Ад для морали (1/2)
Джулия не услышала шаги немца, но ощутила его присутствие. Слишком колкое, слишком холодное, слишком неправильное, вызывающее панические спазмы обреченности, но все это застывало комком глубоко внутри нее, внешне же девушка ничем не показывала своего страха. Но этот взгляд заставлял еще более напряженно замереть, слишком хорошо он был знаком француженке, взгляд мужчины, голодного и едва себя сдерживающего мужчины.
- Любая девушка на войне красива, - глухо отозвалась Фабре, обхватывая чуть подрагивающими пальцами ножку бокала и едва успела поднести его к губам, как ощутила прикосновение немца, осторожное, изучающее, но не менее ненавистное и яркая тень всплеска эмоций пронеслась в ее синих разом потемневших глазах, плотно сжатые губы и слегка запрокинутая голова, лишь бы избежать новых прикосновений чужих рук. Тихое, но слегка уже неровное дыхание девушки, ткань, плотно натягивающаяся при каждом вдохе на ее небольшой, но округлой груди, имеющей столь плавные мягкие очертания женщины, познавшей материнство. Контраст жгучего взгляда немца и мертвенной холодности его слов, пробирающих до самой сути и выворачивающих душу наизнанку.- Я готова отдать жизнь ради них. Они - это самое ценное, что у меня есть. Мой смысл жизни, - тихо сдавленно шепнула она.- Ну почему же сразу смерть? Почему вы все так рассуждаете.- Мы рассуждаем так, потому что самым ценным на войне является жизнь, - синие глаза женщины уже повидавшей и прошедшей через многое, неотрывно наблюдали за врагом, понимая и осознавая свое положение, уже зная, какое предложение последует вскоре.
«Вы бы могли отдать меня свои солдатам, взять, не спрашивая, не предлагая обмен на жизнь моего мужа и ребенка. Что же тебе нужно, Лотар? Неужели так наскучила война, что решил поиграть в тонкие психологические игры? И у меня… нет выбора».В глазах Лотара промелькнуло сожаление. Да, он смотрел как вздымается грудь Джулии. Как хороша она, прекрасна. Как её губы чуть сжались, а глаза сверкнули.«Ненавидишь меня… Ничего, мне твоя любовь не нужна. А вот тело…»Губы немца дрогнули в большей улыбке. Он отпил вина и отставил бокал прочь. Но только снова, почти тело к телу – соприкасался с француженкой. Она не отойдет назад. Лотар мог схватить её и сразу же повалить на стол и взять, отыметь. Выебать, как вздумается. Брать силой. Но… Разве это интересно?
Мужчина снова прочертил одно касание пальцами – от воротника до груди, подушечками огладил небольшую округлую грудь. Хотелось сжать, чтоб вскрикнула, а соски затвердели в предвкушении ласки.
«Он хорошо тебя трахает? М?»В горле пересохло от этого жеста немца и явственное ощущение, как от мужского прикосновения и нитей пронизывающего страха грудь наливается тяжестью возбуждения, еще неосознанного пока.
Ониксы глаз вспыхнули, ариец молчал пока что. Пока его рука перешла на бедро Джулии. Огладило, чуть сжала. Подполковник хмыкнул, охота задрать ей платье лишь увеличивалась.- А ради сохранения их жизней вы пойдете на всё… М? К примеру, на измену мужу?- вот тут Лотар наклонился и почти коснулся своими губами её шеи. Ложа теплое дыхание на кожу, точно согревая. Полу обняв, создав иллюзию возможности убежать для пленной. Но сможет ли? Рискнет? Зауер все же подарил ей касание своих искусанных губ – чуть шершавое, но горячее. Когда вот так жадно, но сдержанно. Он поцеловал её в шею, поймав пульс губами. Кончиком языка прошелся по бьющейся венке. А пальцы сжали мягко её бедра. Медленно добрался до мочки уха и сжал её зубами. Посасывая. Безумно захотелось распустить ей волосы и забраться пальцами в них. Чтоб была она… Растрепанной львицей в его кровати. Его! Откуда такие мысли посещали Лотара – он ещё не знал.
«Ты красивая… Грех будет отправить тебя в концлагерь. Будешь в моей постели… »- Вы отвратительное чудовище, оберштурмбанфюрер.Но Вы правы, я пошла бы на все, ради сохранения их жизней, если бы была уверенна, что Вы сдержите свое слово, - легкая дрожь от чужого дыхания, слишком близко и слишком опасно.«Я никогда не изменяла своему мужу. Как же это… горько. Ненавижу войну. Столько жизней сломано, столько судеб…»Нервно изогнулось ее тело, стоило только Лотару оккупировать мочку ее ушка, посылая эти болезненно-сладкие импульсы, а худые руки тут же взметнулись к его плечам в попытке оттолкнуть мужчину, и лишь после последних слов Джулия напряженно замерла, что-то решая для себя.
- Вы мне нравитесь, фрау Джулия. Не буду скрывать. Сейчас в ваших руках судьба вашего ребенка и мужа. Будете… «Лояльны» ко мне, я не дам их изувечить и убить, - оберштурмбанфюрер прекратил терзать её поцелуями и укусами. Но смотрел прямо в глаза. Почти касаясь её губ своими. Пару сантиметров и можно…
Он почти вжался в неё, давая ощутить своё проснувшееся возбуждение. Аккурат упирающиеся в неё. Горячо? Властно.
«Ну… Что ты скажешь? Как поведешь себя, малышка?»- Вы отпустите их? - медленно сглотнув, она устремила свой темно-синий взгляд на немца, слабо веря в его честность, но, тем не менее, любая даже самая жалкая искорка надежды на спасение своей семьи могла толкать на безумные поступки. Дрожь неприязни от явственного ощущения мужского возбуждения. Принадлежать не мужу… это слишком неправильно, слишком дико и необходимо было ломать себя.- Хорошо, - едва слышно выдохнула, закрывая глаза и медленно неторопливо прижалась к его губам своими, раздвигая их горячим влажным язычком, даруя истинно-французский глубокий поцелуй.Лотар молчаливо улыбнулся. Его пальцы поддели выпавшие из косички локоны. Омуты черных глаз изучали линию губ. И был первый акт сдачи позиций. Мужчина позволил женщине первой начать поцелуй. Ощущая её тепло, её сладкую болезненную дрожь ума практически интуитивно.
«Больно тебе? Больно…»Его губы жадно смяли чужие, такие мягкие. Чуть разбитые. Припухшие и чувствительные. Язык жадно перехватил инициативу. Немец вжал Джулию в себя. Хищно улыбаясь и даря её устам ощутить эту улыбку. Противоречиво жестокую. Сладостную. Ведь он был намерен её терзать и ломать.«Ты будешь отдаваться мне… Ты будешь выполнять любое мое желание ради спасения своих близких. Какая ирония… А твой французик сделает тоже самое. Трахать двоих, столь разных… Интересно будет свести вас после вместе.»Инстинкт хищника и самца полностью захватил Лотара. Эсесовец не собирался сдерживать себя. Руки сжали бедра манящей женщины. Он смял её губы, прикусил за нижнюю. Пальцы рванули одежду. За ворот одной, ощущая как трещит ткань, как падают пуговицы, сдерживающие материю. Второй рукой задрал ей подол, оголяя стройные ноги, ещё выше, до бедра.
- Они будут живы. Не попадут в концлагерь, - «пока что», эти два слова висели в воздухе незримым дамокловым мечом, ведь все зависело от этой женщины. Давая ей надежду, Зауер цинично и эгоистично собирался разрушать её устои, её внутренний мир и моральные ценности. Его пальцы мяли ягодицы Джулии, скользнули в нижнее белье. Сладкая женщина… Уже познавшая мужскую любовь и умеющая выгибаться в кровати.
- Будешь вести себя правильно… - язык немца прошелся по шее, скользнул вверх. Оберштурмбанфюрер легко прикусил её губки, слизывая капли крови. Снова забрался в её ротик с грубой властностью, посасывая юркий язычок. Ониксовые глаза сверкали ярче, буравя темными колодцами нежно голубые.
- И все будет нормально.
Наконец, он усмехнулся. Плотоядно. Ад начинался для пленных. Эсесовец был готов взять кнут и отходить им нежную кожу этих ягодиц, этой спины. Чтобы стонала, вскрикивала.Ариец провел пальцами меж ног женщины и резко ввел указательный и средний в её лоно.
- Такая горячая… - окатив своим дыханием губы Джулии, Лотар медленно огладил её внутри. Изучая, дразня. Внимательно смотря ей в глаза.
Второй рукой он рванул платье сильнее. Оголяя её грудь, тут же начиная её мять. Теребить сосок, продолжая трахать пальцами.