II. (1/2)
Зимнее тусклое солнце заливало комнату мягким светом. В стоящей тишине, в которой было слышно только мерное дыхание и едва различимый шум улицы, щёлкнул музыкальный центр, и помещение заполнилось мягким тягучим блюзом. Малкольм поморщился и перевернулся, накрыв голову подушкой — он давно так хорошо не высыпался и терять такую возможность из-за дурацкого будильника не планировал. Но настырная машина сменила блюз каким-то бодрым и неожиданно громким хип-хопом, от которого подушка уже не спасала. Малкольм откинул её и уставился в потолок. В отличие от того позорного пьяного вечера, прошлый вспоминался чётко, но всё равно казался больше похожим на сон. Особенно учитывая то, что Фрэнка рядом не было, хоть они и засыпали вместе. Это кольнуло сердце Малкольма обидной, но, отчасти он даже был рад проснуться в одиночестве, потому что совершенно не представлял, что должен был сказать. Спасибо за лучший минет? Спасибо за возможность впервые выспаться за долгое время? Извини, что не дал трахнуть? Что он должен был сказать? Если это и можно было назвать началом отношений, то Малкольм и тут проваливался по всем фронтам.
Он вытащил телефон — шесть сорок пять. Уже сорок пять минут как Малкольм должен был встать и заняться утренними тренировками. Но разнеженное вечерними ласками тело напрочь отказывалось делать что-то сложнее, чем подняться с кровати, дойти до ванны и вернуться обратно.
Чем он и решил заняться. Включив горячую, насколько возможно было вытерпеть, воду, Малкольм мимолётом глянул в зеркало и удивлённо замер: воспоминания о прошедшей ночи были, конечно, свежи и яркими, но он не думал, что они будут настолько физическими. На шее, ключицах, груди, — Малкольм посмотрел ниже, — даже внизу живота и внутренней стороне бёдер пестрели следы засосов. Губы бессознательно растянулись в глупой улыбке, когда Малкольм пальцами дотронулся до розовых пятен на шее. Скрыть их будет практически невозможно, а уж тонна вопросов от окружающих, которая непременно последует, заранее привела Малкольма в ужас. Но всё же. Всё же, он бы не отказался от ещё одной такой ночи.
Но сам Фрэнк, как казалось Малкольму, похоже, считал произошедшее одноразовой акцией. Потому и ушёл ещё до того, как Малкольм проснулся. Расслабленность от таких мыслей сменилось горечью,и, вздохнув, профайлер забрался в душ.
Горячий пар и шум воды вымывали все мысли, оставляя после себя только ватную пустоту в голове да сонливость. Малкольм прижался щекой к нагретой плитке, желая так и простоять до конца дня. Слишком погружённый в эту пустую сонливость, он не услышал, как хлопнула сперва входная дверь, а затем и дверь в ванную, как зашуршала снимаемая одежда. Даже не сразу почувствовал, как чужая ладонь легла на его живот.— Я надеялся, ты проспишь дольше, — тихий голос Фрэнка сливался с шумом воды и казался Малкольму частью какого-то сна. — Надеялся вернуться до того, как ты проснёшься, со свежим кофе.Ладонь Фрэнка огладила живот Малкольма, скользнула ниже, мягко коснувшись ещё пока вялого члена, и чуть ниже, сжав мошонку. Малкольм шумно выдохнул, откинул голову на плечо Фрэнку, и раздвинул ноги, предвкушая и приглашая.— А я думал, что ты ушёл совсем.— По-твоему, — пальцы Фрэнка сжали мошонку сильнее, почти болезненно, и Малкольм застонал громче. — Я из тех парней, что исчезают под утро, ничего не сказав?— Я всё ещё плохо тебя знаю, — Малкольм повернул голову, насколько это возможно в его положении, и прихватил зубами кожу под челюстью Фрэнка — не одному же ему ходить с засосами.
— И что же ты хочешь знать?— Не знаю. Всё?— Спрашивай.Малкольм некоторое время молчал, просто растворяясь в близости крепкого тела, в сильных руках, что так нежно ласкают. Мысли путались, бежали одна впереди другой, — вопросов было так много, и Малкольм задал один. Шёпотом, практически на грани слышимости, точно зная, что для этого вопроса не лучшее время.
— Что… что ты видел в том подвале?Малкольм почувствовал, как на мгновение Фрэнк замер, напрягшись всем телом, азатем, также внезапно, расслабился. Как его пальцы снова стали ласкать член Малкольма, но сильнее и жёстче, а другая рука, скользнув по груди, легла ему на горло сжимая. Фрэнк поцеловал его в висок, а потом, прошептал, касаясь губами уха:— Девушку в ящике. Я видел девушку в ящике в том чёртовом подвале.
Глаза Малкольма распахнулись от осознания, вместе с нарастающим возбуждением пришла тревога, граничащая с паникой. Он схватил Фрэнка за запястье, впиваясь короткими ногтями в кожу, но тот продолжал сдавливать горло сильнее, при этом надрачивая всё быстрее. Малкольм, наконец, выгнулся в крепкой хватке, кончая на стену душа, и тут же едва не рухнул на пол, когда Фрэнк резко разжал руки и чуть отошёл.Малкольм вновь прижался к стене, тяжело дыша, пытаясь отойти от произошедшего.
— Прости, — сказал Фрэнк спустя пару минут молчания, заполненного только тяжёлым дыханием обоих да шумом воды. Малкольм поднял на него глаза, — тот выглядел растерянным, совсем как предыдущим вечером, у дома, где нашли Элизабет Уоллес.
— Прости, — повторил Фрэнк. — Не так должно было начаться это утро.
Малкольм дотронулся до собственной шеи, всё ещё чувствуя как чужие пальцы сдавливали горло каких-то пару минут назад. Придерживаясь за стену, он выпрямился и повернулся к мужчине. Тот просто продолжал стоять, не отрывая взгляда от отметин на шее Малкольма.