Глава 18. Возвращение (1/1)

—?Миледи, один повстанец сдался нам без боя и просит встречи лично с Вами… Он был вооружен только этим,?— офицер вложил в ее протяную ладонь холодную и тяжелую рукоять.Лея сжала пальцы, и с тихим шуршанием из рукояти выдвинулось нестерпимо-зеленое лезвие светового меча. Лея махнула им, перекинула из руки в руку?— меч был тяжеловат для нее, как прежде были все мечи отца. Клинок непослушно вибрировал в ее руке: не хотел служить ей, не хотел потворствовать Тьме. Но Лея была сильнее. Все больше хмурясь, она отметила хорошую работу: тонкую выделку?— прямо под пальцы, Силу и наполненность кристалла.Одаренный повстанец, способный собрать световой меч. Неужели где-то остались еще джедаи, способные воспитать учеников? Неужели отец ошибся и вырезал эту ересь не до конца? Сколько они еще будут нести смуту в галактику? Она должна завершить дело своего отца.—?Ведите.Его ввели: это был мужчина невысокого роста, одетый в помятый плащ с капюшоном. Руки скованны, голова опущена.Лея подошла к нему, резко отдернула капюшон.Отступила на шаг, невольно взмахнув руками.Лишь тогда он медленно поднял голову.Он пропал на семь лет, а по лицу казалось?— что на двадцать. Он осунулся, и лицо его стало строгим и печальным. Но в нем сквозила невиданная ранее твердость и покой. Он сказал тихо:—?Здравствуй, сестра.Она резким жестом услала штурмовиков, все не отрывая от него яростного взгляда. Она мечтала когда-то о том, чтобы он был жив, но теперь…Она обошла его по кругу, внимательно вглядываясь во все детали. Сказала брезгливо:—?Какой ты стал… потрёпанный, братец. Зарос клоками… и что это за рванье? Выглядит жалко.Люк молчал. Он смотрел на неё?— без вызова, без любви, без сожалений, без попыток ее разгадать?— просто смотрел и все. Так, как смотрел бы с высоты башни на город или наблюдал бы рост травинок.Ее это разозлило. Она подошла к нему, взяла тонкими сильными пальцами за подбородок, повертела направо и налево: он слушался. Сказала ещё:—?Думал скрыть своё детское лицо за этой жидкой бородкой? Тебе не идёт.Она взяла его за кандалы, повела за собой, ввела в сверкающую белым и серебром ванную комнату. Она расстегнула наручники, и он молча потёр запястья. Она сняла с него куртку, брезгливо отбросила в сторону. Потом коснулась пуговиц рубашки, медленно расстегнула ее. На его лице что-то дрогнуло: что-то печальное, едва угадываемое. Руки его тоже чуть вздрогнули, как будто готовые протянуться навстречу к ней, но тот час остановились. Она усадила его, голого по пояс, в кресло?— нетерпеливым, властным жестом.Он был все также покорен ей?— тогда она снова сковала его руки, подошла к зеркалу, где отражались они оба: она, тонкая, холеная, элегантная, вся в силе и власти; он?— полуголый, заросший, дикий, с печально опущенными глазами. Покорный и робкий.Лея отвела взгляд. Вытащила чашу из перламутра, стала кисточкой из львиной гривы взбивать мыльную пену. Достала острую бритву, больше похожую на кинжал?— она тускло и хищно сверкнула в пронзительном свете хрустальных ламп.Лея сказала:—?Сейчас я буду тебя брить, а ты?— будешь говорить. Ты расскажешь мне все, что случилось с тобой за эти годы. И постарайся, чтобы рассказ мне понравился?— если моя рука дрогнет?— останешься изуродованным. Ты все понял?Он откашлялся:—?Да.—?Ты забыл, я теперь Императрица.—?Да, Ваше Величество.—?Хорошо. Молодец. Усваиваешь уроки. Начинай.Она подошла к нему, откинула его голову на подголовник и принялась энергично втирать пену в его щеки.—?С чего начать? Ваше Величество.Лея вздрогнула, она вспомнила ночь, в которую был зачат ее сын. Обман и ложь, снова обман и ложь, наведенные чары, пустая постель утром, скорбные вестники…Ее сын был замешан на лжи, на обмане, на насилии.Их сын?— ее и Люка.Нет, только ее. Люк не имеет к нему отношения, Люк не знает о том, кто отец. Если он узнает, она опять окажется связана с этим человеком, с которым она больше не хотела иметь ничего общего.—?С твоего бегства.—?Меня преследовали призраки и видения. Я не мог с ними справится. Я запрыгнул в одиночный истребитель и направил его по случайным координатам.—?Ты сильно рисковал,?— сказала она плотоядно, с усилием прижимая холодную сталь к его коже,?— Тебя могло выкинуть куда-то в сердце звезды.—?Так почти и случилось. Мой корабль вышел в свободном падении в низких слоях атмосферы одной болотистой планеты. Он разбился, и я был ранен, сильно. Меня подобрал и выходил один… человек. Он помог мне там и тогда, когда никто не мог мне помочь. Он научил меня всему, что знал он сам?— а знал он много…—?Чем от тебя разит? —?вдруг сказала она, неприятно поразившись,?— Да ты, никак, заделался Светлым?Он поднял на нее глаза, в первый раз за вечер взглянул прямо: и она вдруг поняла, что глаза у него голубые, и расплавленное золото в них больше не пляшет. Она подумала, что у нее самой глаза теперь отливают то черным, то алым, никогда?— карим. Ни единого проблеска.—?Да, сестра. Теперь я Светлый.—?Императрица!Но он молча смотрел на нее. Лея чуть сильнее нажала бритвой: проступила тонкая полоска крови, идеально ровная и геометричная на таком живом, хаотичном, полувыбритом лице. Люк поморщился, но больше ничего не сказал. Лея прошипела:—?Как, интересно, соотносятся твое прошлое со Светлой стороной? Ведь ты убивал?— в бою и ядом, насиловал, совращал девиц, казнил, пытал и уродовал людей. И что же, тебя мягко пожурили, сделали постное лицо, лицемерно погрозили пальчиком?— и добро пожаловать, Светлый Люк?Он нахмурился и сказал:?— Я… долго к этому шел. Я искупал кровью, всю кровь, которую пролил. Я многое совершил, но мое стремление к Свету?— вот что определяет меня. Но среди моих преступлений есть одно, которое ты не назвала… Которое мне ничем не искупить. За которое мне только остается просить прощения.Она на мгновение застыла, раздумывая, не сбрить ли ему волосы еще и на груди?— ей казалось, что так она еще вернее утвердит свою власть, но передумала.—?Я виноват перед тобой. Я даже не смею надеяться на твое прощение, но все-таки его прошу.Она вытирала полотенцем бритву, неловко шевельнулась, услышав его слова, и ахнула?— сталь скользнула по ее руке, оставляя неглубокий, но яркий порез. Их кровь, ее?— алая, Люка?— чуть подсохшая, перемешались на остром лезвии.Он шевельнулся и сказал:—?Дай мне руку.Она обернулась на нее, воспалено, искоса глядя на него, а он продолжил:—?Ситхи никогда не умели лечить… Дай мне руку, сестра, и шрама не останется. Я и так довольно тебе сделал.Он взял ее руку обеими своими скованными руками, как брал бы яйцо, в котором бы зрел птенец, как брал бы новорожденного или святыню веры. Лея вздрогнула снова, почувствовав, как нежны его пальцы, как они выдают его: где бы он ни был все эти годы, он помнил о ней. Помнил?— и страдал.Теплая Сила?— живая, яркая, ветряная?— так похожая на Силу покойного отца, но светлая, чистая, как давно забытый сон?— поднялась от его ладоней, обвила бережно и чуточку любовно ее руку.Она отняла ладонь и зачарованно смотрела на свою белую, чистую ладонь, понимая, что сама бы так не смогла.Потом вышла, деловито и уверено позвонила в колокольчик.—?В кандалы его. В карцер без окон. На хлеб и воду. Но чтобы жил. Головой отвечаете. Ах да… Правая же рука у тебя ненастоящая? —?весело спросила она у брата,?— И протез снимите. Пусть так ходит. Ему полезно.—?Кто заключен в Нижнем равелине? Ходят самые невероятные слухи.Лея понимала, что Траун скорее всего, уже обо всем догадался, но дает ей возможность ответить честно и откровенно.—?Мой брат.—?Люк? —?спросил он коротко, и, дождавшись ее кивка, хладнокровно продолжил,?— Единственный законный сын владыки Вейдера. Старший сын. Который должен наследовать отцу…—?Кто-то знает о нем?—?Пока слухи только ходят. Пока не они не превратились в уверенность…—?Кто-то пытался проникнуть в карцер?—?Были попытки подкупа охраны. Пока только ради информации. Но там стоит тройной кордон, и подтверждений у пытавшихся пока нет. Ровно как и уверенности. Как только они добудут доказательства?— будут действовать быстро. Шанс свержения действующей власти выпадает очень редко, моя госпожа.Лея взволнованно прошлась по комнате, потом спросила:—?Что пленник?—?Он тих. Ни с кем не говорит. Спит, разминается, тренируется, часами сидит в молитвенной позе с закрытыми глазами. Он здоров, несмотря на сырость подземелья. Ядовитый воздух казематов будет убивать его еще слишком долго. Бескровно, но долго?— он крепкий, он протянет годы.Лея снова искоса взглянула на него: он играл с ними в детстве, он подкидывал ее на плечах, с Люком играл в шахматы, и она, боясь выдать все свои сомнения, как-то мимоходом проговорила:—?Старший ребенок, единственный сын…—?Я присягнул вам, Императрица,?— сказал он строго,?— Я держу свое слово.—?Вам с ним не справится,?— сказала, наконец, она,?— Никто с ним не справится, кроме меня. Он владеет Силой. Я не знаю, почему он не пробовал бежать еще. Но он воспользуется ею, как только поймет, как только почует, что его пришли убивать.—?Это осложняет дело,?— задумчиво сказал он,?— Одаренных мало, и они все слишком заметны. Даже Инквизиторы наперечет. Есть же какие-то способы сдержать Силу?Лея задумчиво посмотрела не него: он казался таким верным, таким лояльным… Но какие-то секреты лучше было держать при себе. Она спросила себя: как отец справлялся с Одаренными? Вспомнила, что он убивал их в бою. Но одолеет ли она Люка? Он учился держать меч с тех пор, как научился ходить…Может быть, ей просто спуститься вниз, вместе с палачами? Пытаться обуздать его Силу, когда…Но даже представить это было страшно.Она сказала глухо:—?Приведите его ко мне. В тренировочный зал. Ночью.Он вошел, еще более заросший и грязный, чем был. Правый рукав заканчивался пустотой.Лея отвернулась, чтобы не видеть его любящих голубых глаз, сказала резко:—?Возьми меч. Рука у тебя одна, и ты истощен, но и опыта боев у тебя больше. Полагаю, это более чем щедро с моей стороны.—?Я не стану с тобой сражаться, сестра.Она засмеялась:—?Полагаешь, это должно меня обратить к Свету? Я должна проникнуться твоим благородством? Да я тебя просто убью. Бери меч.—?Нет.—?Идиот. Моя совесть будет чиста, и рука не дрогнет. Предлагаю в последний раз: возьми этот чертов меч.Он покачал головой. Она резко сказала:—?На колени.Он медленно и тяжело опустился, не сводя с нее пронзительного взгляда.—?Склони голову.Он медленно наклонил голову, и ворох волос скрыл его лицо, его небесные глаза, его упрямый рот.Она подошла к нему?— твердо, но осторожно, как подходят к дрессированному зверю.Тускло вспыхнуло фиолетовое лезвие ее меча, когда она с замахом опустила его на шею брата.Запахло паленым, и перерезанная прядь его волос упала на черный зеркальный пол. На шее остался кровавый ожог?— Люк вздрогнул?— крупно, всем телом, как содрогаются горы.Лея схватила его за волосы, заставила поднять голову и посмотреть на себя. Лицо у него было белое, упрямое, со сжатыми губами, она сказала весело:—?Испугался? Простился с жизнью? Что ты видел?— ведь говорят же, что перед смертью видят всю свою жизнь. Правда или врут? Что видел занимательного?— расскажи мне. Пока будешь говорить?— будешь жить.—?Ничего не видел,?— сказал он хрипло,?— Только тебя. Бей.Ее это разозлило, и она больнее впилась в его волосы. Спросила радостно:—?Продолжим? Теперь-то я не ошибусь. Наклони голову.—?Если ты убьешь меня, тебе никогда не избавится от меня, сестра. Я буду с тобой вечно. Я не хочу для тебя такой судьбы. Ты и так через многое прошла.Она задохнулась от гнева и зарычала:—?Неужели? Что же ты не подумал об этом раньше? Когда убил Хана, когда пришел ко мне ночью? Ты будешь со мной вечно?— если я убью тебя? Я смогу жить с этим, не беспокойся. Наклони голову.Но он все смотрел на нее своими голубыми глазами?— невыносимыми, любящими, светлыми.Вдруг послышался звук открываемой двери, и легкие тихие шаги. Лея обернулась, хищно оскалившись, уверенная, что убьет любого, кто посмел придти сюда и помешать ее мести и ее любви. Убьет?— отведает крови, убьет?— разгорячит свой дух, убьет?— чтобы нарисовать кровью жертвы на лбу брата знак огня?— он заслужил хотя бы это…Но оказалось, что этого человека?— одного в целом мире?— она убить не в силах.—?Мама!—?Что ты здесь делаешь? Кто тебя привел? —?воспалено прошептала Лея, поворачиваясь к сыну.—?Мама? —?глухо, хрипло переспросил Люк. Он решительно встал с колен, отряхнул их?— очень простым, человеческим жестом. Лея чувствовала, как в нем проступило и засверкало что-то новое, горькое, мощное, упрямое, она почувствовала, что ее беспредельная власть над ним рушится, как игрушечная запруда перед весенним паводком. Но она отбросила эти мысли, потому что ее дитя стояло перед нею.—?Тетя Пуджа… Она сказала, что тебя надо остановить, пока еще не поздно… Что ты хотела сделать?—?Ничего, мой милый, ничего,?— и Лея подошла к нему, присела на корточки, обняла его. Прижала к себе крепко?— так, чтобы он не видел никого лишнего, но Эни сердито вырвался и спросил:—?Кто это?Лея молчала, дыша тяжело и часто, не зная как солгать и не смея ответить правду. Люк повернулся к ребенку, разглядывая его слишком внимательно, пристально, изучающе, и от этого пронзающего взгляда у Леи перехватило дыхание:—?Я?— твой дядя.—?Дядя? —?с любопытством спросил Энакин,?— Я думал, что ты умер.—?Так и было. Почти.Эни сердито и привычно выскользнул из крепких материнских обьятий, сделал несколько шагов по направлению к Люку: он ничего не боялся, никогда ничего не боялся, ни боли, ни крови, ни людей, ни Тьмы, и это пугало Лею: ей иногда казалось, что мальчик безумен. Как она сама, отец или брат. Ситх в ней радовался, но мать тревожилась, и как бы ни был могуч ситх, мать всегда оказывалась сильнее.Мальчик продолжал свои расспросы:—?Почему ты не помылся? Нельзя так ходить!—?У меня не было возможности,?— сказал Люк серьезно, но с любопытством, а потом спросил:?— Сколько тебе лет? Когда ты родился?—?Хватит,?— сказала Лея твердо, но мальчик?— единственный из всех жителей Империи?— не слушал ее.—?Шесть лет, четыре месяца и три дня. Я специально считаю. Мама говорит, что когда мне исполнится семь, она научит меня проникать в разум других существ…—?Проникать в разум,?— автоматически повторил Люк, и Лея практически видела, как у него в голове защелкали цифры. Эни продолжал его изучать и спросил, видимо, придя к каким-то выводам:—?А где твоя рука?Люк перевел взгляд на культю и сказал честно и мучительно:—?Это расплата за мое прегрешение.Лея подошла к мальчику, взяла его за плечо когтистыми от волнения пальцами, развернула и подтолкнула к выходу:—?Вон. Немедленно.—?Мама! —?прохрипел взволнованно Эни,?— Мама, что ты хочешь делать? Смотри: воздух густой, как каша. И темный. И лицо у тебя темное. По нему бегают алые искры. Мама?—?Ничего,?— сказала Лея.—?Мама! —?он вывернулся, и закричал,?— Ты мне неправду сказала! Ты же меня учила, что так нельзя, а сама…—?Ничего,?— повторила она и вдруг поверила сама себе. Она ничего не сделает брату. Она накажет Пуджу завтра?— больно, но выносимо. Прикажет провести перед в одном белье перед взводом штурмовиков… Сошлет мыть полы казарм… Придумает завтра. Но Люку…—?Я ничего не сделаю. Правда. Иди спать.Мальчик внимательно посмотрел на нее: у него даже прищур был дедовский. И Сила дедовская: пронзающая, пронизывающая?— Лея не стала закрываться от его неумелого и свирепого поиска. Потом он кивнул и, оглядываясь, вышел из залы.Близнецы смотрели друг на друга. Люк спросил:—?Кто его отец?—?Всем говорила, и тебе скажу, что Хан Соло.Но Люк?— даже этот Светлый, потрепанный, равнодушный к своей судьбе Люк, конечно, почувствовал ее недомолвку:—?Да, ты так говоришь всем. Но это ложь. От чьей крови он был зачат, сестра?Лея вдруг увидела, как сквозь все равнодушие снова проступает тот брат, которого она знала: она почуяла его гнев, его ужас и радость, как собаки чуят кровь.—?От моей крови?Она увидела вновь того мужчину, перед которым жизнь назад падала на колени, который любовался на ее ступни, который целовал ее плечи, когда он была невестой другого… Она вновь увидела того Люка, который был прекрасен и страшен, как гроза над морем.Она вдруг увидела себя на троне?— и его, стоящего по правую руку.Она увидела, как он склоняется к ней, встает прямо перед троном на колени, но в это нет ни покорности, ни робости…

Лея смотрела на него, и чувствовала, как растет его гнев, как он пытается справится с ним, и видела: его борьба с Тьмой еще идет.Она думала о том, каким великолепным цепным псом он был для отца, каким могучим и полезным, каким преданным он может стать для нее?— он будет есть с ее ладоней. Убивать неугодных ей, командовать ее флотами, греть ее постель?— и никогда не предаст ее.И тогда она сказала с улыбкой:—?Да. Это твой сын.