Пути назад нет (1/2)
Тяжелая дорога по непроходимому лесу, или это ноги плохо несли Лотара по неожиданно сырой и мерзкой земле. Он спотыкался, падал от сильных толчков ружей в его спину и молча вставал. Вставал так, как встает ариец - гордо, скрывая боль в ребрах, боль в голове и зудящий холод. Мокрая одежда липла к телу,казалось, она была ледяной. А кровь подполковника вскипала всё сильнееи сильнее. Жгла его вены, как густая лава из недр земли. Очередная вспышка боли ниже лопатки и немец снова соприкоснулся коленями с землей, стянутые веревкой руки стиснуты в кулаки. Повернув голову назад, совсем немного, взгляд Зауера уперся в крупного косолапого француза с лысиной на голове и прогнившими зубами. Ружье опять подтолкнуло его, упершись в потрепанный мундир. Сплюнув, каждым сантиметром тела напрягаясь, подобно зверю перед броском в горло совей жертвы, эсесовец приковал на долю секунд своим взглядом своего «сопровождающего» к вонючей лиможской земле.- Шагай вперед, немецкая свинья! Содрать бы с тебя шкуру, ублюдок чертов! - не всё понимал эсесовец, французские ругательства особенно с данным явно тюремным диалектом, а встревоженный осиплый голос косолапого осел, отдавая нервозностью.
Стараясь не нарываться, Лотар встал и побрел дальше. Глаза цепко следили за продвигающимся отрядом. Особенно за местностью. Вспоминая уже изученную карту, предоставленную ему ещё в его штабе, ариец особое внимание уделял лесам. Ещё не раз возвращаясь к мысли, что подземные ходы и кельи могут служить убежищем в городе.
Не так далеко… Суки. Я изловлю и поджарю этих крыс сам, собственноручно.
Больше всего бесило Лотара, так это ярость француза со стальными глазами. Тот, кто замарал его мундир, кто проявил сопротивление и организовал эту шайку. Тот, чьи глаза были горящими, как раскаленное железо. И тягучие, как сочный мёд.
Под вечер подполковника швырнули наземь рядом с хорошо замаскированной хижиной. Перекатываясь на бок, понимая, что сейчас все равно не получится сбежать, Лотар сжал челюсти. Французского комманданта не было. Пока пойманного языка не были намерены убивать, но Зауер не был наивным мальчиком. Толпа без вожака - дело не особо приятное. Его втащили в хижину, и без зазрения совести пинками уложили в угол. Всырое, слишком старое и прогнившее, воняющее сено. В котором явно завелись крысы и различные насекомые.
Партизаны, расположившиеся уже внутри, принялись гомонить хуже назойливых мух.
Неожиданно появившаяся девушка, захлопотала над едой для канализационных крыс. Подполковник рассматривал её так, как рассматривает ученый диковинное животное. И омерзение тоже читалось на плотно сжатых разбитых губах. Прикрыв глаза, он прислонился спиной к старому дереву. Дыша медленно, в голове анализируя произошедшее.
Одного не учел этот сероглазый - он выехал с двумя отрядами. И второй уже прочесывает лес. С собаками. В темноте и неровном свете масляных ламп, окрашивающих стены с танцующими тенями в причудливые фигуры,губы оберштурмбанфюрера были похожи на оскал хищника. Породистое лицо вмещало в себе черты садиста, предвкушающего дикий кровавый пир. И каждый из присутствующих будет приглашен. Пальцы от слишком сильно затянутой веревки едва слушались, но Зауер сумел нащупать в неровности пола острую деревяшку, или брусок, что именно сейчас не столь важно, и методично, царапая себе кисти рук, принялся пытаться разрезать и ослабить путы. Тьма ночи густым мехом окрашивала воздух, пробираясь хищными лапами в каждый угол. Французы пили. И пьянели слишком быстро. Крик, гогот и смех. Девушка смеется, но спрашивает о неком… Реинманде.
Вот как тебя зовут, французская блядь… Неясные ответы. Подполковник лежал тихо, не привлекая к себе внимания. Но даже во тьме он излучал высокомерие и природный магнетизм человека, привыкшего добиваться всего и брать то, что ему нужно. Да судьба не благосклонна к пленным.
- Почему эта гнида должна ходить по нашей земле?! Братья… Разберемся с фашистской дрянью! Пусть ответит за кровь и убитых… - оникс глаз вспыхнул бешенством, Лотар подобрался, ноздри в ярости раздувались как у затравленного в клетке зверя,и рычащий голос, полный презрениячуть не сорвался с до сего времени молчавших губ.Двое снова рывком подняли на ноги подполковника, удерживая, пока третий наносил удары в живот. Легкие и ребра горели, немец, кашляя кровью и вырываясь, смог отшвырнуть от себя одного из удерживающих его людей. Второго отправил на пол ударом лоб в лоб,но вскочившая на это свора закончила представление. Притиснутый к деревянной стене, чувствующий каждую его неровность и выпуклость, ариец откинул голову назад, ударяясь затылком, дыша жадно, ловя ртом воздух, из уголка которого снова текла кровь. Тяжело вздымающаясягрудь и до бешенства сжатые пальцы - Лотар тряхнул головой, откидывая черные как смоль пряди с лица, слизывая языком кровь с губ и усмехаясь.Его не посмеют убить… Он нужен им живым. Ониксовые глаза, полные сарказма и дьявольского безумия мести сверкнули также, как и приставленный нож к его шее.
Спровоцировать народ против них… Переодеть человек пять в штатное и от имени Сопротивления расстрелять мирных жителей. Начать с церкви. Эти лягушатники очень эмоциональные существа… Среагируют должным образом. Они примут Третий Рейх.
- Этот вонючий ариец еще смеет сопротивляться! Гордая и никчемная нация, наверняка ни у кого еще не сосал, я обеспечу тебе такой опыт, - кривая озлобленная усмешка на лице француза, который, сплюнув на пол кровью от удара плененного, недолго думая заставил оберштурмбанфюрера упасть на колени, награждая частыми пинками в живот, лицо, вымещая злость, накопленную за время войны на всю их нацию.
А Лотару было тяжело сносить удары, не отдавая в ответ ничего. Ни колкость фраз, ни единой возможности набить морды этим французским выблюдкам. Боль в теле связывала узлом, вспыхивала молнией и прокатывалась иглами сверху донизу. Даже напряжение натренированного сильного тела уже не помогало. Ребра грозились хрустнуть, не выдержать напора. И только одна фраза вывела из себя немца, заставив коротко рявкнуть ругательством, сплевывая кровью и начиная вырываться с последних сил. Сдирая кожу с рук, перевязанных веревкой, стремясь обрести свободу. Бешенство черных глаз и стиснутые до боли зубы, гордость его втаптывали в землю.
- Отсоси себе сам, французская… - договорить подполковник не успел, резко рванувшись с колен, пытаясь отшвырнуть прочь ублюдочную крысу, прекрасно понимая своё бессилие сейчас, натыкаясь на очередной удар в солнечное сплетение, впадая в секунды невозможности сопротивляться.