Часть 3 (1/1)

День третийГеорге не смог заснуть до самого утра, все рассматривал оттопыренное ухо Джонни, его тонкую шею с бьющейся венкой, стриженый затылок.Его распирало желание поговорить, может что-то понять, может что-то объяснить. Но его откровенно проигнорировали, и утром тоже. Никто ни словом, ни жестом не напомнил, что за чертовщина произошла этой ночью.Зато Джонни отлично выспался и встал чуть позже обычного. Георге он нашел возле входа, сидящего у костра с кипяченым чайником и с сожалением в глазах. Джонни достал их утренний паек, налил в свой стакан воды и, не дожидаясь пока лапша разбухнет, принялся с аппетитом уплетать.—?Чего? —?отреагировал он на обескураженный взгляд Георге. —?Я умираю с голоду.Это была, наверное, самая длинная и содержательная фраза за последние сутки. Джонни всем своим видом показывал: да, я могу это делать с кем попало; да, я могу это делать где попало. Только он сам себе не мог признаться, что так он не делал вообще никому. Никогда еще его так не клинило на чужую щетину, темные кудряшки, молчаливое присутствие и ужасный красно-серый свитер.Днем, как обычно, дела по восстановлению забора и проверка овец вытеснили все другие мысли и рассуждения. Но Джонни уже не мог остановиться. Он все время поглядывал на румына, когда тот был занят или смотрел в другую сторону. Такое чувство, что больше ничего в этой жизни его не интересовало и ничего не привлекало его взгляд.Георге хоть и не таращился на своего напарника исподтишка, но тоже контролировал состояние парня. Когда чинили забор, Джонни замерз, он сложил руки вместе, подул, стараясь согреть теплым дыханием, и потер их друг о друга. Георге, видя чужие мучения, без промедления снял свои перчатки и протянул парню. Тот только коротко отрицательно мотнул головой, отказываясь, и продолжил работу без них. Румын положил перчатки на забор между ними, чуть подождал, затягивая паузу и давая Джонни подумать еще раз, попил воды, и неожиданно проговорил, задумчиво глядя вдаль:—?Здесь красиво.Джонни бросил на него хмурый взгляд.—?Когда был мелким, думал, что никогда не уеду со своей фермы.Никто не собирался поддерживать беседу, но Георге это и не было нужно, потому что неожиданно закончил:—?Здесь красиво, но одиноко.Джонни промолчал, хотя мог бы подписаться под каждым словом, что согласен с ним. А Георге, видя, что никто не собирается делиться своими сокровенными мыслями, опять натянул перчатки и принялся за дело.Поздно вечером у костра, заваривая свои очередные стаканы с пайком, Джонни протянул свой стакан, чтобы Георге поделился пакетиком с приправой. До этого ему было все равно, что есть и как. Но вот сегодняшним вечером возникло желание узнать, что чувствует румын, сидя рядом с костром и приглаживая ягненка. Георге тряхнул специями над его порцией и протянул бумажный стакан обратно, не сводя немигающих глаз с парня.На пристальный, выжидательный взгляд Георге Джонни отреагировал очень по-взрослому?— встал и со словами ?Спокойной ночи? отправился в сарайку, на ходу дожевывая порцию. А молчаливый румын в обнимку с ягненком остался сидеть у костра.День четвертыйУтро не задалось с самого начала. Одна из овец принесла двух ягнят, но жизнеспособным оказался только один. Второй ягненок умер, так и не сделав первый вздох. Овца стояла над ним, тыкалась носом и облизывала, пытаясь расшевелить.Георге с сожалением вытащил трупик из загона, положил на землю. Достал складной нож и начал четкими, профессиональными движениями снимать с ягненка шкуру. Джонни привычно наблюдал за ним, за его работой, за его испачканными руками. Потом Георге натянул маленькую шкурку на их ягненка-отказника и подставил к овце. Та ткнулась носом в подошедшего, признала запах и допустила к вымени. Ягненок с радостью, потрясывая хвостиком, принялся сосать молоко из вымени. Наблюдая, как малыш обрел новую маму, а потерявшая ягненка мать получила нового?— Георге не смог сдержаться, и счастливая улыбка озарила его всегда сдержанное и серьезное лицо. Джонни тоже неожиданно для себя почувствовал необъяснимую радость, а губы непривычно растянулись.В обед у костра Джонни вытащил самокрутку, сделал пару затяжек и протянул ее Георге, который грел руки у огня. Тот принял ?презент?, затянулся и отдал обратно, усмехаясь. Настроение у обоих было чуть приподнятое, чувствовалась какая-то недосказанность, поэтому Джонни не выдержал первым:—?Что?—?Фрик,?— назвал его Георге.—?Пидар,?— ругнулся в ответ парень.—?Отъебись,?— не остался в долгу румын и добавил:?— пидар.Почему-то Джонни не показалось это оскорбительным. Это констатация факта и действительно правда. Джонни поглядел на усмехающегося Георге и тоже криво хмыкнул, соглашаясь.Да, они два пидара. Кто оспорит?Вот только поздно вечером парень в очередной раз честно старался заснуть, но опять никак не мог расслабиться, прислушиваясь, как Георге проводит свой ежевечерний моцион. Напряжение, казалось, звенело в воздухе около него, около них, в их сарайке, на всем пастбище. И чем ближе они находились друг к другу, тем ощутимей и плотней становилась атмосфера вокруг.Георге зашел внутрь, прикрыл дверь и скользнул взглядом по застывшему парню, лежащему в своей привычной позе на боку. От нетерпения Джонни сжал кулаки, спинным мозгом чувствуя, как румын переодевается, как снимает резиновые сапоги, как звенит ремнем, стягивая джинсы. Как лег за его спиной и, чуть помедлив,?— о чудо! —?провел рукой по плечу. Джонни моментально развернулся к нему лицом и потянулся к чужому паху. Но его руку перехватили. Георге, глядя в глаза, не торопясь поднял его ладонь, поцеловал порез и прижал к своей щеке. Все это несколько непонятно и непривычно для Джонни, и он пытался повторить попытку, чтобы перейти уже непосредственно прямо к делу.Но у Георге другие планы. Он опять убрал его руку и снова вернул на свою щеку. Чтобы показать, что требуется сделать, румын свободной рукой огладил скулу Джонни, скользнул по губам, по подбородку, изучая лицо.У Джонни пульс зашкалил. Ему показалось, что он бежит марафон, дыхание громкое, прерывистое, сердце стучит, разгоняя кровь по всему организму.Зато Георге казался спокойным и, не разрывая зрительного контакта, он потянулся к губам, но Джонни как всегда перехватил его за подбородок, не давая приблизиться.Румын медленно присел на колени и начал не торопясь раздеваться: осторожно стянул свой затасканный свитер, затем футболку. Джонни тоже начал избавляться от одежды, но только быстро, путаясь в рукавах толстовки и фуфайки. Низ живота свело от предвкушения и ожидания, а Георге все не спешил. Молча разглядывал парня, который приподнялся на локтях, чтобы быть поближе, молча провел руками по его телу, осторожно изучая и узнавая. Провел под шеей, скользнул по груди, погладил подрагивающий от нетерпения живот. Джонни странно видеть, как чужие смуглые руки гладят его, он вообще плохо соображал, потому что сердце сейчас остановится от тахикардии. Но эти нежные пальцы проводят по его соскам, и Джонни кажется, что он сейчас растает или взорвется от приятных ощущений.Он плывет в новых чувствах или тонет? Он задыхается от неизведанного или это второе дыхание открывается?Джонни приподнялся, а Георге взял его руку и снова приложил к своей щеке. Парень наконец попробовал прочувствовать на ощупь, что так настойчиво предлагал румын: потрогал мягкую щетину, погладил шрам на скуле, и взглядом задержался на приоткрытых губах Георге. Желание узнать, какой он на вкус, наконец побеждает, и Джонни сам потянулся к новым ощущениям. Их первый поцелуй нежный, неторопливый, без языка. Вот только этого недостаточно. Джонни срывается первым. Цепляется за шею, тянется губами, трется лбом и щекой. Георге чуть более сдержан, он мягко обнял руками его лицо и немного отстранил, чтобы заглянуть в глаза. То, что он видит, ему нравится: парня ведет, он уже плохо соображает, взгляд шалый, расфокусированный, и от этого становится еще более желанным.Они обнимаются, жмутся друг к другу, стараясь раствориться. Цепляются и царапаются за шею, плечи. Джонни полностью попал под чужое влияние, поддался чужому желанию и страсти. Потому как все, что делал Георге, кажется таким правильным, нужным и необходимым для обоих.Рука румына, невозможно нежная и ласковая, скользнула между ними, и Джонни громко всхлипнул, то ли от неожиданности, то ли от страсти, не ожидая такого отклика от своего тела. Парня трясло, знобило и бросало в жар одновременно. Как можно было так реагировать на простое прикосновение?— он не мог понять и не мог даже сформулировать эту мысль. Только эти ощущения, этот запах, эти чувства, эта ответная реакция, этот человек имели место быть в этом заброшенном вонючем сарае на севере Йоркшира ранней весной вдали от остального мира, такого зовущего, интересного и неизведанного.