Глава 6. Натянутая цепь (1/1)

Лея вышла в маленький сад и поежилась?— на Чандрилле наступила зима. Она попросила свою служанку принести ей шаль, и та безмолвно удалилась, но на ее месте, как тень, возникла вторая. Они никогда не оставляли ее одну?— даже когда она принимала ванну, гуляла в саду, читала книги в библиотеке.Первое время Лея думала, что это устроено из заботы о ней, а потом подумала?— нет, из желания знать о каждом шаге. Бессмысленно?— разве у нее могли быть свои шаги? Иногда, впрочем, ей казалось, что они следуют за ней, чтобы она не могла ничего сделать с собой… Тогда все казалось логичным и разумным, но Лея предпочитала об этом не думать.Их не было только ночью.Ночью был Он.Принцесса присела на краешек фонтана, уставилась на воду?— из воды на нее смотрело все то же лицо, что и полгода назад, лицо невесты, такое же прекрасное?— уж об этом Он заботился?— только печальное.Она долго смотрела на свое отражение, вспоминала свою мать: думала о том, что она умерла родами. Раньше Лее такая судьба казалась ужасной?— но не теперь.Белые снежинки падали прямо на водяную гладь фонтана и сразу же таяли.Служанка подступила к ней, чтобы увести в дом, но Лея покачала головой.Ей казалось, что если она долго будет сидеть на холоде, то снег засыплет ее с головой, то она уснет и умрет, превратится в статую, вечно будет сидеть, глядясь в эти холодные воды, до самого конца мира…—?Ваша Светлость… Ваш брат звонит по голопаду.Лея встала, с усилием оторвалась от фонтана, с трудом встала, даже пошатнулась?— она мало ела в последнее время. Не хотелось. Иногда она думала, что… Но потом понимала, что это?— малодушие, а не выход.Губы у нее чуть дрогнули, обозначая улыбку, и она в очередной раз порадовалась, что, будучи так далеко от нее, он не сможет понять Силой, что она чувствует.Полгода назад, в тот раз?— единственный раз после свадьбы, когда она его видела,?— ей каким-то чудом, вооружив всю волю, удалось выставить стену. Но Лея была почти уверена, что не сможет сделать этого во второй раз.Он больше не приходил. Но воспоминание о его объятьях, о поцелуе помогали ей выносить всю ее жизнь, хотя оба?— и он, и она поплатились за это.Его наказал отец, ее?— муж.?Когда-нибудь?,?— подумала Лея и даже слегка удивилась своей внезапной твердости,?— ?Когда-нибудь, я стану сама себе хозяйка. Когда-нибудь, я возьму власть?.Его лицо?— загоревшее, с потемневшими волосами, исхудавшее,?— вдруг возникло перед ней.—?Как твои дела?Люк вдумчиво посмотрел на нее и сказал коротко, со смешком:—?Ничего… У половины батальона лихорадка, подцепленная в жаркой сельве. Тыркаемся бессмысленно, только и делаем, что бегаем из одной части леса в другую, якобы в те места, где местные видели партизан. Лейтенант подозревает, что местные издеваются над нами?— и уже велел двоих запороть до смерти, но я проверял, они не лгут. Скорее всего, партизаны действуют очень маленькими группами. Лейтенант?— хитрая бестия. Капитан?— умен и хороший управленец, но слишком ведомый. Я возьму его к себе в батальон, как закончится моя служба здесь. Он будет бриллиантом, если ему давать только ту работу, порядок выполнения которой прописан в инструкции…—?Расскажи еще что-нибудь,?— попросила Лея, откинулась на кресло, прикрыла глаза. Она потом еще будет часами пересматривать запись, но сейчас, несмотря на помехи, она хотела почувствовать, что он здесь, рядом, в комнате.—?Они послали меня достать языка… Пленного офицера. Меня?— и старшину. Он попал одной ногой в гнездо Овода… —?Люк осекся, но Лея уже открыла глаза, подалась вперед,?— Противоядия не было. Я вытянул яд Силой, но он уже попал в кровь, ногу пришлось ампутировать. Он был даже рад?— подумаешь, протез, зато демобилизация. Ты знаешь, что солдаты служат по десять лет? Я подниму этот вопрос на встрече с Императором?— меньший срок сделает эффективнее службу. Старшина показывал фотографию жены?— похожа на забрака…Лея улыбнулась один уголком рта и спросила:—?Что же, языка не добыли?—?Только голову,?— сказал Люк и добавил,?— Но у меня и мертвые говорят, ты же знаешь.Глаза его блеснули золотом.Лея долго сидела молча, потом велела подать себе зеркало. Разглядывала глаза?— карие, безо всякого золота или огня. Потом пригляделась: в радужке правого глаза было черное пятно, похоже на деготь. Лея вдруг усмехнулась, перевела отражение на постное лицо служанки, стоящей за ее спиной.Осторожно, очень аккуратно потянулась к сознанию женщины?— так, как брат ее учил?— и, к своему удивлению, не встретила никакого сопротивления.?Я тоже владею Силой, как мой отец и мой брат?.Она отложила зеркало, переплела пальцы, подумала?— у отца скоро день рождения. И Люк должен вернуться домой…Она редко ужинала наедине с Уилхаффом, и никогда про себя не называла его по имени. Муж, Таркин, консул Чандриллы. Ничто из этого к себе не применяла. Вздрагивала, когда ей говорили: леди Таркин, жена консула. Она была?— леди Вейдер, она родилась ею и больше всего на свете хотела умереть ею. А жена… Жен принято уважать, любить?— какая же она жена?..Он никогда не звал ее с собой, но сегодня у него были гости, и протокол требовал присутствия супруги. Лея сидела по правую руку от него, улыбалась старательно и профессионально, как и положено блистательной принцессе.Сначала она не прислушивалась к разговору, потом сказала резко:—?Пожизненное рабство, помимо того, что это неэтично, наносит урон экономике в конечном счете.—?Ах, милочка, что вы можете знать про это?Лея, задетая не на шутку, сказала с легкой улыбкой:—?О, что вы, это не мое мнение. Я просто слышала, как мой отец обсуждал это с гранд-адмиралом Трауном…—?Ваш отец…—?Лорд Вейдер.Она ожидала хотя бы смущения, осознавая, что, будучи не в силах повергнуть их самостоятельно?— ей не пробиться через их сытую уверенность в том, что она должна быть глупа, потому что родилась женщиной?— прибегла к помощи авторитетов двух близких ей мужчин. Но гость лишь пожевал губами и сказал полувопросительно:—?Ваша светлость, вы хорошо знаете этого чисса?—?Нет,?— отозвался Уилхафф, глаза его блестели, он задумчиво и предвкушающе смотрел на Лею,?— Нет, я предпочитаю людей. Для меня удивительно, почему Император даровал такую волю этому… синекожему.—?Гранд-адмирал?— тактический гений,?— резко сказала Лея,?— И хороший друг моего отца.Почему-то мужчины засмеялись.—?Да, друг…—?Конечно, ?друг??— это новый эвфемизм, вы слышали?Лея плотно сжала губы, зарекаясь говорить еще что-то, а потом кинула острый, ощупывающий взгляд на мужа.Он сидел, откинувшись, и в его глазах сверкало плотоядное предвкушение. Словно он нашел сопротивление там, где уже не чаял его найти, и был возбужден открывающейся перспективой борьбы. Лея вздрогнула, опустила глаза.А потом, с решимостью отчаяния, сказала себе: ?Я тоже владею Силой, как мой отец и мой брат?.И говорила это себе половину ночи, пока он был с ней, говорила, задыхаясь, говорила, замирая, говорила, когда не могла больше терпеть.Наутро она встала с кровати с трудом, долго одевалась, расклеенная, рассыпанная, бранила служанок, выбирала платье, перебирала украшения, а потом всех выгнала.Села за туалетный столик, уронила голову на руки, пытаясь сдержать слезы: день только начался, но когда-нибудь, ему придет конец, а после будет ночь, а ночью…Она подняла лицо и стала рассматривать себя в зеркале. Она напоминала мать, всегда мать, она знала это по парадным портретам, по лицу отца… Она была бледной, заплаканной, усталой?— очень несчастной, но…Но теперь вдруг она увидела в своих нежных чертах жесткость своего брата и мстительность своего отца. Он сказала себе вслух, чувствуя, как крепнет что-то внутри нее: злое, черное, мощное:—?Я тоже владею Силой, как мой отец и мой брат.Она торопливо оделась, сама заплела себе косы?— они легли вокруг головы как шлем. Надела украшения, привезенные из отчего дома?— подарки отца, тети, брата, кузин… С каждым надетым браслетом она чувствовала грозную силу, что вставала за ее спиной, как армия, что пела в ее крови, говорила ей?— ты не одна, ты наша.Лея решительно позвонила в фарфоровый колокольчик.И велела отвести себя к мужу.Служанки замерли, но она как будто обрела волю, которая, как согнутая пружина, что долго хранилась сжатой, вдруг со страшной силой распрямилась, и Лея словно вспомнила, чья она дочь. Она больше не просила их, но приказывала им?— и прошла, как принцесса, как соправительница, прямо к нему в кабинет.Гранд-мофф медленно поднял на нее холодные глаза. Она сказала, глядя ему прямо в лицо:—?Я ничего не сделала тебе. Но ты ненавидишь меня. Неужели лишь за то, что я дочь моего отца?—?О нет,?— медленно и со вкусом сказал консул,?— Не только за это. Еще и за то, что ты?— сестра своего брата. За то, что ты Скайуокер.Лея закусила губу и твердо сказала:—?Я возвращаюсь на Коруксант.Он хмыкнул:—?Твой отец никогда не одобрит твой побег.—?Кто сказал ?побег?? Я просто еду навестить мою семью. И просто представь, что сделает мой брат, если ты попробуешь меня остановить.—?Как он узнает?—?Он привёл сюда свою эскадрилью, три звёздных разрушителя, и половину флотов, услышав по моему голосу, что я недостаточно счастлива. Как думаешь, что будет, если я дольше трех дней не выйду с ним на связь?И Лея с затаенным удовольствием наблюдала, как лицо ее мужа покорежило неприятное выражение?— такое, какое всякий раз у него возникало при упоминании Люка.Он отрывисто сказал:—?Хорошо. Езжай. Но если я услышу хотя бы намек на слух, что твое поведение не подобает жене консула Чандриллы…Лея посмотрела на него и неожиданно горько сказала:—?Не я это начала. Я надеялась… Неважно. Я всегда была тебе хорошо женой.—?Ты должна будешь вернуться в течение месяца. Это достаточный срок. Мне нужен наследник.—?Хорошо,?— согласилась Лея, которая и не думала выполнять его условия.Когда Лея прибыла на Коруксант, Люка там еще не было?— и ее встретил адъютант отца.Провел в светлый кабинет, заполненный средствами связи и рукописями, среди которым царила почти воинская дисциплина?— листок к листку, ничего не выбивалось из симметрии. Это был привычный, знакомый с детства порядок вещей?— и Лея, дочь воина, сестра воина, будущая мать воинов?— почувствовала, как приливают к глазам слезы узнавания, а к горлу?— невиданные силы.Лорд Вейдер встал из-за стола, приветствуя дочь, а Лея не решилась сесть?— лицо у него было слишком мрачное:—?Я недоволен тобой, дочь. Ты сбиваешь своего брата с пути. Бежишь от своего мужа, не прожив с ним и года. Почему ты до сих пор не беременна наследником?—?Он сам меня отпустил!—?Я получил от него послание,?— сказал медленно лорд Вейдер,?— В котором говорится, что срок твоего пребывания ограничен здесь одним календарным месяцем.—?Я… несчастлива в браке, отец.—?Я не выдавал тебя замуж для того, чтобы ты была счастлива. Я выдавал тебя замуж для того, чтобы упрочить нашу позицию в Империи. Союз, который мы заключили через тебя, упрочится с рождением наследника. Не пренебрегай этой обязанностью и своим мужем.—?Он говорит мне тоже самое, отец,?— сказала Лея, и от этих слов вдруг повеяло холодом пустого чрева,?— Но у него нет детей. Может быть, это его вина, а не моя. Он хотел Одаренного сына…—?Одаренного? —?резко и внимательно спросил лорд Вейдер.—?Да, только Одаренного. Он говорил, что другие ему не нужны.Энакин Скайуокер подошел к окну, и медленно сказал:—?Интересно… Я раскину руны ночью и призову к себе главу моей разведки днем. Оставайся пока здесь, на Коруксанте, я так велю. Твой муж, в конце концов, может подождать.Когда она увидела Люка, то поразилась: он зарос и загорел, волосы у него стали почти совсем белые, а мундир был потрепан и небрежно смят.Он улыбнулся ей, взял ее за руки, а Лее все казалось, что это не ее брат?— ситх, Темный принц, а мальчик, с которым она была помолвлена, который только вернулся с войны, который понял, что война?— это не только горячка боя и кровь, но еще и долгое ожидание, грязь, москиты и унылый быт.Он улыбался ей на удивление светло, как будто исцелился от долгой, тяжелой болезни.—?Ну и как тебе?— служить рядовым?—?Это был полезный опыт, знаешь. Но не до конца чистый: все начальство знало или подозревало о том, что я не простой солдат. Я многие вещи смогу улучшить… Такие, которые обычно через линию командования до нас с отцом не доходят… Как ты? Что ты чувствуешь?Лея отвела глаза, и сказала:—?Мне кажется, что я птица, которая вылетела с голубятни, и так радуется, и так кружится, и не думает ни о соколах, ни об охотниках?— ни о каких опасностях. Но на ноге у меня все равно красная нить, и в любой момент, кто-то может дернуть за нее и притянуть меня обратно.Они остановились, глядя друг на друга. Лея опустила голову, а Люк спросил:—?Твой муж отпустил тебя?Она сжала пальцы в кулаки, не замечая, что ее собственные ногти впиваются в ладонь до боли.—?Я не вернусь к нему. Я так и скажу отцу: я больше не вернусь к нему.Люк шагнул к ней, протянул руки, чтобы обнять, но увидел, как она сделала шаг назад. Тогда он развернулся ладони вверх, к небу, как будто кормил птицу. Лея тихо шагнула к нему, обняла за шею, неплотно прижалась к его телу. Он опустил руки, сжал их, намереваясь поднять ее и закружить, как делал обычно, но слабый стон вырвался из ее груди:—?Осторожней! Больно…Люк ошеломлённо уставился на неё и спросил грозно:—?Больно? Почему больно?Лея разомкнула руки, обняла себя руками?— как будто в попытках согреться, отвернулась от брата, медленно отошла. Люк спросил, холодея от кошмарных предположений, которые претворялись в реальность:—?Он?! Но твоя кожа…—?Когда не видно?— больнее,?— шёпотом сказала сестра, глядя зрачками куда-то внутрь своей души,?— Он все это знает хорошо… я не вернусь. Если отец велит, я удавлюсь, но не вернусь.—?Нет,?— сказал Люк, закрыв глаза,?— Нет, ты не умрешь, потому что умрет он.—?Отец,?— сказал Люк холодным, спокойным голосом,?— Я пришел говорить с Вами о муже Леи. Это очень серьезно, отец.Лорд Вейдер поднял на него глаза?— такие же голубые и холодные, как и у сына, и прекратил на мгновение писать.—?Лея получила от него еще одно послание с приказом вернуться. Знайте, что я этого не допущу.Лорд Вейдер повел плечом и приказал:—?Сядь.Люк послушно сел напротив?— и, хотя Энакин Скайуокер, первый лорд Вейдер, был выше и массивнее сына?— сейчас они напоминали зеркальные отражения друг друга.—?Если бы речь шла о только о семейной ссоре, я бы и слова не возразил против него. Ваша мать, видит Сила, тоже была… непростой женщиной. Потрясающей, но просто по-ситхски упрямой.—?Наша мать… —?тихо сказал Люк, потому что почти не слышал от отца рассказов про нее. Он слышал рассказы от ее семьи, рассказы от ее коллег-сенаторов: появлялся облик то нежной девушки, то огненного политика, но никогда мать не вставала перед ними во весь рост. Это были только обрывки, грани ее личности?— ее всю знал, наверно, только отец. Знал?— и молчал.—?Что касается Таркина… Мне не нравится активность, которая сейчас происходит вокруг Чандриллы. Я рассчитывал, что он поддержит мои притязания на трон?— ты знаешь, Император еще не назвал наследника, но ему рано или поздно придется?— и единственное, что останавливает Таркина от выдвижения?— очень простая, но базовая вещь: он очень, очень слабый Одаренный. Но ему достаточно иметь хотя бы одного сильного Одаренного ребенка от твоей сестры… Мне кажется, он… Твоя сестра пока останется здесь, пока я не проясню все моменты.Еще месяц Лея прожила дома, в Девичьей Башне, и редко выходила дальше Сада. Люк приходил к ней ежедневно, они гуляли рука об руку по садам. Он, наплевав на прямой запрет отца, учил ее, как одержимый?— как оттолкнуть человека Силой, как внушить ему отторжение, как заставить передумать.Лея схватывала все на лету, и оба думали об одном и том же: сколь многого могла бы она избежать, если бы умела это все раньше…Иногда они часами просто сидели и молчали, держась за руки.Горькое, страшное, жаждущее чувство, которое так часто прежде охватывало Люка, стоило ему прикоснуться к сестре, подернулось белесой дымкой, размазалось, отступило на второй план. Теперь он обнимал ее?— не для того, чтобы сделать своей, присвоить, украсть у всех, у отца, у всего мира?— но для того, чтобы все стрелы бед и горестей летели в его спину, и не доходили до нее.Сама Лея?— он гнал эти мысли от себя?— стала смелее, но в ее движениях и нарядах сквозила не уверенность сильной женщины, а безразличие к своему телу, как будто она раз и навсегда отделила его от того, что называла собой.Прежде Люк такое встречал только у рабынь. Не у холеных, ленивых и сонных разумом и сердцем жительниц гарема, а у тех, что были совсем, совсем бесправны.Он целыми ночами ворожил, пытаясь нагнать на Таркина болезни, порчу и смерть, но Люк был не силен в этом, а у Таркина, видимо, была какая-то защита. Люк не рисковал пользоваться теми средствами, которые можно было отследить?— не сейчас, пока судьба Леи еще колебалась маятником над бездной.Через полтора месяца отец вызвал Люка. Рядом с ним сидели трое: межпланетный юрист, Старший нотариус Коруксанта и архивариус Великой Библиотеки. Отец сказал, как подытожил:—?Гранд-мофф не выгоден нам больше, как супруг нашей дочери. Через нее он получает слишком много влияния, которым злоупотребляет. Я ожидал, что он выступит с нами и поддержит мои притязания на Черный трон, но он в последнее время стал слишком сближаться с моими соперниками и врагами. Я ошибся, я оценил его неверно. Я говорил с Императором, и не получил от него прямого приказа, запрещающего мне действовать, но эту проблему нам придется решать самим.Люк быстро и яростно высказал то, о чем думал постоянно:—?Я вызову его на дуэль и убью.Лорд Вейдер внимательно посмотрел на сына и покачал головой.—?Страх и гнев опять затмевают твой разум. Держи баланс! При решении вопросов?— холодная голова. Ярость?— выпускаешь только в бою, постели или тогда, когда она также послужит твоим целям. Нельзя выводить конфликт на такой уровень. Нам не нужен бунт Чандриллы… И Императору это не понравится, а лучше умереть, чем вызвать его неудовольствие. Нет, займемся разводом.—?Для этого нужен повод.—?Измена?—?Для развода измена мужчины женщине не является достаточной причиной. Только если измена была совершена с ближайшей родственницей женщины: матерью, дочерью, сестрой,?— откашлявшись, сказал пожилой юрист. Голос у него был удивительно молодой, и Люк сощурил глаза, ощупывая его Силой: на мгновение ему показалось, что этот человек нарочно состарил себя.—?Кузина?—?Нет, слишком далеко.—?Не годится. Еще варианты?—?Родство. Духовное родство?— если кто-то из его ближайших родных был восприемником у огненной купели, стал нареченным отцом или матерью.—?Нет,?— сказал лорд Вейдер,?— Их обоих принимал из огня лично Император. Нареченной матерью была Ассаж Вентресс. Она умерла, не оставив потомства. Какие еще варианты?—?Если брак не был завершен по праву плоти. Если мужчина об этом заявит…Люк расстроенно покачал головой, но лорд Вейдер щелкнул пальцами:—?Много ли прецедентов?—?Достаточно, но практически все исходили от мужей. Так, один король Ротрака развелся со своей супругой… —?Архивариус начал быстро набивать что-то на голопаде, видимо, в поисках деталей.Энакин постучал пальцами по столу, и сказал:—?Это наш лучший вариант. Медицинское свидетельство легко подделать…—?Брак продолжался более полугода,?— сказал тихо Люк,?— Нам потребуется обоснование, почему он не вступил с ней в связь.—?Король Ротрака… Прошу прощения, принц, что перебиваю: король Ротрака отговаривался тем, что его жена была слишком юна: ей только исполнилось тринадцать лет. Но принцессе уже двадцать… Возможно, у нее хрупкое здоровье?Вейдер снова постучал по столу, и сказал глухо?— так, как если бы нашел оптимальное, но неудобное решение:—?Он не завершил брак, потому что он бессилен. Потому что он уже не мужчина. А если он захочет протестовать… Что же, мы согласимся с ним, если он докажет обратное на глазах у двадцати благородных лордов.Сестра стояла, как вылитая из стали: в глухом черном платье, застегнутом на все пуговицы, с волосами, убранными по бокам головы, прикрывающими уши: чтобы затылком было удобно откинуться на кровать.Три фрейлины стояли вокруг нее, закрывая широкими юбками, как преторианская гвардия.К ней было запрещено подходить, и Люк смотрел на нее с расстояния тридцати шагов.Он знал, что подойдет потом, согласно церемониалу, чтобы удостовериться, что это действительно леди Лея Таркин, урожденная Скайуокер. Его сестра-близнец.Он сможет подойти, коснуться ее лица, сказать ей что-то?— утешающее, бессмысленное и бесполезное. Выдержать ее тяжелый, обреченный, прощальный взгляд, запомнить ее навсегда?— такой.А потом поставить подпись в левом углу документа, свидетельствующего об истинных именах мужа и жены. Смотреть, не отводя лица, на то, что предпочел бы никогда в жизни не видеть, на то, как жестокий и похотливый старик распинает его сестру на шелковых простынях, и знать, что еще девятнадцать знатных мужчин смотрят на это, на ее наготу, на ее боль…После всего этого?— он должен был подписать еще один документ?— о том, что брак скреплен по праву плоти. И помочь отвести ее на корабль, который увезет ее обратно на Чандриллу. Сколько она проживет после этого?—?Мой принц, увольте меня, я не могу этого видеть,?— зашептал отчаянно Люку на ухо мофф Пиетт,?— Пусть возьмут другого офицера, это слишком страшно…—?Останьтесь,?— сказал ему холодно Люк.Если казалось, что внутри его головы звонил колокол. Он пожалел?— не о том, что сам не может сбежать?— это было малодушием и трусостью, но что она не может бежать.Он снова нашел ее взглядом, она смотрела прямо перед собой, не ища ничьей поддержки. Она была так бледна, что Люку казалось, что она уже мертва и восстала сейчас из гроба.Ему мерещилось, как он достает изогнутый световой нож из-за голенища сапога, и вспаривает брюхо Таркина?— наискосок, чтобы дымящиеся кишки вывалились прямо к его сапогам. Вспарывает прямо на пороге, как только тот войдет в комнату?— чтобы он не успел даже взглядом коснуться сестры.Ему мерещилось, как он легко сжимает слабую цыплячью шею?— не пальцами, а Силой, как у старика закатываются глаза, как он оседает на пол, хватаясь за горло, царапая его ногтями.Женщины провели Лею к кровати, встали кругом, опустили шелковый балдахин?— стали видны очертания тел, но лишь тени, безо всяких подробностей. Женщины раздевали ее?— видно было, как они расшнуровывали корсет, как они снимали платье и туфли, освобождали косы…Люк огляделся и запомнил имена всех мужчин, что не отвели взгляда, чтобы потом их убить. Кинжалом?— тех, кто просто смотрел, и мучительно?— тех, кто шагнул вперед или прищурил глаза, чтобы разглядеть все получше.Лея откинулась на кровать, легла и замерла, как убитая.Он попробовал коснуться ее разума Силой?— чтобы хоть как-то поддержать, хоть как-то поговорить, но встретил несокрушимую и бесконечную стену защиты. Он постучал, обозначаясь, и понял, что она его узнала, но стена осталась на месте. Она не хотела с ним говорить, не хотела его больше видеть. Люк шагнул к троюродному брату Таркина, который был назначен в наблюдатели со стороны мужа, как сам Люк?— со стороны жены.—?Ваш родственник опаздывает уже на несколько минут. Это… бестактность,?— сказал Люк с таким нажимом, как будто обвинял Таркина в измене Императору.—?Поверьте, мой принц, я не знаю, что за дела заставили его задержаться.Время шло, но никто не появлялся.Наконец, по комлинку поступило сообщение. Люк вывел его на общее обозрение?— он хотел, но не мог прослушать его первым, потому что того требовал разработанный, тщательно согласованный протокол процедуры.На головиде?— это была запись, а не голограмма?— оскорбительно для такой важной ситуации, возник не сам Таркин, а лишь глава министерства информации Чандриллы.—?Великий Консул Чандриллы, Уилхафф Таркин, третий барон Гольц, приветствует вас. Супруга Его Светлости, находящаяся в гостях у своего отца, Энакина Скайуокера, первого лорда Вейдера, должна возвратится к своему сиятельному супругу не далее, чем через семь дней. Что касается так называемого доказательства состоятельности, то подобные сомнения Его Светлость находит оскорбительными и унизительными, и не считает для себя возможным участвовать в любого рода проверках и развевать чьи бы то ни было необоснованные подозрения.Люк прикрыл глаза, а потом сказал очень просто и спокойно:—?Господа, прошу вас к выходу. Здесь больше не на что смотреть. Мофф Пиетт, прошу вас, проводите всех. Дворецкий, прошу вас, проследите, чтобы каждый гость был размещен согласно его статусу и не испытывал ни в чем нужды?— до тех пор, пока ему не будет предоставлен транспорт.Люди начали расходится?— быстрее, чем он ожидал?— видимо, что-то в его тоне напугало их. Три фрейлины замерли в дверях, и он кивнул им:—?Подождите за дверью, но далеко не уходите?— госпоже скоро понадобится ваша помощь.Когда все вышли, он опустился на пол возле кровати, устало откинулся на нее, и понял, что у него дрожат руки и ноги.—?Все. Слышишь, сестренка? Теперь только переговоры, о части приданного, о твоей доле, но в целом все. Ты его больше не увидишь, клянусь тебя. Отец дожмет, он умеет. Брак будет расторгнут. Это был его последний шанс, и он от него отказался. Ты свободна… Лея?Она не отвечала.Люк, охваченный ужасом, встал?— вся дрожь из рук ушла?— и поднял занавес.Скользнул безразличным взглядом по ее полуобнаженному телу?— где-то в глубине души надеясь, что это видение не будет терзать его потом.Лицо ее почти сливалось по цвету с простыней, глаза были закрыты и запали, редкое и мерное дыхание со свистом вылетало из раскрытых губ. Люк склонился над нее, коснулся ладонью лба, пытаясь нащупать разум?— в обмороке она или в коме? Не нашел, испугался, нырнул глубже?— чего раньше не делал из уважения к ней, едва не утонул в лавине ее воспоминаний и страхов, и почти в каждом была сардоническая усмешка старика с невероятно сильными пальцами, который умел и любил причинять боль.Люк оторвался от нее, тяжело дыша, как утопающий. Потом выпрямился, несколькими шагами подошел к двери, кивнул фрейлинам, и, пока те, негромко, но взбудоражено переговаривались, одевая сестру, он стоял в дверях и невидящим взглядом смотрел в пустоту.Он взял ее на руки?— она была куда тяжелее, чем обычно, руки и голова ее безвольно свисали,?— и сам отнес в Девичью Башню, где передал на руки сестре матери, леди Соле, которая была почти также бледна, как сама Лея. Сола ахнула:—?Девочка моя!Люк развернулся и пошел прочь, ослепший, оглохший, не желающий слышать их стоны, восклицания и причитания.Пуджа что-то спросила у него, но он не остановился, просто сошел по белым ступеням вниз, и, найдя себя в середине Белого Сада, возле той скамейки, на которой они сидели когда-то, возле той злосчастной груши, он вытащил меч и яростно ударил несколько раз по дереву, оставляя глубокие ожоги, от которых дереву никогда не суждено было оправиться.