Глава 11. Демоны Люка (1/1)

Прошло одиннадцать месяцев.Люк в волнении расхаживал по покоям сестры и зятя во дворце: считал шаги, фоном думал о том, как Хан и Лея живут друг с другом, разглядывал светлую гостиную.Отец выделил им комнаты, чтобы останавливались по прибытии: Хан часто перелетал с места на место?— как и все члены Федерации Вольных Торговцев, его заносило на Коруксант, и жена следовала за ним. Это все сильно отличалось от обычаев Империи, где жены уходили из отчего дома навсегда, в высокие женские башни мужниных замков, чтобы в тиши, среди женщин, предаваться там искусствам, которые были столь же редкими, сколь же и бессмысленными. Стихосложение, музыка, шитье…Люку сначала казалось оскорбительной мысль, что муж таскает за собой сестру, как будто они бродяжки, но Лее, кажется, это нравилось: она даже сама научилась пилотировать маломощные корабли, паять, чинить…Она торопливо перезванивалась с ним, все время занятая, но не так, как на Чандрилле?— радостная, веселая, убегающая от одного интересного дела к другому.Если он видел ее хоть несколько минут в день, головная боль становилась выносимой.Если он касался ее, то черный туман целый день не застилал зрение.Люк не знал, почему и как это работало, но он искал ее общества все больше и больше?— теперь не только, как заботливый брат, не только как…?А если бы она была твоей любовницей?,?— сказал какой-то насмешливый голос в его голове, один из его собственных голосов?— самый грубый, самый хриплый его голос,?— ?Тебе бы не пришлось жить от подачки до подачки. Ты был бы в своем праве. А уж если бы она была женой…?Хан и Лея вошли в комнату, сперва не заметив его: Люк хотел было поприветствовать их, но застыл, услышав, как живо и бодро они переговариваются, услышав легкий, серебряный смех сестры?— она так не смеялась уже несколько лет?— она вообще никак не смеялась несколько лет…Он вышел из-за ширмы, и вдруг увидел их: они держались за руки, руки Хана были перепачканы чем-то мазутным и темным, и сестра больше не походила на гордую ледяную королеву, в которую, будто бы, она превратилась навсегда, сразу после первого месяца в доме Таркина… Она походила теперь на девочку?— молоденькую, востроглазую, разбитную девушку-механика или официантку… Люк на таких даже обычно не смотрел…Не отводя взгляда от их рук, вместо приветствия он спросил:—?Что это надето на тебе?—?Оказывается, это очень удобная одежда,?— с улыбкой сказала она, распахнув куртку, под которой оказалась тонкая рубашка и плотный рабочий комбинезон,?— Привет. Рада тебя видеть, брат.Хан незаметно вытер руку о штаны и протянул ее Люку в знак приветствия.Люк рассеянно пожал ее, все глядя на сестру: в этой одежде она казалась удивительно живой, телесной, теплой, ему хотелось, чтобы она осталась в одной этой рубашке, чтобы ходила, слегка покачивая бедрами, мимо, чтобы принесла ему чай в кружке, чтобы скинула, лениво и грациозно, всю эту броню…Он тряхнул головой, почувствовав, как в затылке снова нарастает тянущее напряжение, которое?— как он уже выучил?— всегда предшествовало приступу. Он поглядел на лицо сестры, на ее растрепанные косы, и ему стало легче.—?Я думаю, ваш слуга неверно понял меня: я хотел видеть вас, а он пустил меня прямо в покои…Хан вдруг пожал плечами:—?Что такого? У нас все просто на Коррелии.—?Я вижу,?— сказал Люк, глядя на его сапоги, и добавил,?— Я хотел бы переговорить с сестрой наедине.Он был почти уверен, что Хан откажет?— они не очень-то ладили, но тот только пожал плечами, и прошел дальше в комнаты. Лея взяла колокольчик, повертела его в руках и спросила:—?Хочешь вина, фруктов, каф?Люк покачал головой и сказал только хрипло:—?Ты вся растрепалась… Видела бы тебя леди Сола.Лея подошла к зеркалу, охнула, увидев нимб волос, поднявшихся вокруг ее лба. Коснулась косы, потом нерешительно посмотрела на Люка. Он сжал зубы. Распущенные волосы после свадьбы видеть могли только муж и дети. Не брат.Перед Ханом она не стеснялась, наверно.Он повернулся вместе со стулом, отвел глаза. Слышал, как она берет расческу, как позвякивают заколки, которые она кладет на холодный мраморный столик.—?Растрепалась, да… Мы были на Нижних Уровнях. Как простые люди. Мы ели в закусочной, представляешь! Хан учил меня пользоваться хитрим прибором?— одновременно и ложкой, и вилкой, и ножом, оказывается, бедняки часто носят такое в голенище сапог, чтобы не носить три вещи… В какой-то момент меня узнали, и Хан напрягся, я тоже думала, что они станут меня упрекать, кричать гадости, или даже что похуже… Где я?— и где они, там редкий каждый день ел досыта. Но они робко стояли вокруг, почтительно молчали. Они любовались на меня, как на самую прекрасную картину. Они, кланяясь, протягивали мне для благословения детей, Люк! Своих детей…Он обернулся, уловив в ее голосе тоску. Она перезаколола косы, и вид ее стал более привычный: аккуратный и печальный.—?Был бы у меня ребенок,?— с тоской сказала она,?— Три мужа и ни одного ребенка. У тебя ведь тоже нет детей?—?Нет,?— сказал он.—?Мне кажется, над нами тяготеет какой-то рок,?— сказала она, опустив голову, но при этом старательно улыбаясь, словно говоря: ?Мне не больно?.—?Глупости,?— сказал он, улыбаясь также старательно и уверено, хотя ему не казалось?— он знал наверняка.—?Извини,?— сказала она,?— Ты зачем-то пришел, а я про свое. Зачем ты пришел?—?Я… Я вижу вещи.—?Видишь вещи?—?Людей. Чудовищ. Трупы,?— резко сказал он, надеясь, что ему не придется больше ничего говорить, что она все поймет по выражению его лица.—?Трупы?Нет, не поняла.—?Это как-то связано с Силой.—?Почему ты не обратишься к отцу? Нет никого, кто бы разбирался лучше. Я тут тебе не помощник.—?Потому что это… Это похоже на зов Светлой стороны, Лея.Она нахмурилась, а он продолжил, глядя в пустоту, сурово и страшно:—?О да, это специализация отца! Как думаешь, как он будет меня возвращать? Знаешь ли ты, что для того, чтобы доказать свою верность Темной стороне, нужно раз за разом, как в огонь, кидать ей то, что ты больше всего любишь, то, что больше всего на свете ты бережешь? Раз за разом отрекаться от любви, раз за разом выбирая могущество и власть? Отец умен, он знает, он умеет убить любовь?— он знает, как вытащить ее пыточными крюками из души, как ее распять, как ее пытать до того, что она превратится в черную, измученную страсть. Узнав, что я слышу Зов, он испугается, потому что крепко надеется на меня. Узнав, что я чувствую притяжение Света, он бросить меня в Нижний равелин, он будет пытать меня?— и ладно бы тело, но душу! Моя любовь к тебе и так больная… Что станет с ней в Бастионах Боли, во что она превратится?—?Не говори об этом,?— сказала она быстро.—?От того, что я буду молчать об этом, существующее положение дел не изменится.—?Не говори, я не желаю слушать. Это было затмением, этого больше не повторится. Я замужем теперь, и Хан?— хороший человек. Он не заслужил… Как и Ксизор. Ксизор погиб из-за меня, из-за нас, из-за моей больной склонности к тебе…—?Твоей? —?резко подался он вперед, но она снова остановила его. Встала, прошлась по комнате, стараясь успокоиться:—?Послушай… С чего ты взял, что это Зов? Может быть, это просто усталость. Просто сомнения. Ты очень беспокойный, хоть и прячешь это за замечательным самоконтролем.Люк пожал плечами?— ему казалось, что его сестра сознательно сейчас предпочитает самообман, вместо того, чтобы смело встать и принять страшную правду, как это всегда делал он. Он был беспощаден к врагам отца, но еще больше был беспощаден к себе.—?Сейчас ты их видишь?—?Нет. Я с тобой. Ты не отягощена злом. Ты?— лучшая часть моей души.—?Может быть, ты просто устал. Поедем завтра на озера? Мы с Ханом хотели завтра поехать на озера на весь день. Там, где мы учились плавать.—?На озера? —?спросил он. Корусантские озера, закрытые от толп, место, где поженились когда-то отец и мать, тайное место его и Леи…—?Я подумаю. Расскажи мне про Хана. Что это за человек?—?Замечательный человек,?— с улыбкой сказала Лея,?— Веселый и смелый.—?Я слышал, он много должен хаттам,?— равнодушно сказал Люк, хотя ему пришлось здорово потратиться, чтобы это разузнать.—?Я этому не верю,?— твердо сказала Лея.Он очень внимательно смотрел на нее, и видел, что ее сердце склоняется к Хану, хотя она до сих пор сама этого еще не осознает.Сухая, выедающая глаза, злоба поднялась с глубин его сердца и с этого момента Хан был обречен.Он дождался дня, когда сестра останется на Коруксанте с отцом, а Хан будет в отъезде. Люк перехватил его корабль недалеко от Коррелии, сделал вид, что встреча случайна, просил разрешения пришвартоваться, подняться на борт.Корабль был очень маленький, при желании им можно было управлять одному, и Люк подумал, что сам использовал подобные для дел, в которых важна скрытность. Но сейчас он прилетел на корабле, требующем команды из двенадцати человек?— все они были заменены на дроидов. Люк намеревался собственноручно стереть им память после.Они протянули друг другу руки?— смотри, моя рука пуста, в ней нет оружия, чтобы поразить тебя явно или тайно, подай же мне твою ладонь.Они пожали друг другу руки и замолчали.У Хана был только один проверенный способ устранить напряжение и достигнуть взаимопонимания.—?Хочешь выпить?—?Вино есть? Черное.—?Любое есть,?— с толикой гордости ответил Хан, и достал альдераанскую бутылку. Люк, приглядевшись, заметил не сорванную национальную акцизную марку?— товар, не подлежащий вывозу. Зять промышлял контрабандой. Люк привычно отметил это, как отмечал все слабости людей, которые имели значение: все могло пригодиться для давления или шантажа. Потом спохватился?— зачем ему это знание, если Хан…Они выпили, чокнулись. Старинный обычай?— часть моего вина плеснулось в твой бокал, часть твоего?— в мой, мы можем доверять друг другу, мы не хотим друг друга отравить.Люк прокрутил массивное кольцо с печаткой вокруг пальца.Молчание затягивалось.—?Вы так не похожи,?— сказал вдруг Хан,?— Я думал, близнецы должны быть похожи.—?Мы?— две половины одного целого,?— сказал Люк, не спуская с Хана внимательного, бешеного взгляда, гадая?— поймет?Если поймет, то бежит.Не понял.—?Она красивая, моя сестра,?— почти равнодушно сказал он, глядя на Хана исподлобья,?— Правда же?—?Да. Очень красивая,?— сказал Хан, задержав дыхание, и Люку показалось, что он улыбается предвкушающе и радостно. Они были женаты почти год. Долгий срок, но, видимо, недостаточный для пресыщения.—?У нее очень белая кожа,?— сказал Люк, закусив губу, разведывая почву,?— Маленькие ступни. Но ты все это знаешь, верно?Хан посмотрел на него странно, и Люк сбавил темп:—?Я беспокоюсь о ней. Мне хочется, чтобы ты хорошо с ней обращался, она же моя сестра.—?А что, жалуется? —?резко спросил Хан.—?Нет,?— медленно сказал Люк. Потом, взвесив, что из этой двери Хану не выйти живым, добавил?— Но она никогда не пожалуется.—?Все у нас хорошо,?— грубовато сказал Хан.—?Да… —?медленно сказал Люк, чувствуя, как отходит боль в затылке, как холодеют пальцы, понимая, что не свернет уже с дороги. Тьма смотрела его глаза, пила вино его губами, его ловкими пальцами гладила перстень с ядом белого олеандра. Он сказал, просто и страшно,?— Ты хороший человек. Я это вижу. Ты хороший человек, и она уже успела полюбить тебя… Пока не в полную силу, но даже такая любовь моей сестры дорогого стоит.—?Она сказала тебе? —?подался вперед Хан.—?Нет, но она мой близнец. Я узнаю о ее чувствах раньше, чем она сама их осознает.—?Значит?— любит, говоришь?— откинулся назад Хан. Лицо его озарила мягкая улыбка, такая неожиданно серьезная на лукавом лице.—?Да. И ты действительно очень хороший человек. Жаль, что ты появился так поздно. Жаль, что ты здесь сейчас.—?Ты про этого ублюдка?— ее первого мужа? —?нахмурился снова Хан.—?Я про все,?— медленно сказал Люк. Он чувствовал горе, слышал плач, плач внутри своей головы?— пока только эхо грядущих сожалений. Но он не мог, не мог сойти с пути, злая сила несла его вперед, ломая волю, гася остатки света?— так, как горный поток ломает кости, так, как жернова давят зерно.—?Давай я буду называть тебя ?брат?? Так у нас братьев жены называют.—?Это будет честь для меня,?— искренне сказал Люк.—?А у тебя есть возлюбленная? —?Хан словно почувствовал расположение к Люку, и это было взаимно, как притяжение планет, находящихся на одной орбите, и Люк подумал, что если бы не было Леи, он мог бы полюбить этого мужчину, сделать его своим любовником, дышать его легкостью, свободой, поверхностной добротой…—?Есть женщина, которую я люблю. Она происходит из рода Наббери, и она моя родственница,?— сказал он так, чтобы можно было подумать на кузин. Он знал, что Хан общался с ними на свадьбе?— Пуджа много рассказывала про него, потому что Люк выспрашивал у нее все, даже самые мелкие детали. Они остались с кузиной не друзьями, но хорошими приятелями?— так, во всяком случае, думал Люк.—?Почему ты не женишься на ней?—?Ситх не может быть женат. И она уже замужем.—?Младшая, значит,?— сказал Хан задумчиво, имея ввиду Пуджу,?— Грустно это.—?Я привык.Люк подошел к вину, сам разлил его по бокалам, сделал легкое движение рукой. Обернулся, протянул один из бокалов Хану и сказал:—?Давай выпьем во славу наших дев и жен!—?Во славу наших дев и жен! —?согласился Хан и поднес отравленный кубок к губам.Голова Люка словно легла на наковальню, но не могла быть расплющена тяжелыми ударами молота?— его то калили на огне, то заливали ледяной водой, надеясь выковать из него оружие.Он слышал гул, краем глаза, где-то на конечном излете зрения видел безмолвных мертвецов, губы которых все двигались и двигались в непрекращающейся мольбе.От такой боли можно было сойти с ума. Он закрыл глаза, пытаясь достичь равновесия, о котором читал в старинных джедайских книгах. Он многое бы отдал сейчас, лишь бы обрести покой, да что там покой?— передышку, на день, на час, хотя бы на мгновение. Видения Света манили его, обещали покой и утешение, сулили напоить слезами раскаяния. Никогда больше не допустить губительных страстей.Исступленный и изнемогший, он закрыл глаза.Боль сделала зорким его сердце.Он увидел себя со стороны: покалеченный, извивающийся в муках сгусток тьмы, такой ничтожный и маленький в громадной пустоте космоса. Далекие звезды казались крупой, рассыпанной по весенней голой земле, лишь одна?— сияла, лишь одна?— грела, лишь одна?— манила.Люк проследил за ней взглядом, и, отдернув завесу ослепительного сияния, узнал ее лицо.Узнал?— и не удивился.Лея была в Девичьей Башне?— вдова, сама еще не знающая об этом.Она была там, потому что осталась на Коруксанте одна, без мужа, и того требовал протокол двора. Это было наследие темных, древних времен, способ защитить женщин от обид и оскорблений, которые им могли нанести мужчины.Люк отворил калитку в Черный сад.Он чувствовал себя как человек, который разом преступил все границы, все законы земные и небесные, которого вела чудовищная, сжигающая сила, поступь рока, грозный рокот судьбы, ему оставалось только послушно следовать за нею.Чтобы пасть или вознестись. Упасть в ад, в бездну, или стать богом. Люк вошел в Сад.Мир словно противился его воле?— пытался сбить его с толку, заманивал в чащу, кружил лабиринтом. Люк шел по узкой тропинке, среди высоких зарослей терновника, свет башни то приближался, то отдалялся, и Люк понял, что он, как заведенный, бегает по кругу. Тогда он вытащил меч?— клинок вспыхнул невыносимо, кроваво?— и начал прорубать и прожигать себе дорогу вперед.Ему показалось, что сад корчится под его ударами, как живой, что Сад боится огня и ненавидит его. Он вышел на площадку, свободную от деревьев, возле самих ступеней наверх.Он выдохнул и шагнул было вперед, но светлая в ночном сумраке тень метнулась наперерез ему, оскалилась и зашипела.Белый котенок вырос. Молодой барс щетинился, щерился на Люка?— больше похожий на верного сторожевого пса, чем на охотящуюся кошку. Хвост его нервно хлестал по бокам, вздыбленная шерсть топорщилась, и Люк понял, что барс не отступит?— не даст ему подняться по ступеням.Не даст ему пройти к своей хозяйке.Он поднял меч, а барс?— быстрее, чем лесной пожар?— бросился на него, и страшные когти почти сомкнулись на шее принца.