Пролог (1/1)

Велика и необъятна была Империя, которой долгие годы правил Шив Палпатин, много в ней было красоты и много уродства.От одного края вселенной до другого края раскинулась она.Раз, в год от основания Ордена Тьмы тысяча тридцать второй, в год от начала Великой войны раскола двадцать пятый, в год от воцарения Императора девятнадцатый, не вынеся тяжелой дани и неправедных законов, охваченные пожаром мятежа, восстали жители Набу и всех ее колоний.Поднялся мятеж?— весь мир залихорадило.Высоким пожаром взметнулись, шальные, высоким пеплом опали: золотое колесо Империи раскручивается долго, но давит крепко, насмерть, равняет с землей.Три дня, как во хмелю, гуляли восставшие, на четвертый день протрезвились. Белые имперские полки тяжелой поступью, чеканной поступью, заполонили города, сорвали наспех сшитые знамена, полили поля кровью, навели порядок.Шесть планет горели огнем.В космосе, прямо над Набу, прямо над Тидом, в вышине, холодной и темной, этого не было видно, этого не было слышно.

Чисты были одежды офицеров, черные, как тьма космоса.На мостике звездного разрушителя?— самого быстроходного, самого смертоносного среди всех кораблей Империи, среди верных ему офицеров, стоял молодой принц с воспаленными глазами?— то золотыми, то синими, с лицом?— то светлым, то жестоким.Припав на одно колено, обратился к нему гонец:—?Мой лорд, посольство набуанских дев и жён, придя под белым флагом перемирия, на безоружном корабле, ожидают возле разрушителя, и просят их принять.Принц сказал:—?Что же, пусть приходят.Один из верных офицеров, что служил в разведке, а до этого?— в Инквизитории, и ни во что не верил, и никому не верил, так предостерег единственного сына лорда Вейдера:—?Мой лорд, набуанцы досыта напоены позором, взбудоражены тем, как было подавлено восстание. Среди них ещё идёт волнение, раны потерь и страх ещё слишком свежи. Это может быть ловушка. Вы знаете, как они коварны, вы знаете, как они искусны в ядах и отравлениях. По меньшей мере, заклинаю вас, мой лорд: не принимайте их подношений, не берите их даров, не касайтесь их одежд. Им нечего терять, а вы, мой лорд, для них?— главный враг.—?Полноте, не бойтесь, лейтенант. Я не стану прятаться. Негоже воинам бояться женщин,?— медленно сказал принц,?— Велите проводить их. Пусть войдут, не боясь обиды. Им нечего боятся: они, в отличие от мужей, не поднимались против нашего законного Императора. Мое имя будет им защитой: сегодня и впредь.Пятнадцать женщин, под конвоем штурмовиков, вошли в сверкающую строгость приемного зала разрушителя. Почти на всех были вдовьи вуали, но лица у всех были открыты. Кроме одной?— одетой в самое простое и белое платье, той, что была меньше всех.Длинные и пышные платья их мели пол, шуршали тканью. Их украшения негромко звенели, и разноцветные заколки качались в волосах. Как стая певчих птиц, как букет диковинных цветов были они. Но цветам тем?— увясть на следующий восход солнца, а птицам тем?— не вырваться из раззолоченных клеток.—?Приветствую вас, женщины Набу,?— сказал им принц, и все они склонили перед ним головы. И старшая среди них, с волосами, белыми, как шрамы или боль, в пышном синем платье, расшитым каплями воды, вышла на два шага вперёд, сказала глухо и почтительно:—?Да будут безоблачны твои дни, о принц. Я?— Валерия Танака, мать последней королевы Набу. Дочь моя, Апайлана, узнав о вспыхнувшем мятеже и о том, как тобой, о доблестный принц, он справедливо был подавлен, наложила на себя руки. С тех пор, как королева умерла, горе и безвластие царят на Набу. Но я и мои сёстры пришли просить тебя о величайшей милости. Твой суд был справедлив, и за мужчин, осуждённых тобой, просить я не смею. Но твой приговор затрагивает мальчиков, детей. Я?— мать, и я к твоим ногам, как мать, смиренно припадаю: помилуй, светлый лорд, избавь от жеребьевки детей, которые не достигли ещё своей двенадцатой зимы. Ты повелел, чтобы каждый десятый набуанец мужского пола был умерщвлён. Таков твой приговор, и я о нем судить не смею. Но пощади детей, не ставших еще мужчинами. Вырастая, они будут славить твою милость.И принц сказал:—?Высокородная госпожа, ты пришла просить меня о невозможном. Мятеж был поднят на шести планетах, и я с шести планет возьму кровавую дань. Когда мужчины-набуанцы восставали, то знали, как велика будет цена за их дерзкую попытку. Когда они восстали именем Набу, то знали, что Набу и обрекают.Вдруг из толпы вышла маленькая девушка, одетая в белое платье, опоясанная простым серебряным кушаком. Лицо ее скрывал капюшон. Она прошла сквозь стройные ряды других женщин, что безмолвно расступились, пропуская ее вперед, и она остановилась в двух шагах от принца. Она откинула капюшон, белая ткань соскользнула по длинной шее, обнажила печальные темные глаза и упругие косы.Ни слова не говоря, она упала перед Люком на колени, как срубленное деревце.Раздался ропот, потрясённый гул, послышались слова:—?Принцесса…—?Это в самом деле…—?Не может быть!—?Леди Вейдер, леди Лея!Холодное лицо принца дрогнуло, а глаза полыхнули золотым и синим. Он сделал шаг по направлению к ней и сказал:—?Сестра? Зачем ты здесь? Вставай.Она подняла на него глаза и спросила страстно:—?Где быть ещё мне, мой принц? Где мне быть, как не среди набуанских женщин и дев?—?Вставай.Но она продолжала стоять на коленях, а голос ее метался под низкими сводами, серебряный, как колокольчик.—?Ты победил. Мятеж подавлен, и Набу больше никогда не восстанет, не поднимется против Империи. Даруй же милость… Даруй же милость всем, и народ будет прославлять тебя в веках.Принц сделал шаг по направлению к ней, опустил руку на её плечо, и потянул наверх, но она повела плечом, выскользнула из его руки.—?Вставай немедленно с колен, - сказал он зло и хрипло.—?Я не могу встать, пока я вижу, что ты губишь наш народ. Или ты на свет родился не от набуанской женщины? Или мать твоя была тигрица? Или ты высечен был из камня? Или ты не брат мне?Он выпрямился, глаза его горели, а ноздри раздувались, и те, кто знал его хуже, подумали, что он готов совершить убийство.—?Ведь наша мать спит в этой земле. Не обагряй же её кровью невиновных. Пощади детей. Как наша мать стояла бы перед тобой и умоляла бы за тебя, так я сейчас стою перед тобой и умоляю за всех детей. Посмотри на моё лицо, и ты узришь лицо моей матери.—?Не поддавайтесь слепой жалости, мой принц,?— твердо сказала высокая женщина в полной броне, стоящая по левую руку от него.—?Как этой красоте не внять? —?тихо прошептал мужчина с честным лицом, стоящий по правую руку от принца.А принц сказал снова:—?Вставай, сестра. Я не могу видеть тебя на коленях перед собой.Принцесса обернулась к женщинам, и, послушные одному её взгляду, они все встали на колени, все простерли к нему руки. Тогда принцесса снова повернулась к своему брату, глаза ее были печальны. И она попросила нежно:—?Исполни мою просьбу, Люк.Он наклонился к ней, взял её за тонкие ладони, и сказал:—?Твоей мольбе противиться я не в силах. Будь по-твоему: лишь семерых зачинщиков восстания я казню. За этих не проси: они виновны, они пролили кровь, они понесут наказание. А всем мужчинам Набу я повелеваю отсечь мизинец левой руки, в знак вечного позора, но жизнь им сохраню. Вставай, сестра. Вставай же, Лея.И он бережно поднял её с колен.