Глава XI: Слуа (начало) (1/1)

Андрею казалось, что мир, который он знал до этого, разваливался по частям. Словно бы большое здание, созданное руками человека из стекла и бетона разрушалось, а на его месте вырастало нечто похожее, но созданное из тумана и света. Нечто неосязаемое, слишком эфемерное, что бы ощутить это, но при этом хранящее куда больше информации, чем можно было представить. Возможно, когда древние говорили о мироздании, они имели ввиду нечто похожее. Нечто, что на самом деле существует только в голове человека, который говорит об этом. Нечто, что нельзя описать словами, так как даже столь великое изобретение как язык, не способно передать всю глубину той сущности, что рождается в сознании человека, когда он начинает переступать некую границу опыта.Способность извлекать опыт. Об этом постоянно говорил Илья, применяя эту фразу, как способ описания некого человеческого качества, данного не всем. Способность усваивать даже те уроки, которые не были даны человеку, таким образом обогащая свой опыт за счет искусства, науки, общения с людьми. Со стороны эти рассуждения казались, как минимум, довольно странными, но постепенно, проживая день за днем в Кошкином Доме, Андрей начал понимать, о чем говорил его сосед-денди.

Существует три уровня поэзии, как была сказано в персидском трактате. Первый уровень, это поэзия, которая обращается к тем эмоциям, опыту и переживаниям, которые человек испытывает каждый день. Будь то радость от лицезрения хорошей солнечной погоды, ощущения мягкого одеяла по утрам или запах вкусной еды. Эти чувства и ощущения приходят к человеку столь часто, что обратиться к ним не так сложно, однако сделать это так, что бы сызнова открыть их для читателя – весьма нетривиальная задача. Второй уровень поэзии взывает к тем чувствам и эмоциям, которые человек когда-либо испытывал. Горе от осознания смерти любимого, или родственника, радость, испытываемая при рождении ребенка, слезы родителей на свадьбе любимой дочери. Уникальные чувства, некоторые из них человек может испытать лишь в раз в жизни. И эти эмоции побуждает снова переживать поэзия второй ступени. Искуссное владение языком. Эту ступень мастерства уже можно назвать гениальной. Но, существует и третья ступень поэзии. Ступень столь же недостижимая, сколь и непостижимая, для большинства людей. Эта ступень поэзии обращается к тем эмоциями, тому опыту, тем мыслям и ощущениям, которые человек никогда не испытывал. Тот у кого никогда не было брата внезапно почувствует боль от утраты оного, тот, кто никогда не имел детей, внезапно ощутит радость отцовства, тот, кто никогда не любил, ощутит эйфорию любовной лихорадки. Высшая ступень владения языком, недостижимая для понимания способность передавать информацию.Об этом и говорил Илья, часто упоминая, что у Андрея есть такая способность, воспринимать то, что недоступно для других, выносить жизненные уроки из ситуаций, в которых другие не увидят никакого смысла. Но, в начале, Андрей, разумеется, отнекивался и говорил, что Илья видимо его с кем-то путает. В том смысле, что сам за собой Андрей никогда ничего подобного не замечал. И это был тот редкий случай, когда вместо того, что бы вступать в длинную полемику, Илья лишь загадочно улыбался и пожимал плечами. Это порой несколько раздражало, так как выглядело, словно Илья знал что-то, чего не знали другие.Посла злополучной ночи, полубессонной и тяжелой, прошло уже две недели. За это время жизнь в доме вернулась в привычное, спокойное русло. Ну, насколько может вернуться в спокойное русло жизнь там, где живут столь разные и необычные люди. Почти каждый день Андрей ездил в институт, возили его Дима или Лев, в зависимости от того, кто был свободен. Помнится, один из старших братьев говорил Андрею, что по тому, как мужчина водит можно очень многое сказать о его характере. И сейчас Андрей начинал понимать, что это чистая правда. Когда за рулем был Лев, Андрей мог совершенно не о чем не думать. Мужчина ехал спокойно, не торопясь, не превышая слишком скоростной режим, часто уступая дорогу и пропуская других, чем вызывал, очень часто, удивленные взгляды. И действительно, для жителей столицы было странно, что дорогой черный джип уступает им дорогу. Когда Лев вел, Андрей мог спокойно уснуть за рулем, или просто думать о чем-то своем. Но совершенно иная ситуация складывалась с Димой. Дима вел довольно агрессивно, и каждая поездка с ним более всего напоминала вечер на американских горках. Он предпочитал не уступать, а обгонять, не пропускать, а лезть вперед. Скоростной режим на МКАДе или свободных улицах для него вообще не существовал. Каждый раз, садясь в машину с Димой, Андрей был готов к тому, что сегодня они, если и не окажутся намотанными на придорожный столб, то, как минимум, познакомятся чуть ближе, чем им обоим хотелось бы со славными сотрудниками ДПС. Однако, несмотря на все это, Андрей любил ездить в машине с Димой. Это было похоже на ежедневное приключение. Дима тараторил без умолку, рассказывая какие-то смешные истории о своих знакомых, травя анекдоты, или просто прикалываясь. Каждый раз Андрей выходил из его машины с улыбкой и в приподнятом настроении. И как-то уже забывал, что по Ленинскому они мчались от светофора до светофора.Но сегодня у всего дом был выходной. Бывали такие дни, когда все ребята договаривались, что сегодня они никуда не едут и ничего не делают вне дома. Андрей был очень удивлен этим. У него в семье, конечно же, тоже были такие дни, воскрсенье, например. Но он никогда бы не подумал, что в доме ребята будут организовывать такие дни специально. Хотя он, конечно, понимал, что с таким графиком жизни как у Димы, или Стаса, понятие выходного дня – это нечто крайне растяжимое и эфемерное. Но в начале, с утра, когда Андрею объявили о том, что сегодня выходной, и по счастью в этот день у него занятий не было, он даже не понял, зачем это нужно? Уже через пару часов ему стало ясно, о чем идет речь. Жители Кошкиного Дома просто хотели нормально пообщаться друг с другом. Не урывками, периодически встречаясь на лестнице или на кухне. А нормально, полноценно, доверительно. По-семейному. Андрей был очень удивлен и как-то до глубины души тронут. Как тем, что видел у совершенно посторонних изначально людей такое чувство единения, так и тем, что ему было очень приятно, что и с ним тоже хотят пообщаться. Для него было в новинку то, что кто-то сознательно ищет его общества, не будучи его родственником и не будучи заинтересован в его помощи с домашним заданием, как бывало в школьные годы. Он понимал, что этим людям интересен он сам.Они стояли на крыльце, и пили какао. На улице было солнечно и морозно, и Андрей кутался в старую Димину куртку, понимая, что его мерзлявость ещё долго будет его донимать. Дима стоял рядом, опираясь на перила, а Игорь, сел на ступеньки, как обычно грея руки о чашку с горячим напитком.- Дим – позвал Андрей, сам не замечая, как привычно стало звучать это имя из его уст, и как плотно оно в его сознании было связано с конкретно этим человеком – А почему я за все время, что здесь живу, ни разу не видел птиц на участке.

Этот вопрос последнее время очень интересовал Андрея. С тех пор, как он заметил на соседнем участке стаю ворон, что нахохлившись, расселась на проводах, напоминая черные шишки на облезлых ветках мертвой ели. На их участке же, ни о каких воронах и речи быть не могло. Даже снег на заборе и ветках был нетронутый, показывавший, что птицы туда не садились.- А… - улыбнулся несколько загадочно Дима, посмотрев на ветки березы, что стояла в пяти метрах от дома и была, пожалуй, самым большим и старым деревом в округе – А это наш большой секрет!