На ужине (1/1)

Время за полуднем. В городе стоит жара страшная, еле передвигаешься с места даже с головным убором для защиты от лучей. Почти каждый житель и приезжий в Даксбург мысленно или вслух проклинает беспощадное солнце, от которого вянут цветы и сохнут реки. Никто предположить не мог, что последний летний месяц 1991-го года окажется таким, а ведь многие привыкли к наступлению августовских холодов в начале или середине месяца. Но, как любят говорить оптимисты: ?У природы не бывает плохой погоды…?. Правда, после таких слов оптимисты чаще получают по голове от раздражённых личностей.Погода погодой, а работу и важные деловые встречи никто не отменял. Вот и Гломгольд, находясь возле собственной картинной галереи, ждал одного неместного художника. Если быть более-менее честным, у Флинта вообще нет желания сегодня с кем-либо разговаривать и выписывать чеки. Селезень мысленно надеется, что картина окажется дурацкой (подобно ?живописным? кляксам на холсте), и тогда платить не придётся, и художника пошлёт на восемь букв?— в Тимбукту.—?Да где он там есть? —?фыркает Гломгольд, то поднимаясь, то спускаясь по ступенчатой небольшой лестнице; и так по цепочке, пока не надоест. А ему уже давно надоело, но делать особо нечего; даже устроить гадость некому. С утра кое-кто успел настроение испортить кражей важной вещи. И как назло сейчас эта репортёрша прячется, продолжая действовать на нервы. В целом, Флинт не проявлял особого доверия к противоположному полу: знал, что женщины часто прибегают к обману ради исполнения цели. Решил проверить такую жизненную теорию… и до проверился, будь она неладна.Остановившись, Флинтхарт сел на верхнюю ступень, облокотился боком на лестничные перилы и устало вздохнул, проведя ладонью по лбу, с которого помаленьку стекал пот. Даже в светло-зелёной рубашке с короткими рукавами селезень чувствовал невыносимую жару; неважно, что он полжизни провёл в Южной Африке, где такая погода почти ежедневная. За годы проживания в другом городе, точнее, в другом материке постепенно отвыкаешь от чего-то прежнего.Мимо картинной галереи проходили незнакомцы. Видя их, Гломгольд хмурился. Настроение настолько паршивое; кажется, что даже малознакомый в чём-то ему виноват. Раздражает своей походкой, своим видом?— обычное присутствие уже выводит Флинта из себя. Но молчит и не огрызается. Или от ожидания он так с ума сходит?..—?Поскорее бы приехал. Вообще, у меня сегодня дела запланированы. Но нет! Приспичило заявить о картине, которая якобы мне понравится! Ну, посмотрим-посмотрим,?— рассуждает сам с собой Гломгольд, не обращая внимание на посторонние взгляды.На мгновенье показалось, что недалеко стоит та самая репортёрша?— ходячая проблема с камерой и блокнотом. Посчитав это очередной галлюцинацией, возникшей из-за жары, Флинтхарт поднялся со ступень и протёр глаза. Зрелище не обманывает?— женщина действительно стояла на переулке улиц и спустя минуту начала идти в сторону, где расположена галерея, пока что ни о чём не подозревая.У селезня чешутся руки; он уже в мыслях представил, как задаст воровке. Нет-нет, он не будет прибегать к насилию, но поорёт малость и потребует возврата нужной ему вещицы, если та только внезапно не заплачет от услышанных обидных фраз. Женщины порой бывают ранимы.Мариам, увидев на своём пути Гломгольда, резко остановилась, нервно глотнув. По выражению его лица стало ясно, что он узнал о краже, и кем она оказалась совершена. Кряксволл растерялась; слова застряли в горле, тело начало трястись, хотя это и слабо видно. Казалось бы, может в любой момент удрать, но какая-то сила не даёт ей сдвинуться с места. И вот Флинт начал подходить к виновнице ?торжества?, скрестив руки на груди и не скрывая своё недовольство.—?Здравствуйте, мистер Гломгольд,?— широко и неловко улыбнулась Мариам, через раз нервно смеясь. —?Как поживаете? Как идут дела с сыром лунного происхождения?—?Да прекрасно я поживаю. Неважно, что жарко на улице, неважно, что меня ждёт нудная бумажная работа. Всё хорошо. Я прям цвету от счастья! —?засмеялся Флинтхарт, и через секунду его лицо сменилось гневом. —?Вы меня за идиота держите?! У вас, репортёров, красть вещи ради какой-то дурацкой статьи?— уже нормой считается?! Да, не удивляйтесь! Без полиции и камер наблюдения я понял, что это были вы?— украли исторический документ! Напомнить, кто так тщательно на днях расспрашивал о моём прошлом?—?Признаю, это была я. Но вы поймите?— я это сделала не во имя зла. Да, поступила я ужасно, и поэтому приношу свои извинения, что разозлила вас своей выходкой,?— искренне раскаивается Мариам.—?Да что вы, мадам! Я не злюсь, нет! —?с наигранным спокойствием произнёс Гломгольд; под конец он сжал ладони в кулаки и процедил сквозь зубы. —?Я в ярости! И поэтому, если вы не хотите быть привлечены к суду, то попрошу сейчас же вернуть мой документ. Может быть, я и забуду об этой неприятной истории.—?Я бы рада, но, боюсь, документ сейчас не у меня. Д-дома… Он лежит дома.—?Прекрасно! Мало того, что украли моё имущество, так ещё и забыли его дома. Ликую, кряк возьми!—?Прошу, не сердитесь! Я верну вам документ, обещаю. Вечером только смогу. И ещё я вечером объясню, зачем мне он понадобился.—?Меня вечером не будет дома.—?Знаю я о ваших планах, относительно ужина в особняке МакДак. Ой… —?Кряксволл тут же закрыла свой клюв, а Флинтхарт сильнее возмутился, поняв, что репортёрша оказалась ещё и наглой шпионкой. Таких, лезущих куда не положено, селезень на дух не переносит.—?Значит так, миссис Круксвилль, Хрясвилль. Всё равно, какая у вас там фамилия. Сейчас же езжайте к себе домой, а потом приезжайте сюда с историческим документом в руках. Я не собираюсь ждать до вечера. Возвращение или суд?— вам решать,?— достаточно серьёзно говорил Флинт.—?Да кто вы такой, чтобы мне угрожать?! —?внезапно фыркнула русоволосая уточка,?— Я вам не какая-то секретарша, и у меня тоже есть дела! —?женщина только было хотела уйти, но она решила добавить что-то к сказанному, продолжая злиться. —?И вообще, вы самый неприятный и бессовестный тип в Даксбурге: когда вы что-то крадёте?— значит, это так надо. А когда у вас что-то взяли, пусть и без спроса?— вы закатываете истерику. Истеричка вы в килте?— вот вы кто!Эти слова окончательно выбили Гломгольда из колеи; он не знал, как реагировать на женское хамство. Что-то прокричать в ответ? Или промолчать, но каким-то образом подставить эту репортёршу, чтобы её посадили в тюрьму Акватраса строгого режима на целых 15 лет? Одной проблемы меньше станет.Мариам уже начала уходить, однако селезень решил что-то высказать и моментально последовал за ней, забыв про деловую встречу с художником. Женщина, почуяв слежку, прибавила ходу, но и Флинтхарт тоже не отстаёт. Уж больно у него язык чешется: обязательно надо бросить в адрес колкую фразу. В итоге, простое хождение за неприятной личностью превратилось в настоящую беготню по центральной части города?— в самый разгар дорожных пробок и скоплений пешеходов…***—?Проклятье! —?ругается Флинтхарт, вернувшись в картинную галерею спустя час после преследований, которые, в буквальном смысле, выбили его из сил. —?Мало того, что она воровка, так ещё и опять улизнула! Может ей штраф выпишут за быстрый переход на красный свет. Только как я теперь верну документ? Дрянь!К счастью для Гломгольда, никто так и не пришёл сюда с деловой целью. Оно и лучше; теперь владелец галереи и вовсе не желает никого видеть. И поэтому принялся как можно быстрее закрыть заведение на ключ вплоть до завтрашнего дня. А если кто и подойдёт сюда, то Флинту до лампочки: это уже будут проблемы опоздавшего.Сейчас Гломгольд хочет только одного?— поскорее вернуться домой…***Проблем стало больше: в доме не оказалось важных дел, которые могли бы вызвать небольшой энтузиазм. И поэтому второй даксбургский богач ходил и суетился в гостиной, частенько поглядывая на напольные механические часы из тёмного дерева и что-то бубня себе под клюв. Ох, и много у него причин для злости, но старался себя кое-как успокоить. Сначала рисованием?— не вышло, только сильнее испачкался, особенно руки. И то рисунок вышел не очень: рисование явно не его.После Флинтхарт занялся игрой на скрипке (Гломгольд тоже склонён к музыке, но никому о своём увлечении десятилетней давности не рассказал. И даже когда МакДак приходил к нему по делу, он прятал скрипку; не ясно зачем.). И каков итог? Небольшой отрывок сыгранной Флинтом мелодии сделал и без того чёрной душе ещё хуже.Но к счастью, поведение старого селезня обходилось без желаний что-либо здесь разрушить ко всем чертям. Удобно расположившись на кресле с инициалами F/G на спинке, Флинтхарт начал смотреть по сторонам. Видит, как в просторной гостиной ещё светло, несмотря на приближение ещё одного летнего вечера; сквозь окна всё также проходят лучи, однако солнце теперь чуть ниже, чем днём. И нет такой яркости, от которой глаза болят и слезятся.От раздумий отвлёк стук в дверь. Гломгольд мысленно надеялся, что это пришла та чокнутая с историческим документом о родословной. А для чего эта старая книженция с записями понадобилась репортёрше? Флинтхарт не понимал, но заинтригован. Поднявшись с кресла, селезень поспешил в прихожую. Однако, подойдя к двери и открыв её, на пороге не оказалось той репортёрши, а всего лишь один из молодых интернов Даксбургского научного института, который тоже принадлежит Гломгольду.Парень, лет от 20 до 25, принадлежит к виду белых селезней, одет в лабораторный халат бледно-голубого цвета, чтобы не сливался с цветом перьев. Имеет некоторые внешние сходства с внешностью Фэнтона, однако на клюве придерживаются очки. Обеими руками он держит небольшой металлический ящик. Является ли он родственником семейства Крякшел? Не ясно, но вполне возможно.—?Добрый вечер, мистер Гломгольд. Пришёл по поводу сыра неизвестного происхождения,?— заявил интерн, протянув ящик старому селезню. Тот, взяв его, положил рядом с собой с правой стороны.—?Ну что выяснили? —?малость скрыв недовольство, задал вопрос Флинтхарт.—?Итак. Сыр всё же изготовили на Земле, но в начале шестнадцатого века?— в последней четверти эпохи Возрождения. Сначала мы подумали, что сыр тогда закрасили специальной краской для живописи. Однако наша теория не совпала; оказывается, добавлен какой-то особый экстракт, который был предназначен для итальянского монаха в то время; экстракт считался как приправой. Изготовлен он был также итальянскими учёными, правда, неизвестно кем именно. А как он на Луне оказался? Не выяснили.?Я прям чую, как Скрудж ?обрадуется? этой новостью. Вся его теория о жизни на Луне пойдёт ко дну…??— мысленно усмехнулся Гломгольд.—?Он не носит в себе побочные эффекты?—?Ну, мы провели пару тестов. Лабораторные мыши не пострадали, никаких внешних изменений не возникло. Сыр также не вызвал отклонений, несмотря на наличие неприятного запаха. Только зачем хотите его продать мистеру МакДаку, когда добыли его именно вы?—?Добыл первый раз в своей жизни одно сокровище, а оно воняет страшно?— задохнуться можно. Я лучше найду другой способ стать богаче МакДака. Продам Скруджу этот сыр, а там он пусть делает с ним что хочет. Главное?— раскошелиться.—?То есть, деньги вы всё же получите…—?Безусловно. Можешь уже идти: мне через несколько минут нужно уехать по делам. Зарплата перечислится в конце этой недели.—?Хорошо. Всего доброго, мистер Гломгольд,?— и молодой интерн тут же поспешил к выходу из переднего двора особняка, где недалеко припаркован его дешёвый автомобиль. Флинтхарт же решил переместить ящик, в котором лежит ложнолунный сыр. С ним же он не поедет в гости к МакДаку: как говорилось выше, сыр действительно воняет страшно.***—?Немного рановато ты пришёл. Но заходи,?— встретил гостя на пороге своего особняка Скрудж, стараясь скрыть неприязнь. Если уж быть на то честным, МакДак не хотел, чтобы на семейном ужине присутствовал кто-то из посторонних личностей. Но раз конкурент заговорил о деле, то выходец из Шотландии всё же решил его выслушать. Правда, болтовню Гломгольда придётся слушать ещё и остальным присутствующим, среди которых больше детей.Войдя в прихожую, Флинтхарт услышал из столовой громкую беседу тройняшек и, возможно, беготню около широкого стола. Селезень с густой бородой нахмурился, но молчал, к удивлению МакДака. Не послышалось колкой фразы в адрес первого даксбургского богача, даже удар в плечо не последовал. Гломгольд казался тихим, однако это поведение немного тревожило хозяина особняка.—?Что-то случилось? —?задал вопрос Скрудж.—?Ничего не случилось,?— фыркнул Гломгольд. —?Можем поговорить о деле вдвоём?—?Какая-то секретность?—?Нет. Шум.—?Флинт, на то они и дети. Они без шума?— как рояль без клавиш; ни игры, ни веселья.—?Интересное сравнение. Но всё же я склоняюсь к личной беседе.—?Ладно-ладно. Сейчас им сообщу,?— нехотя согласился МакДак и направился в столовую, где застал убегающих от своего дяди племянников. Ничего страшного не происходило: просто тройняшки заставили опекуна сыграть с ними в салки, долго уговаривая Дональда. Иногда он не прочь сыграть.***Когда все направились в кухню, где есть специальный возвышенный уголок с круглым столом, Скрудж и Флинтхарт принялись ужинать одни в просторной столовой. Ну, кто-то действительно ужинал, а кто-то просто сидел молча, смотрел на тарелку с приготовленной мясной едой и добавкой питательной листвы, и хмурился. Похоже, ещё и задумался о своём.—?Так, Флинти, мне надоело. Рассказывай. Что случилось? —?не выдержал МакДак, случайно уронив серебряную ложку. —?Болтал о каком-то деле, а сам приходишь, сидишь и молчишь.—?Что ты привязался? Повторю ещё раз; ничего у меня не случилось. А хмурый? Встал не с той лапы,?— процедил Гломгольд, но собрав в себе силы, кое-как смягчил тон и принялся говорить о задуманном. —?Знаешь, Скруджи. Я решил, что уступлю лунный сыр тебе.—?С чего вдруг?! —?не на шутку удивился селезень; сначала показалось, что ему послышалось. —?И в чём подвох?—?Обязательно должен быть подвох? Просто понял, что он мне не нужен.—?Флинт, я не наивный дурак, чтобы поверить?— я тебя хорошо знаю,?— недоверчиво смотрел на конкурента шотландец. —?Если ты вдруг вздумал продать мне сыр, чтобы карманы себе набить, то зря стараешься; я его не куплю.—?Почему?! —?возмутился Гломгольд, ткнув вилкой чуть ли не в саму тарелку.—?А потому. Он твой?— ты и пользуйся. Хотя, он мог бы быть моим, если бы кое-кто не украл его на моих глазах.—?Я не украл! Просто культурно взял раньше тебя.—?Издеваешься, да?! Хотя, чего я удивлюсь? Это же в твоём духе!—?А в твоём духе?— это мудровать! —?начал повышать голос Флинтхарт. —?Ещё и жадничать, нищеброд шотландский!—?Ах ты… Ты! —?сжал ладони в кулаки МакДак, гневно смотря на конкурента.—?Что я? Что? Словарный запас иссяк? Или правда глаза колет? —?усмехнулся тот, и тут же мимо него пролетела ложка. —?Посудой кидаться вздумал? Глупо, Скруджи. Для полной радости сразу стул запули!—?Могу запулить, если ты не замолчишь! —?резко поднялся со стула МакДак.—?Ой-ой-ой, как страшно! Бедный Скруджи: сейчас он психанёт и кинет мебель! —?Гломгольд решил потрепать-таки нервы и позлить своего ?друга?; и настроение мгновенно улучшилось. —?Мебель-то дорогая. Но Скруджа стоимость не волнует. Он же самый Богатый Селезень в мире!—?Вот тебе самому не надоело язвить?—?Мистер МакДак, мистер Гломгольд! —?вовремя вмешалась в спор Клювдия, быстро войдя в столовую вместе с внучкой и усмирив двух селезней; вслед за ней в просторный зал тихими шажками зашла Мариам, которую пустила Понка, не спросив разрешения. —?Что у вас тут происходит?—?Ничего! —?одновременно ответили селезни спокойным тоном, как ни в чём не бывало.—?Миссис Кряксволл? Добрый вечер. Что вас сюда привело? —?удивился внезапному визиту Скрудж; услышав эту фамилию, тут уже и Гломгольд быстро поднялся со стула и целенаправленно пошёл к репортёрше-воровке. —?Я, вроде, интервью не планировал.—?Дядя Скрудж, прости. Это я её впустила. Сказала, что ей нужно кое-что сообщить мистеру Гломгольду,?— ответила вместо женщины десятилетняя уточка.—?И правильно сделала, что впустила,?— недовольно произнёс селезень, встав перед русоволосой. —?Так, мадам. Вы мне сегодня столько проблем доставили. Назвали меня не пойми кем, облили грязью, но ещё хуже: украли мой исторический документ. Знать не хочу, зачем он вам понадобился. Просто верните его и с глаз долой.—?Хм, правильно. Как Флинтхарт что-то украл?— значит, так и надо. А когда у него что-то крадут?— это конец света,?— пробубнил про себя Скрудж, ибо он не мог в таком случае промолчать.—?Захлопни-ка ты, Скруджи, свой клюв! —?фыркнул селезень и вновь обратился к без того перепуганной женщине. —?Я жду!—?Вот. Держите,?— достав из сумки старую книжку, Мариам протянула её законному владельцу, изредка тряся рукой. —?Страницы не порваны, не испачканы…МакДак проявил любопытство, внимательно смотря на книгу, где на обложке заметил название. Быстро пробежав глазами по строке, Скрудж удивился; написано подозрительно знакомое одно слово, означающее фамилию. На миг показалось, что это не может быть?— просто чистое совпадение.—?Флинт, дай, пожалуйста, посмотреть,?— забыв про спор, попросил шотландец.—?Родословную?! На, смотри. Может, успокоишься,?— без упрёков Гломгольд на время дал книженцию конкуренту. —?Так, мадам, можете идти и не бояться; я промолчу о вашей краже.—?Хорошо. И ещё раз извините,?— слабо улыбнулась Кряксволл и медленно поспешила к выходу, решив больше ничего не говорить. Поночка вызвалась её проводить.Скрудж, в это время, внимательно изучал исписанные вручную страницы, пока не добрался до предпоследних текстов. Сразу в глаза бросились написанные чернилами чертовски знакомые имя и фамилия?— Лора-Энн О’Дрейк (в замужестве Гломгольд). Сразу всплыли воспоминания о матери и её двоюродной сестре, чью фамилию МакДак прежде не знал. И чем дольше он смотрел, тем сильнее тряслись руки от неожиданной находки.?Так. Это биография матери Флинта…??— мысленно успокаивался Скрудж и медленно перевернул следующую страницу. Текст на последнем листе полностью шокировал, не оправдав утешающие ожидания.—??Дауни О’Дрейк,?— нервно шептал себе под клюв селезень, смотря на строки и поправив очки без оправы. —?Двоюродная сестра Лоры-Энн Гломгольд. Замужем за Фергуса Мак…?. Фамилия наполовину размазана. Нет, это не совпадение. Клана Мак н-нет?— только МакДак. Раз она родственница мамы Флинта, значит…—?Так, Скруджи, посмотрел?— хватит. Отдавай сюда книгу, и я пойду отсюда,?— Гломгольд выхватил документ из руки конкурента.—?Миссис Клювдия, позовите сюда эту репортёршу, если она недалеко ушла. А ты, Флинт, побудь ещё тут на пару минут. Нам нужно поговорить… —?спокойно произнёс Скрудж, убрав руки за спину, чтобы никто не видел, как он нервно шевелит пальцами…