3/2 Удивительные открытия (1/2)

Прежде чем угоститься вином, Леде пришлось отправиться на кухню и отыскать для себя бокал. Они стояли в ряд в одном из шкафов и были покрыты таким толстым слоем пыли, что сам собой напрашивался вывод: за полгода, что Джури прожил в доме, распитием благородных напитков он не часто занимался.Присутствие Леды не заставило его ни застегнуть рубашку, ни принять более подобающую позу – он так и сидел в кресле, вытянув ноги, и имел вид отрешенный, как будто вино его совершенно не радовало.– Как поживает Агги? – спросил Джури, когда начало казаться, что он вообще не заговорит.– Как ты догадался? – удивился Леда. Он не упоминал, с кем провел вечер, да и вряд ли Джури высматривал в окно, с кем он возвращался.– А что тут догадываться? – усмехнулся Джури, глядя прямо перед собой. – Сперва я решил, что тебе надоело тут торчать, и ты на свой страх и риск отправился подальше из страны, не дожидаясь помощи Сойка. Но когда ты вернулся, я вспомнил, что сегодня должен был зайти Агги, и я не успел предупредить, что меня вызвали. А где Агги, там и неприятности.Леда хотел уточнить, в чем такой догадливый Джури увидел неприятности, но тот, вдруг повернувшись к нему, насмешливо спросил:– Как считаешь, я бы смог стать стражником или сыщиком? Расследовать страшные-ужасные убийства и ловить злобных магов?Неожиданно даже для себя Леда рассмеялся, чуть не упустив бокал на пол.– Нет, не смог бы.– Почему?– Потому что самый злобный маг здесь ты.В другой ситуации Джури точно обозлился бы и выдал колкость в ответ, но в этот вечер он успел пригубить две трети бутылки вина, как видел Леда, и потому лишь улыбнулся.– Дело твое, конечно, но лучше бы ты не высовывался, – в чем даже выпивший Джури оставался верен себе, так это в том, что от веселья к серьезности переходил за секунду. – Может, ты думаешь, что Противостояние о тебе просто забыло, однако это не так. Никого не греет мысль, что, помимо себя самих, нам приходится прятать еще и политического преступника, и, если бы была возможность, тебя с радостью проводили бы до границы. Но пару дней назад Анзи проверял отчеты стражи – мои соболезнования, но тебя ищут. Если бы не твое забористое прошлое, может, уже плюнули бы, Хареон не заметил никаких пропаж в доме. Но так как полгода назад ты обвинялся в весьма серьезном преступлении, стража и сейчас взяла тебя в оборот.Когда Леда слышал слова "политический преступник" применительно к нему самому, его передергивало. Ничего "политического" он точно не делал, даже в планах не имел. В его понимании такое определение подходило для революционеров с замыслом нового переворота или покушения на правителя. Однако он понимал, что Джури прав: Храм и стража расценивали его злодеяние именно так, не зря же в документах сделали отметку "государственный изменник".– И если ты угодишь в казематы снова, вытащить тебя оттуда не получится даже у Сойка, – закончил Джури и потянулся за бутылкой, чтобы выплеснуть остатки вина в свой бокал.На языке у Леды вертелась уйма вопросов. Как Сойк мог вытащить вообще кого бы то ни было из казематов Храма, куда был закрыт доступ всем посторонним? Да и своим тоже, ведь сам Леда оказался там впервые только в роли заключенного. Стали бы маги вызволять его, попади он в руки храмовникам снова? Однако Леда был согласен с Джури в одном: на этот раз его бы уж точно ничто не спасло – ни влияние отца, если бы тот вдруг пожелал помочь, ни стечение обстоятельств, ни, очевидно, помощь Противостояния. Возможно, его бы казнили быстрее, чем кто-либо из магов вообще узнал о произошедшем.– У меня сегодня было важное дело, – спокойно пояснил Леда и наконец сделал первый глоток вина. – В прошлом остался один долг. Моей няне. Нужно было наведаться в родительский дом.– Боги… – мученически протянул Джури. – Вы ходили к твоему батюшке.– Да.– Одно из самых опасных для тебя мест в Синальде.– Спасибо, я знаю.– Долг можно было передать. Даже я мог бы сделать это.Больше всего Леде хотелось едко заметить, что Джури не тот человек, к которому хочется обращаться с просьбами.– Нельзя, – проглотив все возможные язвительные комментарии, просто ответил он. – Я должен был увидеть няню. А Агги попросил перевоплотиться в ее двоюродного брата из Эвеенса – такой человек в действительности существует, потому никто ничего не заподозрил бы.

Секунду помолчав, будто обдумывая услышанное, Джури тоже решил придержать при себе все замечания и упреки и в итоге только усмехнулся:– Ну хоть не в женщину.– Что? – не понял Леда.– Перевоплотиться не в женщину ты его попросил.– А Агги может превращаться и в женщин? – поднял брови Леда.

Ничего удивительного в этом не было, Агги ведь и правда говорил, что может стать кем угодно, но Леда как-то не задумывался о подобном до этого момента, не представлял его в женском образе.– Может. Но не любит. Говорит, юбки в ногах пугаются, грудь трясется и так далее. Всегда очень радуется, что родился мужчиной.Рассмеявшись, Леда отставил свой бокал на стол и заставил себя подняться – еще немного, и ему стало бы откровенно лень это делать, а надо было разжечь камин: в комнате становилось холодно.Вино было сухим, терпким на вкус и определенно очень дорогим. Леда даже вспомнить не мог, когда в последний раз пил такое. В голове приятно зашумело уже после первых двух глотков, но он не сомневался, что это пройдет. Виной тому, не иначе, стал невольный долгий отказ от крепких напитков, а заодно и пустой желудок. Однако идти на кухню за едой Леде не хотелось вовсе.– Посмотрел бы я на Агги-старушку, – произнес он, возвращаясь в свое кресло. В камине весело запылал огонь, комната сразу наполнилась светом и теплом, и теперь Джури был хорошо виден в оранжевых отсветах пламени.– Я тоже. Пока не доводилось, знаешь ли.– Уверен, он справится. Агги прирожденный актер.– Не спорю. Как по мне, даже лучше твоего нового друга Рю, – заметил Джури с иронией.Спорить с утверждением, что Рю – его друг, Леда не стал, но не удержался от другого комментария.– Однако им обоим далеко до главного актера. Так, как ты, притворяться никто не сможет.Леда говорил весело и непринужденно – полбокала вина, которые он успел выпить, подействовали на него непропорционально умиротворяюще, однако Джури, снова повернувшийся в его сторону, настроение не перенял, и Леде почудилось, что по его лицу пробежала тень.– В смысле? – холодно спросил он.– Я о твоем образе "Джури из Ярны". В жизни не встречал более убедительного деревенщины.Не без некоторого удивления Леда, который впервые имел возможность наблюдать за Джури так долго и так близко, отметил, что у того была выразительная мимика, выдающая его истинные чувства. Пусть Джури говорил немного, но на его лице ярко отражались эмоции, причем часто идущие вразрез с тем, что он произносил вслух.– А, это, – с едва слышным облегчением произнес он. – Просто ты деревенщин в жизни не видел. Ну и я готовился, разумеется. Взвешивал каждую фразу, прежде чем рот открыть.Джури можно было даже похвалить, Леда не помнил ни единого прокола в его образе. Однако он воздержался – его собеседник и так был о себе высокого мнения.– Тебя ворон выдал, – вместо этого заметил Леда. – Повезло тебе, что я, болван, не знал про животных-проводников у некромантов.– Под болваном подписываюсь, – улыбнулся довольный Джури. – А что касается проводников, человек не может знать всего. Проводники есть далеко не у всех некромантов, да и Храун на вид самый обыкновенный ворон. Мало ли таких в лесах. Стражники тоже не обратили внимания, даже если и видели его.А вот эта тема была Леде безумно интересна, и он боялся сбить с нужного настроения Джури, в кои-то веки непривычно словоохотливого.– Как это работает? – осторожно спросил он и, когда Джури поднял на него вопросительный взгляд, пояснил: – Как вы выбираете себе проводников? Наверное, не любое животное подойдет?Он был почти уверен, что Джури опомнится, сообразит, что за сегодняшний вечер и так уже сказал больше, чем за месяц их соседства, однако тот удивил его.– Подойдет любое, хотя чаще всего это кошки или совы. Реже – змеи. И мы никого не выбираем – животные выбирают нас.– Как так? – не понял Леда.– Проводник сам приходит к некроманту, если считает его достойным. Мой дед подобрал Храуна, когда тот выпал из гнезда, выходил его, и Храун остался с ним. Когда дед умер, Храун пришел к моему отцу, выбрал его из трех братьев. А когда не стало отца, пришел ко мне.– Сколько же ему лет?– Около двухсот. Вороны долго живут, а проводники и того дольше. Разумеется, проводника нельзя заставить служить или удержать – он находится рядом с магом ровно столько, сколько захочет. Но, похоже, я его не разочаровал – годы идут, но он меня не покидает.– А что именно делает проводник? – Леда понимал, что его голос звучит чуть более взволнованно, чем должен, все же вечер располагал к неспешной беседе на отвлеченные темы, а вовсе не к допросу по основам магии. Но Джури и это не смутило.– Он остается рядом с магом. И это немало, поверь, в особенности, когда весь мир вокруг рушится. Связь сложно объяснить, ее можно только прочувствовать. Иногда я знаю то, что знает Храун – как будто вижу события, участником которых не являюсь, его глазами, но не в прямом смысле всю сцену, как в театре, а просто знаю, что произошло, – Леда едва ли понял, о чем сейчас говорил Джури, но все равно кивнул. – Иногда я чувствую его поддержку: Храун сообщает мне, что он рядом и на моей стороне. Может предупредить об опасности.Леде вспомнилось, как в ночь их общего путешествия, когда они уже приближались к Синальду, на отряд напали, и за несколько секунд до того, как появились бандиты, в темноте громко закаркал ворон. Отчего-то эпизод четко отложился в памяти Леды, и теперь он почти не сомневался, что это и был проводник Джури, но спрашивать не стал – возвращаться даже мысленно в те дни ему не хотелось.– Ну что, еще одну бутылку? – вдруг предложил Джури, и Леда, сперва неосознанно заглянув в свой пустой бокал, перевел на него удивленный взгляд.– Что у тебя случилось? – прищурившись, спросил он. – Ты сам на себя не похож.– Зато ты такой же, как всегда – святоша святошей, – скучающе протянул Джури. – Отправляйся спать. Мне и одному не скучно.Последние слова прозвучали как будто обиженно, и Леда с трудом сдержал смешок. Вероятно, Джури было плевать на его компанию, но на миг показалось, что тому не хочется, чтобы он уходил.– Я никогда не отказываюсь от хорошего вина, – невозмутимо произнес он, откинувшись на спинку своего кресла и всем своим видом показывая, что с места не сдвинется. – Кстати, где ты его покупал?– Ничего я не покупал, – отмахнулся Джури. – Это запасы госпожи Эйири из погреба. Или, скорее, господина Эйири, потому как его вдова за распитием вина не была замечена.– Я могу сходить, – предложил Леда. – В погреб.– Нет уж, выбор вина я тебе не доверю, – отозвался Джури, и когда поднялся, Леда заметил, как он покачнулся на неверных ногах.Странные чувства переполняли Леду, пока он сидел в гостиной в ожидании Джури. И когда тот вернулся с пыльной бутылкой, которую сам легко откупорил и склонился над столиком, наливая вино в бокалы, его посетило чувство нереальности происходящего. Как будто вся эта сцена, этот вечер были из какой-то другой жизни, в которой они оба могли стать друзьями. Или сейчас было раннее утро, и Леда, просыпаясь, застрял ненадолго между сном и явью, когда уже понимаешь, что происходящее невозможно, но в то же время никак не возвращаешься в привычный мир.Леда не мог перестать гадать, что же произошло с его невольным соседом этим вечером, отчего он так переменился.– Хватит пялиться, святоша, – одернул его Джури, и только тут Леда сообразил, что его взгляд стал слишком пристальным. – Не каждый день увидишь, как тебе прислуживает последний из древнего рода, но мы ведь живем в удивительные времена, так?Разогнувшись, он отсалютовал Леде полупустой бутылкой, а тот, бросив взгляд на столик, обратил внимание, что Джури не разлил ни капли.– Я не пялюсь, – с трудом скрыв досаду в голосе, Леда все же отвернулся. – Просто все понять никак не могу, как я купился на твой маскарад полгода назад, – и пока Джури не начал снова старательно шутить о его недалекости и своих талантах, спросил в лоб: – Кто тебя воспитывал?Джури стоял перед ним и из-за того, что Леда глядел снизу вверх, казался выше ростом, чем был в действительности. Быть может, дело было в том, что теперь Леда знал о его происхождении и не мог отделаться от мысли, что Джури – потомок великих некромантов, генеалогическое древо которых, вполне возможно, берет начало еще до времен Пророчицы. Однако в самой осанке Джури, в том, как он постоянно гордо вскидывал голову, как смотрел сверху вниз – не обязательно пренебрежительно, хотя и так иногда тоже, – как говорил, чувствовалась сила и статность, присущая только истинным аристократам.Представители благородных семейств Синальда, ныне мнившие себя самыми знатными, с которыми с самого детства имел дело Леда, на фоне Джури выглядели бледно, и никакие наряды и богатства не могли изменить положение вещей. Поэтому даже вспоминать, каким Джури был во время поездки из Ярны, насколько сильно он не был похож на себя самого, настоящего, было удивительно.– Твой вопрос звучит как оскорбление, – усмехнулся Джури, но совершенно беззлобно, и скрестил руки на груди. На мгновение Леда зацепился взглядом за перстень с блеснувшим в отблесках огня рубином, который Джури как будто и не снимал никогда.– Ничуть. Мне просто интересно.– Ну так угадай с трех раз. Подсказка: ты его знаешь.Пока Леда удивленно всматривался в лицо Джури, гадая, не шутит ли он, тот снова расположился в кресле и невозмутимо взял свой бокал.– Только не говори, что это сам… – неуверенно начал Леда: он знал лично не так много магов, чтобы долго выбирать.– Да, это именно он. Сам, – Джури откровенно веселился, наблюдая, как в изумлении вытягивается лицо Леды. – Сойк был другом моего отца. Когда мне удалось унести ноги из того пожарища, он меня приютил на последовавшие десять лет, пока я не вырос. И не научился всему, что Сойк мог мне дать.Чего Леда не ожидал, так это того, что Джури заговорит о печальной истории своей семьи. Забыв вообще обо всем, он даже не скрывал своего удивления то ли от самой открывшейся истины о жизни Джури после переворота, то ли от такой внезапной откровенности.

– Так что самому Сойку, – на слове "самому" Джури сделал ударение, – я как сын. Не самый любимый, но все же.Отчего-то он рассмеялся, негромко и нерадостно, и Леда даже гадать не брался, к чему это горькое веселье.– А кто любимый? – задал он единственный возможный вопрос.– А любимое детище Сойка – это борьба, – устало объяснил Джури, опять вытягивая ноги и глядя в темноту потолка. – О ней он думает днем и ночью, ею и живет. На первом месте у него Противостояние, потом долго никого нет, а потом уже все остальные."Разве вы все, потомственные маги, не такие же?" – подумал Леда, гипнотизируя профиль Джури, который погрузился в свои мысли, позабыв, что он не один в комнате.– А ты? – все же решился озвучить другой вопрос Леда. – Ты разве не ставишь вашу борьбу на первое место?Некоторое время Джури молчал, и Леда уж было подумал, что тот пропустил его слова мимо ушей. Сегодня было сложно угадать его реакцию – весь этот вечер был в чём-то удивительным.

– Вашу… – протянул он, когда Леда успел посчитать разговор оконченным. – Конечно, я ставлю нашу борьбу во главу угла – когда ты маг и ты в Синальде, выбора нет. Шпион в тылу врага должен постоянно помнить, кто он и для чего он здесь, иначе крышка. Та самая крышка, которая от гроба.Следующий глоток, который сделал Джури, вышел слишком большим, и он закашлялся, но каким-то чудом рубашку вином не облил.– А если бы был выбор? – тихо спросил Леда.Он и так уже знал ответ, даже если бы Джури решил отмолчаться. И почувствовал неожиданную близость с этим человеком – магом, вчерашним врагом, нежданным союзником – самым противоречивым героем в истории его собственной жизни. Джури понятия не имел, насколько они с Ледой были похожи – тому тоже приходилось жить не той жизнью, которой ему хотелось, и идти к целям, которые не он себе поставил.– Болею ли я всей душой за Противостояние? – как будто всерьез задумавшись, спросил Джури, обращаясь к себе же. – Разумеется, да. Верю ли я в победу магов? Конечно. Считаю ли я, что Храм падет? Самой собой. Бестолковому правлению Храма рано или поздно пришел бы конец и без нашей помощи. Хочу ли я участвовать в новом перевороте?..Оборвав себя на полуслове, Джури медленно повернул голову в сторону Леды, и когда их взгляды встретились, он показался Леде уставшим, каким-то измученным. Словно Джури не был его ровесником, а прожил уже не одну человеческую жизнь.– Нет, – закончил Джури, ответив на свой же вопрос.Вздохнув, Леда провел кончиками пальцев по векам и поставил бокал на столик, решив, что он больше не хочет пить.– Могу я спросить почему? Мне казалось, что как минимум желая отомстить…– Ох, святоша, давай не будем о мести, – перебил его Джури, но даже в язвительном прозвище не почувствовалось привычной насмешки. – Какая, к демонам, месть? Еще одна революция – это тысячи смертей невинных людей, семей тех же храмовников, их прислуги, случайно оказавшейся в доме, смерти многочисленных детей. Потому что да, ты прав, как никогда не бывал еще, – маги будут мстить. А смысл всего этого?– Вернуть власть?– Неправильный ответ. В революциях, военных переворотах и прочем драконьем дерьме нет никакого смысла, только кровь и жестокость. Тысячи убитых храмовников и стражников не вернут моих братьев и родителей. Потому я бы предпочел уехать подальше, куда-нибудь за море, где таким, как я, не запрещено жить и дышать. И постарался бы все забыть.Каждый раз, когда Джури замолкал, Леде казалось, что это уже конец разговора, что он больше не заговорит. И Леда видел, что тот совсем не пьян, как он было решил поначалу. От вина Джури расслабился, оно развязало ему язык, а заодно немного приглушило его неприязнь к Леде – Джури как будто забыл, с кем ведет неспешную беседу. Он не казался слабым или раздавленным, не выглядел сентиментальным, просто честным, искренним, и Леда мог однозначно сказать: он хотел, чтобы Джури был таким всегда.– Зачем же ты приехал сюда? – полушепотом спросил Леда, почти уверенный, что знает ответ.– Потому что он попросил, – оправдал его ожидания Джури, и не было нужды спрашивать, кто именно "он".– Неужели Противостояние не справится без тебя?– Нет. Оно уже не справлялось последнюю пару лет.Чтобы задать следующий вопрос, который давно вертелся на языке, Леде пришлось сглотнуть, потому что в горле пересохло.– У тебя какой-то редкий дар? Я думал, ты некромант, как… Как и некоторые другие, – Леда неожиданно вспомнил, что не знает, видел ли среди магов некромантов.– Как и Сойк, к примеру, – равнодушно подсказал ему Джури.За то время, что прошло с момента встречи с новым Конклавом магов, Леда неоднократно задавался вопросом, кем является Сойк, но почему-то не думал, что тот некромант – он сам не смог бы объяснить почему.– Если уже и так есть один некромант, зачем тогда… – но Джури сделал едва заметный жест рукой, призывая Леду замолчать.– Тебе лучше не знать, что я умею, уж поверь, – произнес он и вдруг с сарказмом добавил: – Видишь, какие дураки сидят в вашем Храме? Они Сойка днем с огнем ищут, а надо искать меня. Кстати, если ты донесешь эти ценные сведения до своих собратьев, тебе даруют помилование. И не только его.Перед глазами Леды полыхнуло алым, и хорошо, что он уже не держал в руках бокал, потому что наверняка разбил бы его, когда пальцами неосознанно стиснул подлокотники кресла, до боли впиваясь ногтями в полированное дерево.– Тебе прекрасно известно, что я этого не сделаю, – кровь зашумела в ушах, из-за этого Леда, выталкивая из себя слова, не слышал, как звучит его голос, но догадывался, что контроль над ним он потерял. – Я не крыса.– Да знаю я, знаю, чего ты кипятишься? – равнодушно бросил Джури, даже взглядом его не удостоив. – Думаешь, я бы рассказывал тебе все это, если бы хоть на минуту сомневался? – и, помолчав пару секунд, добавил: – Пора нам заканчивать праздник. Сегодня и так получилось слишком.Что именно "слишком" Джури так и не уточнил, поднявшись и оставив свой бокал, который оказался пустым. Не пожелав спокойной ночи, он удалился в свою комнату, а Леда еще долго сидел в кресле у погасшего камина, пытаясь осмыслить все, что услышал за вечер, и уговаривал сам себя, что ему ничуть не обидно из-за последних слов Джури.Дни пролетали мимо так, что Леда едва успевал замечать, как они меняются.

Его будни оставались довольно однообразными: выходить на улицу – даже на редкие вечерние прогулки, которых ему так не хватало – он больше не рисковал, а потому единственными доступными ему развлечениями было чтение книг из хозяйской библиотеки и любование садом внутреннего дворика через окно своей комнаты.

За прошедшие недели жизни в доме старушки Эйири саму хозяйку Леда встречал всего несколько раз. Обычно он проводил время после полудня и до позднего вечера в гостиной, где уютно потрескивали в камине дрова, а теплый солнечный свет сменялся светом из красивой дорогой люстры, рассматривать которую Леде тоже нравилось. К тому же в гостиной было больше места, чем в выделенной ему спальне, и по утрам сиделка госпожи Эйири приносила свежие газеты, купленные у мальчишек по пути.

Без особого интереса, но с завидной регулярностью Леда читал все новости Синальда, отмечая про себя, что совсем скоро начнется зима, его самое нелюбимое время года. Из-за близости к южному побережью столица продувалась холодными ветрами с моря, и не без радости Леда отмечал, что эту зиму он хотя бы проведет в тепле и уюте убежища магов, если его не отправят в Дал раньше. Вестей от Сойка или кого-либо еще все не было, и Леда терпеливо ждал, что маги решат с ним делать. Он мог бы спросить у Джури, какие планы на него строит Противостояние и есть ли новости о том, находится ли он все еще в розыске у стражников Синальда, но после того странного вечера поговорить по душам им не удавалось.

Пусть Джури больше не вел себя грубо, однако он мало времени проводил без дела, насколько мог судить Леда. Он по-прежнему часто уходил, предпочитая не предупреждать об этом, а потом так же неожиданно возвращался, зачастую принося с собой новую порцию еды и коротко предлагая Леде поужинать, но сам тут же исчезал в своей спальне или снова куда-то уходил. Благоразумно решив, что для разговора с Джури нужен удобный момент, Леда терпеливо ждал, когда маг хотя бы ненадолго отвлечется от ежедневных забот. Однако прошла уже пара недель, а ничего не менялось, и только круги под глазами Джури становились все темнее – даже мельком Леда отмечал его посеревшее лицо с выражением постоянной сосредоточенности и напряженности и продолжал ждать, коротая дни за чтением.В один из таких дней, пока Леда перекладывал закладкой книгу, которую читал уже несколько часов, в дверь тихо постучали. Джури вернулся еще утром, коротко поприветствовав Леду на ходу и скрывшись в своей комнате, а сиделка старушки Эйири, с которой Леда тоже успел пообщаться с утра – в гораздо более расслабленном тоне, нежели с магом – ушла на городской рынок и должна была вернуться явно позже.

Первой мыслью было позвать Джури, но пока Леда думал, поднявшись с кресла, в дверь снова постучали – уже настойчивее – что было очень похоже на Агги. Отложив книгу и одернув на себе серый сюртук, он подошел к двери, надеясь, что там и правда окажется Агги в очередном его выдуманном обличье. Может быть, сегодня он придет в облике женщины? После упоминания Джури, что тот умеет даже это, Леде было интересно увидеть воочию одноглазую красавицу с манерами, явно несвойственными дамам. Почему-то сомнений в том, что женщина из анимага выйдет комичная, у него не было.Однако на пороге оказался вовсе не Агги.– Здравствуйте, – несмело поздоровался Леда, едва открыв дверь и увидев на невысоком каменном пороге гостя.

Перед ним стоял не очень высокий худой мужчина, одетый в элегантный бархатный камзол и бархатный же плащ, застегнутый крупной брошью. У незнакомца были красивые длинные темно-каштановые волосы, спускавшиеся почти до самой груди крупными локонами, и тонкие, почти острые черты лица. Точеный подбородок, прямой нос правильной и удивительно симметричной формы, чуть впалые щеки и глаза глубокого синего цвета – внешность у незнакомца была аристократическая и просто притягательная.

Должно быть, Леда слишком заметно пялился на него, потому как тот нахмурился, сведя к переносице брови, и, не ответив на приветствие, негромко произнес на удивление низким голосом:– Я пришел к Джури.Леда кивнул в ответ, опомнившись и посторонившись, чтобы пропустить гостя. Он не задумался ни на минуту, позволив войти в дом незнакомому человеку, позже оправдывая себя тем, что Джури не ставит его в известность, должен ли кто-то к нему прийти, чтобы Леда хотя бы не стоял как истукан на пороге. Гость сделал несколько шагов в гостиную, оглядывая комнату и одновременно снимая свой плащ, а Леда снова замер, следя взглядом за плавными движениями рук незнакомца. Повесив плащ на руку, тот начал снимать кожаные перчатки с красивой вышивкой тонкой серебристой нитью и перевел на Леду взгляд, снова хмурясь.– Не позовешь его?

– Да, сейчас.Леда чуть не хлопнул себя по лбу, понимая, что выглядит как душевнобольной, впервые увидевший человека, и чувствуя, как от стыда краснеют щеки. Он не мог себе объяснить, чем его так привлек гость Джури, однако в голове вертелась мысль о том, что Леда еще не встречал таких необъяснимо притягательных людей.

– Я позову его, присядьте пока.Он указал на диван, но незнакомец не сдвинулся с места, вздернув бровь, и Леда поспешил молча выйти за дверь, ведущую в общий коридор и спальню Джури. Чувство, будто он ведет себя, как лакей, не отпускало, и, мысленно себя отчитав, Леда коротко постучал в массивную дверь из темного полированного дерева. Ответа не последовало, и пришлось постучать еще несколько раз, увеличивая силу стука, однако и это не возымело особого эффекта.

– Джури, к тебе пришли, – осмелев, Леда повернул ручку, отметив, что дверь не была заперта, и заглянул в полутемную зашторенную комнату.

Джури ничего не ответил, и Леда, стиснув зубы, аккуратно зашел в спальню, тихо прикрывая за собой дверь. Свеча на столе Джури давно догорела, а солнце почти не проникало сквозь плотные опущенные шторы, и Леде пришлось сначала найти и зажечь еще одну свечку, которая разогнала полутьму комнаты и осветила заваленный свитками письменный стол.У дальней стены комнаты располагалась широкая кровать Джури, в которой Леда заметил и его самого, тихо проворчав себе под нос, что режим дня мага явно не соответствует распорядку нормальных людей, один из которых ждал в гостиной.– Кто ложится спать, когда назначена встреча? – вслух поинтересовался неизвестно у кого Леда, приближаясь к кровати и уже протягивая руку, чтобы потрясти мага за плечо.

Леда сам не понял, что его смутило: то ли и без того бледное лицо Джури на фоне белых простыней казалось еще более бесцветным, то ли то, что его грудь почти не вздымалась от дыхания, но слова застряли в горле, а рука зависла в воздухе.

– Джури? – Леда почти прошептал его имя и, когда ответа не последовало, прикоснулся ладонью к щеке спящего.

Мягкая кожа была почти ледяной, и Леда похолодел сам, едва не выронив из рук канделябр. Наугад он попытался нащупать пульс на шее мага или ощутить его дыхание, поднеся руку к бескровным губам, но, когда ничего не вышло, а страх взял верх, Леда, выругавшись себе под нос и поставив канделябр со свечей на пол, опустился перед кроватью на колени и схватил Джури за плечи. Ночная рубашка казалась теплее, чем кожа мага, а попытки встряхнуть не увенчались успехом: глаза Джури были плотно закрыты, губы сжаты, и весь его вид напоминал Леде покойника. Дыхание не прослеживалось, на легкие шлепки по щекам маг никак не реагировал, и Леда сам чувствовал, как от лица отливает кровь от страшной догадки.Позже Леда и сам не понимал, как так вышло, что в голове не осталось ни одной разумной мысли, и все, что он мог, это хаотично бить Джури по щекам, надеясь, что тот отреагирует на боль. До этого Леде не приходилось оказывать первую помощь или помощь вообще, а Джури не подавал никаких признаков жизни, и его лицо выглядело таким умиротворенным и спокойным, каким Леда его еще не видел. Звонкие шлепки разрезали тишину комнаты, пока Леда судорожно шептал что-то себе под нос, ожидая реакции мага и не прекращая попыток привести его в чувство.– Что это ты творишь?Леда едва не подпрыгнул на месте, испугавшись незнакомого голоса, напрочь позабыв, что в доме они не одни, и резко вскинул голову. На пороге комнаты стоял давешний гость, все еще бережно державший свой плащ на одной руке, прижатой к талии.

– Он… Я просто… – Леда неосознанно поднял вверх руки, словно сдаваясь, и отпрянул от кровати, едва не завалившись на бок и силясь подобрать слова. – Он не дышит…– И ты поэтому решил ему нахлестать?

Странно, но незнакомец не выглядел испуганным или паникующим, только Леда не обратил на это внимания, снова переводя взгляд на бледное лицо Джури и занося руку для нового удара. Краем глаза Леда заметил движение, но оценить его не успел, а уже в следующий момент его запястье перехватили и низкий голос почти над самым ухом произнес:

– Да прекрати ты.Леда сглотнул, так и замерев в этой странной, нелепой позе с поднятой рукой, которую сжимали контрастно теплые пальцы незнакомца. Когда его дернули вверх, он просто подчинился, поднимаясь на ноги, и теперь во все глаза смотрел на гостя, который по-прежнему не выглядел напуганным. Тот окинул взглядом Джури, и Леда, последовав его примеру, тоже посмотрел на неживое лицо мага. Светлые волосы разметались по подушке, скулы впали, ресницы не подрагивали – Джури больше напоминал статую, искусно вылепленную умелым мастером.– Он пришел утром, – зачем-то пояснил Леда, пытаясь воссоздать в голове цепочку событий, которые произошли уже после того, как Джури кивнул ему, проходя через гостиную в свою комнату, проигнорировав тихое "и тебе доброе утро", которое Леда произнес уже вслед. – Не знаю, что случилось после...– Ничего с ним не случилось, – уверенно возразил незнакомец и, когда Леда удивленно уставился на него, все еще целиком пребывая в своих воспоминаниях об этом утре, отступил на шаг, начиная медленно и аккуратно разворачивать свой плащ, чтобы одеться. – Мы его сейчас все равно не разбудим. Проснется – передай, что Манабу заходил. Пусть сам меня найдет.– Проснется?.. – глупо повторил Леда, окончательно теряясь, а человек, представившийся Манабу, расправил свой плащ и замер на мгновение:– Тебе что же, ничего не рассказали? – и, когда Леда медленно покачал головой, хмыкнул, начиная невозмутимо натягивать перчатки. – Вот и расспросишь обо всем, как проснется. Только лупить его не надо.Не сказав больше ни слова и ничего не пояснив, Манабу поспешил покинуть особняк, оставив Леду стоять в комнате Джури с совершенно идиотским выражением лица.

Тот по-прежнему "спал" – если верить гостю, ничего с Джури не произошло, но Леда был убежден, что спящие люди не выглядят так, будто отошли в мир иной еще несколько часов назад. На всякий случай он еще раз прикоснулся к холодной щеке Джури пальцами, поглаживая гладкую кожу и думая про себя, что такого они в семинарии точно не изучали. Если Джури взаправду был некромантом, то сейчас он выглядел скорее как его неудачная жертва.Остаток дня Леда провел в гостиной с книгой в руках, но текст плясал перед глазами, а буквы не желали собираться в слова. Прочитанных нескольких страниц он почти не запомнил и больше просто сидел, пялясь в печатный текст, нежели читая его. К вечеру вернулась сиделка старушки Эйири и налила Леде теплого молока, заботливо принеся чашку и пару рассыпчатых печений прямо в гостиную: женщина ухаживала только за госпожой, но нередко угощала Леду чем-то вкусным.В камине догорели дрова, а солнце опустилось за горизонт, уступая место еще одной холодной ночи, но Леда сидел в кресле, не решаясь уйти в свою спальню или хотя бы накинуть на тонкую рубашку халат. Еще через пару часов, когда он почти задремал, послышался шум, а в следующее мгновение в комнату зашел Джури. Сон как рукой сняло, и Леда едва не подскочил в кресле, но Джури только демонстративно поежился и направился в хозяйскую кухню, поплотнее запахивая халат.– Ну и холод у тебя тут, – прокомментировал он, проходя мимо и тут же неизящно зевая во весь рот.– А ну стой, – Леда положил книгу на низкий столик, чуть не столкнув стоявший на нем кувшин с питьевой водой, и, вскочив на ноги, направился вслед Джури.

Тот успел обнаружить на кухне принесенное сиделкой молоко и, не размениваясь на лишние приличия, пил прямо из бутылки, которую каждое утро забирал с порога молочник. Леда окинул взглядом мага, который стоял как ни в чем не бывало, расслабленно прислонившись к кухонному столу из светлой древесины и одной рукой почесывая бок. Длинный халат не был завязан, и из-под него выглядывала светлая пижамная рубаха и свободные штаны; босыми ногами Джури топтался на холодном полу.

Леда никак не прокомментировал внешний вид мага, строго вглядываясь в его лицо – теперь уже не такое бледное, как всего несколькими часами ранее.– Ничего не расскажешь? – задал наводящий вопрос он, а Джури приоткрыл глаза, наконец отрываясь от бутылки. Над губой у него остались белые следы, больше напоминавшие усики и придававшие лицу магу совсем детское выражение.– О чем это ты? – холодно поинтересовался он, всем своим видом показывая, что не собирается помогать Леде сделать их диалог проще.– Я видел тебя днем. Ты был… – Леда попытался подобрать подходящее слово, чтобы описать свою первую мысль, когда он увидел бледного недышащего Джури в его кровати, но в голову ничего не пришло и он просто выдохнул: – Да я думал, ты мертв!Джури недоверчиво смотрел прямо ему в глаза и, прежде чем Леда продолжил возмущаться, сощурился:– А что это ты забыл в моей спальне, святоша?

– Я… Да… – потупился Леда, не сразу понимая, почему Джури спрашивает его о такой ерунде, и опомнился, только когда тот деланно недовольно скрестил руки на груди, глядя на него теперь с вызовом.– Не помню, когда мы стали настолько близки, чтобы ты совал нос под мое одеяло.