Часть 4 (1/1)

День пятый—?В моей стране красивее всего весной,?— неожиданно поделился воспоминаниями Георге.Они толком не спали всю ночь и утром, еще разок от души потискавшись, валялись на лежанке и наблюдали, как солнце подглядывает за ними сквозь щели в потолке. Вся работа сделана, поэтому и позволили себе немного полодырничать.—?Солнце, цветы, запахи.На Георге его любимый свитер, а на Джонни ничего. Он еще не остыл от предыдущего захода и одеваться не спешил. Но разговор поддержал, млея от мурашек, которые появлялись от тихого скольжения пальцев Георге по коленке:—?Мама всегда радовалась, когда наступала весна. Зима здесь слишком долгая, говорила она.—?Твоя мать? —?Георге наблюдал, как Джонни ковырял свою коросту на ладони.—?Не думаю, что она была счастлива. Ее звали Элли. Она хотела стать парикмахером или еще кем в городе поюжнее.—?Наверное, тяжело было.—?Да я ее и не помню,?— помолчав, признался Джонни. —?Ее просто не стало, а мы...?— короста на ладони никак не отрывалась, пришлось задействовать зубы,?— мы продолжили жить дальше.Георге показалась, что Джонни только что сковырнул коросту не с ладони, а с какого-то другого места, менее видимого для окружающих. Он взял его руку, раскрыл ладонь и лизнул порез, словно попытался зализать, заживить его душевную рану. От вида опущенных ресниц, от ощущения теплого, влажного, широкого, мягкого языка у Джонни опять свело низ живота. Но Георге стрельнул в него очередным нечитаемым взглядоми поднялся, чтобы одеться.Собираться обратно не торопились. Джонни разбирал загон, перетаскивал деревянные решетки, а Георге сделал себе небольшой перерыв и пил чай у костра. Внезапно он вскочил на ноги, вылил остатки чая в огонь и быстрым шагом направился вверх на склоны. Джонни не понял, что происходит, но тоже рванул следом.Они поднимались вдоль и через каменные ограждения, по мощеным тропинкам, сквозь обрывки тумана, по зеленым и выжженным пастбищам, пока не оказались на самой высокой точке холмов и не застыли, пораженные открывшимся видом.Перед ними раскинулся необъятный простор. Казалось, что всю равнину, на сколько хватало глаз, накрыло большое лоскутное одеяло, сшитое из кусочков разных оттенков зеленого. От тускло-зеленого с добавлением охры до яркого, сочного цвета с нотками желтизны. Лоскуты словно сшиты между собой дорожками, оградами и тропами. Весеннее солнце с трудом пробивалось сквозь низкие рваные облака. Свежий ветер, принесший волнующий запах новой весны и пробудившейся земли, трепал их куртки, капюшоны и отросшие волосы. К завыванию ветра присоединились восторженные крики птиц, возвращающихся из теплых краев.Джонни поймал счастливый, восхищенный взгляд Георге и понял, что в жизни не видел ничего прекрасней и не догадался бы притащиться на эту верхотуру, чтобы насладиться видом.Здесь не было границ или преград, как он привык думать. Тут все было бескрайним и безмерным. Просторным. Неизведанным.И все это лежало у их ног.***На главную ферму они приехали намного позже, чем планировали. Джонни чувствовал, как Георге придерживал его за бедра, и старался ехать как можно тише. Когда припарковались во дворе, он бросил взгляд назад и увидел довольную ухмылку румына, который наслаждался поездкой.Посмотрев на дом, оба заметили бабушку, которая наблюдала за ними из окна второго этажа, и Джонни сразу же перешел на серьезный тон:—?Забрось свои вещи и пойдем овец посчитаем.Зайдя в дом, Джонни первым делом заметил отца, который сидел на кресле у окна и дремал с газетой на коленях. Он не стал подходить к нему, пошел на кухню, погремел чашками, выпил воды. Отец проснулся от звуков, выпрямился, хмуро глянул на сына, молча, не выговаривая ему за задержку. Джонни тоже не стал отчитываться и здороваться. После последней ссоры у обоих все еще остался неприятный осадок.Джонни с Георге отправились клеймить скот, и в который уже раз парень убедился, насколько удобно и слаженно у них получалось делать все дела вместе, когда каждый знает что делать и для чего. Один держит, заодно ощупывает овцу на предмет каких-нибудь новых язв или болячек, второй готовит клипсу и прилепляет ее к уху животного.Вечером после всех работ, поужинав, смотрели телевизор под уютное потрескивание поленьев в камине. Джонни разлегся на диване, Георге оккупировал деревянное кресло, а бабушка в их компании гладила белье.Передача была самая что ни на есть скучная. Что-то про историю текстильной промышленности. Но никто не расходился. Все упорно пялились в экран, только внук все крутил головой, да поглядывал, когда Дейдре закончит с глажкой.—?Тебе что-то надо? —?с подозрением спросила она.—?Ничего,?— с самым невинным видом ответил внук, незаметно стрельнув в Георге горячим взглядом, с удовольствием отмечая, как румын старательно прятал улыбку.Это так ново и невероятно приятно - многозначительно переглядываться друг с другом, пока бабушка занята и не догадывается, что происходит.Когда она закончила, Джонни подскочил как ужаленный:

—?Давай я тебе помогу, ба, - внук сам, без напоминаний шустро сложил и убрал доску для глажки.Она с сомнением уперлась рукой в бок:—?Ты сегодня опять едешь в паб?—?Нет,?— честно признался он.Бабушка снова с подозрениемпосмотрела на эту парочку.Георге уставился "заинтересованным" взглядом в экран и делал вид, что он здесь совершенно не при делах и о чем разговаривают бабушка с внуком ему абсолютно не интересно.Как только Дейдре прихватила корзину выглаженного белья, а учтивый внук пожелал спокойной ночи и закрыл за ней дверь, румын тут же почувствовал жаркие объятья и требовательные поцелуи в шею. Джонни ластился, вдыхал запах, гладил и щипал его грудь сквозь приевшийся ужасный свитер.—?Может, подождем? —?предложил Георге.Джонни чуть задумался, когда засыпают его родные, как далеко находятся их комнаты, и отказался:—?Неа. Пойдем в кровать.—?В смысле здесь? —?румын повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом.—?Ага.—?Неа,?— в тон ответил он и повернулся к телевизору. —?Я думаю, нам лучше переночевать в фургоне.—?Но мы можем и здесь,?— настаивал Джонни.Георге не стал спорить и доказывать, чем фургон лучше нормальной кровати. Просто встал, смачно чмокнул Джонни в губы со словами: ?Увидимся в фургоне? и вышел во двор.Обескураженный парень остался в одиночестве и с досадой завалился на диван.Такого он не испытывал никогда. Ощущения раздваивались. Одновременно хотелось прыгать от счастья до потолка и обидеться, что его идею подрезали на корню. Для разнообразия решил немного пообижаться.Георге недолго скучал в ожидании. Через несколько минут скрипнула дверца фургона и хмурый Джонни показался на пороге. Он, не глядя, сел боком, скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, как обижен и оскорблен.Георге это показалось занятным. Он лукаво усмехнулся и пододвинулся к парню вплотную. Выпрашивать прощение у такого ершистого и надутого мальчишки ему еще не приходилось. Он аккуратно провел пальцем по скуле, поцеловал висок, приласкался щекой, носом провел по уху, куснул мочку. И Джонни предсказуемо поплыл, улыбнулся на щекотку, подставил шею для поцелуев. Они встретились взглядами, потом губами, переплелись руками.И как бы ни были нежны пальцы Георге, как бы он ни заласкал, подготавливая и растягивая парня, Джонни все же позже признался сам себе, что заночевать в фургоне оказалось очень даже хорошей идеей.День шестойЗавтрак они приготовили себе сами, не дожидаясь, пока спустится бабушка. Поэтому Дейдре очень удивилась, когда увидела своего внука и работника в столовой в такую рань:—?Вы чего так рано?—?Навоз раскидывать,?— объяснил Джонни и выскочил из-за стола, на ходу допивая кофе.Георге последовал его примеру, только прихватил с собой кусок хлеба с жареной колбасой.—?Вы куда это? А это кто будет убирать? —?возмущенно крикнула она им вслед. Неожиданно Дейдре почувствовала, что у нее двое внуков, а не один.Но мальчишки в любом возрасте мальчишки. Тем более, если им дать технику в руки. Тогда они начинают баловаться, задираться и понтоваться друг перед другом.Георге сидел в кабине трактора, а Джонни показывал, как правильно заводить мотор. Техника заурчала, затарахтела. Парень выскочил, чтобы присоединить прицеп, но румын не переключил передачу и машина опять заглохла, не проехав и сантиметра. Джонни опять полез в кабину, опять показал, на что нажимать, и из вредности провел грязной рукой по щетине румына. Георге глянул на себя в зеркало, ругнулся, попытался достать подзатыльником Джонни, но тот уже выскочил из кабины, громко смеясь.За их возней издалека наблюдал Мартин, который пришел узнать, как идут дела. Он слишком хорошо знал своего сына, чтобы не обратить внимание на такие изменения. Саксби-старший уже много лет не видел, чтобы его Джонни так расслабленно с кем-то общался, шутил, язвил и открыто улыбался. Сын казался счастливым.И отец с тяжелым вздохом повернулся обратно к дому.Мартин прекрасно понимал, что все это временно, что пройдет пару дней и новый работник уедет от них, как и все до него. Так же как кинула его жена, бросив и мужа, и престарелую свекровь, и малолетнего сына. Но только если Мартин проглотил обиду на женщину, сжал зубы и продолжил жить ради своих родных, ради фермы?— дела всей его жизни, то как отреагирует Джонни, когда лишится такого друга и приятеля? На сколько частей разобьется его сердце и сможет ли он снова когда-нибудь вернуться в колею? Эта мысль тяжелым камнем легла на душу Мартина.Ему требовалось высказаться, с кем-нибудь хотя бы проговорить вслух эту проблему и, может быть, услышать совет или подсказку, как действовать дальше.Мартину дорога до дома показалась длинней как минимум в два раза. Это для здорового человека расстояние небольшое, а для него теперь все стало сложно.Старший Саксби уже подходил к дому, уже видел, как его мать развешивает вещи после стирки на веревку, наверняка что-то напевая, когда очередной приступ свалил его с ног.Дейдре заметила, что ее сын, словно подкошенный, рухнул возле дерева, и заторопилась на помощь, испуганно приговаривая: ?Я здесь, милый, я здесь?.А двое горе-работников даже представить себе не могли, что для кого-то являются темой для тяжелых дум. Они сделали работу, удобрили поле навозом, но так измазались, что пришлось сделать небольшой перерыв?— все бросить и поехать на мопеде на ближайший пруд, отмываться от грязи. Приехав к озерцу, они долго сидели на краю берега, прислушиваясь к окружившей их тишине. Потом разделись и, подначивая и споря, кто первый, столкнули друг друга в еще по-весеннему холодную воду. Плескались недолго, больше цеплялись, стараясь притопить, и брызгались. После чего, замерзшие и довольные, вылезли на берег.Приехали домой отмытые, довольные и счастливые. Но как только припарковались во дворе, громкий звонок телефона привлек внимание Джонни. Обычно к телефону всегда подходила бабушка, а тут звонок, выведенный специально для удобства на улицу, звенел не переставая, словно оповещая о новых проблемах. Джонни рванул к дому и неожиданно обнаружил, что дверь заперта. Парень даже на какое-то мгновение растерялся, но ключ оказался в условном месте, и он наконец смог попасть внутрь.Всего пара фраз от бабушки в телефоне и он сорвался обратно на улицу, чтобы добраться до больницы.Вдвоем доехали в рекордные сроки на том же многострадальном мопеде, потом шли по длинным светлым коридорам, следуя за невысоким доктором в униформе. Доктор проводил их до палаты и окликнул бабушку:—?К вам два рослых парня, миссис Саксби,?— и ушел в коридор, оставив их одних.Джонни, не веря в происходящее, посмотрел на отца. Тот лежал с маской на лице, подключенный к аппаратам, с капельницей в руке. Рядом на стуле пристроилась бабушка. Георге растерянно огляделся и решил оставить семью одних:—?Я за чаем схожу,?— предупредил он Джонни, выходя.Джонни заторможенно подошел к кровати и хотел сесть в ногах у отца.—?Нет,?— резко остановила бабушка. —?Кому-то ведь потом еще эти простыни стирать.Прирожденная домовитость и рациональность не оставляли ее ни на миг даже здесь.Парень огляделся, присмотрел в сторонке стул и подцепил его, чтобы передвинуть. Ножки шумно процарапали пол, за что Джонни получил очередной строгий взгляд от бабушки. Он тяжело опустился и, не моргая, уставился на отца.—?Врач заходил,?— начала рассказывать она. —?Молодой, чернокожий парниша, приятный малый. Сказал, что повторный инсульт - вполне привычное явление после того, что случилось с твоим отцом. Сказал, что причиной мог послужить стресс.Отец, ничего не видя, не слыша и не чувствуя, тяжело дышал сквозь маску.—?Ты что-нибудь поел? —?побеспокоилась бабушка.Джонни заторможено отрицательно качнул головой.—?Надо было тебе что-нибудь оставить, прежде чем приезжать сюда.—?Не переживай за меня,?— перебил он ее.—?Ну уж нет, малыш,?— строго отчитала она внука. —?Теперь все хозяйство на твоих плечах. Тебе нельзя болеть.***Георге сидел в большой больничной столовой и от нечего делать рисовал дорожки на рассыпанном на столе сахаре. Свой чай он давно выпил и просто ждал, когда о нем вспомнят.—?Можно забрать? —?обратилась к нему уборщица, намекая на пустую чашку.—?Да, пожалуйста,?— зачастил он, смахивая крошки со стола. —?Извините, мисс, извините.Напротив него на стул тяжело плюхнулся Джонни.—?Как он? —?беспокойно спросил Георге.Джонни промолчал.—?Ты разговаривал с врачом?Парень отрицательно качнул головой.—?Неужели ты не хочешь с ним поговорить? —?все еще приставал с расспросами румын.Джонни облокотился о столешницу, сложив руки в замок перед собой. Он перевел взгляд на окно, на зеленые холмы вдалеке. Где-то там его ферма, где-то там сто голов скота, которые нуждаются в его уходе, где-то там его ждет изнуряющая работа, круглогодичные заботы, бесперспективность, престарелые родные. И даже совета спросить будет не у кого.—?Джонни,?— опять позвал его Георге.—?А если он скажет то, что я не хочу слышать? —?поделился своими страхами парень.У румына не было ответа. Единственное, что он мог сделать, это ласково провести пальцем по костяшкам сцепленных рук парня. Подбадривая и напоминая, что он еще пока не один.Джонни так и не нашел в себе силы поговорить с врачом и перед отъездом на ферму опять зашел в палату, отпустив бабушку поесть в столовую.Отцу лучше не стало. Он так же тяжело дышал, не открывал глаза, и показатели на мониторах не менялись. Джонни притулился рядом, долго рассматривал неподвижное тело, а потом осторожно дотронулся до пальцев отца. Надеясь, что вдруг тот сможет понять, что сын сожалеет о последнем разговоре, что ему больно видеть отца в беспомощном состоянии, почувствовать то же, что и он, когда его точно так же касался Георге.Но чуда не произошло.Зашла бабушка и заняла свое место наблюдения.—?Мне надо возвращаться,?— предупредил Джонни. —?Коров надо покормить.—?Иди, если что - я позвоню,?— успокоила она внука.***Приехав домой, первым делом направились в коровник, дать корм скотине. Одна корова неудачно повернулась и задела проходящего мимо Джонни.—?С дороги, бесполезный кусок говна,?— в сердцах вспылил он и оттолкнул ее от себя.—?Эй! —?тут же одернул его румын. —?Она ни в чем не виновата!Георге подошел к парню вплотную, заглядывая в глаза. Джонни молчал, смотрел мимо пустым взглядом, не споря, не соглашаясь и не сопротивляясь, когда Георге забрал у его охапку сена.

Чтобы не ругаться, Джонни предпочел переставить технику в гараж. И придя в дом чуть позже, чем румын, неожиданно приятно удивился, когда обнаружил в гостиной горящий камин, на столе со свежей скатертью первые в этом году нарциссы в вазочке, столовые приборы и банки с пивом. С кухни доносился приятный запах и уютные звуки готовки.Георге, как заправская домохозяйка, в домашних шортах и неизменном свитере, принес две большие тарелки с макаронами и соусом. Сел рядом, отпил из банки и попробовал сначала из тарелки Джонни. Тот несколько растерялся, не зная, как реагировать, поэтому молча наблюдал за происходящим. Румын продегустировал макаронину из чужой тарелки, слегка нахмурился, взял солонку, от души тряхнул ею над едой парня, перемешал, второй раз попробовал и только потом посолил свою порцию. И все это происходило так просто, буднично и по бытовому привычно, что Джонни решил не удивляться, не спорить, а съесть свою порцию.***Все, кому не посчастливилось столкнуться с инсультом родных, знают, что первые сутки решающие. В больнице Дейдре не отходила от Мартина ни на шаг, сидела и не сводила с него красных воспаленных глаз.Мартин с трудом зашевелился, зашамкал губами, приоткрыл глаза и застонал, стягивая маску с лица.—?С тобой кое-что произошло, милый,?— бабушка подошла и перехватила его руку, поглаживая.Он попытался что-то сказать, но его лицо перекосило, речь получилась несвязной, больше похожая на мычание.—?Ты нас так перепугал,?— со слезами в голосе проговорила его мама и, подбадривая, добавила —?Ты же сделал это, чтобы в навозе не возиться?Мартин попытался улыбнуться, гримаса жалкая и болезненная.***На ферме раздался резкий звонок телефона, и Джонни тут же подскочил к трубке, висящей в коридоре. После фраз ?ладно, ба?, ?хорошо? и ?точно? он повесил трубку и на вопросительный взгляд Георге ответил легким кивком. Румын облегченно улыбнулся, подбадривая.Спешить было некуда, так же как и прятаться, и они наконец смогли насладиться плодами цивилизации. Хоть и в обшарпанной ванне, хоть и упираясь в коленки друг друга, но парни сумели принять ванну вместе. Между ними на подставке пара банок пива и одна самокрутка на двоих. Но у Джонни не получается полноценно оценить весь романтизм ситуации. Лоб нахмурен, брови сведены вместе?— все еще погружен в невеселые думы и предстоящие заботы.—?Я тут подумал,?— предложил румын, упираясь локтями в колени,?— может, мне задержаться ненадолго? Пока Мартину не станет лучше. Помочь по хозяйству.Он передал косяк Джонни:—?Что скажешь?Парень принял самокрутку и кивнул, на лице тут же расплылась искренняя и облегченная улыбка. Румын давно понял, что Джонни не умеет просить, не умеет подстраиваться под кого-то, кроме отца. Поэтому Георге, на правах старшего, проще самому предложить помощь и сделать парня хоть немного счастливым, чтобы предстоящие трудности уже не казались такими страшными и безнадежными.