Глава 1. Двор Темного Владыки (1/1)

Люк провел сестру, все также держа за руку?— цепко, но аккуратно?— в свою каюту. Сказал следовавшим за ними стражникам и офицерам:—?Оставьте нас.Он выпустил ее ладонь?— рука безвольно упала. Люк прошел несколько шагов вперед, и неожиданно быстро потер лицо прямыми ладонями, как будто хотел проснуться или взбодриться. Стражники с легкими поклонами удалились, и Лея сказала, дождавшись, когда за последним захлопнется дверь:—?Ты злишься на меня.Люк обернулся к ней и быстро ответил:—?Нет.—?Злишься, я же вижу: у тебя верхняя губа чуть приподнялась.Он повел губами, словно проверяя ее слова на прочность, выдохнул и сказал, сев в кресло напротив нее:—?Зачем ты бросилась мне в ноги на виду у всех? Зачем пришла в посольстве этих женщин?—?Там мне и место. Я наполовину набуанка.Он раздраженно хлопнул ладонью по подлокотнику:—?О Великая Сила, ты думала, что я не послушаю тебя, если ты придёшь ко мне одна!—?А ты послушал бы?—?Я бы… Колебался. Но рано или поздно я бы исполнил твою просьбу.—?Я рада это слышать, брат.—?Никогда больше не делай так: не вставай передо мной на колени. Это ужасно, ты сама не понимаешь, как это ужасно. Это больше, чем я могу вынести… Впрочем, ты и сама не знаешь, о чем просила. Ты знаешь, что восставшие повесили моффа и старших офицеров, прибив гвоздями к воротам его собственного дома? После того, как он умер, а это было не сразу…Он посмотрел на бледное лицо сестры, и замолчал, не решившись продолжить, сказать ей, что, сняв с ворот, восставшие разложили тела и пировали прямо на них.—?Неважно. Тебе нужно быть осторожнее, сестрёнка, это слишком похоже на Светлую Сторону.—?Нет?— быстро сказала она,?— Нет, это не унижающая жалость, это только холодный расчёт. Представляешь гнев матерей, которые потеряли сыновей? Оставшихся они будут растить в непрекращающийся ярости и жажде мести. Но теперь, когда дети помилованы и живы, они от радости и счастья не будут их настраивать против Империи.—?Что же… Так я и скажу отцу.У Леи сделался задумчивый вид, как будто она вспомнила о том, что у неё есть отец, в первый раз за сегодняшний вечер. Она жалобно сказала:—?Возьми меня с собой, когда будешь говорить с ним, чтобы я могла ему и всем рассказать и сказать, что это я во всём виновата.—?Нет. Причем тут ты? Это было моё решение.Они замолчали. Лея задумчиво водила пальцем по шестиконечному колесу, эмблеме императорского дома, которая была нарисована на стене. Потом Лея, словно собравшись с духом, спросила:—?Говорят, отец ищет тебе невесту?—?Почему ты спрашиваешь?—?Я боюсь, что если у тебя появится жена, ты совсем забудешь о своей сестре.—?Никогда. Не существует такой земли, где я не помнил бы о тебе. Где ты это слышала эти глупые сплетни?—?Женщины говорят во дворце.—?Не верь им, они все романтизируют. Ситх не может быть женат, а я связан с Орденом. Отец, полагаю, будет ждать от меня выводка бастардов. Лучше всего от Одаренных женщин, но их не так много осталось после джедайской резни…Лея передернула плечами: ей казалось, что она могла бы смириться с супругой брата, подружиться с ней?— потому что любая жена не сравнилась бы с ней, с тем особым сортом родства и близости, что они разделяли с Люком… Но многие женщины? Она вдруг пристально посмотрела на него:—?У тебя уже есть дети?—?Нет. Или я о них не знаю. Я знал многих женщин, и, наверное, бастарды могли бы быть. Но если я не почувствовал их в Силе, то значит, они не Одарённые или слишком слабы, а такие мне не нужны.Он внимательно посмотрел на сестру, потом, раскаявшись, сказал:—?Прости. Мне не нужно было об этом говорить. Ты девица, и тебе такие вещи знать пока рано.Она дернула плечом, и больше они не говорили. Люк сделал жест, она подошла к нему, села рядом, бестрепетно взяла за руку, положила голову ему на плечо. Люк внимательнее присмотрелся к ней: под глазами темнели черные круги, и он подумал о том, что она, должно быть, совсем не спала: с момента объявления первого приговора прошло не больше полутора суток, она, должно быть, спешила на Набу, входила в контакт с этими женщинами?— интересно, поверили ей сразу?Рука Люка непроизвольно сжалась в кулак при мысли о том, что отчаявшиеся набуанцы могли использовать ее в качестве заложницы, он снова удивился сестриным идеалам и наивности, постановил себе лучше заботиться о ней.Он взглянул на нее еще раз: она обмякла, плотно привалилась к его плечу?— ее сморил сон.Люк почувствовал себя таким усталым и старым, что осторожно откинул голову на спинку кресла, смежил неожиданно тяжелые веки. Потом, чувствуя, что соскальзывает в сон, встрепенулся, оглядел помещение, приобнял сестру одной рукой, а в другую взял световой меч.И то, и другое?— сжал крепко.И потом лишь закрыл глаза.Когда они вернулись на Коруксант, погода была сумрачная: небо заволокли тучи, и холодный, ветренный день даже не пытался казаться приветливым. Лея несколько раз глубоко вдохнула: она не любила синтезированный, много раз прокрученный по системам очистки, воздух космических кораблей. Сейчас, в ангаре, не было ни цветов, ни трав, ни гор?— только земля, запах свежей краски и смазки?— но Лея и этим коктейлем дышала вдумчиво и жадно. Люк оглянулся на нее и ничего не сказал: про себя он давно решил, что это свидетельство ее женской, более мягкой натуры. Его с семи лет воспитывали воином, он жил в казармах, ел синтезированную еду месяцами, мог спать в любых условиях, и не боялся?— жары, холода, влаги, ветра.Близнецов прямо у трапа встретил адъютант отца:—?Лорд, леди, мое почтение. Милорд Вейдер сейчас у Императора, и по прибытии велел безотлагательно проводить вас к ним, мой принц. Мы ждали вас на два часа раньше…Люк ответил:—?Нас задержал метеоритный дождь над Полюсом-4, пришлось его обходить.Он повернулся к сестре, но та быстро сказала:—?Я с тобой.—Скажите, лейтенант,?— спросил Люк так, как будто ответ был очень важен для него,?— Какого цвета плащ сегодня носит Император??— Утром был черный плащ, мой лорд,?— ничуть не удивившись вопросу, ответил офицер. Люк обернулся к сестре, сказал:—?Тогда идем.Они прошли по холодному ангару: короткий отдых освежил их и придал им сил?— когда они спали, касаясь друг друга?— то видели один сон на двоих. Все детство провели они так: разделяя общую радость на двоих?— умножали ее. Против кошмара восставали вместе, переламывали его под себя: даже самый жуткий. Вместе летали во сне, вместе росли.Но в один момент сны стали слишком личными, а близнецы?— слишком взрослыми, чтобы спать в одной постели. С тех пор им нечасто удавалось разделить сон, и сегодняшний был вязким, бестолковым: они искали друг друга в тумане, идя по болоту: нестрашному, но мутному. Перекрикивались, но достичь не могли.Но даже такой сон даровал им силы.Близнецы, ведомые офицером, миновали людскую, вышли к парадной лестнице, прошли библиотеку, зал приемов, поднялись по золотым ступеням, ведущим к личным покоям Императора.Люк шагнул вперед, открыл дверь, сделал несколько шагов вперед, и сестра следовала за ним.Покои Императора изменялись согласно его воле и настроению, как живые. Прежде, когда Люк был еще подростком, в покоях было больше жизни, и больше изменчивости, чем теперь.Сейчас, все чаще, они были черными, пустыми, холодными, полными гладких поверхностей. Иногда Люку казалось, что это значит, что Император прекратил меняться. Иногда он думал, что это означает близкий конец Императора. Иногда?— что и то, и другое.Но сегодня покои Императора больше походили на будуар блудницы, чем на кабинет политика и воина. Алые шелковые занавеси лениво свисали в тяжелом, спертом воздухе, пропитанном дымом и курениями. Золотые подсвечники с тихо потрескивающими огнями стояли на полу, в углублении стен, свисали с потолка. Серебряными лентами, как паутиной, был опутан проход вперед.Люк, мгновенно и точно считавший все знаки?— слишком долго он привык вглядываться в материи, окружавшие Императора?— замешкался на пороге, повернулся к сестре, прижал палец к губам, чтобы молчала, и сделал было движение к ней, чтобы вытолкнуть за дверь, но раздался насмешливый, необычайно громкий, хоть и старческий, голос:—?Люк, бери сестру и идите к нам. Я заждался вас.Люк покорно подошел к Лее, взял ее за руку, повел по направлению к центру покоев.Они вошли в круглую залу. Император сидел в позе лотоса, его золотые глаза возбуждённо сверкали из-под капюшона, и плащ на нем был красный. Перед ним стоял кубок с темно-синей жидкостью, над которой поднимался темный пар, стояло блюдо с фруктами: виноградом, грушами, яблоками?— все они были золотыми.Две молодые торгуты из гарема?— Люк подумал, что их выбрали прислуживать за бело-алый цвет кожи?— сидели рядом с Императором. Одни из них держала лютню, другая?— перламутровый кувшин. Они с хорошо скрываемым любопытством поглядели на вошедших. Люк знал одну из торгут?— он иногда заходил в императорский гарем. Хорошо вышколенная рабыня опустила глаза, не подав виду, что узнала его.—?О, вот и мои чудесные близнецы. Лея, девочка моя… —?промурлыкал Император,?— Садись к моим ногам, сыграй мне на лютне. Спой песню своему Императору.Лея, послушная его приказу, подошла, села на ступеньку перед Императором, взяла поданную торгутой лютню и начала трогать струны, проверяя ее звучание.—?Что толку в этих платьях, если они закрывают спины,?— ворчливо сказал Император,?— Ведь вырез на спине?— гораздо лучше, чем спереди?— ведь шея такая беззащитная, а лопатки, так похожие на слабые крылья… Так и хочется сжать, смять, сломать. Есть ли что-то на свете прекраснее женских лопаток? Передай своему родичу, Ларсу, мое постановление, лорд Вейдер: пусть все женщины на балах носят вырезы на спине, я так хочу.—?Что вам сыграть, Ваше Величество? —?спросила Лея, подтянув колки.—?Ту балладу, ну как же ее… Ну ту, где брат до того любил сестру, белое тело ее и темные косы, что зарезал ее в день свадьбы, лишь бы она не досталась другому.Император поднял один глаз на Люка, а другим буравил Лею?— это было его свойство, которого очень пугались все приближенные и враги. Люк сосредоточился на том, чтобы выглядеть спокойно, он знал, что Император проверяет их: его проверки были бессмысленными, хлесткими и частыми.Лея же спокойно сказала:—?Я такой не знаю.—?Жаль, жаль… Она основана на реальных событиях. Или только будет основана? Или только будет написана? Как сложно, когда ты умеешь видеть будущее! Ладно, девочка, сыграй мне другую балладу: про то, как брат убил брата.Быстрые пальцы Леи побежали по струнам, как руки матери?— по голове ребенка. Она запела:—?Чьей кровью ты меч свой сейчас обагрил?Зачем ты глядишь так сурово?—?Коня своего я, о матерь, убилИ негде добыть мне другого!Оба золотых глаза Императора впились в лорда Вейдера, но тот стоял молча, скрыв лицо за черном забралом. Люк подумал, что это должно непременно что-то значить для отца, что Император редко делает что-то просто так: даже если выглядит безумным и капризным стариком.—?Конь стар у тебя, это кровь не его:Не то в твоем сумрачном взоре.—?Я брата сейчас заколол моегоИ лютое жжет меня горе.Лея быстро перебирала струны, чуть прикрыла глаза: голос у нее был высокий, но чувственный -больше, чем она хотела в себе признавать?— и она всегда давила в себе. В своей манере это был бунт: женщиной было слишком опасно быть при дворе Императора, но девочкой-подростком, холодной, ледяной, не знающей чувств, со спящей душой…—?А грех чем тяжелый искупишь ты свой,Чем сымешь ты с совести ношу??— Я сяду в ладью непогодой морскойИ ветру все парусы брошу…Люк зачарованно посмотрел на сестру, но потом, спохватившись, глаза отвел. Люк подумал, что с ним она становилась живее, чем была со всеми остальными. Он посмотрел на Императора, губы того двигались в такт губам Леи.—?А матери что ты оставишь своей,Тебя у груди что качала?—?Проклятье тебе до скончания дней?— Тебе, что мне грех нашептала!Лея подняла лицо от лютни и увидела, как все трое: Император, отец и брат?— смотрят на нее с одинаковым нечитаемым и страшным выражением лиц. Пальцы ее дрогнули, и мелодия жалобно оборвалась.—?Тебе, что мне грех нашептала… Ты так хорошо поешь, девочка. Почему твой отец еще не выдал тебя замуж?Лорд Вейдер откашлялся и сказал:—?Я ищу ей жениха, Ваше Величество.Император вдруг нагнулся к Лее, взял ее за подбородок и сказал:—?Долго ли ищешь? Или мало приданого даешь, лорд Вейдер, что еще не выдал? Не скупись, я добавлю. Или перебираешь слишком заносчиво? Смотри, решай быстрей, а то я сам решу?— ее любой возьмет. Такую красавицу-то грех не взять…Он провел пальцем по ее нижней губе, выпустил со вздохом, и Лея быстро опустила лицо к лютне, задумчиво и несколько нервно перебирая струны. Император обратился к Люку с лукавой усмешкой на губах:—?Мой мальчик, подойди ко мне. Глаза у тебя золотые, как у осы. Это красиво… Что ты хотел сделать с Набу, мой мальчик? Казнить каждого третьего? Ведь это моя родина, мальчик, хоть ты и, не поверишь, в это, наверно. Это моя родина, и я мог бы, пожалуй, наградить тебя… Сто плетей?— ведь это моя родина.Люк не вздрогнул, и Император со вздохом сказал:—?Старею, видимо, раз даже такой мальчик не боится меня. Ты не боишься меня, Люк?—?Вы?— океанская волна, Ваше Величество,?— сказал Люк,?— Как мне не бояться вас? Вы сметаете все на своем пути. И как бояться? Вы неизбежны.—?Лорд Вейдер, твой сын говорит как законник.—?Как ситх,?— сказал отец, и в его словах скользнула почти неразличимая гордость.—?Да, мой мальчик, Набу?— моя родная планета. В Озерном Краю я учился плавать… Всего-то девятьсот лет назад… Тогда он был значительно чище. Тогда там было намного меньше людей. Я был бы не против, если бы ты проредил их. Но ты выбрал иное. Мне нравится, это красиво. Ты хорошо сделал. Я велю подарить тебе плеть, золотом выгравирую на рукоятке ?Бей своих?. Будешь хлестать ею моих врагов…Он отпил из кубка глоток, и торгута-рабыня тотчас подлила ему жидкости из кувшина.—?Лорд Вейдер, скажи-ка, что у нас с остальными? Что эти флейтисты и бумагомаратели, все голосят о свободах?—?Нет,?— сказал четко лорд Вейдер,?— Альдераанцы присмирели после бойни на Набу. Дебаты в Сенате стали мягче, чем были до этого. Но через полгода пойдет опять, основываясь на опыте.—?Учись, мальчик,?— сказал Император Люку,?— Пережмешь?— и в отчаянии даже самые кроткие восстанут, недожмешь?— все только громче завопят. Что нового еще, лорд Вейдер?—?Гегемония хаттов пытается расширить свое влияние, они, как никогда, близки к войне с мандалорцами. Они предлагают за проход их войска по подконтрольному нам космосу десять тонн коаксиума. Видимо, рассчитывает оккупировать Систему Синей Звезды быстрее, чем мандалорцы хватятся.Император откинул голову на спинку своего позолоченного кресла?— она безвольно свисла вниз, как у старой куклы, как будто держалась только на ниточке. Глазам Люка предстал острый кадык Императора, и юноша почти против воли подумал о том, что вырвать его будет очень легко…Люк вздрогнул, быстро бросил эту мысль, а Император сказал:—?О, а вот это интересно. Я такого не предвидел. Лорд Вейдер, собери Малый Совет, послушай, что говорят мужи совета?— может предложат чего полезного?—?Траун в отъезде, Ваше Величество, в Неизведанных регионах?— как-то чересчур быстро сказал Скайуокер-старший.—?Опять ты за свое! Что, тебе клином свет на нем сошелся? Хватит таскать его имя, как будто собака тряпку. Надоел ты мне!Император, не глядя, протянул руку ладонью вверх, и одна из торгут вложила в его пальцы золотое яблоко. Император поднес его к губам, но не укусил.—?Мальчик, а что ты думаешь?—?Флот мандалорцев меньше, но в их войсках царит железная дисциплина. Их наемные убийцы славятся своими способностями. Но хаттов много, и они умеет давить со всех боков. Война между ними не будет быстрой, мой Император.—?Что ты хочешь сказать? —?вдруг спросил Император, обращаясь к Лее,?— Говори теперь, разрешаю.Лорд Вейдер и Люк переглянулись.—?Пусть изматывают друг друга, а мы тем временем можем обратить внимание на те стороны, в которых у нас конкуренция: только не на геополитические интересы, а экономические. Хаттам не выиграть войну быстро,?— тут она сбилась, посмотрела на Люка, добавила робко,?— Так мне говорили… И их экономика неизбежно пошатнется. Мы можем попробовать перехватить инициативу, только не слишком очевидно… Что-то старое, типа сталеварения…—?Что ты думаешь, лорд Вейдер?Вейдер внимательно посмотрел на дочь и сказал:—?Сразу видно?— женщина… Не воевать, а торговаться. Но мысль недурна.—?Ступайте теперь… Надоели вы мне. Лея, останься со мной, разомни плечи твоему Императору.Глаза Леи остекленели, она крепче вцепилась в лютню. Отец и сын не двинулись с места.Потом лорд Вейдер, слегка выдохнув, сказал:—?Ваше Величество, я все забывал вам сказать… Я привез с Кашиика двух черных пантер и котенка снежного барса. Их долго не кормили, Ваше Величество, а в карцере есть несколько приговоренных к смерти. Я думал, вам понравится зрелище.Император слегка склонил голову к левому плечу, и сделал еще глоток из кубка, в глазах его стояло ленивое, мечтательное, незаинтересованное выражение. Люк откашлялся, чувствуя, как к рукам и ногам приливает кровь, как сердце стучит все быстрее:—?Можно одному приговоренному дать нож, а другому плеть и объявить, что если выживут оба, то, одному даруют свободу, а другого казнят. Можно будет смотреть не только за тем, как они сражаются со зверьми, но и за тем, как и когда они решат повернуться друг против друга.Глаза Императора вспыхнули, и он сказал:—?Ты и правда ситх, мальчик. Лорд Вейдер, я нахожу, что это зрелище увлечет меня: пусть все подготовят незамедлительно. Ступайте все!Когда они вышли из покоев Императора, отошли на приличное расстояние, лорд Вейдер молниеносно обшарил Силой все углы на предмет лишних людей или прослушки, и, повернувшись к Люку, хрипло, срывающимся от ярости голосом, сказал:—?Зачем ты притащил к Императору сестру?—?Нам сказали, что плащ был черным! —?воскликнула быстро Лея. Лорд Вейдер отвернулся от детей, и сказал глухо:—?Так и было. Он покраснел на моих глазах.Люк чуть двинулся?— услышанное наводило на плохие мысли.У Императора было три плаща: черный, красный и белый. Или это был один плащ, способный менять цвет и ткань? Люк подозревал, что плащ?— могущественный ситхский артефакт, и способен не только на это. Люк видел туман, который иногда поднимался над Коруксантом, заползал в уши, высматривал помыслы и сны?— и юноша думал, что это свойство плаща.Когда плащ на Императоре был черным, Палпатин убивал быстро и без пролития крови?— удавкой или утоплением. Он был жесток, но справедлив, он чтил законы и выдуманные им самим порядки.Безумие начиналось, когда на его плечи ложился красный плащ: Император становился нетерпелив, непредсказуем и яростен. Он любил наблюдать за пытками, за изнасилованиями и оргиями?— чем кровавее, тем лучше.Иногда он надевал белый плащ?— раз или два за год. Когда он был в белом плаще, он предавался ностальгии, слушал тонкие голоса певцов-кастратов и плакал лицемерными слезами обо всех, кого убивал в другие дни.Однажды, когда Император не снимал красный плащ три недели подряд, и пыточная уже не отмывалась от крови, лорд Вейдер и Люк переглянулись, и отец сказал сыну:—?У моих доспехов есть только один цвет.Люк кивнул, и больше об этом они не говорили, боясь, что Император прочтет их смутное намерение. Но на следующее утро Палпатин вышел в черном плаще, и долгое время Люк и Вейдер не переглядывались по-особенному.