Глава 5. Порыв (1/1)

В казино, что держал Ландо Калриссиан, было все, что только может искать пресыщенный человек: рулетка, карточные столы, много вина и виски, доступные, полуобнаженные, продажные женщины. Хан часто приходил сюда после длительных полетов, после опасных миссий или удачных сделок. Хотел разного: смыть горечь неудач, отпраздновать победы. Хотел разного, но получал в итоге одно и то же: тяжелую пустоту в голове, приятный и хмельной отпечаток недавнего кутежа, усталость и желание жить. Его это устраивало.Какой-то насмешливый голос громко произнес:—?Хан Соло с Вольных Планет. Лучший гонщик галактики. Ты сыграешь со мной в саббак?Хан обернулся, удивленный титулом, который напоминал ему о недавнем событии. За его спиной стоял синеглазый юноша, одетый в глухую черную форму офицера Империи. Хан узнал его, и выдохнул резко:—?Это ты!—?Тише,?— вкрадчиво сказал Люк, и взял его за руку, как любовника,?— Зачем привлекать к нам ненужное внимание? И к тем обстоятельствам, благодаря которым мы встретились в первый раз.Хан выдернул руку, вспомнил быстрый свист меча, яркую красную вспышку, голову на паркете, опутанную лекку. Но юноша, стоящий сейчас перед ним, был другим: улыбка у него была мягкая, обаятельная, как у кота, и он, казалось, никакой угрозы не представлял. Люк продолжил, улыбаясь:—?Или ты полагаешь, что игры Императора приносят мне удовольствие?—?Разве нет? —?огрызнулся Хан, сам, впрочем, толком не понимая, что ему за дело до того, любит или не любит Люк убийства.—?Вы были безоружны,?— ответил Люк так, как будто объяснял кроту?— что такое небо. Потом снова спросил?— так, как спрашивал бы погоду,?— Так что, сыграешь со мной?—?Была не была,?— сказал Хан, и глаза его сверкнули. Если бы его спросили, о причинах половины его поступков, он бы просто пожал плечами и ответил бы, что просто любит риск. Но в этом словосочетании, простом и затасканном?— он хотел выразить то мучительное, прекрасное, острое ощущение надрыва и края, манящей бездны. Он только и жил, что ради этих моментов, они одни помогали ему оставаться самим собой, не терять себя в пустыне дней.Они сели за стол друг напротив друга, и дроид, подъехав к ним, замер, держа в механических пальцах запечатанную колоду галактических карт. Люк принял колоду, и, держа руки на свету?— такое было правило?— распечатал их и замер. Спросил:—?Может быть, сыграем в коррелианский гамбит? В уважение, так сказать, к твоей родине.—?Я предпочитаю игру Императрицы Тета.Хан не любил вспоминать Коррелию, не любил бывать на ней. Иногда ему снились кошмары о том, что он дома, что он никогда не покидал планеты, что он, выйдя из трущоб, сквозь перечеркнутые проводами и здания облака, видит темное небо?— маленькие плевки звезд где-то бесконечно далеко от себя. Звезд, которые еще не превращались в длинные полосы при переходе в гиперпространство, и которые?— во сне он знал наверняка?— никогда не превратятся.Они разложили карты, и первый круг прошел в молчании. Карта шла к Хану, карта всегда его любила?— так, как не любила ни одна из женщин, начиная с матери. Карты словно пытались сказать ему: ты обласкан нами, ты удачлив?— в нас, вот тебе компенсация за то, что уже случилось и случится потом. Люк проиграл первый кон, за ним?— второй, но лицо его оставалось бесстрастным и спокойным. Стопка фишек, обозначающий деньги, росла все выше рядом с Ханом, и он расслабился, хозяйским жестом подозвал дроида, велел набить себе кальян, и курил теперь его, вальяжно раскинув по креслу свои длинные руки и ноги.—?Любит меня игра,?— сказал он, поцеловав дымными губами карты, находящиеся в его руке.—?Любит,?— согласился Люк,?— Как ей тебя не любить? Ты?— весьма… любопытный субъект.—?Чем же это? —?весело спросил Хан, снова подгребая к себе фишки.Люк, раздавая карты в очередной раз, ответил неожиданно:—?Редко кому удается уйти с праздника, когда он уже вызвал внимание Императора… Императора в красном плаще... Но тебе повезло. Он не затравил тебя псами, и не кинул в Бастионы Боли… Это необычно. Возможно, он что-то увидел, что-то в твоей судьбе, что его заинтересовало. А мне интересно то, чем интересуется Император.—?Ты искал меня,?— неожиданно сказал Хан, гордый своими выигрышами и своей проницательностью.—?Нет, специально не искал. Навел справки, а после передумал тебя искать. Если ты и сыграешь какую-то роль в моей жизни, то, скорее всего, случайно. Но когда я увидел тебя здесь?— не смог удержаться.Они разложили последний кон, и все фишки Люка перекочевали к Хану.Люк, казалось, не расстроился, а просто спросил с любопытством:—?На что сыграем?—?Разве у тебя что-то еще осталось? —?насмешливо спросил Хан.—?Я никогда не ставлю больше той суммы, которую изначально намеревался потратить. ?Во всех занятиях нужна система??— так говорил мой учитель,?— ответил спокойно Люк.Траун замешивал колоду, а Люк все пытался обуздать ревностное и привычное чувство поражения.—?Почему вы не играете в игорных домах? С вашим талантом вы бы уже озолотились.—?Люди, знающие меня, просто не сядут со мной за стол,?— хладнокровно сказал гранд-адмирал,?— Возможно, я мог бы находить слишком безбашенных или незнающих игроков… Но разве они были бы мне соперниками? Какова радость в такой победе, Люк?—?Вы вообще не играете?—?Играю,?— сказал Траун, и в его алых глазах полыхнул фиолетовый огонек,?— С дамами. В кости. И с твоим отцом. В те игры, где не нужен расчёт. Энакин очень злится, когда у него нет шансов на победу, а мне не хочется его огорчать.Потом?— Люк любил эту часть больше всего?— он вкрадчиво спросил:—?Но, может быть, ты хочешь сыграть не на деньги? Может, у тебя есть какой-то интерес в Империи?Люди, зная, что он довольно влиятелен, желали разного: должностей, услуг, лазеек в системе, Люк и развлекался так, и выуживал полезную информацию.Но Хан его удивил. Он откинулся на кресло и мечтательно сказал:—?А что есть?.. Имперское влияние? Зачем мне это? Вот на поцелуй твоей сестры я с удовольствием был сыграл. Она добрая, она пыталась меня предупредить… И она красавица.Люк поднял на него тяжелый, черный взгляд, и Хан поперхнулся своими словами. Молчание повило между ними, раскаленное, терпкое, опасное, и Хан понял, что ему нужно сбавить обороты, прямо сейчас, мгновенно, и он хрипло сказал:—?Ладно тебе… Просто она красавица, только и всего. Я ничего такого не имел в виду.Но Люк не переставал смотреть на него взглядом человека, готового к убийству, и Хан вдруг снова увидел за мягкими чертами и светлыми волосами того человека, который отрубил танцовщице голову лишь по одному слову Императора. От неожиданности Хан выдохнул:—?Но поцелуй брата тоже подойдет.Люк моргнул, и морок развеялся?— все тот же улыбчивый юноша с нежным лицом сидел перед Ханом. И его обаянию было сложно противиться.Внезапно музыка смолкла, и на сцену вылетел маленький фоллинец, за которым, чеканя шаг, взошел другой?— с сытой уверенностью во взгляде, одетый в пышный камзол, расшитый золотом и самоцветами, которые сверкали так ярко, что отметали всякую мысль о том, что это?— просто стекляшки. Первый фоллинец откашлялся, дождался, пока все взгляды будут устремлены к нему, и сделал объявление:—?Почтеннейшая пцблика! Его Высочество принц Ксизор имеет честь сообщить вам, что женщина, которую он любит, только что родила ему долгожданного сына! В честь этого события он угощает каждого бокалом золотого вина.Принц Ксизор, стоящий рядом с ним, поднял приветственно ладонь, и рев толпы был ему ответом. Откуда ни возьмись, зал заполнили фоллинцы, и начали обносить гостей сверкающими кубками. Один из них подошел к столу, за которым сидели Люк и Хан.Хан бросил карты?— в открытую, притянул к себе бокал, сделал глоток, цыкнул восторженно языком.—?Я не знал, что принц женат,?— сказал Люк, взял бокал, но пить не спешил.—?Его высочество не женат.—?Так, значит, все пьют за рождение бастарда?—?Какая разница? —?спросил Хан, снова прикладываясь к кубку,?— Вино отменное.—?Большая,?— спокойно сказал Люк и поставил кубок нетронутым на поднос,?— Передайте Его Высочеству, что я не могу пить во славу его и его сына: не потому, что он породил ребенка вне брака, но потому, что хотел умолчать об этом. И не могу приветствовать рождение бастарда так, как приветствовал бы рождение законного наследника.Фоллинец?— вся доброжелательность с него с летела?— еле заметно кивнул и отошел от них. Хан задумчиво посмотрел на бокал, потом на Люка, потом снова на бокал.—?Сурово. Ребенок-то чем виноват, что родители не поженились? Сомневаюсь, что мой папаша хотя бы собутыльников своих угостил в честь моего рождения.—?От твоего отца не зависела судьба королевства или жизнь людей,?— рассеянно сказал Люк.—?Откуда ты знаешь?—?Да ты посмотри на себя,?— неожиданно засмеялся Люк, и улыбка его вышла искренее, чем он сам, быть может, того хотел,?— По тебе видно, что самое дорогое, что у тебя есть?— это жилетка. Ну, может быть, еще корабль.Хан состроил гримаску и ответил гордо:—?Корабль, который проходит дугу Кесселя за двенадцать парсеков.—?Верно,?— согласился Люк, и открыл свои карты: они были слабее колоды Хана, с которой, улыбаясь приторно и маняще, смотрели четыре дамы.Люк встал, Хан, как привязанный к нему, встал тоже,?— внезапно ему показалось, что глаза у принца не голубые, а золотые.Люк неожиданно сказал:?— Я проигрался. Я не люблю быть должным.И он шагнул к Хану, взял его за плечи, и легко коснулся губами пухлых губ Хана.Рука Хана дрогнула, и золотое вино пролилось на глянцевый пол залогом будущих свершений: свадебных тостов, похоронных плачей, пролитой крови.Играла музыка, местами перерастающая в какофонию, нервная, визгливая, уже почти на грани срыва. Стук костей о бархатные столы?— еле слышный?— казался стуком молотка, которым сноровисто забивают гроб. Смутные тени мелькали где-то на периферии взгляда, масляные тела танцовщиц казались неоновыми в беспощадно яркой и одновременно скрывающей грехи подсветке.Двое мужчин стояли, касаясь друг друга только губами, а потом отпрянули друг от друга, как волна прилива убегает с белого песка, и после расстались надолго, и несколько лет они не видели друг друга.Люк почти не чувствовал сестру через Силу, и сообщения от неё приходили невероятно ровные и спокойные.Ему непривычно было не видеть ее, знать, что Девичья Башня стоит пустой, но каждый раз, когда он пытался дозваться до неё по голонету, ему неизменно отвечали, что госпожа занята или отсутствует. В те редкие моменты, когда она говорила с ним, откуда ни возьмись, возникали помехи, или она уходила, ссылаясь на важные дела.Люку знал, что многое изменится, но не был готов к этим изменениям. Его ревность?— братская? Мужская? —?застила ему разум, мешала мыслить, и в каждом ее спокойном ответе он выискивал признаки ее несчастий.Когда три дня от неё не было вестей, он самовольно, без ведома отца, развернул три разрушителя с флота и отправился на Чандриллу, полный колкого, ледяного огня, слепящего пламени ярости, желания чужую пролить кровь.Он набрал ее номер по голонету, но возникший дворецкий только испуганно отвечал, что госпожа не принимает и никого не желает видеть. Люк кивнул связистам, и те расширили подачу?— теперь его сообщение транслировали все передатчики дворца… Он сказал, чувствуя, как уши закладывает холод и глухота:—?Лея, ответь мне. Или вы готовите космодром, или готовьтесь встретить огонь разрушителей.Через некоторое время она возникла перед ним?— в простом оранжевом платье, глядела хмуро. Люк подумал, что угрозы действуют на всех, на нее тоже, и что нужно использовать их чаще, чего уговаривать, чего церемониться, раз они сразу дают такой эффект…Он перевел соединение на свой личный голопад, чтобы чужие, любопытные уши не слышали их разговора. Она спросила:—?Почему ты здесь?—?До этого ты никогда не говорила со мной?— так.—?До этого я никогда не была замужем.—?Почему ты не хочешь, чтобы я спустился на планету? Неужели Чандрилла больше не верна Империи? Ты боишься бунта?Она молча покачала головой. Через все ее щиты и самоконтроль, он почувствовал ее смятение.—?Ты боишься, что я увижу тебя. Что ты от меня скрываешь?—?Ничего. Все хорошо.—?Нет, Лея. Пусть подготовят космодром. И горе тому, кто попробует меня задержать.Он спустился вниз, и солдаты его легиона шли вокруг него. Люк ощупывал Силой все, до чего мог дотянуться?— ему казалось, что нигде и никогда он так не опасался ловушки, как на этой планете, давно входившей в состав Империи, соправителем которой была его родная сестра.Он вспомнил вдруг покоренный Датомир?— ласковое, приторное лицо шаманки, подносящей ему кубок со сладким и отравленным вином. Трое солдат держали ее, когда он сам, зажав ей нос, вливал вино в ее карминовые губы?— но только чутье спасло его тогда, и чутье говорило сейчас, что здесь, на Чандрилле, он может потерять больше, чем когда-либо искал тут обрести.Его встретил дворецкий, в витиеватых выражениях приветствовал его, посетовал на отсутствие консула, выразил почтение отцу?— разыграл великолепно, наизусть, всю дипломатическую программу, которая была положена, несмотря на то, что суровые вооруженные мужчины стояли вокруг него, и лицо Люка было страшным и черным:—?Проводите нас к жене консула.Она приняла их в холодной, пустой комнате для приемов. Она стояла возле окна, одна?— дворецкий уже сказал Люку, что консул третий день отсутствует. Придворных дам не было с ней, никаких служанок, камеристок?— Люку показалось, что она нарочно их услала, и это ему не понравилось. Он привык встречать ее в толпе женщин, как жемчужину в раковине, как драгоценный золотой цветок среди черных колючек. Он привык брать ее за руку и уводить?— как будто забирал Луну с неба, оставляя глухой, безжизненный пейзаж. Как привык брать в захваченных городах все самое лучшее…Лея была бледна. Люк подошёл к ней, сжал крепко в своих потных, лихорадочных объятиях, небрежно бросил:—?Оставьте нас!—?Я буду на связи, принц?— глухо сказал командор Рекс, старший офицер легиона. Люк кивнул ему, не глядя.Поцеловал ее в лоб: целомудренно, но медленно, словно пробуя: нет ли у неё температуры, или пробуя ее?— на вкус.—?Сестра, ты так бледна. Почему ты так бледна?—?Я просто мало гуляю. Здесь очень плотная застройка, чтобы побыть на природе, нужно лететь пару часов. Все хорошо.Люк не отрывал от нее взгляда.—?Я тебе не верю. Ты обманываешь меня. Зачем?Она просто покачала головой и снова ничего не сказала. Сделала легкое движение плечами, чтобы он выпустил ее, и Люку вдруг показалось, что ей неприятно его прикосновение.—?Что твой муж? Он бережен с тобой? Он нежен с тобой?Лея молчала, и Люи к побледнел. Он сказал медленно:—?Разденься. Сними с себя все. Покажи мне твою кожу.—?Нет.Они смотрели друг на друга, как два волка, готовые к драке, и глаза у Люка стали совсем золотыми. Он сказал хрипло:—?Я не уйду, Лея.—?Смотри и будь проклят.Она закатала рукава?— руки были тонкие и белые. Люк шагнул к ней, и поднял рукав выше, не обнаружил никаких следов насилия, оттянул воротник, но шея тоже была чистой, без синяков. Он коснулся было пуговиц ее шифонового платья, но она покачала головой и отстранила его руку. Он, уважая ее, отступил и сказал:—?Поклянись, что на всем твоем теле нет следов, которых я боюсь.—?Уходи,?— сказала она дрожащим от злости голосом,?— Я и так показала тебе слишком много. Уходи, я не хочу тебя видеть.—?Лея, я боюсь за тебя,?— все то, что раньше он считал разумным, правильным и вечным?— сложности разводов, полное подчинение мужьям?— вдруг обернулось против него, против его лучшей части, против его умной, нежной Леи,?— Я хочу помочь тебе…—?Ничего ты не сделаешь. Уходи, я сказала! Уходи, пока я не начала тебя ненавидеть.Когда Люк?— больше взбешенный, чем успокоенный,?— вернулся на Коруксант, отец призвал его к себе. Навис над сыном, сказал дрожащим от ярости голосом:—?Ты нарушил приказ.—?Я должен был удостовериться, что с ней все в порядке, отец.—?Ты подверг опасности Империю. Из-за твоего безрассудства… однажды, ты станешь наследником вместо меня. Ты не должен показывать слабости. Ты должен быть методичен, чтобы все знали тебя боялись. Знали, что ты добьёшься своей цели, знали, что ты ради неё пожертвуешь всем. Но сегодня ты повёл себя как глупый мальчишка.—?Что сказал Император?—?Император… —?Лорд Вейдер закусил губу и сказал недовольно,?— Засмеялся и сказал, что щенок вырастает в волка. Что у тебя сильные страсти, как у настоящего ситха. Но сын… Ты открыл Императору?— и всему миру?— как важна для тебя твоя семья и твоя сестра. Ты сам поставил ее под удар своей глупой выходкой.Люк промолчал в ответ, потому что в главном отец был прав.—?Благодарение Силе, что члены Альянса вовремя не узнали о дыре в нашей обороне. Слушай мое решение?— Император отдал это на откуп мне, и с тебя я буду спрашивать строже, чем с кого-либо, судить пристрастнее, чем остальных, потому что ты?— мой сын, и у тебя нет права на ошибку. Ты разжалован до сержанта, и месяц проведешь на гаупвахте, как обычный солдат. После?— послужишь полгода в штафном батальоне, прежде чем, вернешься в регулярные части. Служить будешь под именем Оуэна Ларса. Тебе есть, что сказать напоследок?—?Это справедливый приговор, отец,?— сказал Люк твердо, и склонил голову, признавая свою вину, но не отрекаясь от своего деяния.