Глава 17. Жертва (1/1)

Черноглазой вернулась она из подземелий храма, одежда была разорвана, и ноги ее были в грязи, а руки в крови.Она велела наполнить ванну, и пока служанки омывали ее тело, она слушала доклады офицеров.—?Что произошло в моей Империи, пока меня не было?—?Госпожа… Есть одна новость, госпожа…Она встала и вышла из воды, совершенно ничего не стесняясь, все офицеры, кроме Трауна, отвели взгляд. Экзот смотрел на нее прямо и бесстрашно, понимая, что своей наготой она не соблазняет сейчас, но словно говорит?— я ваша госпожа, и я открыта перед вами не потому, что я женщина, но потому, что я?— воин, а воинам не следует стесняться друг друга.Женщины подступили к ней с полотенцами и нарядами, а она продолжила насмешливо:—?Ну, чего же вы мнетесь? Что-то произошло, я знаю. Я слышу эхо грядущей битвы, и чувствую запах крови, что скоро прольется.И тогда гранд-адмирал сказал, глядя ей прямо в глаза:—?Чандрилла восстала.Серебряный смех Леи заметался по купальне, и офицеры быстро переглянулись между собой, думая, что, быть может, испытания лишили ее рассудка. Она же, отсмеявшись, сказала:—?Как это кстати! Но очень забавно, не правда ли?И тогда гранд-адмирал ответил ей:—?Я поведу флот, и через три дня Чандрилла покорится, а через еще три?— забудет, что восставала.—?Не могу послать вас,?— весело сказала она ему,?— Неужели вы не понимаете, Нуруодо? Это именно то, о чем предупреждал вас отец. Это именно то, почему мне нужно самой лететь на Чандриллу и идти впереди своих воинов. Это даже милосердно с Ее стороны, не находите? Назначить мне в жертву человека, который причинил мне много боли!Гранд-адмирал оглянулся на офицеров, чуть нахмурился и сказал им:—?Ступайте.Женщины одели Лею, и тоже удалились. Теплый воздух купальни повис между ними, и, хотя Лея была намного ниже гранд-адмирала, сейчас, со стороны, они казались удивительно похожими. Траун сказал задумчиво:—?В том, что касается Силы, я вам не помощник. Но с точки зрения стратегии… Это как минимум недальновидно. Вы?— глава Империи. Символ верховной власти. Вспомните?— ни Император Палпатин, ни Император Вейдер не покидали Коруксанта, позволяя своим офицерам сражаться за себя.—?Палпатин был стар, а отец… Отец прошел свое Посвящение раньше, чем стал Императором. Он убил детей-джедаев.И Лея снова подумала о том, как ей повезло, что Тьма не требует от нее такого: сейчас, когда ее маленький сын спал в детских комнатах и видел светлые сны… Она не смогла бы убить детей, даже джедайских…—?Вы недооцениваете Палпатина… Он был стар, но он до самой смерти оставался воином. Но я вижу, что мне вас не отговорить.—?Я благодарна вам, Нуруодо,?— сказала Лея, устало прикрыв глаза.День еще не успел закончиться, как звездные разрушители Империи прибыли на орбиту непокорной Чандриллы.Траун командовал ими, и в темном, пустом космосе вдруг стало тесно и людно: его заполнили корабли и огонь. Лея стояла за его плечом, закованная в черные доспехи, как прежде стоял ее отец.Когда космическая оборона планеты была сметена железной имперской машиной, бои переместились в города: по всей Чандрилле пошла высадка десанта, чтобы перехватить контроль, занять все значимые точки. Траун обернулся к Лее, будто желая еще раз говорить с ней, переубедить, но, вглядевшись в ее лицо, на котором сверкала черная, лютая решимость, только кивнул ей.Лея развернулась и чеканным шагом отправилась к отсеку для малых кораблей, чтобы лично руководить захватом столицы Чандриллы.Когда они приблизились к планете: миновали первые слои атмосферы, и зелень полей вдруг разбавилась, вспыхнула огнями большого города, Лея велела транслировать свое обращение на всех доступных частотах.—?Уилкафф Таркин, я?— твоя смерть, и я пришла сегодня за тобой,?— сказала она, склоняясь низко к передатчику. Ее голос, искаженный механикой, разнесся над городом, как львиный рык. Ее голос, в который она щедро плеснула Силы, как песня сирены, проникал в головы, туманил разум, склонял к повиновению.—?Бейся или беги, но тебе не увидеть завтрашнего рассвета. Так говорю я, Лея,?— твоя Императрица и твоя смерть.И она опустила забрало своего шлема.И это было очень легко.Потом был огонь, и дым: все стало прозрачным, удивительно четким и ясным: как в шахматах. Лея думала, что растеряется или запутается, но никогда еще не мыслила так трезво и хладнокровно, как в горячке боя. Они почти не встречали сопротивления, и в основном это были разрозненные, малые группы солдат и офицеров: глушители связи, развернутые Трауном с орбиты, работали превосходно.Лея в эпицентре штурмовиков, как королева улья или око грозы, ее меч тускло светился фиолетовым, но она пока его не поднимала?— хватало пока штурмовиков.Они, прикрываясь силовыми щитами, приблизились ко дворцу консула.И тогда она подняла меч. И взмахнула им. Снова и снова.И это было очень просто.Они сгрудились толпой вокруг консула, готовые защищать, но Лея, чья Сила при виде ее истинного врага возросла тысячекратно, вдруг разметала их одной волной, одним поднятием руки.Солдаты обогнули ее, как скалы огибают волны, растащили сноровисто оглушенных чандриллцев, и Лея увидела его, спустя несколько лет. Он не стал старше или суше?— все таким остался, каким был в день их свадьбы.Лицо его вдруг дрогнуло, и Лея, как во сне, увидела его плотоядную усмешку?— ту самую, которая всегда появлялась на его лице, когда он ночами приходил в ее спальню, когда он больно и грубо овладевал ею, когда он подавлял ее едва расцветшую волю. Она вдруг вспомнила ту ночь своей свадьбы, когда он сделал ее женщиной: свою боль, свои слезы, свою девственную кровь, размазанную по роскошным простыням. Свой крик и свои мольбы, к которым он всегда оставался глух, которые только раззадоривали его…И Лея подняла свой меч: он вспыхнул, как зарево пожара.И одним движением отрубила ему голову.И это было приятно.Когда Лея вернулась на Коруксант, то первым делом, не сняв доспехов, не отмывшись от крови врагов, она пришла к Девичьей башне, туда, где был ее ребенок.Лея прошла вперед по Белому саду, и остановилась: одинокая тонкая фигура в простом домашнем платье встала перед ней, и Императрица узнала леди Солу, сестру ее матери, женщину, которая ее воспитала.Лея подошла к ней, Сола стояла на ступенях Башни и смотрела Императрице прямо в глаза. Потом, запинаясь, отчаянно сказала:—?Ты вся в крови. У тебя безумный взгляд. Я видела, какая ты в бою?— как ты разрываешь людей на части, как ты жестока, как ты пытаешь их. Я не пущу тебя к ребенку. Ты?— ситх.Лея подняла голову высоко, и рука ее, почти непроизвольно, легла на рукоять светового меча. Леди Сола опустила взгляд, задрожала и сказала тихо, но несокрушимо:—?Убей меня, если хочешь, но я не уйду. Ты искалечишь его, потому что ты?— ситх.Гнев затанцевал в уголках глаз Леи, и она почувствовала, как от нее самой исходят волны жара, как нагреваются ее доспехи, как стягивает кожу чужая кровь. Непокорных следует наказывать?— таков закон ситхов.Кто претендует на Силу и Власть?— от Силы и погибнет.Так просто переломить тонкую женскую шею, всего лишь сжать пальцы, поймать теплый воздух, пустить немного Силы?— и тетка умрет быстрее, чем осознает свою смерть. Умрет, еще не старая и не больная, умрет, вдыхая сладкий запах белых лилий и роз, под светом полуденного солнца?— прекрасная, чистая смерть. Лея похоронит ее в Озерном Краю, на Набу, рядом с Падме, уберет могилу цветами…Убей того, кто мешает тебе получить то, что тебе принадлежит?— таков завет ситхов.Но другой завет, сильнее и прекраснее?— маленький, земной, простой и несокрушимый?— пел в сердце Леи. И она разжала ладонь, убрала руку от меча. Сказала:—?Нет. Я не ситх. Я?— мать.И Сола снова подняла на нее глаза, которые стремительно наполнились жизнью снова. И она сказала своей племяннице:—?Снимай доспехи.Лея подошла к скамеечке, отстегнула шлем, поножи, поручи. Свалила их на ажурную кованную поверхность?— они легки черной кучей, грязной, потной, на которую было даже неприятно смотреть.Лея расстегнула пояс, сняла жилет, потом, поколебавшись мгновение?— и пропитавшуюся потом и кровью рубашку. Она осталась голой по пояс. Леди Сола вышла из дверей с серебряным кувшином в руках, на плечо ее было закинуто простое зелёное платье. Лея подошла к фонтану, наклонилась над ним, и Сола полила ее сверху прозрачной водой. Протянула Лее белое перламутровое мыло, помогла отмыть грязь, копоть, кровь. Расчесала ее волосы, затянула корсет старого платья, и с поклоном проводила к ребенку.