Глава X: Носферату (окончание) (1/1)

Лев и Дима, однако, не были настроены на конструктивный разговор, да они вообще не были настроены на какой-либо разговор. Дима расплатился, причем кинув на стол деньги с таким жестом, словно пытался сбросить с руки что-то мерзкое и грязное. А Лев, несмотря на деланное безразличие, явно был крайне чем-то недоволен, что было заметно лишь по плотно сжатым губам.— Эй… Я же сказал, что не… — начал было Андрей совсем уже поникшим голосом, но когда заметил, что его явно игнорируют, совсем приуныл и стал напоминать воздушный шарик, из которого спускают воздух. Он поплелся в след за Львом, периодически подталкиваемый, ненавязчиво, но уверенно, Димой.Когда вся троица села в машину и та тронулась с места, Андрей почувствовал какое же на самом деле напряжение царит вокруг. Ни Лев, ни Дима, не сказали ни слова с момента стычки в ресторане, но ощущения были такие, словно они друг на друга только что капитально наорали. Лев молча вел машину, а Дима смотрел на сложенные у себя между ног руки, чем-то напоминая нашкодившего мальчишку. Хотя, когда Андрей встретился с ним взглядом в зеркале заднего вида, ему показалось, что Дима взглянул на него несколько недовольно, словно с каким-то вызовом. Будто бы пытаясь взглядом сказать – «Ну что, хочешь что-то мне сказать, да? Ну давай!».Андрей лишь поспешно отвел взгляд, даже и не способный подумать, что взгляд этих глаз может быть таким… Враждебным.Доехали они до дома в тотальном молчании, но тишина разрушилась как только они вошли в дом.— Стас ненадо! – раздался крик со второго этажа. Кричал, похоже, Илья, после этого раздался возмущенный вопль, голос показался незнакомым, после этого что-то разбилось и…Андрей не заметил, как Лев исчез. Так бывало всегда. Когда случалось что-то неожиданное, Лев реагировал быстрее, чем Андей мог ожидать. В целом, Андрею уже начинали надоедать такие вот ситуации, выхоящие из под контроля. Словно бы ему срочно понадобились некие корни, некий фундамент, некий контроль за своей жизнью, потребности в котором раньше не было. Хотя, возможно это была иллюзия, потому что как только рядом не оказалось Льва, Аднрей сразу начал раздражаться. В начале он подумал, что ему за день просто пришлось пережить слишком многое. Но потом понял, что он, словно бы ощущает, как помещение наполняет какой-то конценрированной яростью. Словно сам воздух становится тяжелым и влажным от гуляющей в нем агрессии. Словно тяжелые сгустки злобы, как машинное масло, вязкими, плотными каплями, похожими на маленьких черных слизней, медленно падают с потолка, растекаясь лужей на полу прихожей. Раздражение само закипало внутри, хотя вокруг все, казалось бы, было спокойно. У Андрея появилось ощущение, что сам дом злится, сердится, пребывает в настоящей ярости и она сочится из его стен, как пот сочится из пор.

Дима среагировал на секунду позже, чем Лев, но и он, не разуваясь, побежал вверх по лестнице, отставая от мужчины лишь на долю секунды. Андрей даже не успел увидеть выражение лица друга, хотя, он почему-то думал, что ничего хорошего он там сейчас не увидит.Поднявшись вслед за друзьями, Андрей второй раз за день увидел какую-то апокалиптичную картину. Лев сидел на полу, припав на одно колено и держал, заломав руку за спину, какого-то плотно сбитого мужчину лет сорока пяти, который неустанно крыл его матом. На диване, за большим столом, за которым так любил заниматься Андрей, сидела какая-то высокая, субтильного телосложения женщина, с черными как смоль волосами, очень похожая лицом на… Стаса, который сидел в углу, по-турецки. У него из носа капала кровь, а на коленях у него лежал…Андрей сам не успел ничего понять, ноги сами несли его. Он оказался около Игоря во мгновение и упал на колени перед ним. Художник лежал головой на коленях Стаса, был бледен как смерть, а судя по его лицу, испытал несколько очень неприятных мгновений, связанных со встречей чье-то увесистого кулака. На скуле начинал багроветь здоровенный синяк, слева на лбу назревала немаленькая гематома, а о количестве ссадин и ушибов и говорить не приходилось.Через какое-то время Андрея осторожно, но уверенно отодвинули в сторону. Илья, с видом человека, который делает это каждый день, сел рядом с музыкантом и художником и начал обрабатывать раны, с начала одному, потом второму. В сознание Игорь так и не пришел, а Стас, казалось, находясь в сознании, все равно был где-то совсем не здесь. Он казался почти таким же бледным, как и в тот день, когда упал в обморок на концерте.— Как это понимать, Станислав!? – внезапно раздался голос, более всего похожий на вой электропилы. Андрей даже невольно поморщился, прежде чем повернуться к женщине, которая, по-видимому, взяла себя в руки и встала с дивана – Почему эти люди позволяют себе нападать на твоего отца!?Возможно слова женщины и возымели бы эффект если бы не тон, с которым она произнесла свои слова. По ощущениям было это больше похоже на истерику, а не на попытку узнать правду.В этот раз, впервые за день, Андрей успел вовремя. Он резко встал и схватил Стаса, обняв его вокруг груди и навалившись всем весом. Тонкокостный и субтильный на вид парень оказался силен как бык, и двигался с упорством хорошо отлаженного трактора советского производства. Андрей упирался изо всех сил, пытаясь одновременно остановить Стаса и закрыть ему ладонью рот, при этом заставив его смотреть на не женщину, что вызвала такой приступ агрессии музыканта, а на себя.— Стас не надо, ударь меня, не трогай её… — почему-то именно это пришло на ум сказать Андрею в тот момент – Ударь меня, но трогай еёУже увереннее произнес Андрей и мягко, но достаточно увесисто шлепнул бледного парня по щеке. Это, похоже, была правильная тактика, так как после легкой пощечины и повтора странной фразы, Стас остановился и во все глаза уставился на Андрея, так, словно первый раз его увидел.Андрей смотрел в глаза музыканта, в которых смешалось какое-то странное чувство узнавания, некая растерянность, даже похожая на неуверенность и что-то ещё, очень хорошо скрытое, но очень глубокое, что Андрей не смог понять.Стас опустил руки и словно бы повис на Андрее, так, что тому даже пришлось подхватит друга подмышками, что бы тот не упал.— Он не отец мне, и не смей его так называть – сказал Стас голосом, полным усталости, расстройства, но никак не агрессии. Голос его был слаб, он был изможден, измотан и явно не хотел продолжать беседу.Андрей плохо помнил, что было дальше. Помнил лишь что женщина начала уже просто что-то орать, что Дима вывел её, после того как Лев просто выволок за дверь уже сильно приутихшего мужчину. Помнил смутно, что Илья и Дима донесли Игоря до кровати и вызвали врача. А помнил он все плохо потому, что ему пришлось, почти что на себе, тащить Стаса в его комнату.Он положил музыканта, похожего на марионетку с обрезанными нитями на кровать и хотел уже было уйти, когда его запястья сжала тонкая, холодная ладонь с длинными пальцами. Андрей обернулся. Стас лежал на боку, с закрытыми глазами. Казалось он почти не дышал. Он просто держал Андрея за руку и все. Больше ничего. Но Андрею и говорить ничего не нужно было, этот жесть был достаточно красноречив. Он просто сел рядом, сжимая в ответ руку музыканта. И сидел так молча, почти не двигаясь, ещё несколько часов, пока не почувствовал, что хватка холодной тонкой кисти ослабла, а дыхание черноволосого парня с бледным, вытянутым лицом стала ровным и спокойным.