I. (1/2)

Когда Джей-Ти, заметно нервничая, постучался в дверь кабинета Арройо, Малкольм Брайт знал, о чём будет идти речь. Он наблюдал, как тот помялся у кресла, сел, снова встал и что-то сказал. Лейтенант улыбнулся и кивнул, а потом нахмурился, внимательно выслушивая, когда Джей-Ти продолжил говорить. И Малкольму не нужно было уметь читать по губам, чтобы буквально слышать его: — Понимаете, это мой первый ребёнок и Морисса… вернее, мы оба решили, что хотим по максимуму посвятить себя ему. А сами знаете, как часто в убойном отделе приходится буквально ночевать на работе.

Лейтенант крепко пожал ему руку, пожелал удачи в новом отделе и в воспитании ребенка, а спустя неделю на место Джей-Ти в отдел пришёл Фрэнк Шор, и Малкольм с одного взгляда понял, что с новеньким поладить будет труднее, чем с остальными.

Тот был молчалив — если и говорил, то почти всегда только по делу, а выудить из него что-то личное вообще представлялось какой-то непосильной задачей. Но Брайт любил трудности.

И походил Фрэнк больше на какого-нибудь рестлера — два метра ростом, косая сажень в плечах, переломанный нос, грубоватые черты лица. От таких скоропалительно не ожидают сложных логических выводов. Но Малкольм понимал, что, во-первых, будь Фрэнк так стереотипен, вряд ли лейтенант пригласил бы его в свой отдел, а во-вторых, тот время от времени выдавал такие тонкие наблюдения и замечания, что становилось очевидным, насколько, по меньшей мере, он был эрудирован. На одном из первых дел, в котором Малкольм участвовал с Фрэнком, была убита девушка — юная, совсем девчонка ещё, не больше двадцати. Она лежала в кровавой ванне. Напротив неё висело зеркало, на котором было написано кровью, похоже, самой девушки, пара строк из какого—то стихотворения. Профайлер задумчиво прочитал вслух: — Когда твой дух мучительно гнетет О смерти мысль, когда перед тобой Предстанут вдруг ужасные картины — Прощанья с тем, что в жизни ты любил, Ночь без конца и узкое жилище Под каменной, холодною плитой.

Строки были смутно знакомыми, но ничего путного в голову не приходило. Малкольм нахмурился и прочитал отрывок ещё раз. — Уильям Брайант, “Танатопсис”, — неожиданно сказал Фрэнк, разглядывающий длинные порезы на руках девушки. — Порезы слишком глубокие и аккуратные, чтобы сделать их самостоятельно. Полагаю, доктор Танака это подтвердит. Эдриса зарделась как помидор. И Малкольм мог её понять — Фрэнка сложно было назвать красивым в общепринятом значении, но было в нём что-то такое, что заставляло многих девушек млеть от одного его взгляда. Но сейчас Брайта, как и Дани, интересовало другое: — Откуда ты знаешь? — спросила она. Фрэнк пожал плечами и просто ответил: — Люблю читать. — Любишь читать стихи о смерти, — вставил свои пять копеек Малкольм. — Интересно. — Как и стихи о любви, — ответил Фрэнк, посмотрев на него в упор. Всего на секунду, и, вновь повернувшись к мёртвой девушке, он продолжил: — Ммм, по мне, так стих, скорее, воспевает жизнь. Мол, посмотри, что ты потеряешь умерев, и где в итоге окажешься. Видимо, убийца считал так же. Малкольм сделал в голове пометку всё-таки разузнать об этом Фрэнке побольше. И не просто полицейские данные, а что-то более… личное. Дани, как и Эйнсли, в этом не слишком помогли. Сестре тоже было любопытно, кто достался в новые напарники ее брату, но всё, что удалось узнать, так это его личное дело да пару слухов, от своих знакомых, работавших с Фрэнком. Что Малкольм по этому мог сказать? Да практически ничего. Молчалив, сдержан и скрытен? О, отлично! Причины варьировались от природной неразговорчивости или детской травмы, до того, что на деле Фрэнк был контрол-фриком и домашним тираном. Задачу не облегчали даже собственные наблюдения. На допросах Фрэнк редко повышал голос или агрессивно давил на подозреваемого — похоже, он прекрасно понимал, какое впечатление вызывала его внешность у большинства людей. Рабочий стол у него был чист, всё лежало аккуратно и никаких личных вещей, в отличие от столов других детективов. Это потому что он был новеньким или же просто не желал смешивать личное и работу? Чёрт его знает.

Малкольма это бесило и сильнее подстёгивало интерес. После очередной не слишком удачной попытки разговорить его Брайт решился на преступление — подгадать время, и влезть в квартиру Фрэнка.

И, на удачу, в скором времени Малкольму представилась такая возможность — они только закрыли крупное дело, и прокурор, который собирался представлять его в суде, требовал подготовить материалы к следующему дню, так что Дани и Фрэнк собирались до позднего вечера возиться с отчётами. Как только они получили признание, Малкольм тут же спешно распрощался и сбежал из участка. До квартиры Фрэнка он добрался довольно быстро, невзирая на пробки и расстояние. Она была маленькая, но просторная, такая же чистая и опрятная, как рабочий стол мужчины. Малкольма это несколько разочаровало — в тайне он, всё же, надеялся, что сразу найдет что-нибудь эдакое. А пока самым интересным оказался огромный стеллаж в гостиной, заставленный книгами совершенной разной направленности — от каких—то бульварных романчиков до научно—популярных книжек про космос и вполне себе серьёзных трудов по истории. Фрэнк не соврал — читать он действительно любил — по корешкам было видно, что книги стояли не просто для украшения. Там же на стеллаже Малкольм нашёл пару семейных фотографий в простых рамках и какие-то нелепые пёстро расписанные фарфоровые статуэтки, которые никак не вязались со строгостью всего прочего окружения — профайлер готов был поставить свой диплом по психологии на то, что эти статуэтки раньше принадлежали матери Фрэнка. Тут же в гостиной, напротив дивана, стоял телевизор, полка под которым была забита дисками с фильмами. Их коллекция была такой же разнообразной, как и книги. Малкольм хмыкнул — что ж, с эрудированностью Фрэнка всё было понятно. Недалеко от дивана у окна стоял рабочий стол, и Малкольм подошёл к нему. Перебрал немногочисленные бумаги, что лежали на столе, — счета и какие—то рекламные брошюрки, заглянул в ящики: копии нескольких текущих дел, канцелярия и Глок в кобуре с запасным магазином. После молодой человек прошёл в кухню, заглянул в холодильник, скорее для подтверждения своей догадки, нежели из необходимости. Как и ожидал, обнаружил там свежие продукты и пару контейнеров домашней еды — Фрэнк предпочитал готовить сам, а не покупать уже готовые блюда. Что ж, пока получалось, что у детектива широкий кругозор, он любит порядок — как в плане чистоты, так и в плане собственной жизни, любит работать руками, ответственно относится к работе и к собственной безопасности. Но всё же, Малкольму было очевидно и то, что кухня с гостиной были рассчитаны на возможных посторонних людей — чисто, уютно, но немного безлико. Похоже, у Фрэнка тоже были проблемы с доверием. Интересно. Уже есть то, что их объединяет. С воодушевлением Малкольм толкнул дверь в спальню и понял, что словил джекпот. Всё такая же чистота, как и в остальной квартире, но вещей было больше. Художественные фотографии на стенах — явно любительские, но, всё же, сделанные с определённым пониманием композиции. Ничто в них не говорило, что их сделал Фрэнк, но Малкольму несложно было представить его с фотоаппаратом на пристани. Хотя, может, это был подарок от девушки. Или друзей. Брайт не знал, что его подтолкнуло, но он снял одну из фотографий и перевернул — на картонном обороте, в самом углу, мелко хоть и размашисто, было написано: “С любовью, С.”. Её звали Сара? Или Саманта? Малкольм попробовал представить, как выглядела эта таинственная девушка. От чего-то ему представлялось, что она была невысокой, хрупкой блондинкой. Словно принцесса с иллюстрации детской книги. Такая, которую Фрэнк защищал и оберегал бы так же, как и личную жизнь, даже в своей квартире.Малкольм повесил фото на место, выдвинул шкаф комода и невольно усмехнулся — похоже, ему действительно везло сегодня. Рядом с аккуратно сложенными однотипными футболками лежал потрёпанный толстый конверт, из которого торчали другие фотографии. Брайт стал перебирать их рассматривая. Вот маленький Фрэнк радостно демонстрирует в камеру выпавший зуб. Вот он с мамой. Или на смешном велике, оклеенном звёздочками. Фрэнк с парой сверстников — видимо, друзьями. Фрэнк на школьном выпускном — и судя по лицу он не слишком был рад. Фото из армии, из полиции, снова с друзьями, и, — Малкольм нахмурился, — на последнем в пачке фото, Фрэнк мягко улыбался в камеру, приобнимая девушку. На снимке ему лет тринадцать, а девушка явно старше. Возможно, она и была той таинственной С., и чем больше Малкольм вглядывался в её лицо, тем сильнее в нём поднималась какая-то необъяснимая тревога. Девушка казалась знакомой. Будто когда-то он её видел. Молодой человек нахмурился и снял девушку на телефон, решив, что позже поищет её в интернете. Убрав конверт на место, Малкольм прошёл дальше в комнату, туда, где рядом с креслом стоял низкий стеллаж, забитый книгами. Похоже, их Фрэнк любил больше всего и часто перечитывал — корешки книг были потрепаны, из многих торчали закладки. Малкольм хмыкнул и рухнул в кресло, прикрыв глаза, — даже в выборе любимых книг Фрэнк не ограничивался одним жанром. Что ж, это уже было тем, с чем можно работать. Брайт застонал и сполз глубже в кресло — оно было чертовски удобным. Самое-то развалиться и читать. Или подремать. Да, всего пару минут. Малкольм посмотрел на часы, чтобы засечь время и подскочил от удивления: похоже, он не заметил, как проспал целый час. Нужно было срочно убираться — Фрэнк наверняка должен был скоро вернуться. Малкольм оглядел комнату ещё раз, стараясь, убедиться, что всё лежало, как и до его прихода. Но неожиданно, заметил коробку, лежащую под кроватью. Он понимал, что это плохая идея, времени было слишком мало, но любопытство пересилило. Малкольм осторожно достал её, поставил на кровать и открыл.

— О. О...

Сказать, что он был удивлён, ничего не сказать. В коробке, аккуратно, каждая в своём отсеке, — Малкольм чувствовал, как против воли заливается краской, — лежали всякие секс-игрушки.

— О, — повторил он, достав из коробки кожаные наручники, похожие на те, что были в его собственной квартире. Только как догадывался Малкольм, Фрэнку они нужны были не из-за кошмаров. — Ну как, что скажешь о подозреваемом, — раздалось от двери, заставив молодого человека, буквально подскочить на месте. Фрэнк, сложив руки на груди, стоял, облокотившись о косяк. Выглядел он спокойно, но Молодой человек ощущал, как от того веяло злостью. Что ж,не удивительно, учитывая, что он вломился в квартиру Фрэнка без спроса.

— Прости, — выдавил из себя Малкольм, резко севшим голосом. Хотел сказать что-то ещё в свое оправдание, но Фрэнк его перебил: — Так что скажешь. Ты же для этого сюда пришёл.

— Фрэнк… — Знаешь, я не удивлён, что у тебя немного друзей, если так ты пытаешься познакомиться, — Фрэнк оттолкнулся от косяка и прошёл в комнату. Малкольм сглотнул, лихорадочно соображая, что делать дальше. Он выставит себя ещё глупее, если сейчас ломанется через кровать, пытаясь сбежать. И тогда он решил сделать то, что делал всегда в стрессовых ситуациях. — Да из тебя слова, клещами тянуть приходится, — возмутился Малкольм. — Мы работаем вместе уже четыре месяца, а я только и знаю, как тебя зовут и откуда ты перевёлся! Даже с Джей-Ти было проще! — Разве тебя в школе психологии, или где ты там получил свой диплом, не учили нормально общаться с людьми. Сказать что-то вроде: “привет”, “как дела”, “хочешь сходить в бар”, а не закидывать собеседника тонной личных вопросов и сомнительных подколов?

— Что? Я не подкалывал! Ну… может, чуть-чуть.

Бровь Фрэнка на этих словах выгнулась ещё сильнее. Малкольм вздохнул, понимая, что облажался по-крупному, и будет благодарен мужчине, если тот не расскажет о случившемся Арройо.

— Извини, — повторил Малкольм. — Ты прав. Это было грубо и… я не должен был так делать. Может быть, сделаем вид, что этого не было?Профайлер состроил самые щенячьи глазки из своего арсенала. На маме такое срабатывало. Иногда. Фрэнк закатил глаза, но отошёл в сторону, освобождая путь. Малкольм тут же юркнул в проход между ним и кроватью, но тут мужчина перехватил его за руку. Молодой человек поднял на него удивлённый взгляд. — Это моё, — сказал Фрэнк, забирая наручники, которые тот всё ещё сжимал. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Малкольм, вздрогнув, выпустил проклёпанную кожу: — О чёрт, извини. Мгм. Ладно, я пойду. Ага. — Эй, — окликнул его Фрэнк, когда Малкольм был уже у входной двери. — В следующий раз, если захочется пообщаться, лучше позови меня в бар.*** С этого злосчастного взлома с проникновением прошла пара недель. Фрэнк не только ни с кем не обмолвился словом по этому поводу, но и вёл себя с Малкольмом так, будто ничего не произошло. Брайт признался себе, что его это несколько нервировало. Он понял, если бы Фрэнк напрочь его игнорировал. Или огрызался. Или, наоборот, смягчился. Но всё было как обычно. До убийства Джулса Коннора. До того, как Малкольм решил поиграть в героя, зажав ладонями взведённую мину. Ну, — кивнув самому себе, — героем он и был — не заметь он мину, вместо одного трупа из квартиры Коннора вынесли бы десяток. Фрэнк остался с ним, игнорируя все аргументы Малкольма и приказы лейтенанта. Прошёлся неспешно по комнате, осматриваясь, задержался у окна, выглядывая наружу. Хмыкнул, когда Малкольм ответил на звонок отца и как только тот положил трубку, ничего не говоря, схватил его в охапку и, в два широких шага оказавшись вновь у окна, выпрыгнул наружу, приземлившись спиной на крышу машины. От взрыва и падения, даже смягчённое Фрэнком, в ушах у Малкольма звенело. Он закашлялся от оседающей пыли и попытался приподняться, но детектив вцепился в него мёртвой хваткой. Профайлер осторожно приподнял голову, пытаясь понять, что случилось. Фрэнк лежал неподвижно, с закрытыми глазами. На какое-то кошмарное мгновение Малкольму даже показалось, что тот не дышал.

— Фрэнк, — хрипло позвал он, расталкивая медвежьи объятия. Похоже, возня привела того в чувства, и, болезненно застонав, он разжал руки, сфокусировав взгляд на Брайте, который криво ухмыльнулся и спросил: — Хочешь сходить вечером в бар? В тот вечер Малкольм напился так, что не помнил, как оказался дома. Прорываясь через вязкую муть похмелья, он вспомнил, как начинался вечер — они пили пиво, молодой человек что-то безостановочно тараторил, потом пиво невообразимым образом сменилось текилой, а потом…. Ох, боже. Молодой человек ударил себя по лицу. Потом он цеплялся за широкие плечи Фрэнка, прижимаясь всем телом, влажно и пьяно целуя того в губы.Если сегодня утром Малкольм узнает, что мужчина написал на него заявления о домогательстве, то покорно признает вину, потому что не представлял, как можно за такой короткий срок напортачить сильнее, чем в тот день, когда вломился в квартиру Фрэнка из любопытства. Папа наверняка из желания, чтобы у них было больше общего, имел в виду не преступления на сексуальной почве. Малкольм застонал и уткнулся лицом в подушку. Как же всё некстати.

— Ты проснулся. Держи. Брайт поднял голову — Фрэнк собственной персоной стоял перед ним, протягивая стакан воды и пачку ибупрофена. Этот факт так поразил Малкольма, что он на автомате взял стакан и обезболивающее, выдавил из блистера пару таблеток, закинул в рот и запил. — Извини за вчерашнее. И… за всё остальное, — простонал молодой человек, снова откидываясь на подушку, прикрыв глаза. От любого движения голова начинала трещать ещё сильнее. Такого кошмарного похмелья у него не было давно. Даже в тот раз, когда он случайно надышался кокаина, было не так плохо. Рядом скрипнуло кресло, которое, как припоминал Малкольм, тут никогда не стояло.

— Ты слишком много извиняешься, Малкольм. — Ну знаешь, лучше сделать и потом извиниться, чем спрашивать разрешения.