ЧАСТЬ III. Время потерь. 3/1 Чужой дом и старый долг (2/2)

Выражение лица Джури описать он бы не смог, но от взгляда стало неуютно. Леда подозревал, что Джури все еще пугают его шрамы – на спину пришлось больше всего ударов, и именно она раньше болела сильнее всего. Даже теперь для неподготовленного человека зрелище могло быть шокирующим.

– Никогда не видел, чтобы маги так много спали, – заговорил Леда, подумав, что было бы неплохо разбавить это повисшее между ними молчание, от которого, равно как и от взгляда Джури, становилось не по себе.

– А много ты вообще магов видел, святоша? – опомнившись, отрезал Джури, с усилием переводя взгляд в сторону, и, не найдя искомого или просто смутившись, бросил вполголоса, прежде чем выйти в коридор: – Ты в мамочки мне не нанимался.

Больше Леда не предпринимал попыток узнать у Джури, почему он так много времени проводит в своей спальне, к тому же, когда не спал, маг где-то отсутствовал. Джури уходил и приходил без предупреждения, и Леда зачастую заставал только его спину и полы плаща, когда тот выходил за дверь, чтобы скрыться в темноте переулка на следующие несколько часов. Роли Джури в Противостоянии Леда тоже не понимал, потому мог делать лишь догадки о том, где тот пропадает.

"Сроду бы не отпустил его, покажи он еще в Ярне, какой есть на самом деле", – подумал Леда, оторвавшись от книги ровно в тот момент, когда за Джури в очередной раз закрылась входная дверь, а порыв ворвавшегося ветра затушил свечу на столике перед креслом.

Метаморфоза, произошедшая с Джури после того, как он оказался на свободе, не могла не удивлять Леду до сих пор, но теперь, познакомившись с магом чуть ближе – и все-таки совершенно ничего о нем не зная – Леда удивлялся и самому себе, и тому, каким все же странным типом был маг, расположивший его к себе поначалу. Складывалось впечатление, что Джури был не в восторге от того, что приходится делить дом с Ледой, хотя на совете предложил это он сам, вызвавшись помочь. Хорошо бы было расспросить его об этом, да только Леда и так знал, что услышит в ответ."Не твое дело, святоша".

В любом случае, соседство угрюмого и необщительного Джури было все же лучше соседства с проституткой и ее вечно орущими отпрысками, как думал про себя Леда, возвращаясь к чтению очередной книги.Впервые покинуть дом в Слепом переулке Леде довелось только через месяц, в конце ноября, и случилось это неожиданно даже для него самого.В тот пасмурный и дождливый, уже привычно непогожий день кто-то требовательно постучал в дверь, и Леда спустился, чтобы открыть. На пороге он обнаружил типичного коммивояжера в недорогом сером сюртуке, потрепанной шляпе и с таким же потертым кожаным чемоданом в руках.

– Добрый день, уважаемый господин. Я предлагаю продукцию лавки "Адлеер и сыновья" – лучшие средства для красоты, свежести и сохранения юности. Вас интересует сохранение юности?Светлые неровно подстриженные волосы опускались на плечи, а узкое вытянутое лицо и длинный нос придавали молодому человеку сходство с лошадью. Он выглядел совершенно заурядно – типичный представитель начинающего предприятия, готовый продать свой товар по выгодной цене, и лишь одна мелочь сразу его выдала – правый глаз незнакомца скрывала повязка.– Привет, – улыбнулся ему Леда и открыл дверь шире, чтобы гость смог войти.– Крайне неосмотрительно с твоей стороны впускать в дом незнакомцев, – нарочито сварливо произнес Агги, переступая порог. – А что, если я переодетый храмовник?– Не поверишь, но тебя выдает глаз, – чуть насмешливо отозвался Леда, сделав приглашающий жест, и тот направился вслед за ним в гостиную.– Какой еще глаз? – как будто недоверчиво отозвался тот.– Твой единственный глаз, – хмыкнул Леда и добавил: – А Джури нет дома.– Как нет? – от неожиданности Агги даже остановился. – Мы же договаривались.– Ничего не знаю, – развел руками Леда. – Когда я утром проснулся, его уже не было. Что-то передать?Досадливо отмахнувшись, Агги посмотрел на входную дверь, словно собирался уйти сразу же, но тут же перевел взгляд на Леду и почти жалобно протянул:– А пожевать у тебя ничего не найдется? С утра голодает несчастный наемник бессердечного работодателя Адлеера и его тупых сыновей.Какая-то еда в доме водилась постоянно. Порой Леде казалось, что Джури всегда приносит с запасом на случай, если где-то задержится, а его голодный сожитель останется один и в изоляции. Впрочем, приписывать излишнюю заботливость магу не хотелось – тот вел себя как обычно нахально, зачастую грубо, и ничего не указывало на то, что он беспокоится о своем временном постояльце.Вопреки заявлению, сделанному в первый день, что готовить себе Леда должен сам, каждый раз Джури приносил что-то из трактиров, и, хотя кухня в доме имелась, Леде толком не довелось ею воспользоваться по прямому назначению, что, возможно, было и к лучшему – готовить он не умел. В первой половине своей жизни – ее Леда мысленно разделил на "до" и "после" – он был богатым молодым храмовником, которого в доме родителей обслуживали нанятые его отцом люди, во второй же он так мучился от последствий пыток, что перебивался первыми попавшимися продуктами и навыками готовки не обзавелся.Половина пирога и остатки холодной курицы, которые Леда достал из ледника, привели Агги в восторг, и он набросился на еду с таким воодушевлением, словно не ел неделю. Усевшись за стол напротив, Леда подпер щеку рукой и наблюдал с ленивым любопытством.– Как тебе удается оставаться таким тощим с таким-то аппетитом? – наконец спросил он.– Я много двигаюсь, – с важностью объяснил Агги. – А вот ты щеки отъел в своем заточении. Джури тебя хорошо кормит – и это не вопрос.– Да, не жалуюсь.– Ты ему нравишься, уж я-то вижу, – добавил довольный собственным замечанием Агги.– А вот это вряд ли, – покачал головой Леда и спросил: – Может, примешь свой обычный облик?– Вообще-то перевоплощение отнимает много сил, – возмутился Агги. – Думаешь, это так просто? Раз и перевоплотился? Нет уж, мне еще домой идти. А когда я в истинном своем обличье, прохожие таращатся.– Неудивительно.– Естественно. Я же такой красивый.– А я думал, дело в прическе.– Да, прическа у меня тоже ничего, – согласился довольный Агги.Непринужденная болтовня неожиданно развеселила Леду, он даже не задумывался, как успел соскучиться по простому человеческому общению с кем-то кроме Джури, вечно язвительного, часто отсутствовавшего и еще чаще беспробудно спавшего. Агги был забавным и добродушным, пускай в первую встречу его внешний вид показался Леде устрашающим.– А что в чемодане? – спросил Леда, просто чтобы поддержать разговор.Ради того, чтобы продемонстрировать содержимое своей поклажи, Агги даже отложил на тарелку куриную ножку, руки небрежно вытер о штаны и торжественно произнес:– Ты сейчас обалдеешь.Пока он водружал чемодан на стол и медленно открывал замочки, Леда успел пожалеть, что спросил: ожидал он увидеть как минимум отрезанную голову какого-нибудь неугодного Противостоянию храмовника. И потому даже рассмеялся от неожиданности, когда чемодан распахнулся, а внутри обнаружились аккуратно выложенные в ряд пузырьки и бутылочки с розовой водой, дешевым одеколоном и прочими незамысловатыми парфюмерными принадлежностями.– Адлеер и сыновья – ваши помощники в сохранении юности и привлекательности, – невозмутимо и монотонно объявил Агги голосом типичного коммивояжера. – Не понимаю, почему ты ржешь.– Зачем тебе это все? – отсмеявшись, спросил Леда.– Часть образа, – пожал плечами Агги, снова возвращаясь к курице. – А если стражники остановят и потребуют открыть? Подобное случалось – и не раз. Приходится таскать всякий хлам с собой.Некоторое время они помолчали, пока Агги усиленно жевал, а Леда задумчиво смотрел на него.В голове Леды уже некоторое время созревал один план, а точнее – он обдумывал дело, которое должен был выполнить, но пока не представлял как. И вот теперь, глядя на мага, принявшего вид заурядного горожанина Синальда, его осенило.– А ты можешь принять облик кого угодно? – спросил Леда.– В принципе, да, могу, – невозмутимо отозвался Агги. – А что?– Я хотел попросить тебя о помощи. Точнее, об одолжении.– Говори, – кивнул маг, будто ничуть не удивился словам Леды.– Мне нужно кое-что сделать, – секунду помолчав, начал Леда, подбирая слова. – Встретиться кое с кем. Но ты сам знаешь, что мне опасно выходить.– Хочешь, чтобы я стал тобой? – заметно оживился Агги, снова на время позабыв о еде.– А ты можешь? – в свою очередь изумился Леда. – Я думал, ты превращаешься… То есть перевоплощаешься в кого-то вымышленного.– Да могу-могу, я все на свете могу, – отмахнулся Агги. – Обычно и правда сам придумываю себе подходящий образ, для этого мне просто надо представить человека, которым хочу стать. Но если представлю тебя, то смогу принять и твой облик. Правда, он, скорей всего, не будет абсолютно правильным – могу не заметить какую-нибудь родинку или не точно воссоздам цвет глаз. Но в целом разница едва ли будет заметна.– С ума сойти, – пробормотал Леда, но Агги его не услышал.– Только не хочу я тобой становиться, – он скрестил на груди руки и вскинул голову. – Повяжут еще вместо тебя. А я у меня один.– Мной и не надо становиться, ни в коем случае, – заверил его Леда. – Надо превратиться в старика и сходить кое-куда.– Хм, люблю интриги, – Агги задумчиво погладил подбородок кончиками пальцев и отодвинул от себя тарелку, но Леда предположил, что причиной тому являлось вовсе не любопытство, а то, что его гость просто наелся. – Рассказывай, что нужно.Не зная, с чего начать, Леда устало провел ладонью по лицу и произнес:– Дело в том, что у меня есть долг. И я хочу его вернуть.За последнюю его работу, кражу нитей из гобелена коллекционера, маги, не скупясь, вознаградили Леду, заплатив три сотни крон. Леда был удивлен такой щедростью, он ожидал примерно вполовину меньше, но деньги, разумеется, охотно принял и сожалел лишь о том, что не может бежать из страны сразу: имевшихся в его распоряжении средств теперь было вполне достаточно для того, чтобы добраться до границы, а потом начать новую жизнь в новом месте.

Однако у Леды был долг, и он не хотел покидать Синальд, прежде чем не вернет его. Старая няня, отдавшая ему наверняка все свои сбережения, заслуживала получить назад деньги, и потому Леда, условившись с Агги встретиться вечером после наступления темноты, без спроса наведался в комнату Джури, где одолжил его письменные принадлежности.В мелочах Джури был эстетом: на его столе красовались на подставке тонкие дорогие перья, чернильница с крышечкой из слоновой кости, пресс-папье, больше напоминавшее старинную реликвию, а не предмет простой необходимости, и бумага – даже не белого, а нежно-кремового цвета, и Леда, прикасаясь к листам, боялся испачкать их своими вроде бы абсолютно чистыми руками."Если бы не вы, я бы не пережил прошлую весну. Мне нельзя появляться на пороге дома, и, если мы не свидимся, примите от моего друга благодарность за вашу помощь", – каллиграфическим почерком вывел Леда. Поразмыслив немного, подписи он не оставил никакой.

Свое письмо он приложил к аккуратному мешочку, в котором лежало двести пятьдесят крон – Леда посчитал, что его няня заслуживала еще и достойного вознаграждения за свою щедрость, а пятидесяти оставшихся крон Леде должно было хватить на случай каких-то неприятных неожиданностей, да и, по большому счету, даже такой достаточно скромной суммы хватило бы для отъезда в Дал.– Вообще-то я и сам могу передать записку и деньги, – предложил Агги, когда выслушал подробности незамысловатого плана Леды. – А ты бы лучше здесь сидел да не высовывался.– Нет, – твердо возразил тот. – Я хочу попрощаться. Но если по какой-то причине не получится, передашь записку.Агги только плечами пожал, а Леда, все же надеявшийся, что поговорить с няней и поблагодарить лично сможет, записку написал больше для подстраховки.Джури за весь день так и не объявился, потому Леда проявил нахальство еще раз: вытащил из шкафа один из плащей мага – его собственный так и остался в доходном доме, куда Леда больше не вернулся, – и к назначенному часу отправился к Центральной площади.Дверь с приятным стуком захлопнулась за спиной, Леда с удовольствием вдохнул полной грудью сырой воздух и зашагал через маленький неухоженный сад на улицу.Как же было бесконечно приятно снова оказаться на улице под открытым небом, не стесненным четырьмя стенами. Леде казалось, что даже походка его стала особенно легкой и пружинящей, опавшие серые листья стелились мягким ковром под ногами, и он сам не замечал, что улыбается.Покинув Слепой переулок, Леда вышел на более людную улицу, а потом и вовсе свернул на широкий, оживленный даже в это время суток центральный тракт. Он был хорошо освещен фонарями, и Леда натянул на голову капюшон, чтобы по возможности скрыть лицо.Когда навстречу ему из-за поворота вынырнули двое стражников, которые, как обычно, парой патрулировали ночной Синальд, Леда внутренне напрягся, но виду не подал. Стражники прошли в какой-то паре шагов от него, но внимания не обратили – прилично одетый господин в дорогом плаще, спешащий по своим делам, их не заинтересовал. Еще через десять минут Леда был на Центральной площади и, остановившись в условленном месте у здания казначейства, оглянулся.– Джури! А я смотрю, ты стал выше ростом, – раздался дребезжащий голос за спиной, и Леда невольно вздрогнул, на миг решив, что его перепутали с магом.– Ты меня напугал, – выдохнул Леда, обернувшись и увидев одноглазого старика. – Решил, что тут какой-то знакомый Джури прогуливается.– Вряд ли знакомые Джури просто так разгуливают по улицам и выкрикивают его имя, – старик улыбнулся, и Леда заметил, что половины зубов у него во рту не хватает. – Кстати, тебе идет его плащ. Коротковат только немного.– Выбирать не пришлось, – отозвался Леда и кивнул в сторону одного из переулков. – Нам туда. Здесь совсем недалеко.Придерживаясь своего нового образа, Агги шел небыстро и заметно шаркал ногами. Он был одет бедно, но аккуратно – дряхлый сюртук был старательно заштопан на локтях, а стоптанные пыльные ботинки выглядели так, будто их владелец и правда пришел в Синальд чуть ли не пешком с самой окраины Атламонда.– Как тебе удается делать это так убедительно, – даже не спросил, а просто восхитился Леда, рассмотрев украдкой своего спутника.– От этого зависит моя жизнь, внучок, – прошамкал в ответ дед. – Дожил бы я до столь преклонных лет, кабы не осторожность? – и уже привычным голосом добавил: – Ну и Су мне помогает, конечно. Ей бы в театре работать, костюмы делать, наряды всякие, или что там у них? Клянусь тебе. Но в театре человек у нас уже есть.– Давно вы вместе? – спросил Леда – отчего-то ему и правда стало вдруг интересно.– Года три уже.– А сколько же ей лет? – удивился Леда. На вид он дал бы девушке не больше пятнадцати.– Двадцать три, – ответил Агги и тут же прищурился: – А чего это ты интересуешься моей невестой?– Ой, да уймись ты, – возвел глаза к небу Леда. – Она просто молодо выглядит, вот я и удивился.

– Да, она красавица, – сделал не совсем логичный вывод Агги. – Но вообще, когда мы познакомились, я тоже подумал, что это ребенок чей-то.Он рассмеялся скрипуче и по-стариковски, а Леда поймал себя на мысли, что его не раздражают внезапные переходы интонаций голоса Агги – слушать его было даже забавно, как актера, который находится еще в гримерке, но уже понемногу вживается в роль.– А где вы познакомились?– Да здесь, в Доме. Где ж еще?– В каком доме? – не понял Леда.– Мы называем Домом место, где собираемся по всем вопросам. И где главные живут. Наверно, ты был там? Джури говорил, что ты встречался с нашей верхушкой – обычно подобные собрания происходят там.– А, ты о том гостином дворе, – догадался Леда, и Агги кивнул:– Можно и так назвать.Величественный особняк родителей появился за следующим поворотом. Он был самым большим, высоким и роскошным на этой улице, и Леда, чуть замедлив шаг, махнул рукой:– Нам туда.– Недурно, недурно, – пробормотал Агги. – Я вижу, в детстве ты не бедствовал.– И в детстве, и вообще вплоть до последнего времени, – невесело усмехнулся Леда. – План помнишь? Постучишь, скажешь, что ты родственник из Эвеенса…– ...Если твоя няня согласится выйти на пару слов, я ей шепну, что ты здесь, и махну рукой два раза, чтоб ты подошел. Если побоится, просто отдам деньги и уйду, – заученно пробубнил Агги. – Кстати, где они? Деньги-то?План действительно был совсем простым. Они обошли особняк, вошли на задний двор, ворота в который запирали только на ночь, и пока Леда укрылся за вечнозелеными кустами у входа, Агги прошел к черному входу и постучал, как это делали разносчики из продуктовых лавок, почтальоны и прочие обслуживающие знатную семью работники.Леда затаился, осторожно выглядывая из-за переплетения веток, и не сразу понял, что даже дыхание затаил. Почему-то дом сам по себе не вызвал в нем сильного эмоционального отклика, но сейчас, пока его союзник и помощник топтался на пороге и ждал, когда ему откроют, душа Леды затрепетала. Кто выйдет встретить гостя? Может, старая сварливая горничная? Или сам главный дворецкий, который тоже помог ему полгода назад, вовремя захлопнув перед носом парадную дверь? А может, это будет его няня?Дверь отворилась, на землю упала длинная желтая полоса света, и Леда разглядел на пороге девушку в наряде горничной. Она была совсем юной и полгода назад, когда Леду еще не отлучили от семьи, здесь не работала.Раскланявшись, Агги весьма убедительно, как показалось Леде, прокашлялся и что-то прокаркал, как самый обыкновенный старик, но девушка в ответ покачала головой. Леда нахмурился: что-то пошло не так, самым вероятным вариантом развития событий был ее уход и скорое появление няни. Но горничная не уходила, она продолжала что-то объяснять слишком тихо, чтобы Леда разобрал хоть слово. Несколько раз кивнув, Агги сперва прижал руку к сердцу, а потом поклонился, прощаясь, на что девушка сперва развела руками и, опомнившись, сделала приглашающий жест, но Агги только отрицательно мотнул головой. Дверь тихо притворилась, деньги он так и не отдал.– Что произошло? – Леда сам понимал, что сердито хмурится, но справиться с собственной мимикой не мог: сердце сжало дурное предчувствие.– А ты ничего не слышал? – вопросом на вопрос ответил Агги, теперь уже не актерствуя, и устало провел рукой по лицу.– Нет.– Тогда узнаешь от меня. Мне очень жаль, но твоя няня умерла два месяца назад, в начале осени. Милая барышня сказала, что это случилось во сне, та не страдала и вроде бы ничем особенным не болела. Все произошло неожиданно и само собой.Примерно такого ответа Леда и ожидал ровно с того момента, когда закрылась дверь родительского дома, а Агги так и остался на пороге ни с чем. Но услышать правду, произнесенную вслух, все равно оказалось больно.– Надо же, – выдавил Леда, во рту у него пересохло. – Совсем чуть-чуть не успел.– Да, – глухо согласился с ним Агги. – Впрочем, твои деньги ей бы в любом случае уже не пригодились.– Дело не в деньгах.– Я понимаю.Не сговариваясь, они вышли на улицу и не спеша зашагали в сторону площади. Так же без слов Агги протянул Леде холщовый мешочек с его невозвращенным долгом, и Леда, приняв его, только тут опомнился:– Как я могу тебя отблагодарить? – но маг лишь отмахнулся.Будучи все еще в образе, Агги медленно переставлял ноги, Леда же, погруженный в свои мысли, не видел резона куда-то торопиться.– Думаю, она была хорошим человеком, – наконец маг нарушил молчание, и Леда, который успел отвлечься, когда взглянул на него, испытал легкое чувство несоответствия – странно было слышать молодой твердый голос, глядя на такого почтенного старца.– Откуда тебе знать? – Леда даже слабо улыбнулся, когда понял, что Агги пытается его утешить.– Она была выше предрассудков, поставила свою любовь к тебе на первое место, отдала все, что имела – разве этого мало?– Немало. Пожалуй, это даже больше, чем много, в особенности в сравнении с моими родителями.– Ну насчет родителей ты тоже не торопись выводы делать. Ты ведь не представляешь, что они чувствуют и чем руководствуются.– Просто ты их не знаешь, – вздохнул Леда, у которого было не то настроение, чтобы спорить.– Твою няню я тоже не знаю, но с моими выводами о ней ты согласился, – Агги моргнул, и из-за того, что глаз у него был только один, Леде показалось, что он подмигнул.Молчать было невыносимо – мимо проезжали автомобили, шли поздние прохожие, но Леда понял, что глохнет от тишины, в которой пребывал все последние недели, в которой оказался и теперь. Думать о родителях и о няне было невозможно и одновременно с этим невозможно не думать. И чтобы не молчать, Леда сменил тему.– А что твои родители? Где они? – спросил он, следом запоздало сообразив, что вопрос вышел бестактным, учитывая печальную историю его страны и не менее горькую судьбу магов.Однако Агги не оскорбился, и не показалось, что неделикатность Леды его задела.– Если бы я знал, – в голосе Агги не было грусти, как и не слышалось отголосков иных чувств. – Скорей всего, погибли, если повезло – бежали. Я не слышал о них со времен революции.– А как ты спасся? – тихо спросил Леда, понадеявшись, что, если Агги будет неприятно говорить об этом, он не постесняется пресечь дальнейшие вопросы.– Я в столице тогда был, меня отправили к тетке, – как будто даже немного развеселившись, он хмыкнул. – На тот момент мне двадцать лет было. Родители посчитали, что я совсем пропащий и только и могу, что род позорить. Отправили меня в Синальд исправляться.– Исправляться?– Ага. Тетка подыскала мне должность при Конклаве. До революции, знаешь ли, мой дар перевоплощаться особенно ценным не считали, он больше годился для того, чтобы дурью маяться да девчонок деревенских портить. Этим я и занимался, пока у отца не лопнуло терпение. Меня лишили денежного обеспечения и отправили вкалывать на благо державы.– Какая поучительная история, – Леда улыбнулся при мысли, что родители Агги, должно быть, чем-то напоминали его собственных с той только разницей, что Леда никогда не маялся дурью. – И что было дальше?– А дальше грянул переворот, – развел руками Агги. – Предпосылки, конечно, были, но Конклав, сборище старых пердунов, не верил в реальную опасность, за что и погорел.Почти такими же словами о магах прошлого в свое время говорил Казуки, и Леда невольно изумился схожести мыслей бравого стража, защитника Храма, и опального мага-перевертыша, участника Магического Противостояния.– Все рухнуло за какую-то неделю. Самые расторопные рванули из страны, некоторым вроде даже удалось спастись. А я расторопным не был. Сложно объяснить… Мне казалось, что все не настолько серьезно, что ли. Смутно помню, о чем думал тогда. Пока на наш дом не напали ночью: бросили бутылку с какой-то горючей дрянью в окно. Тетя погибла в пожаре."А ты?" – больше всего хотел спросить Леда, который слушал, затаив дыхание, но Агги умолк на некоторое время, и он не решался нарушить повисшую тишину.– Знаешь, я всегда был изворотливым и ловким, – наконец произнес Агги. – Мне удалось выкрутиться и в тот раз. Не поверишь, спустился по водосточной трубе, как герой-любовник из бульварных романов, потом рванул через сад и был таков. Весь дом пылал, дым до небес, и меня никто не заметил. Ну а потом начались веселые годы мытарств.Слово "веселые" Агги произнес с такими интонациями, чтобы собеседник ни на секунду не усомнился – веселого в те времена не было абсолютно ничего.– Почему-то я догадываюсь, как ты выживал, – рискнул заговорить Леда. – Сдается мне, тогда-то твой дар тебе и пригодился.– Ну а то, – Агги вскинул голову, будто очень гордился собой. – Похвастаться мне нечем, это, увы, чистая правда. В основном на улицах воровал, на рынке, ну и приноровился кошельки срезать у богатых господ. А поймать никто так и не смог – если что поганое случалось, если попадался кому-то на глаза, быстро менял облик. В чем-то мне повезло: у меня невероятно сильный магический потенциал, в нашем роду таких магов даже деды не помнили. Мне относительно легко удается перевоплощаться, могу сменить до четырех личин за день. У большинства в нашем роду хорошо если две получалось.То, что они приближаются к Слепому переулку, Леда не сразу заметил, до того он заслушался рассказом, даже временно позабыв об утрате, весть о которой пришла к нему с опозданием в два месяца.– А потом на тебя вышел кто-то из Противостояния и ты присоединился к революционерам, – Леда закончил рассказ за своего собеседника, и Агги кивнул.– Да, примерно так все и было. Через несколько лет после переворота в Синальд приехал Сойк, и разрозненные и малоэффективные выпады против власти, которые устраивали выжившие подпольные маги, превратились в целостное сопротивление. Я тоже присоединился к ним, у Сойка, знаешь ли, удивительная способность уговаривать.Агги развел руками, как будто показывая, что у него просто не было выбора, а Леда сделал мысленную пометку, что, хотя формально Противостоянием управляли четверо магов, реальным лидером был Сойк. Как Леда и думал.– Вскоре после казни всего Конклава новая власть обнесла город защитным силовым полем, чтобы в столицу не попали опальные маги. Вот только фокус имел двойное дно: покинуть город магам стало также невозможно. Я остался в Синальде и в Демарх больше не вернулся, – подытожил все сказанное Агги, и Леда чуть не споткнулся на ровном месте.Они как раз подошли к дому госпожи Эйири, но Леда не заметил этого, остановившись и уставившись на Агги во все глаза.– В Демарх? – переспросил он недоверчиво. – Ты хочешь сказать, что ты и есть земельный лорд из Демарха?– Мое почтение, – Агги шутливо поклонился. – Правда, не я, а мой отец. Он любил повторять, что пусть я и единственный его наследник, лордом мне не стать, пока не возьмусь за ум. То есть не стать никогда.Агги захохотал чуть громче, чем это следовало делать на ночной улице людям, которые хотят оставаться незамеченными, но в этот момент Леда позабыл об осторожности.– Поверить не могу, – негромко произнес он, внимательно глядя на Агги. И хотя перед глазами его был древний старик, Леда как наяву видел его настоящего – нескладного, тощего, высокого, с безумной прической. – Лорд-землевладелец из Демарха был одним из самых влиятельных людей Атламонда.Улыбка тут же померкла на лице Агги.– Был? Ты знаешь, что с ним стало? – спросил он, и Леда торопливо замотал головой.– Прости, я просто так выразился. О магах вообще все как-то в прошедшем времени говорят, вот и я… Я не знаю, что с ним стало, никогда не слышал. Мог бы спросить у отца, но сам понимаешь.Не договорив, он закусил губу и отчего-то виновато опустил голову, но Агги вряд ли его видел – взгляд у него стал затуманенным.

– Зато, не поверишь, я бывал в твоем замке, – чуть тише добавил Леда. – Там сейчас…– Да, знаю, – на мгновение почудилось, что Агги рассердился, голос его дрогнул, а брови сошлись к переносице. – В моем родовом замке теперь семинария храмовников.– Вторая по величине семинария после столичной, – уточнил Леда. – Во время учебы я ездил туда однажды. У нас было что-то вроде спортивных соревнований.Горечь виделась ему теперь в глазах Агги, и тот отвернулся, как будто догадался, что Леда пытается понять его чувства.– Я бы мог спросить, что стало с замком, как он выглядит теперь, и сравнить с моими воспоминания, но сдается мне: это будет бесконечно печальный разговор, – Агги негромко вздохнул. – Тем более, мы пришли. Видишь, проводил тебя, словно прекрасную даму, до самых дверей.На шутку оба едва улыбнулись, и Леда, опомнившись, предложил:– Может, заглянешь? Джури уже наверняка вернулся. Мне кажется, в гостиной горит свет.Но Агги только головой покачал:– Поздно, Су будет волноваться. Да и кажется, нам обоим есть о чем подумать в тишине.– Тишина – мой верный спутник все последнее время, – невесело усмехнулся Леда. – С Джури особо не поговоришь.– Это с Джури-то? – Агги неподдельно удивился. – А я бы сказал, что его не заткнешь.– Возможно, мы говорим о двух разных Джури, – пошутил Леда и с запозданием сообразил, что шутка вышла правдивой.Кивнув на прощание, Агги совсем не по-стариковски сунул руки в карманы сюртука и зашагал по улице. Начал накрапывать дождь, но он вряд ли это заметил, а Леда, глядя ему вслед, не стал окликать и напоминать о его образе, в который Агги было бы неплохо вернуться, чтобы не привлекать внимание стражи.Однако в комнатах, которые вместе с Джури они делили уже месяц, Леду ожидал сюрприз.Ему не почудилось, свет действительно горел, но был приглушенным и едва разгонял ночную темноту – единственная свеча слабо коптела в закрытом подсвечнике на столике, рядом стояла початая бутылка вина, а в кресле восседал Джури.

В первый миг Леда не узнал его и замер на пороге, недоверчиво разглядывая. Джури снял сюртук, расстегнул верхние пуговицы белоснежной рубашки и развалился до неприличия вальяжно, как можно делать, только когда никто не видит.

Когда Леда вошел, он вскинул голову, его глаза блеснули в полумраке, а губы тронула незнакомая кривая улыбка.– О, Леда, – объявил Джури и шумно выдохнул. – Какие люди.– Я тут уже месяц живу, – напомнил Леда и наконец переступил порог, на подсознании невольно отмечая, что за этот последний месяц Джури впервые назвал его по имени, а не "святошей".– Я просто думал, что ты всё, – пояснил Джури и снова откинулся на спинку кресла, тут же уставившись в потолок. В пальцах он лениво перекатывал ножку полупустого бокала, и Леде почудилось, что еще секунда, и рубиновое вино выплеснется на дорогой ковер.– Что всё?– Что ты смылся и не попрощался. В Дал, или куда ты там хотел… – и прежде чем растерянный Леда успел что-либо возразить или просто сказать, Джури снова вскинул голову и посмотрел на него неожиданно пристально: – Выпьешь со мной?Сам себе не веря, Леда только с ноги на ногу переступил и все же признал с изумлением, что Джури был пьян – абсолютно и безнадежно.– Или святоши не пьют вино? – с привычной насмешкой Джури выгнул бровь.Ситуация казалась Леде бесконечно странной, даже удивительной – представить Джури таким он раньше даже не пытался. И оттого сам не заметил, как сжавшие грудную клетку тиски немного ослабили хватку.– Отчего же? – Леда сделал два шага вперед и опустился в соседнее кресло. – Выпью с удовольствием.