3. Ты похож на моего брата! (1/1)

Несмотря на ночную нервотрёпку по поводу интернет-знакомств, проснулся Гена спокойным, бодрым и довольным. Мята, что ли, так запоздало подействовала? Весь день улыбался, как дурак, в предвкушении приятного вечера и пирожков Галиной мамы.Впрочем, пирожки пирожками, но и самому следовало постараться, чтобы выглядеть радушным и щедрым хозяином. Не угощать же барышню полуфабрикатами и разогретой вчерашней кашей! Утром в морозилке рядом с задубеневшими дежурными котлетами обнаружил две тушки кальмаров. Кинул в раковину. Когда вернулся вечером, обнаружил, что они отмякли; оставалось содрать кожицу, подержать их немного в кипящей смеси сливок с соевым соцсом и нарезать полосками. На гарнир отварил рис. Покрошил салат из половинки длинного зимнего огурца и мясистого крупного помидора. Вскрыл банку консервированных ананасов. Царский ужин!Галя пришла ровно в семь. Пунктуальная барышня, редкий вид. Стряхнула с пушистой шапки снег, выбралась из похожего на футляр пальто, скинула с ног широкие неуклюжие угги. Осталась в коричневом трикотажном платье до колен и полосатых гетрах. Она оказалась почти одного роста с Геной и весьма пухленькой, но какой-то пропорциональной: ни каланчой, ни толстухой нельзя было её назвать, подходило одно слово – крупная. Девушка бесцеремонно протопала на кухню, разыскала в посудном шкафу самую большую тарелку и вывалила на неё гору пирожков, которой хватило бы угостить роту солдат. Ну, или досыта накормить одного голодного тренера. От вина отказалась; Гена вытряхнул из чайника мятную заварку, засыпал чёрный цейлонский с чабрецом.– В вашем объявлении, – сказала она, устраиваясь на диване в гостиной перед небольшим столиком, – целых три ошибки.– Не может быть! – удивился Гена: он думал, их штук сорок.– Во-первых, слово ?знакомиться? пишется через мягкий знак, а во-вторых – какой же вы молодой, если вам пятьдесят лет?– Всё в мире относительно, – засмеялся Гена.– Относительно чего? – уточнила Галя.– Вечности, например.– Ой, давайте философию оставим на потом, поговорим о чём-нибудь другом.– Давайте. Например, о вас. Вы чем занимаетесь? Работаете?– Играю.– В баскетбол? – с таким ростом – весьма вероятно.– Нет, в театре, – засмеялась Галя.– Не знал, что в Верхневолжске есть театр, – признался Гена.– Любительская студия, – объяснила гостья. – Спектакли – для души. Для заработка многие из нас ведут свадьбы и корпоративы. А я люблю работать с детьми, поэтому я аниматор.– И это… востребовано? – спросил мужчина.– Конечно! Пару месяцев назад без продыху носилась и по городу, и за город. Перед Новым годом без Снегурочки – никак.– Сне… гурочка? Вы? – Гена закашлялся, подавившись кальмаром и рисом. – С вашими… э-э-э… внешними данными?– А что такого? – усмехнулась Галя. – Маленькой и хрупкой Снегурке пьяного Деда Мороза на своих плечах до машины не дотащить. Здесь такая, как я, – в самый раз.Он вообразил себе, как богатырша в белой шубке и полосатых гетрах волочёт по заснеженной улице распевающего матерные частушки и теряющего по пути рукавицы и валенки белобородого старца. Картинка предстала перед глазами нелепая и красочная, будто карикатура в старом сатирическом журнале.– Вы фильм обещали, – требовательно напомнила Галя, когда Гена потянулся за третьим пирожком – пухлым, зажаристым. Искусница какая её мама!Фильм, значит… Галя призналась, что неравнодушна к старым советским комедиям. И фантастику тоже любит – не фэнтези с эльфами и драконами, а такую, где полёты к звёздам.– ?Кин-дза-дза!? подойдёт? – спросил Гена, устанавливая на стол ноутбук.– Ку! – обрадовалась Галя. – Сто раз смотрела и в сто первый не откажусь.Гена не был фанатом отечественного кино, сюжет саги о космических попаданцах он помнил смутно и глядел с интересом – что дальше будет. В актёрской игре и режиссуре не понимал ни черта, а шутки узнавал на раз-два – ещё бы, советские граждане моментально разобрали кино на цитаты. На экране похожие на бомжей братья по разуму летали в ржавой кастрюле, неуклюже так: плюх, плюх – вот тебе и все спецэффекты. Ему понравилось, что фильм оказался смешным и мудрым. Больше мудрым, чем смешным. И печальным немного. Порядки на киношной планете были отражением в кривом зеркале того, что его окружало, – сегодняшней действительности. А, может быть, и тогдашней. Теперь никак не проверишь, так ли это. И не вспомнишь даже: сам Гена СССР конца восьмидесятых, как и заграницу того же времени, наблюдал из окна автобуса, в котором возили по городам его хоккейную команду. А на лихие девяностые любовался из больничного окна.Галя постоянно отвлекалась, отворачивалась от экрана, чтобы ответить на сообщения в своём телефоне, добавить в чашку горячей воды, протянуть руку за пирожком или за ломтиком ананаса. Гена же смотрел, не отрываясь, даже про чай забыл. Представлял себя на месте героя – вот этого простого мужичка дяди Вовы, бредущего по колено в песке вместе с симпатичным грузинским пареньком. Ух, он бы там развернулся! Жаль, в те времена в Союзе такое не снимали. Да и сейчас в родном Отечестве не приветствуется.Впрочем, во время просмотра они как-то сумели переброситься парой фраз, комментируя увиденное, и незаметно перешли на ?ты?. Ну, и правильно, давно пора.– Ген, – окликнула его Галя. По экрану протекали финальные титры, а он задумчиво уставился куда-то в стену, где даже узора на обоях не было, у него всё оклеено однотонными жемчужно-серыми, не на что залипать. Перед его затуманенным взором прокручивалось какое-то своё кино, – Ге-на!– Что… Галя? – он вернулся в реальность.– Ты меня так и не спросил про третью ошибку.– А это важно?– Думаю, да.– Тогда… я спросил. Только если это окажется какая-нибудь дурацкая запятая…– Не окажется. В голову бы не пришло дёргаться из-за запятых.– Только из-за ?тся? и ?ться??– Конечно! – коротко засмеялась Галя. И сразу посуровела. – На самом деле, Ген… ты зря написал, что хочешь познакомиться и с девушками тоже.– Э-э… что ты хочешь этим сказать? – опешил он.– То, что сказала. Со мной тебе повезло, а другие будут навязываться, приставать. Тебе же это не надо. Ты ведь даже не би.– Стоп, – Гена задышал тяжело и прерывисто, как после кросса по пересечённой местности. Во рту пересохло, он залпом допил холодный чай. – Как ты догадалась?Галя фыркнула в рукав:– Радар сработал.– А серьёзно? Только не говори про аккуратность и умение готовить. Это никак не связано… с ориентацией. Скорее, с тем, что рано стал жить отдельно от родителей.– Угу, или просто так совпало. Нет, Ген, другое. Заставку у себя на компе ты давно видел?– А что с ней не так? – Ой, бля… – никогда не позволял себе ругаться при дамочках, но тут само собой вырвалось. Надо же было так спалиться! Что стоило картинку поменять перед приходом девицы или не приносить ноут в гостиную, фильм скачать на флешку и загрузить в телевизор. – Подумаешь, ?Святой Себастьян?… Это же классика.– Классика разная может быть. ?Даная?, например, или ?Венера с зеркалом?. Да хоть пейзаж с пшеничным полем или там… корабли какие-нибудь… Айвазовского. А этот обнажённый юноша, стрелами пронзённый… Просто у моего брата на компе такая же картина.– Твой брат – гей? – догадался Гена. Игриво усмехнулся. – Познакомишь?– Не вижу смысла.– Почему? У него есть парень, или я не в его вкусе?– Он акт, как и ты.Ничего себе, она и в этом разбирается! Вообще-то понятно, если брат… Кроме того, вероятно, она шарится по каким-нибудь гейским сайтам, сидит в весьма специфичных пабликах и приятельствует со всеми бывшими своего брата. Сопли им утирает. Случаются такие барышни, не раз натыкался на их комментарии к постам в соцсетях. Для этого явления даже есть какое-то специальное англоязычное слово, Гена когда-то знал его, но запамятовал.– И всё-таки… одной картины мало для подобных выводов, – заметил Гена.– Немало, если плюс аккуратность и плюс кальмары.– Вообще-то я их готовил для тебя, – нагло соврал Гена. Было бы в морозилке мясо… Хотя нет, не станет он ради девицы в полосатых гетрах, которую видит первый и, может быть, последний раз в жизни, с пловом заморачиваться. Долго и хлопотно.– Спасибо, – фыркнула Галя. – Кстати, я их сама себе в тарелку насыпала, ты не заметил?– Не обратил внимания, – пожал плечами Гена.– Вот-вот. И чай я себе – тоже сама. Ты не ухаживаешь, комплиментов не говоришь. Создаётся впечатление, что либо спецом по-хамски себя ведёшь, чтобы я скорей ушла, либо воспринимаешь меня как приятеля. Блин, Гена, да ты даже на мою грудь ни разу не посмотрел!– А надо было? – с некой опаской поинтересовался Гена.– Теперь уже нет, – вздохнула Галя. – И так всё ясно с тобой. Баба рядом сидит, живая и тёплая, вся в ананасах перемазанная, а он в экран на скрипача пялится.– Вовсе я не…– Вовсе да. Думаешь, если я в телефоне сижу, вокруг ничего не вижу, да?– Галя, ты обиделась? – забеспокоился он.– Вот ещё! Не такая я дура. Ты же не нарочно, это природа. Нравятся кавказские мальчики, да?– Ничего подобного, – Гена растерялся и смутился, как шестиклассник, которого соседка застукала на балконе с папиными сигаретами. Ну, или с маминой губной помадой, и такое случается.Видимо, выражение лица его сделалось жалким и забавным, слишком жалким и забавным для пятидесятилетнего мужика с постоянной работой и двухкомнатной квартирой (съёмной, правда, а не в собственности – ну, неважно). Галя расхохоталась. Потом резко посерьёзнела, проговорила:– Ох, извини. Не хотела тебя обидеть.Осознав, что волна взаимных извинений пошла по второму кругу, переглянулись и засмеялись оба.– Ген, мне пора, – сказала Галя. Поднялась с дивана, одёрнула подол.– Действительно, – согласился Гена. – Засиделись. Двенадцатый час. Тебя дома заждались.– Ой, да ты что! Мама, наверное, давно спать легла, ведь я её уже обрадовала, что в гостях заночую. Так что, я – в театр, у меня ключ есть.– Не выдумывай. Оставайся здесь.– В смы-ысле?..– Здесь, в гостиной, на диване. В спальню, естественно, я тебя не пущу.– Ого! Там какие-то тайны?– Ещё какие! Впрочем, можешь заглянуть: друзьям разрешается.– А мы друзья? – обрадовалась Галя.– Без вариантов, – прекращать общение с этой смешной девицей не хотелось. Он встал, распахнул дверь в смежную комнату. Гостья ожидаемо захихикала. Весь хлам был именно там: на полу лежали вперемешку грязные носки, мятые футболки, пустые бутылки (пластиковые, из-под минералки, в основном), обрезки обоев, оставшиес япосле ремонта, и полмешка рыночной картошки. Всё, что было наскоро вынесено из гостиной и кухни для создания иллюзии идеального порядка.– Блин! – выдохнула она. – Если бы я не была уверена в кристальной честности моего папы, я решила бы, что ты ещё один мой старший брат. Всё-таки у вас с Лёвой так много общего!С ней весело и спокойно было, будто и впрямь нашлась младшая сестрёнка, которая на самом деле так никогда и не родилась. Мама ждала второго ребёнка, когда Гене было пятнадцать лет, и никто у него не спрашивал, хочет ли он ?братика или сестричку?. Он хотел. Мечтал о младшей сестре: розовом орущем свёртке, который с годами будет превращаться постепенно в краснощёкую хохотушку в бантиках, а затем в аккуратную отличницу с нотной папкой в руках или смешную пацанку, которая будет донашивать его рубашки в клетку и просить показать аккорды к песням Булата Окуджавы. Мальчишки окружали его в школе, на хоккее, в дворовой компании; уже тогда он на кого-то из них посматривал совсем не по-братски. Девочки же казались особым народом. Чуть ли не инопланетянками. А тут была бы своя, родная ?инопланетяночка? – маленькая копия мамы.Сестрёнке не суждено было появиться на свет: что-то пошло не так, маму отвезли на ?скорой? в больницу, роды начались преждевременно. Она пролежала два месяца в областной клинике, девочку спасти не удалось. В том, что это была именно девочка – дочь, сестра – Гена не сомневался, хотя и отец, и мать говорили просто: ребёнок. Существо, которому не успели дать имени. Гена был на сборах, когда это случилось, поэтому не слышал горьких рыданий матери, не видел скупых слёз отца. К тому времени, когда он вернулся, родители, казалось, заставили себя забыть о случившемся. Они лишь печально вздыхали, когда он спрашивал о ребёнке, и переводили разговор на другую тему. Он перестал спрашивать. Потом умер дед, после похорон отец сделался молчаливей и угрюмей, чем раньше, и всё чаще стал выпивать в одиночку. Мама с головой занырнула во вселенную заботы о собственном здоровье: практиковала раздельное питание; изгибалась в умопомрачительных позах, делая гимнастику; шептала мантры и расставляла баночки с водой вокруг радиоприёмника, когда транслировали выразительное молчание всенародного целителя.Именно в те годы Гена провоцировал уличные драки, отчаянно вызывая огонь на себя; тогда же познакомился и с компанией байкеров. Ходил по краю, прекрасно понимал, что станет с матерью и отцом, если они потеряют ещё и сына – единственного. И всё равно шёл на риск, ловил адреналин на полную катушку. Влетел на полной скорости в грузовик, вылетел из команды. Жил, думая, что всё позади. Много лет – так. И вдруг осознал: впереди ещё что-то может быть. Давно считал: всё кончено, но рубежи в двадцать, тридцать, сорок лет преодолел, и в пятьдесят вдруг обрёл второе дыхание. Захотелось в жизни чего-то новенького. Может, потому и на сайт знакомств зашёл по-иному, не как раньше. Не утоления плотских страстей хотел, не развлечения. А… чего хотел-то? Хорошего человека встретить? Ну, и встретил – вот её, Галю. Что он там бубнил про первый и последний раз? Нет уж, никаких последних! Будет он с Галей дружить, как бы по-детски это ни звучало. И пусть только попробует она увильнуть!Да и не пытается она. Занырнула в душ, покопошилась там минут двадцать и вышла с чалмой из полотенца на голове и в дурацкой пижаме – клетчатых штанах и пушистой жёлтой кофте с вышитыми по подолу утятами. Будто ей пять лет, честное слово! А что такого? Сам же хотел младшую сестрёнку – вот и пожалуйста, примите и распишитесь!– Галь! – окликнул Гена.– Что? – девушка оторвалась от увлекательного процесса запихивания пледа в пододеяльник. Гена выдал ей комплект белья с принтом – ретро-самолётами: на Двадцать третье февраля женская часть коллектива преподнесла им с Валерой эти распрекрасные подарки; как коллега распорядился своим – история умалчивает, а у Гены он всё ещё лежал в шкафу нераспакованным. Теперь вот пригодился. Галя, рассматривая самолётики, вопила от восторга, как дитя малое. Она всякие такие штуки любит, оказывается. Прекрасно, он уже знал, что дарить ей на Восьмое марта. Вспомнил про один сайт, где можно заказать модельку старинного биплана. Но всё же…– Галя, а если бы ты не со мной встретилась, а другим мужчиной – более… э-эм… традиционно ориентированным? Тогда – как?– Ген, не заморачивайся. Знаешь – по обстоятельствам. Понравились бы друг другу – был бы секс. Нет – так у меня ключ от театра с собой. Не просто так захватила.– И часто ты?.. – поинтересовался Гена. Почему-то ему стало неприятно, когда услышал, что его новоявленная сестрёнка вот так запросто может переспать с полузнакомым мужиком. И так легко говорит об этом. Хотя, казалось бы, – ему-то какая разница!– Что – часто? – уточнила Галя. – На свиданки хожу или в театре ночую?– И то, и другое.– Да сто процентов, Ген, и то, и другое, – рассмеялась она. – Обычно приду, полчаса поразговариваю – и в театр, в театр: с глаз долой, из сердца вон. Маме, конечно, об этом не рассказываю – пусть думает, что у дочери есть личная жизнь.– А подругам что говоришь?– Подруг у меня нет, – призналась Галя. – Ну… в привычном понимании. Коллеги не в счёт.– И с детства привыкла дружить с мальчишками, да?– Точно. Как догадался?– Самолёты. И вообще… если бы у меня была младшая сестра…– Считай, она у тебя есть, – серьёзно сказала Галя и, завернулась в наконец-то расправленный внутри пододеяльника с самолётами плед.Гена уснул довольно быстро и спал крепко. Странно: то, что в соседней комнате скрипела диваном и посапывала посторонняя баба, не раздражало его ничуть. Да и не чужая она – своя в доску. Снилась ему какая-то благолепная чушь, чуть ли не розовые кусты и плюшевые медвежата. Хотелось надолго остаться в этом уютном сновидении, и он бы остался, если бы…Если бы в дверь не колотили отчаянно. Кажется, ногами в крепких ботинках.Наверное, сначала всё же звонили, но звонок его не разбудил. А вот от стука он подскочил моментально. Кто бы это мог быть в такую рань? Гена посмотрел время на мобильнике: семь пятнадцать. Для выходного – запредельно. Что случилось-то? Может быть, он нечаянно залил соседей снизу? Или это Галю разыскивает ревнивый поклонник?У него хватило ума не бежать к двери сломя голову в одних трусах. На светло-серые боксеры натянул джинсы. Впрочем, на этом терпение кончилось – отправился открывать назойливому незнакомцу босиком и с голым торсом. Обнажённым, то есть. И по-античному прекрасным, несмотря на шрамы. Об этом он сейчас не думал. Почти. Ну, если честно – думал совсем чуть-чуть. Когда и не покрасоваться перед излишне громкими гостями, как не с утра пораньше?Не посмотрев в глазок, не спросив ничего, Гена резко распахнул дверь. И услышал не произнесённое даже – бархатным шёпотом выдохнутое, крышесносящее:– Ва-а-ау!Обладатель сводящего с ума голоса просочился в прихожую. Гена хлопнул ладонью по кнопке выключателя, чтобы как следует рассмотреть внезапного утреннего гостя. Он был похож на подростка из небогатой семьи: маленького роста, худой, постриженный неумелым парикмахером, с обветренной кожей, в купленных явно на вырост шмотках, сработанных трудолюбивыми китайцами. Вжался в стенку – будто и не он сейчас бойко пятками в дверь барабанил. Смотрел испуганно и восхищённо из-под чёрных густых ресниц, нервно покусывал пухлые губы. На скулах выступил тёмно-розовый румянец, а крупные оттопыренные уши были густого помидорного оттенка и, казалось, светились, как стеклянный глаз светофора. Красный цвет – хода нет. Или это он с мороза так? Февраль выдался достаточно холодным, днём доходило иногда до оттепели, но по ночам стойко держался глубокий минус. А это чудо без шапки скачет по улицам. В семь утра.В семь? Утра?– Ты кто? – в упор глядя на паренька, спросил Гена.– В интернете… переписывались… Геннадий – это вы? – растерянно пробормотал тот.– Саша? – уточнил Гена.– Ага, – выдохнул малец.– Почему так рано?– В семь же, – начал он и вдруг хлопнул узкой ладонью по лбу. – Блин, я идиот! В семь вечера надо было приходить, да?– Идиот – это у нас я, – мрачно сказал Гена. – Надо было написать: в девятнадцать ноль-ноль.На голоса выплыла в прихожую полусонная Галя в своей утиной пижаме.– Кто это у нас? – зевнув, поинтересовалась она. – Божечки, какая прелесть!– Это Саша, – резко сказал Гена, – и он сейчас уходит.– Так! – командирским тоном произнесла Галя. – Никто никуда не уходит. Все быстро раздева… ой! А некоторые одеваются как раз. И пьют чай. Там ещё пирогов дофигища осталось.– Простите, я совершенно невовремя, – забормотал, пятясь к двери, ушастик Саша. Вежливый какой!– Вовремя-вовремя, – успокоила его Галя. – Как раз к завтраку. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.– А, это из мульта про Винни-Пуха, – хихикнул Саша.– Гос-споди, ребёнок совсем! – тяжко вздохнула девушка, вытряхивая пацана из объёмной неуклюжей куртки. – Ген, ты что – педофил?– Иди к чёрту, Галя! – проорал мужчина из спальни, где тщетно пытался отыскать чистую футболку.– Мне двадцать шесть лет, между прочим, – обиженно надул губы Саша. – Могу паспорт показать.– Покажи, – протянула руку Галя. Взяла документ, с интересом рассмотрела. – Родился здесь, в Верхневолжске? Что-то я тебя тут раньше не видела.– Я уехал… с родителями… а сейчас вернулся, работаю.– Где работаешь?– В МТС.– С Кавказа кто у тебя – бабушка, дед? – Галя устроила форменный допрос.– Никто, все русские, – почти всхлипнул Саша.– Вот чего врёшь-то? – хлопнула ладонью по пышному бедру Галя.Гена, пока они пререкались в прихожей, оделся, наконец, в джинсовую приталенную рубашку, провёл пару раз расчёской по волосам, умылся и почистил зубы. Вскипятил чайник, разлил по трём кружкам ароматный напиток.– Галь, отъебись от пацана! – не выдержал, рявкнул он. – Давайте уже завтракать.Галя втолкнула Сашу в комнату. Гена залюбовался парнишкой. Под его мешковатой кофтой и широкими штанами угадывалась та самая точёная фигурка, которую он рассмотрел тогда на фотографиях.– А если… если я не скажу, откуда приехал, вы меня прогоните? – жалобно спросил Саша.– Почему? – хмыкнул Гена. – Всё от тебя зависит. Будешь хорошо себя вести, тогда… Да, Галь?– Не слушай, Сашок, этого придурка, – посоветовала Галя. – Кстати, во избежание всяких непоняток: мы с Геной просто друзья.– Да? – Сашин затуманившийся было взгляд просветлел немного. – А я вначале подумал – вы семья.– Если и семья, то… ну, вроде как брат и сестра. И… если этот урод будет тебя обижать, смело жалуйся мне, я приду и настучу ему по башке первым попавшим в руки тяжёлым предметом.– Не надо, – снова испугался Саша, теперь уже не за себя. – Он не урод, он хороший.– Ничего себе! – дёрнула плечом Галя. – Слышь, хороший! Насыпь ребёнку в чашку сахару, а то его тошнит от несладкой заварки.Гена беззастенчиво пялился на Сашу и тянулся к нему руками загребущими и всем телом, рискуя огрести от Гали ?первым попавшим?, каковым вполне мог случиться горячий чайник. При этом он ловил на себе смущённо-восхищённые, чуть боязливые взгляды юноши и очень был этим доволен. Галя сидела между ними и, как могла, блюла обоюдную нравственность.– Никакого секса на первом свидании – ясно? – строго заявила девушка. – Тем более, это ещё и не свидание никакое. Тут у вас я сижу. И уходить пока не собираюсь.–А ты соберись, – предложил Гена.– Непременно, – закивала Галя. – Только Сашку я с собой возьму, буду ему театр показывать.– А мне – театр? – возмущённо зарычал Гена. Честно говоря, не театр он сейчас хотел, а смуглого гибкого Сашу. Галя была непреклонна.– Тебе посуду мыть.– Я помогу с посудой, – неожиданно предложил Саша. – И пойдём втроём. Можно, Галя?– Да ну вас! – фыркнула она. – Можно. Только быстро! К одиннадцати мне успеть надо, и я вас в зал проведу, а в двенадцать начнётся спектакль.Быстро ей. Ишь какая. На самом деле любое ?быстро? можно превратить в ?медленно?, если знаешь, как.Больше событий в единицу времени – кто-то из советских фантастов говорил: Стругацкие, кажется. Это когда книжку пишешь. В жизни с событиями не очень, но если собрать по максимуму впечатления, мысли, эмоции… Вместить всё в несколько минут. Медленноминуты. Да, они самые. Медленно… и всё равно слишком быстро они идут, слишком.