все спокойно. Подозрительно спокойно.Это было немыслимо, но в одну секунду Азирафаэль вдруг осознал, что не видит среди демонов Кроули, он его даже не чувствовал, хотя и не должен был, но это странное ощущение пустоты, неправильности, мгновенно сковало его, обездвиживая, и он замер, не в силах поверить своим глазам, осматривая демонов?— снова и снова.—?Кроули нет,?— еле слышно прошептал Азирафаэль, ища глазами Вельзевул, потому что если кто и знал, где Кроули находится, так это она. Ему в один миг стало беспричинно жарко и почти сразу?— невыносимо холодно. Он представил себе тысячу сценариев, ни один из которых не был хорошим, и внутри у него что-то невидимое свернулось узлом. Он должен был защищать его, а не обижаться, и он подвел его, хотя обещал не отступать. Даже споря за возможность его освобождения, он не должен был забывать об ответственности, которую принял на себя.Гавриил заметил отсутствие Кроули почти тогда же, когда и Азирафаэль. Его взгляд зло метнулся по рядам и тоже остановился на Вельзевул, которая, поняв, что он на нее смотрел, выступила вперед, игнорируя держащих ее за цепи на крыльях ангелов, и нетерпеливо вхмахнула головой. Она смотрела на Гавриила так яростно и нетерпеливо, что он тут же, будто бы позабыв, кто он такой, оказался рядом с ней. Звякнув кандалами, Вельзевул схватила Гавриила за лацканы пиджака и притянула к себе, так близко, что ее нос коснулся его щеки.—?Сейчас же иди к этому ублюдку Асуриэлю,?— прошипела она так громко, что в ее прежнем жесте не оставалось никакого смысла. —?И если тебе еще хоть немного небезразличен мой брат, советую тебе поторопиться.—?Кроули у Асуриэля? —?непонимающе спросил Азирафаэль, не зная, в какую сторону спешить и где именно искать их, но Гавриилу будто это и не было нужно?— когда Вельзевул разжала пальцы, он метнулся куда-то в бок и исчез за углом ближайшего здания, мелькнув крыльями. Азирафаэлю ничего не оставалось, кроме как моментально последовать за ним, чтобы не потерять его из виду.Одним из глаз Азирафаэль успел заметить, как Вельзевул потащили обратно в толпу работающих, а она, сильно дернув цепями, снесла с ног одного из держащих ее ангелов. А потом наступила резкая темнота?— и снова свет, потому что крыша одного из домов внезапно закрыла обзор со всех сторон, и Азирафаэль, попытавшийся не потеряться в лабиринте узких переулков, только чудом сумел найти Гавриила, снова растворившегося за очередным зданием.Азирафаэль, казалось, не дышал и не мог видеть, он будто действовал по наитию и пробирался на ощупь, как слепой, которого преследовали хищники, он метался, ему было страшно, и он готов был прямо сейчас пожертвовать крыльями, если бы это дало хоть какие-то гарантии безопасности Кроули. Он никогда так сильно не боялся, что его веры окажется недостаточно, чтобы она могла предотвратить непоправимое.Дом Асуриэля контрастно большой после скромности Гавриила, и Азирафаэль с отвращением, почему-то сразу, шестым чувством, понял, что там, в этом доме, тоже рабы?— демоны и, может быть, ангелы самого низшего чина. Асуриэль верил, что иерархия должна работать как следует, но они все просто закрывали на это глаза. А теперь, когда она действительно начинала работать, когда жернова пришли в движение, перемалывая их всех, остановить происходящее было слишком сложно.Яростно взмахнув крыльями, Азирафаэль опустился на дорожку перед домом рядом с Гавриилом, пугающе стремительно дернувшегося ко входу. Они побежали,?— и мир словно перевернулся, разделяясь на до и после, границей отделяя реальность стуками разбивающих стены дверей, дробью шагов и тяжелым дыханием.Когда это все в одночасье прекратилось, Азирафаэль нашел себя стоящим на пороге и смотрящим на сцену, которую в своем сознании даже никогда не сумел бы повторить. Со сцепленными руками и крыльями, с железными цепями вокруг груди, на кровати лежал Кроули, а над ним, не обращая ни на что внимание и упираясь расправленными крыльями в потолок, склонился Асуриэль.Азирафаэль не представлял себе, что подобное возможно, но это действительно происходило?— здесь, на Небесах, и эти ужасы творили ангелы, и, что самое страшное, никто не желал как-либо это исправлять.Никто даже не успел заметить, когда Гавриил в один взмах крылом оказался рядом с Асуриэлем и, грубо откинув его к стене, жестко придавил его рукой к поверхности, едва не ломая своей силой его кости. Азирафаэль на мгновение испугался, что Гавриил убьет Асуриэля прямо там, но решил, что Престол способен сам разобраться с этим, и бросился к поднявшемуся Кроули, который, запутавшись в цепях, не мог натянуть на себя сброшенный свитер. Видеть его, дрожащего и опустошенного, такого безразличного, словно ничего не происходило, было еще хуже, чем застать их в таком положении. Азирафаэль снял магией путы с Кроули и тот, почувствовав, наконец, свободу, резко вскинул крылья, снося стоящие рядом вещи и не давая Азирафаэлю приблизиться к себе.Его глаза?— такие же, как в первый день их встречи. В них только ненависть и злость.Азирафаэль едва мог дышать от страха; он неотрывно смотрел на Кроули, чувствуя поступающие волны жара?— он не мог не смотреть на него, потому что иначе, стоило бы ему только отвести взгляд, он бы занял место Гавриила напротив Асуриэля и убил бы его.Горечь такой силы охватывала его сердце, что не хватало даже злости, чтобы затмить ее. Он должен был защитить Кроули от произвола ангелов, он должен был быть с ним рядом, но увлеченный своей глупой обидой, забыл о своем долге. Просто он не ожидал, что кто-то из ангелов, пусть даже Асуриэль, когда-нибудь решится на такой шаг. Насилие над живым существом?— последнее, что можно было бы ожидать в Раю.Но это был другой Рай. Разрушающийся. Темный. Ненавидящий. В это мгновение?— очень короткое мгновение, в котором встретились их с Кроули взгляды?— Азирафаэль возненавидел Небеса сильнее, чем когда-либо ненавидел несправедливость.Кроули дерганными движениями поправлял свитер так, словно он был его последней, единственной защитой?— что, как осознал вдруг Азирафаэль, было не так уж далеко от правды. Кроули не мог себя защитить, он был полностью безоружен. И Асуриэль воспользовался этим, как ничтожный, самый отвратительный монстр, он знал, что иначе Кроули скажет ему ?нет?, и решил, что таким образом сможет получить, что захочет.Азирафаэль сделал новую попытку приблизиться к Кроули, сказать, что он виноват, извиниться, убедить, что теперь все в порядке, сделать хоть что-нибудь после стольких раз, когда не делал ничего. Но Кроули снова поднял крылья, отрезая к себе путь, и то, как он сложил руки, говорило о том, что в любой момент он готов сделать это?— он готов был напасть на Азирафаэля, на любого из них, потому что еще несколько минут назад не мог, потому что благодаря ангелам он оказался полностью не способным защитить себя, потому что иначе больше не могло продолжаться.Либо все, либо ничего?— по таким правилам теперь играли в новом Раю.—?Какого черта ты творишь?! —?послышался из угла голос Гавриила, и Азирафаэль резко обернулся, успев увидеть, как он с такой силой сжал шею Асуриэля, что она хрустнула. —?Ты забыл, где твое место?—?Гавриил, я все объясню, все по согласию… —?просипел Асуриэль, хватаясь за руку Гавриила и пытаясь убрать ее, но она только сильнее прижалась к его горлу. Ярость Гавриила была настолько сильна, что его магия, свободная и жестокая, сносила с пути все то, что еще оставалось целым. —?Это… л…—?Не произноси это слово, ты не знаешь его цены,?— Гавриил склонился к его лицу, а затем, вдруг, отшвырнул его в сторону, не позволяя ему встать и магией опуская на колени. Вокруг крыльев Асуриэля обвились цепи и жестко сдавили их, сорвав с его губ задушенный стон. Азирафаэль дернулся, испугавшись за душу Гавриила, которая сейчас, это было очень хорошо видно, балансировала на грани. На Престола было больно смотреть?— такая безысходная ярость захлестывала его, такое разочарование, тоска и ненависть, что он, кажется, растворялся в этих чувствах, теряя самого себя.—?Гавриил, это недоразумение, только и всего… —?продолжил лепетать Асуриэль, но взгляд его полнился какой-то темной, грубой уверенностью в своей правоте. —?Он же демон, в конце концов, он переспит с любым, кто ему предложит во имя своей растлившейся натуры.—?Не важно, что делал он, важно, что делал ты,?— Гавриил сжал руку в кулак, и цепи натянулись еще сильнее. На белых крыльях проступили ярко-алые капли, от которых несколько долгих мгновений никто из присутствующих не мог оторвать взгляда. —?Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие.Азирафаэлю казалось, что еще мгновение?— и Гавриил сдавит цепи до такой степени, что Асуриэль рассыпется на части, но этого все не происходило и не происходило, и время будто бы замерло, вкинув их в неподвижность реальности и заставив смотреть на то, как Гавриил, в праведном гневе и неистовой злости, расправил все три пары крыльев, едва не заполняя ими все помещение. Асуриэль под его тяжелым, каменным взглядом всхлипнул, горбясь от боли, и опустил голову.Азирафаэль повернулся на Кроули, чтобы предложить ему уйти отсюда, как можно скорее, чтобы он не видел этого ужаса, но не смог произнести ни слова, когда наткнулся на его жадный, голодный взгляд, с которым он следил за происходящим. Это было неровное, ужасающее чувство оскорбленного, униженного существа, которое желало расплаты, и Азирафаэль, в каком-то страшном исступлении, сделал от него шаг назад, хотя должен был наоборот пойти ему навстречу.Целое мгновение ему казалось, что Кроули мысленно умолял Асуриэля наконец сдаться, замолчать, прекратить, раствориться в небытие, исчезнуть навсегда из его жизни, пока не понял, что Кроули смотрел вовсе не на него. Его глаза, широко распахнутые и ярко-желтые, неотрывно следили за Гавриилом, за тем, как он разговаривал с Асуриэлем, как угрожал ему. Кроули замер, как опасный хищник, готовый в любой момент вгрызться противнику в горло?— он будто бы ждал, что Гавриил посмотрит на него, и в тоже время боялся момента, когда их взгляды встретятся.Азирафаэль тихо выдохнул, подавляя внутреннюю дрожь, и Кроули вдруг резко обернулся на него, заставив того в испуге дернуть крыльями. Они смотрели друг на друга будто бы целую вечность, но наконец Кроули, словно очнувшись, медленно опустил крылья.—?Да мне даже смотреть на тебя противно… —?выплюнул Гавриил, снова сжимая пальцами плечо Асуриэля и заставляя тем самым поднять голову. Он будто бы не замечал ничего, что происходило вокруг него, настолько он был поглощен своей яростью. —?Жаль, что ангелы больше не Падают, да, Асуриэль? Иначе я лично прямо сейчас швырнул бы тебя с Края.Глаза Асуриэля испуганно расширились, и он попытался встать, но Гавриил сильнее надавил на его плечо, и ангел безвольно осел обратно, не способный сопротивляться.—?Уводи Кроули, Азирафаэль,?— процедил Гавриил, даже не смотря в их сторону, и Азирафаэль, вздрогнувший от неожиданности и злости, которая прозвучала в его голосе, смог только кивнуть. —?Асуриэль предстанет перед Первым Ликом,?— Гавриил поднял Асуриэля одним жестом, и тот, пошатнувшись, едва не упал обратно на пол.Азирафаэль протянул руку к Кроули, собираясь просто вывести его отсюда, но тот снова избежал прикосновения, отпихнув его крылом и выходя из помещения первым. Лишь краем глаза Азирафаэль успел заметить, как тот коснулся пальцами щеки, словно вытирая с нее влагу, и исчезает в ярком свете Небес за проемом двери.Кроули взлетел слишком быстро, настолько, что не только поймать, а уследить за ним было просто невозможно. Он рванулся, ввысь, так высоко, насколько мог, и понесся в сторону Края, бездумно, решительно, желая только одного?— чтобы все это закончилось. Он не мог дать себя поймать, только не в этот раз, и готов был биться за свою свободу до последнего.Азирафаэль, взлетевший почти сразу за ним, нагнал его в несколько взмахов крыльями, и ударил кончиками перьев по ноге Кроули, желая хоть чуть-чуть его отрезвить. Но тот лишь зыркнул на него, зло, с ненавистью, от которой вскипала кровь, и ударил его в ответ, пытаясь сбить размах его крыльев. Кроули почти не задел его, едва мазнув перьями, и дернулся, сам едва не потеряв управление.Он замахнулся еще раз, в тупой злости пытаясь избавиться от погони?— поднял под неестественным углом правое крыло, резко занес его над крыльями Азирафаэля, но вместо того чтобы ударить, внезапно наклонился вбок, чуть не начиная падать и только спустя секунды поднимаясь вновь.—?Постой, Кроули, остановись! —?в отчаянии прокричал Азирафаэль, оглядываясь в слабой панике, что кто-то увидит их полет и попробует вмешаться. —?Прошу тебя, спустись, иначе нас обоих поймают, это безрассудно! Ты себя погубишь!Кроули, не отвечая ему, снова резко взмахнул крыльями, одним движением оказываясь на десятки метров впереди. Он стремился улететь так отчаянно и горько, что каждый его жест будто кричал о боли: он рвался, взмахивал дрожащими крыльями, пытаясь контролировать полет, но снова и снова его сносило куда-то в бок, будто он был ранен.Он и был ранен.Внутри он весь?— открытая рана, и там, где цепи обвивали его крылья, навсегда осталось вычерчено клеймо. У него украли свободу, украли жизнь, украли все самое дорогое, взамен выдав какие-то крохи ложного добра, о которых он даже не просил. Он был ранен, он истекал изнутри кровью, разрываемый собственной магией. Она горела в венах, билась, мешала думать?— он чувствовал, как она давила на органы тела, ставшими вдруг такими реальными, что их хотелось выдернуть из себя; нелепая мысль?— может быть, тогда магия перестала бы его терзать, словно у него в животе была затычка, через которую она вышла бы вся до капли?— не жалко,?— лишь бы только это мучение прекратилось.У него больше не было сил думать о том, как лучше, как правильно. Ему нужно было сбежать, нужно было все это остановить, находиться рядом с тем, во что превратились ангелы, было не просто тошно?— опасно. Рай больше не был Раем, Вселенная трещала по швам, откалываясь от мироздания, и если Азирафаэль в чем-то и был прав, так это в том, что Богу было на это плевать. Кроули знал, что Ему слишком давно надоела эта мышиная возня, только он не понимал, как можно было не замечать этого и продолжать верить в вещи, которые больше ни для кого не имели значения.—?Сейчас не время, ты понимаешь? —?снова предпринял попытку Азирафаэль, пытаясь зайти снизу, но тут же ныряя вбок, когда черные крылья едва не схлопнулись вокруг него. —?Тебе некуда бежать, там ничего и никого нет, даже если нас не поймают, мы пропадем!—?У меня будет свобода,?— еле слышно выговорил Кроули онемевшими губами, но Азирафаэль все равно его услышал.—?Она будет у тебя, но ты подумал про остальных демонов? —?снова попытался было отговорить его Азирафаэль с таким отчаянием, что она растворилась в воздухе вокруг них и замедлила время. Кроули в последний раз сильно хлопнул крыльями, поднимаясь вверх, и замер, обернувшись на Азирафаэля с таким глубоко изничтоженным видом, что тому мгновенно стало стыдно?— за то, что он разрушил его дом, что накладывал на него кандалы, что управлял им через его любовь к демонам, что оставил его, обещав позаботиться. Он обманул его, и эта ложь навсегда?— навсегда?— и окончательно возвела стену между ними. Единственное, на что еще надеялся Азирафаэль,?— это время. Он надеялся, может быть, глупо и безуспешно, что Кроули просто даст ему еще немного времени исправить ошибки.Медленно мазнув перьями по облакам и не давая себе упасть, Кроули продолжал смотреть на него. Это было немыслимо?— смотреть ему в глаза и не отводить взгляда, быть приклеенным к его горю, к его боли и все равно продолжать умолять его остаться. Он?— голос его разума, и как бы сильно ни страдал Кроули, Азирафаэль должен был напомнить ему о том, что действительно было важно.—?Ты не оставишь их здесь, Кроули, ты не сможешь,?— продолжил Азирафаэль?— он знал, что бередил рану, что, возможно, делал только хуже, что только больше отдалял Кроули от себя, что стирал между ними все то понимание, что у них появилось, что он уничтожал буквально все хорошее, что они создали друг с другом, но просто не мог иначе. Лучше так, лучше он будет плохим сейчас, чем потом Кроули всю жизнь будет жалеть о том, что бросил демонов в Раю, пойдя на поводу у своей обиды.—?Потому что иначе… —?голос Азирафаэля сорвался, но он, не отводя взглядя, собрался с силами и попробовал снова:?— Потому что иначе они останутся здесь навсегда, с такими, как Асуриэль, и никто им не сможет помочь. А дальше, я уверяю тебя, будет только хуже,?— он дернул крыльями, снова их расправляя ровно в тот же миг, когда Кроули, взглянув на него с невыносимой тоской и ненавистью, вновь устремился вперед, неуловимо меняя курс.Азирафаэль безропотно полетел за ним, больше не пытаясь его остановить или сказать еще что-то, потому что если он и мог убедить его, если и были на свете слова, способные вернуть его обратно, то он уже использовал их. Но терзания его были напрасными?— когда Кроули вошел в крутое пике, Азирафаэль вдруг заметил, что они стремительно приближаются к дому.Кроули рваным неровным движением, будто забыв, как это делается, опустился на поверхность небес и дернул крыльями, ероша перья?— его острый взгляд коснулся виноватого лица Азирафаэля, когда тот опустился рядом, и тут же скользнул по двери напротив.Азирафаэль вошел первым, но Кроули почти сразу скользнул следом за ним внутрь тенью и остановился посреди комнаты; его черные крылья обвисли по обе стороны тела, и сам он поник, сломался, и хотя взгляд его, жуткий и пустой, все еще был наполнен ненавистью, казалось, он не был способен ни на одно даже мало-мальски осознанное чувство. Это было обманкой, напрасным штилем, за которым скрывалась буря?— они оба знали, что она случится, но не понимали, как и куда им от нее можно укрыться. Во всей оставшейся Вселенной не было такого места.—?Не молчи, прошу тебя, скажи хоть что-нибудь,?— прошептал Азирафаэль, решительно вскрывая его обманчивое спокойствие, и сделал шаг к нему. А затем еще и еще, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. —?Почему ты молчишь…Кроули дернулся, как от удара, и обернулся, раскрывая и складывая крылья,?— на мгновение Азирафаэль подумал, что Кроули снова кинется на него, но этого не произошло, он лишь сделал два неполных отчаянных шага ему навстречу и замер с поднятыми руками.—?Хочешь меня послушать? —?прошипел Кроули, дрожащим пальцем указывая на него и едва стоя на ногах. —?Я жалею, что не убил тебя тогда на войне, что я не убил всех вас, что на моих руках так мало крови. Знаешь, что бы я сделал, если бы мы победили? Содрал бы со всех убитых мной ангелов перья и выстлал бы ими ковер,?— он не кричал, его голос был практически спокойным, это был голос обычного Кроули, и это только больше доказывало, насколько он сломан, насколько ему больно, насколько он ненавидел Азирафаэля в этот миг. Который, Кроули мысленно ему в этом клялся, он запомнит навсегда.—?Ты говоришь так, потому что тебе больно,?— произнес еще тише Азирафаэль, одновременно ожидавший этого откровения и застигнутый им врасплох, как резким ударом ножа в спину. Он все еще надеялся, что все будет в порядке. Надеялся, хотя и не верил.—?Да, Азирафаэль, ты чертовски прав, мне больно,?— он дернул головой и криво улыбнулся, почти истерично, будто обрадовавшись, что Азирафаэль сумел догадаться. —?А знаешь, кому еще больно? Каждому демону, которого вы сюда притащили,?— он развел руками, словно указывая на каждого из пленников. —?Я могу назвать их всех по именам, а знаешь, почему?Он одним быстрым движением оказался совсем близко к Азирафаэлю, и от него так отчаянно сильно разило опасностью, что Азирафаэль, не сумев сдержать себя, сделал крошечный шаг назад.—?Потому что вы почти всех убили.Конечно, это была правда. Но та, которую видел только Кроули. Азирафаэль не стал говорить Кроули, что ангелов за время войны стало так мало, что Рай теперь был практически пуст. Не стал говорить, что каждый второй дом стоял теперь без света. Не стал говорить, как демоны убивали их в ответ, ведь от этого зависело все. Если бы демоны победили, от Рая точно также не осталось бы ни камушка. Ангелы и демоны не были зеркалами друг другу, они были совершенно одинаковыми, сиамскими близнецами, которых разделили по нелепой случайности, но которые, даже не подозревая об этом, остались частью одной сущности. Поступки, которые они совершали, желания, которые их преследовали?— все это было едино.Просто в этот раз никто из них не выбрал добро.—?Я не могу повернуть время вспять,?— выдавил из себя Азирафаэль лишь бы только не молчать. Кроули усмехнулся, и короткое мгновение было ясно, что он желал его ударить наотмашь. Желал, но почему-то не двигался, как будто что-то мешало ему переступить черту.—?Оправдываешься передо мной? ?Я не могу?, ?я не стану?, а что ты можешь, Азирафаэль, что? —?проговорил Кроули, неотрывно смотря на него, не в силах перестать это делать.—?Нет, не оправдываюсь, ведь у меня нет оправданий,?— почти спокойно ответил Азирафаэль, как будто его не выворачивало наизнанку от отвращения к себе, от боли и паники. —?Я пытаюсь, Кроули, изо всех сил пытаюсь решить этот вопрос по-своему, так, чтобы освободить сразу всех, но в твоем мире существуешь только ты, только твое эго и ничего больше.Кроули снова приблизился к нему, едва не прижимая к стене, его рука зависла в опасной близости от лица Азирафаэля, как будто он хотел схватить его и свернуть ему шею, но снова замерла?— снова,?— словно что-то удерживало ее. Азирафаэль смотрел прямо на Кроули, бесстрастно, он был готов ко всему, что бы тот сделал, потому что знал, что он не стал бы. Кроули его не ударил бы.—?Ты знаешь, что это не так, тебя просто задевает, что ты пытаешься казаться белым и пушистым, а я все равно тебя ненавижу,?— Кроули убрал руку в сторону, его голос опустился до шепота.—?Я ничем не пытаюсь казаться, Кроули,?— также тихо ответил Азирафаэль, поворачивая голову и прикрывая глаза. —?Если бы я желал заполучить твое расположение, я бы уже это сделал. Правда в том, что ты можешь ненавидеть меня, можешь любить меня, это неважно,?— он замолчал и, выдохнув, вынырнул из-под нависающего над ним Кроули, отходя в самый дальний угол комнаты нервным и неровным шагом. Он подумал, что Кроули никогда не научится ненавидеть его больше, чем Азирафаэль ненавидел себя лишь от того, что принадлежал ангельскому роду. —?Этот дом единственное место, где ты в безопасности. А я?— единственный, кто станет бороться за справедливость. Просто не так, как ты хочешь.Кроули ломанным движением опустился на пол, почти упал, и если Азирафаэль и дернулся по наитию придержать его, то не подошел?— Кроули снова отстранился, снова закрылся, снова не хотел его знать. Их отношения были похожи на эмоциональные качели, которые бросали их от ненависти к пониманию каждый раз, когда они меньше всего этого ожидали. И только им казалось, что они поймали равновесие, как их снова бросало в разные стороны.—?Я понимаю,?— прошептал вдруг Кроули, опуская, практически придавливая крылья к полу, и уткнулся лицом в ладони. —?Я понимаю, что ты не желаешь мне зла, Азирафаэль. Просто в это трудно поверить.—?Ты поверишь, если очень сильно захочешь,?— Азирафаэль очень тихо подошел к нему и сел рядом на колени. Он не касался его, просто смотрел, но взгляд его, полный усталости и тепла, ласкал его беззащитную открытую шею, его опустившиеся плечи, разметавшиеся волосы, дрожащие запястья. —?Я не буду говорить тебе, что чем-то отличаюсь от остальных. Просто я буду бороться, Кроули. Помоги мне в этом, я прошу тебя.Мгновение тишины вдруг нарушилось всхлипом?— тихим, подавленным, неуверенным, горьким, Кроули внезапно поднял к потолку голову, странно, кривовато улыбаясь и стирая ладонями быстро стекающие к подбородку слезы. Он, казалось, хотел что-то сказать, но снова протяжно всхлипнул, жмурясь, и, когда почувствовал участливое прикосновение руки Азирафаэля к своему запястью, вдруг навалился на него, утыкаясь мокрым лицом в шею.Кроули снова попытался что-то сказать, возможно, поблагодарить, извиниться, сказать, как он был не прав, но не смог, он только сжал со всей силы рукав Азирафаэля, ожидая, что тот как всегда его оттолкнет и моля этого не делать, и подобрал крылья.Азирафаэль неуверенно коснулся пальцами черного крыла, провел по нему, мягко и нежно, и поднял, запуская руку в мягкие растрепанные волосы. Все это было странно и непривычно, но он коснулся щекой его кудрей, другой рукой неловко приобнимая безостановочно всхлипывающего Кроули, и прижал к себе ближе.Ему было больно, потому что боль испытывал Кроули, и он не знал, почему?— потому что он перекладывал на себя это чувство, желая наказать себя, или потому что действительно жалел Кроули, желал ему лучшего, потому что за это короткое время они почти смогли стать друг другу ближе, чем кто-либо стал Азирафаэлю за все тысячелетия.Кроули прильнул к нему, к его теплу, как к единственному спасению, сотрясаясь от душащих его рыданий; он хватался за него, судорожно сжимая ткань его одежды, и сразу же отпускал.Мифическая стена, которую они так долго и так упорно возводили между собой, пошла трещинами и рухнула, поднимая облако пыли. И хотя это было больно, теперь они хотя бы видели, чувствовали и могли помочь друг другу?— они хотели помочь. Азирафаэль впервые так ясно понял, что никогда, ни за что на свете не перестанет бороться, если не за всех ангелов, то хотя бы за это существо, так отчаянно в нем нуждавшееся.—?Азирафаэль… —?между всхлипами, запинаясь и едва дыша позвал его Кроули, опуская голову еще ниже, будто намеренно желая заглушить свои слова. Он попытался что-то сказать, но не смог, словно кислород внезапно покинул его легкие, словно все мысли в одно мгновение исчезли из его головы, и осталась только боль, только чувство сотрясения, очередного падения.И он все падал, и падал, и падал?— и никак не мог достигнуть дна.—?Я обещаю,?— слово сорвалось с его губ слишком просто, будто Азирафаэль действительно смог прочитать его мысли, словно он понял, о чем хотел его попросить Кроули, еще до того, как он сам это осознал, но Азирафаэль не собирался брать общание назад. Он зажмурился, сдерживая слезы, и еле слышно проговорил:?— Больше никто никогда к тебе не притронется, пока ты этого не пожелаешь. И я больше не оставлю тебя одного.Кроули доверчиво расслабился в его руках, почти успокоившись, будто уснул, но Азирафаэль, даже стараясь не думать об этом, все равно чувствовал трепетание его ресниц через ткань одежды и не мог отделаться от мысли, что они находились так близко, что он обнимал его и ему не хотелось оттолкнуть его. Это было непривычное, давно забытое чувство, и оно было приятным. Он ощущал под пальцами тепло его кожи, и это не казалось ему безумным, неправильным, это не отторгало его, потому что в этом не было лжи. Он одновременно боялся и радовался, что Кроули делал это, это был жест доверия?— доверия, которое он клялся с ним никогда не разделять. Азирафаэль хотел думать, что теперь все будет по-другому. Теперь на его стороне есть хоть кто-то?— теперь это их сторона, и никто ее у них не отнимет, пока они сами к этому не приведут.И Азирафаэль верил, что Кроули чувствовал то же самое?— он очень желал бы этого, потому что это означало бы, что Кроули действительно ему верил. Возможно, в этом не было смысла, это было безрассудно, глупо, но он хотел, чтобы Кроули верил ему?— и не потому, что у него не было иного выбора, а потому, что он сделал этот выбор. Потому что он выбрал доверие.И хотя Азирафаэль как никогда боялся его подвести, он обещал себе?— и Кроули,?— что этого никогда не случится. Он подставит под тяжесть второе плечо, под удар?— вторую щеку, но больше не допустит того, что допустил сегодня, потому что не простит себе этого.Это было их Соглашение, перемирие?— это был их тайный контракт без магии и крови, их небольшая клятва, произнесенная шепотом?— так, чтобы больше никто ее не услышал.Дыхание Кроули было горячим, его руки?— ледяными, и то и другое обжигало Азирафаэля до дрожи, а он, как обезумевший, как зависший над краем бездны, гладил его по волосам и не мог остановиться. Еще шаг?— и он рухнет вниз. Но он его не делает.—?Что будет с Вельзевул? —?тихо спросил Кроули, не разжимая пальцев и держась за руку Азирафаэля так, словно только она способна была удержать его в этом мире, словно она была его последними щитом и мечом. —?Ведь он был ее… надризателем, и теперь…—?Не волнуйся, Кроули,?— пробормотал Азирафаэль ему в макушку, и Кроули, услышав его голос, словно очнулся, слабо отодвигаясь, но не отпуская его руки. Теперь они могли смотреть друг другу в глаза, но Кроули опустил голову, делая вид, что поправляет волосы, и избегая его взгляда. —?Я уверен, Гавриил придумает что-нибудь.—?О да, уж он-то точно придумает,?— несмело фыркнул Кроули и, с колебанием, разжал пальцы, остервенело сжимавшие ангельское запястье. —?Извини за это, я… —?он неловко прокашлялся, подбирая к себе крыло. —?Я не знаю, почему… эти слезы, они…—?Не надо,?— тихо произнес Азирафаэль, продолжая медленно гладить Кроули по волосам, по мягким перьям крыльев и шее. —?Ты пережил слишком много зла, чтобы извиняться за то, что тебе больно,?— он нашел только что выпущенной Кроули рукой его ладонь и сжал его ледяные безвольно лежащие на коленях пальцы. —?Я знаю, ты беспокоишься за Вельзевул, но теперь, когда она больше не под надзором Асуриэля, ей будет намного лучше.Кроули, снова проведя ладонью по щекам, наконец сумел поднять голову и посмотреть на Азирафаэля?— его смелости хватило лишь на несколько секунд, в которые он попытался вложить всю свою благодарность, и поняв, что этого недостаточно, опять опустил голову.—?Спасибо,?— пробормотал он едва слышно, осевшим голосом, и даже не заметил, что снова сжал ладонь Азирафаэля чересчур сильно. —?Мне жаль, если я… —?Кроули невесело усмехнулся, не понимая, почему вообще говорит об этом, почему просит прощения, благодарит и когда, когда все успело так сильно поменяться. Он не был к этому готов и чувствовал себя потерявшимся почти так же, как после Падения, только теперь его держали за руку, и он не знал, плохо это или хорошо. —?Прости, я постоянно делаю тебе больно,?— наконец сказал он еще более подавленно, через силу, не желая признавать этих слов или, скорее, не желая признавать, что он ошибался, думая, что Азирафаэль этой боли заслуживает.Он потерялся в темноте и не мог найти света, но теперь у него был тот, кто обещал помочь ему его найти, и он чувствовал себя обязанным сказать за это хотя бы спасибо, даже если потом окажется, что Азирафаэль делал это вовсе не ради демонов или что он его использовал. За этот короткий миг спокойствия и поддержки Кроули готов был переступить через гордость, даже если не делал этого тысячами лет.—?Я часть той силы, что разрушила то, что было тебе очень дорого,?— Азирафаэль в последний раз провел по мягким волосам и опустил ладонь поверх их сцепленных рук. —?Ни одна молитва не способна исцелить это, и ни одно слово не может меня оправдать.Он вспомнил себя, просящего о благодарности у демона, благодарность которого не заслуживал, и ему стало тошно. Он менялся, менялся стремительно, и теперь замечал, как иначе вел себя, как неправильно мыслил, даже если шел к правильной цели. Кроули был прав, говоря ему о том, что он ничуть не лучше всех остальных, ведь так и было. Просто говорить о недопустимости войны?— это слова, от которых ничего не менялось. Даже Господу недостаточно всего лишь слова.Азирафаэлю было невыносимо стыдно слушать извинения Кроули, и он отвернулся, утыкаясь взглядом в их переплетенные пальцы.—?Я сказал, что хочу убить тебя, а ты гладишь меня по голове, признавая свою вину в произошедшем,?— прошептал Кроули, не в силах сдвинуться с места. —?Хотя я виноват много больше, чем ты можешь себе представить.—?Но ты же не убил,?— заметил Азирафаэль и, повинуясь непонятному непреодолимому желанию, робко коснулся шелковых волос Кроули губами. —?У каждого из нас за душой есть вина, но если кто и виноват, дорогой, так это тот, кто создал нас такими и покинул.Азирафаэль говорил это таким тоном, будто пробовал слова на вкус; он прокручивал эти мысли в голове сотню раз, но вслух звучали они все равно иначе?— как набат, далекий и тяжелый, и даже земля от этого звука дрожала.Пока они были в его голове, они казались навеянными, легкими и произнести их казалось очень просто, но каждый слог, что скатывался по его губам, неожиданно обжигал и давил на грудь. Это не было платой за богохульство, это не было наказанием за грех, это была его мысль, горькая и страшная, которая оказалась ему много более близка, чем он мог рассчитывать.—?Еще недавно ты просил меня не говорить подобных вещей в твоем доме,?— фыркнул Кроули, поднимая на Азирафаэля взгляд и встречаясь с его легкой улыбкой. Они сидели очень близко так, что если бы Кроули захотел, ему не надо было даже наклоняться, чтобы поцеловать его, снова попытаться соблазнить, обмануть, сделать по-своему, но он не стал. Кроули не хотел этого делать, потому что очень наивно решил поверить ангелу, который раз за разом надевал на него кандалы.—?Кто старое помянет… —?усмехнулся Азирафаэль, все еще чувствуя себя так, будто собственные мысли?— трещины в его душе; будто они разрушали его, понемногу, каждое мгновение, как когда-то что-то невидимое и горькое разрушало ту самую беседку у Зала Советов и, в конце концов, не оставило от нее даже щепки. —?Мне сложно говорить такое вслух, даже думать об этом больно, но… Я не смею просить тебя оставить вину в прошлом, ведь от своей мне никогда не избавиться, но если мы научимся доверять друг другу, ни в чем не обвиняя, это уже будет крошечная победа. Так что, что бы ты не сделал когда-то, я не хочу знать. Не хочу вновь поддаться соблазну.Азирафаэль ощущал дыхание Кроули на своем лице, видел, как дрожали его все еще влажные ресницы, чувствовал тепло его кожи; быть так близко и не испытывать желания сбежать?— новое чувство. Но и теперь ему было достаточно неловко, чтобы он изо всех сил сжимал руку Кроули в попытке вернуть себя к реальности, в которой в этом жесте не было ничего предрассудительного.—?Ты удивительный ангел, Азирафаэль, ты знаешь? —?вдруг произнес Кроули, улыбаясь, и, отпустив внезапно разжавшуюся руку Азирафаэля, аккуратно поднялся на ноги.—?Как корректно ты обошел слово ?чокнутый?,?— пробормотал Азирафаэль, неловко разминая крылья за спиной и раздумывая, подняться ли ему вслед за Кроули или сначала посидеть, как будто все дело было не в том, что они обнимались. Но Кроули решил эту дилемму за него, просто протянув ему руку и помогая подняться. Они почти сразу отступили друг от друга, расходясь в разные углы, но Азирафаэль даже спустя несколько минут неловкого молчания чувствовал уверенное, заботливое прикосновение его пальцев, так отличающееся от того, что он испытывал прежде.—?Я его не обходил, ты действительно немного не от мира сего,?— фыркнул Кроули, встряхивая крыльями, и, пытаясь показать, что ему совсем не неловко поддерживать этот странный разговор после того, что случилось, подошел к неровным рядам книг, рассматривая обложки. —?Но это не делает тебя менее удивительным.—?Хотел бы я знать, что это значит,?— Азирафаэль улыбнулся, любовно проводя ладонью по своим книгам и делая шаги вдоль шкафа к Кроули. Он не знал, как начать совсем другой, но не менее важный диалог, боялся, что неосторожными словами вновь полоснет по открытой ране в душе Кроули и оттолкнет от себя. Он чувствовал себя облаком: пропускал свою душу через пальцы, а она испарялась, появлялась в другом месте, и он все никак не мог понять, существовала ли она. А если не существовала, то что тогда так сильно тянуло внутри? Наконец, Азирафаэль поравнялся с Кроули и решился сказать:?— У меня есть вопрос, но я боюсь его задавать. Боюсь все испортить, понимаешь?—?Это как-то связано с Асуриэлем? —?обреченно спросил Кроули, но посмотрел на него без злости, будто бы всю свою ненависть и ярость он выплакал у него на плечеи больше ничего не осталось, даже самой маленькой залежавшейся крупинки.—?Валяй, ангел, хуже уже не будет.—?Я никак не могу понять, почему тебе позволили с ним уйти? Как он сделал это?—?Я не думаю, что ангелам на самом деле было дело до того, что он делает,?— ответил неохотно Кроули, и хотя было видно, что говорить об этом он не хотел, его голос не дрогнул. —?Он подошел к нам, когда мы работали. Вельзевул сразу поняла, что что-то не так?— она, знаешь, всегда это понимает, не знаю, как у нее получается,?— он невольно улыбнулся, снова посмотрев на Азирафаэля с теплотой. —?Я постоянно влипаю в неприятности, а она всегда это чувствует.Азирафаэль неуверенно улыбнулся ему в ответ. Ему приятно было видеть, как расцветал Кроули, когда говорил о Вельзевул. Он ни о ком не говорил с такими счастьем и нежностью, и хотя Азирафаэль совсем немного завидовал их близости, таинству их отношений, все-таки несоизмеримо сильнее он был рад осознавать, что в этом мире Кроули не один. И еще приятнее?— что он знал об этом.—?Он не был груб, понимаешь,?— вновь потухнув, вернулся к своему рассказу Кроули. —?Вельзевул сказала ему возвращаться к обязанностям и не отвлекать нас, но он все крутился вокруг, задавал вопросы, о тебе, о прошлом, в целом…—?Обо мне? —?переспросил с удивлением Азирафаэль, и Кроули посмотрел на него так, будто не могло быть ничего очевиднее, чем разговоры о нем с другими ангелами во время работы.—?Да, это же Асуриэль, он пытался понять, есть ли что-то между нами?— видимо, хотел убедиться, что ты не придешь отрывать ему крылья, если он подпортит твою игрушку,?— Кроули произносил эти слова с отвращением и злостью, едва не сжимая пальцами попавшийся под руку корешок книги. —?Я бы сказал, что ты бы так и сделал, но… Я же не знаю, как у вас реагируют здесь на подобные заявления,?— он еще более неловко?— если это было возможно?— поджал губы и постучал пальцами по полке, игнорируя взгляды Азирафаэля, окутавшие его буквально со всех сторон. —?Ты меня, конечно, очень бесишь, но подставлять тебя… В общем, я очень надеялся, что в ком-то из ангелов проснется благоразумие.—?Но не проснулось, кто бы сомневался,?— помрачнел Азирафаэль и ковырнул ногтем полку с таким негодованием, будто она была виновата во всех ангельских грехах. —?А потом? Он пригласил тебя к себе? И ты, конечно, же, пошел, как будто не знал, что он из себя представляет.—?Азирафаэль,?— произнес Кроули таким тоном, что тому пришлось обернуться и посмотреть на него. —?Я не могу понять, чего ты добиваешься, задавая мне подобные вопросы. Я не хотел с ним идти, и я сопротивлялся, но где я, без магии, крыльев и в кандалах, и где Асуриэль? Может, ты ожидал, что небольшая стайка демонов вдруг скинет с себя цепи и помчится спасать меня? А они пытались.—?Я не знаю, прости меня,?— еле слышно выдавил из себя Азирафаэль, чувствуя такую сильную боль за Кроули и такую ненависть к Асуриэлю, что готов был накинуться на любого, кто был в этом виноват. Асуриэль предал весь ангельский род, предал землю, предал Кроули, предал все, что когда-либо было им важно, и он не мог даже спокойно думать о нем. —?Я просто не подумал, что он мог при всех силой пытаться тебя увести. Это так… безнадежно глупо.—?Только ты относишься к нам… нормально,?— рука Кроули внезапно легла Азирафаэлю на плечо и аккуратно его сжала. —?И Гавриил?— сегодня. Мне очень хотелось, чтобы он сожрал Асуриэля,?— он невесело усмехнулся, ведя пальцами по ангельскому плечу и не отнимая взгляда от собственных пальцев, будто боялся сбиться.—?Если честно, я вовсе не уверен, что он этого не сделал,?когда мы ушли,?— неловко улыбнулся Азирафаэль, впервые почувствовав, как отпускают его напряжение и тяжесть, комком собравшиеся внутри. —?Он был так невероятно зол, что мне казалось, будто еще несколько минут рядом с его магией и все мои глаза полопаются.Азирафаэль посмотрел на Кроули, не одергивая руку, но непроизвольно деревенея под его прикосновениями, и задумчиво прикусил губу.—?Ты прости за то, что я сейчас скажу, но это хорошо, что Гавриил стал свидетелем того, что произошло с тобой,?— Азирафаэль кашлянул, почувствовав, каким острым стал взгляд Кроули и как непроизвольно сжались его пальцы. —?Прямо перед этим мы говорили… Я пытался доказать ему, что все изменилось, что мы поступаем неправильно, но он так усердно отворачивался от фактов, что я отчаялся хоть что-то от него добиться.—?Гавриил никогда не видел того, что происходило прямо перед его глазами,?— сказал Кроули, убирая руку и отходя на несколько шагов, чтобы в очередной раз встряхнуть крыльями, и перевел взгляд на одну из своих рук, на которой остался сжимающийся обручем синяк от кандалов. —?Даже если говорить ему прямо и тыкать его в это носом…Азирафаэль едва заставил себя промолчать, чтобы вновь не спросить, что их связывало. Это, в общем-то, не его дело. Он видел, с какой неестественно сильной яростью Гавриил защищал Кроули, как болезненно и остро он реагировал на любое упоминание об этом демоне, как сильно он его ненавидел?— настолько, что это чувство сложно было принять за правду. Азирафаэль видел и боль в глазах Кроули, а еще вину и злость, и все это было так странно, что мысли разбегались, не способные сложить все эти наблюдения в правильном порядке.—?Ты прав, разумеется. Я просто надеюсь, что теперь он осмелится чуть-чуть приоткрыть глаза,?— выдохнул вместо висящего в воздухе вопроса Азирафаэль. —?Без его поддержки никто не станет меня слушать.Кроули сомневался, что кто-то из ангелов хоть когда-нибудь начнет их слушать, потому что даже ему, демону, ради которого, по сути, Азирафаэль все это и начал, было трудно услышать, было трудно осознать, что они теперь только вдвоем?— он и Азирафаэль, и, возможно, взирающий на них Бог, если он их еще не покинул,?— и больше нет разных сторон, только одна общая, на двоих. Они так близко подошли к границе, которую неоднократно проводили между друг другом, что наконец могли видеть. Теперь, если бы Кроули захотел, он мог бы протянуть руку и дотронуться до Азирафаэля, теперь они были так близко, как никогда, теперь они боролись за одно и то же вместе, а не порознь.Кроули не хотел слышать Азирафаэля и не надеялся, что когда-нибудь кто-нибудь услышит его, но, оказалось, Азирафаэль слышал его уже очень давно. Просто Кроули не хотел этого понимать, он настолько погряз в себе, своих боли и ненависти, что не видел иных выходов?— он не хотел искать и будто бы желал остаться в этой безысходности навеки. Он настолько привык жалеть себя, что не подумал, что можно принять помощь, когда ее предлагают.Он настолько ненавидел ангелов, что не смог найти в ненависти сочувствие.***