3. мечтать (1/1)

Спалось плохо. Прохладный летний воздух из настежь открытого окна приятно ласкал голые ступни, а мысли, бесконечные и въедливые, не давали уснуть. Аксель вертелся то вылезая из-под одеяла, то залезая под него полностью, переползая с одной подушки на другую?— когда одна нагревалась от тепла его тела, другая успевала стать приятно прохладной?— переворачивал их по сотне раз, пытаясь найти удобную позу. Даже овец считал, но выходило из рук вон плохо?— мысль о том, что этой ночью должно что-то произойти, что-то, что решит столько проблем, с которыми он боролся в течение года, даст ответы на столько вопросов, не давала ему усидеть на месте. Как ребенок в новогоднюю ночь, с трепетом ожидающий услышать заветные шаги у праздничной елки и шелест подарочной обертки?— значит, хорошо себя вел и заслужил. Аксель не мог успокоиться. Лежал с закрытыми глазами, пытаясь не думать ни о чем, но его всего трясло. Далеко за полночь за окном послышался скрип открывающейся калитки, а за ним?— тихие, невесомые шаги. Аксель напрягся, поднимаясь на локтях и укрываясь крепче одеялом?— необъяснимое смущение вдруг настигло его, лежащего в одних боксерах на этой огромной кровати.Я чувствовал себя таким идиотом. Мне ясно дали понять, что ночью нужно быть готовым к гостям, и что я делал? Пытался убедить себя в том, что мне показалось, послышалось. И что теперь?

Комната Акселя находилась на первом этаже. Дом был старый, и окна находились не так уж далеко от земли, поэтому залезть в них можно было, не прилагая особых усилий даже такому коротышке как он. Максанс же был на голову выше, и ему не нужно было даже подпрыгивать, чтобы оказаться внутри. Его довольное лицо с влажными от дождя и оттого же такими растрепанными волосами появилось за стеклом ровно в тот момент, когда Аксель уже подумал, что ему все это почудилось, и вернулся к попыткам заснуть. Максанс лег животом на подоконник, крепко цепляясь руками за его край, и оглядел комнату. На стенах?— плакаты музыкальных групп, календари на каждый год, что они провели здесь, с отмеченными одним только им известными датами ярко-красным маркером, рисунки?— карандашом и красками, совсем, казалось, бессмысленные и совсем рядом?— практически шедевры. Такими, по крайней мере, они казались раньше. В углу?— акустическая гитара, синтезатор и барабанные палочки. Аксель привез их вместе, когда ему было четырнадцать, тогда он загорелся освоить все музыкальные инструменты, что знал, а потом?— научить этому всех остальных. Зачем? Ох, глупый вопрос. Кто не мечтал собрать группу из своих друзей, писать песни о любви, о маленьких радостях и больших потерях в жизни, о свободе и о том, как ее не хватает? Поехать колесить с этим по всей стране? По миру? Смесь бунтарства, амбициозных мечтаний и всецелой увлеченности тем, что делал,?— все это было в Акселе всегда. Его комната именно здесь, в деревне?— отражение стиля его жизни. Вещи, разложенные в своеобразном порядке. Музыкальные инструменты. Строчки песен на оборванных клочках бумаги, что, приклеенные скотчем, украшали стены тут и там. Без его ведома никто ничего не менял: один раз бабушка попыталась навести тут свой порядок, и тогда он, злой как черт, топающий ногами, как художник, раз за разом перерисовывающий фрагмент картины так, чтобы он был точно таким, как у него в голове, Аксель с остервенением возвращал на места все свои вещи. С того момента женщина заходила лишь погонять пыль. Приятные воспоминания вызвали улыбку на лице Максанса. Он коротко постучал по оконному стеклу. —?Аксель! Аксель, просыпайся! —?Громким шепотом позвал он. Реакция была мгновенной: Аксель тут же открыл глаза и подскочил на месте. Сосредоточенный взгляд его глаз остановился на парне, тепло улыбающемся ему в окне, и мысли быстро-быстро забегали, пытаясь понять, что теперь делать. —?Привет,?— не сдержав улыбки в ответ, сказал он,?— ты… зайдешь? —?Спросил он неуверенно, нервно теребя уголок одеяла в руках. —?Вообще-то,?— будто задумавшись над ответом, протянул Максанс,?— у меня были другие планы. —?Он проследил взглядом за тем, как Аксель медленно спустил голые ноги с кровати. —?Рекомендую одеться. Потеплее. Аксель чувствовал на себе его взгляд, и сердце от этого было готово вылететь за груди. Его накрыло такое волнение, что он с трудом натянул джинсы судорожно трясущимися руками и залез в любимую серую толстовку. Взлохматив волосы на голове, отражением в зеркале он остался доволен и подошел к окну. —?Твой велосипед еще здесь? Я отвез свой в город, а нам очень нужен транспорт. —?Было видно, что Максанс тоже волнуется: он водил подушечками пальцев по губам, как всегда делал, когда нервничает. И Аксель начал понимать почему. —?Здесь. За домом стоит,?— махнул головой в нужную сторону. —?Тогда пошли? —?Максанс протянул ему руку, немного отходя от окна, чтобы дать Акселю выпрыгнуть, но при этом иметь шанс поймать его, если прыгнет он неудачно. Однажды это действительно потребовалось, поэтому Аксель, не думая, принял помощь, вылез из комнаты и на всякий случай прикрыл окно. —?Вдруг воры,?— пояснил он, заметив усмешку на лице Максанса. Они прошли за дом. Здесь бабушка Акселя хранила свои огородные инструменты: лопаты, тяпки, какие-то удобрения и кучу вещей, названия которых были парням неизвестны. Велосипед стоял чуть поодаль от этого склада: большой, скоростной, ярко-голубого цвета?— Аксель всегда им безумно гордился, пусть и залезал на него с трудом. Подростковая мечта, которую он исполнил себе сам на первые заработанные деньги. Даже сейчас, в темноте сада, можно было заметить гордость, с которой он оглядывал своего двухколесного друга, проверял цепочки и шины, крутил колеса. После полного обследования он удовлетворительно хмыкнул. —?А мы доедем вдвоем? —?Аксель с некоторым сомнением поднял глаза на Максанса. —?Попробуем,?— внимательно оглядев транспорт, ответил он и посмотрел Акселю прямо в глаза,?— дорогу помнишь?Вас мог удивить этот вопрос, и не зря. Люди обычно не приходят к другим посреди ночи. Не заставляют покидать теплую уютную постель и вылезать на улицу под все еще моросящий дождь. Не стучат в окно с этой довольной улыбкой.Но даже если они так делают, то берут на себя всю организацию, а не спрашивают вас про дорогу. Но Максанс делает именно так. Потому что знает?— конечно, я помню. Как ее можно забыть? Аксель кивнул, поджимая губы в неловкой улыбке. Понял, что везти их придется именно ему, и устроился спереди, а Максанс с глуповатой детской улыбкой сел на багажник, обхватывая Акселя со спины своими большими руками. И высоко поднимая свои длиннющие ноги, чтобы не цепляться ими о мокрую землю.*** —?Аги, ты едешь? Акс уже приехал. На громкий, ломающийся голос брата в коридор выбежала пухленькая девочка с запутанными волосами и красными от бега щеками. Она кинула на него возмущенный, но оттого не менее грустный взгляд и недовольно захныкала. —?Я еще не все сделала,?— топая ногой, пожаловалась Агата,?— меня не пустят. А потом можно? В отличие от сестры, Максанс в подростковый период быстро вытянулся и стал весьма худощавым парнем: внимательные серые глаза выделялись на худом бледном лице, скулы, костяшки на руках, ключицы и ребра выступали из-под тонкой кожи. Несмотря на все попытки Вивьен откормить его жареным картофелем, абрикосовым вареньем или пирожками с душистой вишней, он не толстел. Кроме этого, он был невероятно активным подростком, особенно летом, когда приезжал Аксель. Тот просто не оставлял ему никакого выбора: зная, что Максанс может отказать, приводил в действие все знакомые ему рычаги давления в виде бабушек, дедушки, щенячьих глаз, перечисления всех упускаемых ими возможностей, если они останутся дома смотреть фильмы, и Максанс сдавался. Они прочесывали их небольшую деревню на велосипедах вдоль и поперек каждый день, проверяя все любимые места, находя новые и приводя туда всех остальных, если они были не с ними. Как кладоискатели, как первооткрыватели, носились они по всей территории этого тихого населенного пункта. Ребенком ты имеешь мало, по сути все вещи тебе покупают родители, оплачивают твои прихоти и твои потребности, твои карманные деньги?— из их же кошелька. Во всяком случае так было у них. И как же приятно было осознавать, что даже в глухой деревне можно найти что-то, за что в ответе только ты сам. Построенные на деревьях дома для игр в шпионов, падения с них и болезненные ссадины и синяки. Первая поездка на велосипеде лучшего друга и содранные в кровь коленки. Первые накопленные деньги. Свою первую крупную покупку Аксель не трогает до поездки в деревню?— лишь разогнавшись на лазурном велике на пыльной деревенской дороге, лишь почувствовав, как ветер дует в лицо и неприятно гонит песок в глаза, как солнце приятно трогает кожу своими цепкими пальцами, оставляя на лице бронзовый загар?— лишь тогда он почувствовал, что мечта действительно сбылась. В тот день они решили взять с собой в экспедицию Агату. Погода была жаркая, сидеть дома было невыносимо, но и устраивать масштабные забеги, которые они всегда устраивали вдвоем, не было сил, да и девочка давно просилась. Но не сложилось. Вивьен завалила внучку указаниями и не намеревалась спускать с нее глаз, пока та все не сделает. —?Тогда мы прокатимся сейчас вдвоем,?— предложил Максанс, неловко жестикулируя,?— и если мы поедем вечером, тогда ты поедешь с нами. Пойдет? —?Он подошел к сестре и обнял, пытаясь успокоить. Это сработало. —?Хорошо,?— на секунду задумавшись, она кивнула и исчезла так же быстро, как появилась. Вечернюю прогулку ей пропустить ужасно не хотелось. Аксель ждал у калитки, гордо сидя на своем велосипеде. Было неудобно?— сидение находилось высоковато для его роста, и он едва-едва касался ногами земли. Но он бы никогда никому в этом не признался?— держа равновесие буквально на мысочках, он сидел с высоко поднятой головой, будто ему действительно это не доставляло никакого дискомфорта. Это всегда вызывало у Максанса улыбку. Завидев друга, Аксель удивленно вскинул брови. —?Она не может сейчас. —?Необходимости озвучивать вопрос не было. Причем довольно часто. —?Присоединится после обеда. —?Окей,?— уголки его губ на секунду взлетели вверх,?— тогда едем? До обеда осталось мало времени, предлагаю доехать до речки и обратно. —?Согласен. —?Максанс кивнул, устраиваясь удобнее на своем велосипеде. —?Погнали. Непривычно жаркий июль. Солнце обжигает молочную кожу, что в течение года была спрятана под школьной формой, ярко светит в глаза, привыкшие к дождливому мраку Парижа. Проезжай мимо участков соседей?— пахнет скошенной травой и сладкими запахами только собранного фруктового урожая, что еще стоит в саду в больших резных корзинах. Прокатись вдоль просторного желтого поля, выжженного безжалостными солнечными лучами?— пахнет собранным в аккуратные стога сеном и скотом, которого не видно сейчас, но по запаху понимаешь, что был точно. Даже в такую жару они едут наперегонки. На доли секунды равняясь, шутят друг над другом и обгоняют. Их крики и смех достают до всех уголков природы, отвыкшей от детского шума и возни. Когда они ехали вдоль леса?— вот-вот, и за поворотом появилась бы искрящаяся на солнце река, Аксель резко затормозил, замечая что-то у дороги. Он ловко спрыгнул с велосипеда и аккуратно поставил его на ножку. Максанс не сразу, но заметил, что едет уже один, и обернулся назад. —?Что такое? —?крикнул он, разворачиваясь и подъезжая к Акселю. —?Тут ягоды! —?Аксель с воодушевлением начал пробираться сквозь травяные заросли, заглядывая подо все подозрительные листочки. —?Земляника, Макс. Там точно больше ее в лесу, пошли! Любовь полакомиться чем-то вкусным они разделяли оба, в любой момент времени, поэтому Максанс послушно слез с велосипеда и пошел за ним. Аксель, наученный с детства еще бабушкой, шел, как уверенный в себе хищник, преследующий добычу. Они с бабушкой, в силу того, что на ягоды у них не хватало места, часто ходили в лес. У Максанса было в этом деле мало опыта, так как большую часть продовольствия он собирал на своем участке, поэтому он шел за командующим Акселем, с широкой улыбкой выполняя все его указания и проверяя его догадки о том, в какой стороне они найдут самый крупный урожай. Увлеченный поисками, Аксель не заметил выступающий из-под земли корень высокого дерева, что стояло рядом, и с визгом повалился на землю, в последний момент спасая нос от малоприятного поцелуя с землей. Максанс тут же опустился рядом с ним на колени. —?Бля, Акс, ты как? —?Аксель держался рукой за лодыжку и болезненно постанывал, жмурясь. —?Встать сможешь? Наконец открыв глаза, Аксель посмотрел на небо и так и застыл. Максанс поднял глаза вверх и, также впечатленный, не смог отвести их в сторону. Они оказались на небольшой полянке, какую редко встретишь в этом лесу, где буквально на каждом квадратном метре растет по дереву. Здесь же?— всего несколько кустарников по периметру, но там, где оказались они?— лишь густая трава. Полянка была недостаточно просторной, чтобы лучи солнца могли выжжечь растительность на ней, поэтому, сев на землю и уперевшись в нее руками, парни почувствовали лишь мягкую траву, что легко проскальзывает сквозь пальцы и щекочет кожу. Сверху же, прямо над их головами, деревья образовали окошко чисто-голубого летнего неба, без единого облачка. В голову обоим пришла одна мысль, но озвучить ее решил Аксель. —?Ночью здесь, наверное, очень красиво,?— на выдохе прошептал он, не отрываясь. —?Как в планетарии прям,?— кивнув, ответил ему Максанс и лёг на спину, закидывая худые руки под голову. Аксель, заметив это, расположился рядом и снова задумчиво посмотрел вверх. —?Никогда не был в планетарии,?— признался он, все еще шепотом.Говорить вслух там, в тот самый момент, мне казалось преступлением. Против природы во всех смыслах. Я думал, скажи я что-то вслух?— и разрушится наша тонкая связь с ней, образовавшаяся в эти минуты.Это место будто было создано для шепота. Для больших секретов, для слез, для откровений, даже для криков отчаяния в пустоту?— но не для обычных, приземленных разговоров вслух. Это место просто само по себе не было обычным. Именно тут, глядя на кусочек неба, обрамленного рядом ветвистых деревьев, захотелось дышать. Захотелось влюбиться. Признаться. И даже может?— разочароваться в собственной любви. Захотелось почувствовать.Знаете, безумная метафора пришла мне на ум, пока мы лежали там, едва соприкасаясь голыми плечами, разгоряченными от долгой прогулки по жаре. Все мы по сути своей?— близорукие люди. Смотрим на все, что нас окружает открытыми глазами. И господи?— ничего не видим. Кидаем на людей поверхностные взгляды, судим о ситуациях по первым строчкам в новостях, смотрим на небо, такое разное каждый раз, каждую минуту?— и не замечаем его красоты.Всем нам нужно немного сощурить глаза, чтобы мир стал четче, чтобы можно было его разглядеть как следует. Увидеть в человеке душу, его радости и волнения, а не только модные джинсы и красивую прическу. Разобраться в теме глубоко, детально, сосредотачиваясь на узких вопросах?— и понять, что жизнь не так однозначна, как кажется на первый взгляд.Посмотреть на маленький кусочек неба, ничтожно маленький по сравнению с его необъятной величиной. И наконец увидеть его по-настоящему. —?Тебе нужно обязательно туда сходить,?— вдруг сказал Максанс. —?Куда? —?Аксель ушел в свои мысли настолько, что потерял суть их разговора. —?В планетарий. Я попрошу достать нам билеты. —?Улыбнувшись куда-то вверх, подытожил он. Постепенно их дыхание после долгой езды и резкого падения выровнялось и стало едва слышным в общем шуме леса: кое-где пели птицы, а если пройти чуть дальше, вглубь, можно было наткнуться на мирно журчащий ручей, прокладывающий себе путь среди поваленных деревьев, мха и густых кустарников. —?Покажем это место нашим? —?Предложил Аксель, повернув голову в сторону Максанса. —?Агате тут понравится. Наверняка сегодня вечером небо будет очень красивое. —?Солнце освещало профиль юного Фовеля, подчеркивая острые черты его лица: длинные ресницы, выразительный нос, острые, как лезвие, скулы. И поджатые в смятении губы. Максанс медленно повернул голову навстречу Акселю и встретился с ним глазами. —?Давай не будем,?— будто еще тише, чем шепотом, вдруг попросил он,?— пожалуйста. Аксель удивленно свел брови, внимательно вглядываясь в лицо напротив. Никогда до этого они не скрывали интересные места от друзей. Однако он и сам почему-то не хотел никому рассказывать об этой находке. Что-то внутри настойчиво шептало ему о том, что так нужно. Поэтому Аксель не стал задавать лишних вопросов и лишь кивнул, на что Максанс благодарно улыбнулся. —?Знаешь,?— Максанс нарушил тишину, затянувшуюся между ними минут на пять, первым,?— иногда мне просто хочется тишины. Отдохнуть от людей, от вечных разговоров, от шума этой жизни. Здесь она течет так быстро, и мне постоянно хочется ее притормозить, потому что я… —?он задумался, не зная, как точнее выразить свою мысль,?— я за ней не успеваю. Аксель внимательно слушал, обдумывая его слова. Он понимал, что отчасти из-за него самого жизнь в деревне так стремительно идет?— ведь это он устраивает все авантюры, ведет друзей в походы, громко смеется, топает ногами. Быстрый, неугомонный, назойливый. Невозможный. Что, если из-за него Максанс чувствует себя не в своей тарелке? —?Ты можешь приходить сюда один, если хочешь,?— сделал вывод Аксель,?— можешь сделать это место своим. Без никого. —?Идея казалась ему логичной, он думал, что сказал как раз то, чего от него добивались. Но Максанс неожиданно напрягся и быстро замотал головой в отрицательном жесте. —?Нет-нет-нет,?— затараторил он,?— останься. Это будет наше место.Я удивился. Но чего скрывать?— я был ужасно тронут. Наше место. Тихое, укромное и наше. Нигде больше в деревне не было настолько нашего место, как это.Мы стали часто приходить туда. Максанс делился со мной разными мыслями о жизни, о предстоящей учебе?— он старше, и встретиться со сложностями выбора будущей карьеры ему пришлось столкнуться первым. Я слушал, мы обсуждали. Я делился с ним своими бредовыми планами и рассказывал ему свои сны. Он лохматил мне волосы, неловко смеясь и подмечая, что я хороший рассказчик.О театре я впервые рассказал ему именно там, перед закатом. Небесное окошко над нами было нежного лилового оттенка. Только недавно прошел дождь, дышалось легко, и тогда я решился выложить ему мысль, что не давала мне покоя.Максанс на тот момент уже числился в модельном агентстве и, выслушав мои мысли о собственном спектакле (о, как я грезил о нем?— вся сцена принадлежала бы мне, все зрители мои, много говорить, много чувствовать, все мое), он глубоко задумался. Тогда он и сказал мне, что театр его не привлекает.?Но у тебя должно получиться?.***Sound: Ludovico Einaudi — Night Они доехали до места без происшествий. Дождь, пусть и мелкий, успел намочить их одежду и волосы, джинсы были в мокрой грязи из луж, по которым они уверенно проезжали, когда справиться с управлением и объехать не получалось. Грязные, мокрые. Но на лицах?— трогательная улыбка. От встречи с чем-то родным. Дорожка к полянке за эти годы знатно заросла сорняками, но найти путь к ней они смогли бы и с закрытыми глазами. Земляники не было?— до них успели добраться маленькие дети, такие же, как и они когда-то. Как и в самый их первый раз в этом месте, Максанс шел за Акселем по пятам, глядя на лохматую макушку сверху вниз и борясь с желанием взлохматить ее еще сильнее. Добравшись до цели своего путешествия, они сразу же легли на землю. Молча. Не произнося ни звука, ведь и обсуждать было нечего?— ноги сами принесли их сюда, в место их силы, в место их души, где деревья, окружавшие их сейчас, годами слушали их секреты и самые смелые мысли. Даже мокрая от дождя трава под ними, тут же оставившая холодный мокрый след на одежде, не могла помешать. Пожалуй, впервые они пришли сюда ночью, когда на небе так хорошо были видны звезды. Собираясь в созвездия, которые Максанс всегда мечтал здесь увидеть. Ночью здесь гораздо тише, нежели днем: птичьи песни зазвучат лишь через пару часов, ветер медленно скользил меж деревьев, не создавая особого шума. Аксель слышал лишь одно?— частое, взволнованное дыхание Максанса. Сам он тоже дышал часто, но скорее потому, что ему пришлось везти их обоих, с чем он, кстати, прекрасно справился. Максанс же нервничал. И водил пальцами по искусанным губам. Они долго молчали, боясь произнести хоть слово, и любовались звездным небом. —?Я поступил в школу актерского мастерства,?— на одном дыхании заявил Максанс. Аксель опешил, ожидая услышать такое в самую последнюю очередь, и лег на бок, подперев голову локтем и заинтересованно глядя на друга. —?Как? —?спросил он, сведя брови. —?Тебе же не нравилось никогда? Нежно улыбнувшись, Максанс лег в ту же позу, что и Аксель. Так их лица оказались примерно на одном уровне. —?Ты единственный, кто в первую очередь спросил не про моделинг,?— закатив глаза, подметил Максанс. —?Всех так волнует, что я хочу бросить это дело, и никого?— зачем я вообще его начинал. Уверенность. Гарантии. Хорошая зарплата. Столько дорог с такой внешностью, бла-бла-бла,?— он возмущался, перечисляя эти мнимые плюсы. —?Но тебе не нравится, да? —?Внезапно ужасная мысль посетила его голову. —?А нравилось вообще? —?Если честно, едва ли,?— вздохнув, честно ответил Максанс,?— может только поначалу. Когда популярность только приходит. Когда на тебя есть,?— он поморщился,?— спрос. Когда тебя хотят видеть на показах. Но потом привыкаешь ко всей этой мишуре. Мне кажется, сейчас эта работа меня… —?Душит? —?Аксель закончил за него. Максанс грустно кивнул. —?Я вижу, как ты горишь своим делом,?— гораздо более смелее продолжил он,?— вижу, сколько энергии оно тебе дает. И сколько мое?— отнимает. Это может быть неверным решением, я понимаю. —?Он запустил руку в волосы, нервно почесывая голову. —?Не узнаешь, пока не попробуешь. Не бывает неверных решений, Макс. Бывают лишь те, что приводят не к тем последствиям, что мы ждали, но любое решение здесь и сейчас?— верное и ценное. —?Голос Акселя звучал убаюкивающе, как колыбель, он успокаивал. Теплый ветер приятно обдувал лицо, и дыхание Максанса постепенно становилось тише. —?Спасибо,?— все, что он смог прошептать в ответ, и опустил глаза, перебирая пальцами высокую и уже не такую мягкую, как несколько лет назад, траву,?— мне важно было это услышать. От тебя. Аксель довольно улыбнулся и лег обратно на спину?— звезды так и манили его в эту ночь, он хотел смотреть на них, хотел чувствовать, как и всегда, лежа здесь, рядом с этим человеком. Чувствовал, как бешено стучит его сердце, готовое к самым большим откровениям в эту самую минуту. Казалось, сейчас или никогда. —?Макс, я хотел спросить про тот случай год назад… —?неуверенно начал он. —?Любое решение, говоришь? —?Максанс перебил его. Он все еще опирался локтем в землю и нависал над Акселем, задумчиво разглядывая его лицо. —?Что? —?Аксель непонимающе сдвинул брови, и Максанс сократил расстояние между ними.О, эта секунда. Я почувствовал себя, как в театре.Будто вся моя жизнь до того момента?— мой большой моно-спектакль, к которому я так долго готовился, который так долго ждал, в который вложил все свои чувства. Выложился на сцене по полной программе, бегая с одного ее края на другой, что-то крича, волнуясь и окунаясь в мир моего персонажа с головой.Последняя реплика. Публика все еще молчит, размышляя, конец это или будут еще слова. Молчит недолго?— секунда ей на решение и мне, чтобы вздохнуть. Шум аплодисментов, крики поддержки, освещенные прожекторами улыбки, замершие в восхищении глаза. Через секунду их губы соприкоснулись. Никакой неуверенности не было. Аксель отвечал на поцелуй с момента, как почувствовал губы Максанса на своих. И не только губы. Максанс в момент оказался над ним, запуская холодные пальцы под толстовку, пробегаясь мягкими подушечками по выступающим ребрам, по втянутому от неожиданности животу, очерчивая, будто вырисовывая, будто запоминая каждый кубик пресса, и потом снова возвращаясь к ребрам. Аксель чувствовал, что, кажется, уже и не дышит вовсе. Будто их дыхание в последние минуты специально выравнивалось на один ритм, чтобы они смогли сейчас так слаженно дышать вместе. Аксель сам углубил поцелуй, пуская язык Максанса в свой рот, позволяя ему вытворять все те вещи, от которых у него темнело перед глазами и что-то теплое разливалось в животе. От ощущений, о которых он столько думал, о которых грезил в самых смелых снах. А по факту они и рядом не стояли с тем, как было все на самом деле. Какие тут звезды! Его звездным небом стали родинки на шее Максанса, собирающиеся в неизвестные ученым созвездия, каждому из которых Аксель сам был готов дать имя. Его небом стали эти глаза, темные в ночи, и оттого еще больше напоминавшие ночное полотно, что укрывало их сейчас от всей остальной жизни. Его новой сбывшейся мечтой, поведанной лучшему другу под шум бесконечных листьев, под небесным куполом, где они нашли себе укромное местечко, произнесенной шепотом, чтобы даже эти столетние деревья не услышали?— теплые губы Максанса, целующие его в губы, в щеки, гуляющие по его шее. Его крепкие руки, что держали его так сильно, будто он сам не верил, что все это происходит наяву. —?Аксель, Аксель, Аксель… —?шептал Максанс, будто смакуя его имя на своих губах. И это было больше, чем можно было мечтать.