9. Из дневника княжны Ольги: Иоланта (2/2)
Гость селенья неземного,
Снега вешнего светлей,
Чище ландыша лесного,
Краше лилии полей –
Вот чего я жду и жажду!..
И как хочется в это верить! Верить, что не только мы, девушки, можем хранить в мечтах один образ и быть ему верными до тех пор, пока мечта не воплотится в действительности. Что и мужчины могут быть чистыми и верными своей мечте, не размениваться на низменные страсти и мимолетные чувства!О, приди, светлый призрак, источник любви,
Сердца тайные струны согрей, оживи!
Из-за тающих туч
Озари, светлый луч,
Сумрак пылкой души,
О, спеши, спеши!
О, приди, светлый ангел,
Жду тебя, жду тебя!
Каждая девушка в глубине души мечтает именно о такой высокой любви, о таком чистом и целомудренном рыцаре. А над нами смеются, говорят, что таких не бывает. Сдается мне, что все рыцари перевелись лет пятьсот назад... Но ведь... Писал эту оперу и эту дивную арию тоже мужчина! Значит, не мы одни такие!Это было почти невыносимо прекрасно! Во время исполнения божественного дуэта ?Чудный первенец творенья? рука Татьяны нашла мою и сжала. Мы до самого конца спектакля не размыкали рук.Возвращаясь из театра, мы обыкновенно наперебой обменивалисьвпечатлениями, но на этот раз все безмолвствовали. Наконец, отец решил нарушить молчание.- Это все же сильная вещь, - сказал он. - До глубины души.- Это было прекрасно! – воскликнула я.Мари от полноты чувств лишь глубоко вздохнула.А Татьяна добавила задумчиво:- Это так прекрасно, что никаких слов нет, чтобы это выразить!И лишь Анастасия сердито засопела, а потом спросила.- А я все же не понимаю. Как она могла так сразу в него влюбиться? Ведь вот говорят – любовь с первого взгляда! А она была слепая! Ни разу его не видела и вдруг полюбила. Это мне не понятно.- Но почему же... - медленно произнесла Татьяна. - Это я как раз могу понять. Это вот как раз любовь с первого взгляда мне понять трудно… А это... Я думаю, она уже видела его раньше. Глазами души. Ее душа знала его, как и его душа знала ее и мечтала о ней. Когда он мечтал и звал ее как самого чистого ангела. Их души уже принадлежали друг другу, и чтобы узнать это, совсем необязательно было видеть! Я уверена, что и ту душу, которая предначертана мне, я узнаю сразу… Хотя никогда не видела.
Мария добавила (Анастасия уже сонно хлопала глазами, привалившись головой на ее плечо).- А король тот все-таки мерзавец! Так издеваться над собственной дочерью.- Но ведь, в конце концов, все это обратилось к ее пользе! – возразил папа. – Разве нет? Родители чаще всего лучше знают, что для их детей зло и что благо. Разве, поступи я так же, ты и про меня бы сказала… то, что сказала?- Ну что ты папа! - воскликнула Мария. – Про тебя я всегда знаю, что ты добрый. И ты никогда бы так не поступил.- А если бы и поступил? Родители и их поступки не всегда кажутся детям добрыми!- Большинство родителей считают своих детей очень глупыми, и решают все за них, - пояснила я. – А мы знаем, что ты нас уважаешь. И поэтому доверяем тебе.Отец с глубокой нежностью смотрел на нас.
- Не просто уважаю, но и горжусь вами, - сказал он.Татьяна ответила ему слегка рассеянной улыбкой, она вся еще была ТАМ, внутри только что слышанной истории.- Ах, - сказала она взволнованно, - ах, как она пела! Ту арию...
Нет, назови мученья, страданья, боль:
О, чтоб его спасти, безропотно могу я все снести.
Он дорог мне, он первый мне открыл, что значит свет
И сердце мне согрел.
Теперь я верю, знаю, что свет есть
Чудный первенец творенья,
Первый миру дар Творца,
Славы Божьей проявленье,
Лучший перл Его венца!Она украдкой смахнула навернувшиеся на глаза слезы и прерывисто вздохнув, закончила:
- Я думаю, я чувствовала бы то же самое, если бы моему любимому угрожала смерть. Мучения, страданья боль – я бы все могла снести, пойти на любые жертвы!Она смотрела куда-то вдаль своим особенным взглядом, и Бог весть, что или кого она там видела! Щеки ее необычно для нее порозовели, глаза сияли. Мне не хотелось нарушать ее восторженного состояния. Но я все-таки сказала:- Но ты ведь помнишь, что ничего этого не помогло, никакие жертвы не могли ничего изменить. Только одно страстное желание видеть свет, найти его могло спасти ее любимого. Значит стремление к свету все же сильнее... чем любые жертвы.Татьяна посмотрела на меня, размышляя.- Но разве не прекрасно то, что она пела в этом чудном дуэте?Чтобы Бога славить вечно,
Рыцарь, мне не нужен свет:
Жизнь природы неизменна,
Ей нигде пределов нет!
В жарком дне, в благоуханьи,
В звуках и во мне самой,
Отражен во всех созданьях
Бог незримый и благой!
Разве это не правда?Я не стала ей возражать, просто пропела ответ Готфрида:- О, ты права, в твоей груди
сияет правды светоч,
и перед ним наш свет земной
и преходящ и жалок…
Значит свет все-таки важнее всего. Но просто не стоит понимать это так буквально. Ведь, что значат жертвы? Всего лишь новая боль. А свет это радость и любовь, и никакие жертвы не могут быть сильнее любви. Поэтому истинный свет требует любви – а не жертв.Татьяна покачала головой, ее взгляд все еще оставался мечтательным. Потом слегка махнула рукой.- Ах, тебе всегда удается меня переспорить.На самом деле переспорить Татьяну мне удавалось крайне редко. Наверно, потому, что я очень быстро теряла самообладание, начинала сердиться, спорить и кричать, а она, сохраняя свое обычное спокойствие и хладнокровие, лишь подсмеивалась над всеми моими аргументами, окончательно выводя меня из себя. Но если мне удавалось сохранить спокойствие и изложить свою точку до конца мягким и ласковым тоном, Татьяна прислушивалась и часто соглашалась.
- И все же, - произнесла она, – как бы я хотела пострадать за него!Я не стала уточнять за кого именно. Только спросила:- А ему это было бы в радость?Татьяна вздохнула, ее лицо омрачилось. Я уже пожалела, что наш разговор зашел так далеко, и поспешила ее отвлечь на другую тему.
- А все-таки это было забавно, когда она прозрела. И как металась, сначала ничего не узнавая и не понимая. Так испугалась, бедняжка, что даже на минуту забыла и о своем любимом!Татьяна улыбнулась и пожала мне руку.- ?Смотри наверх, тебя не испугает небо!? – пропела она…?