Назад в будущее (2/2)
6. Танец Они познакомились на юбилей Дока.
Тому исполнялось шестьдесят, Марти еще ходил в среднюю школу. В тот день он отплясывал по лужам, и толку в зонтике не было – все равно с ног до головы мокрый. Он кружился, и прыгал, и снова кружился, улица вращалась вокруг него, и Марти улыбался счастливо, пока среди цветасто-серых помех не проскочило белое пятно – мальчик остановился. Мужчина через дорогу стоял без зонта, с непокрытой головой, и кричал имя всемирно известного ученого. Его волосы пропитались дождевыми каплями и прилипли к лицу, прохожие шарахались, глядели странно, как на умалишенного, или вовсе смеялись, тыкая пальцами. Марти покрепче сжал в ладонях ручку своего детского зонтика, подошел ближе и предложил помощь. И узнал, что Эйнштейн – это потерявшийся пес. И что доктор Эммет Браун – я буду звать вас ?Док? – никакой не сумасшедший.
Он поцеловал Дока на свой восемнадцатый день рождения. Он был влюблен безумно, безнадежно, напился для храбрости, решил, почему бы и нет, праздник, совершеннолетие, заслужил все-таки, – и поцеловал. Док не спросил, что он делает, ничего не спросил. Улыбнулся едва-едва, с вселенской печалью, посмотрел так, будто его предали, и за следующим поцелуем потянулся сам – неуверенно, деревянно, будто это он тут подросток, будто спрашивал, ты уверен, ты не сошел с ума, Марти? С тобой все в порядке, Марти? Марти конечно сошел с ума и ни в чем не был уверен. И с ним все было в порядке.
Ему не успело исполниться и тридцати пяти, когда Дока не стало – инсульт. Марти отказывался с этим мириться. Марти не знал, как ему держать лицо, потому что для всех он был другом сумасшедшего ученого, но никак не кем-то большим для кого-то большего. Он временами сжимал старую фотографию в рамке, спрашивал себя, как же так, и бездумно заводил новые, слишком короткие отношения. Док когда-то говорил: ?Я трачу твою молодость?. Выходит, теперь Марти крал чужую. Он пытался жить обычной жизнью, – ходить на работу, встречаться с семьей, смотреть вечерние новости в конце дня, будто машинально дергался в пляске на рок-концерте – но никакой обычной жизни больше не было.
В горле горько скреблось, когда Марти смотрел в радостно улыбающееся лицо, увенчанное ковбойской шляпой и копной сухих, как солома, седых волос. Он больше не увидит эту улыбку вживую. Его молодость прошла. Никакой обычной жизни уже не будет.
7. Ловец снов Переплетение нитей узорное и очень хитрое – Марти засматривается. Его мучает бессонница, он уже вторую неделю не может нормально спать со всеми этими перемещениями во времени и искривлениями реальности, которые надо исправлять или предотвращать. Док спит на соседней кровати, похрапывает негромко, что тоже спать мешает. Чувство такое, что фыркает даже машина, накрытая плотным отрезом ткани. Марти щурится в темноте, все еще не тушит свечу и смотрит на подвешенный круг с нитями, бусинами и перьями.
Ловец снов довольно блеклый. У Линды на двери висел такой – только яркий, поменьше и попроще. Не было в нем загадки, приятной глазу таинственности, выверенной вычурности. В этом – есть. Он будто одним своим видом обещает, что кошмарам из него не выпутаться, спи, Марти МакФлай, неудачливый путешественник во времени, не думай, не мучайся. Марти ему верит. Марти, глядя на него, немного спокойнее.
Может, это подарок Доку от какой-нибудь благодарной швеи или еще кого – Марти не разбирается. Может, его вообще кто-то из индейцев сделал – перья же, и бусины эти деревянные, темно-коричневые. Марти отметает эту мысль: Док, конечно, прогрессивный малый, но тут индейцев не жалуют – обидно кличут краснокожими и исправно приносят скальпы местному шерифу за вознаграждение. Варварство, какое варварство… Ужасно…
Перья мерно раскачиваются на легком сквозняке. Марти глядя на них, засыпает блаженно и совсем легко.
8. Шепот – Ты видишь, Марти? Док шепчет ему в самое ухо, будто боится спугнуть, и Марти непроизвольно ежится – ему щекотно, но отодвинуться он не пытается.
– Что именно? – отзывается он так же тихо. – Малую Медведицу, разумеется! – восклицает Док, нарушая ночную тишину. – Кому я показываю? Вот же, сюда смотри! Марти снова глядит в телескоп, но звезды мутные и расплываются перед глазами. Док придерживает его за плечо, будто пытается этим направить. Ладонь горячая даже через ткань футболки. Марти поспешно соглашается, что созвездие и впрямь грандиозное, и все же отодвигается на пару дюймов. Док убирает руку и качает головой, как будто спрашивает, ну как, как, можно не заметить этот ковш, да еще с такой огромной Полярной звездой, скажи мне, дурья ты башка. Разумеется, никем подобным, дурачком, в смысле, он Марти не считает – тот уверен. Просто в его взгляде столько шутливого осуждения, что Марти начинает накручивать – и неизменно сникает. Иногда, впрочем, он попросту надумывает лишнее – сверх того, что может быть, тайные знаки там, где их не существует. Док, подкрутив что-то, снова протягивает ему трубу. – Ну уж созвездие Дракона ты можешь разглядеть? – Док снова говорит тихо, едва слышно. – Он разместился хвостом как раз между ковшами. Марти нервно хмыкает и снова смотрит невидяще – у него зудят ладони и дрожат колени, ему в каждом слове слышится что-то жутко неприличное – самому стыдно: они тут об астрономии, звездах, а он черте что в голове творит. С другой стороны, что поделать, если они на вершине холма, над головами звезды, вокруг тихая, затаившаяся темнота, а где-то вдалеке и внизу мерцают огни домов – сплошная романтика. А Док все не замолчит – рассказывает легенды, иногда правит ему локоть, чтобы сменить угол обзора, временами снова обхватывает плечо и прижимается боком, глядя в одну точку на звездном небе.
Марти его почти не слышит. Он закрывает глаза и судорожно сглатывает. Ему семнадцать, у него буйство гормонов и подростковый максимализм, ему хочется присвоить все и сразу – и, кажется, доктор Эммет Браун в списке.
9. Клише//office!AU// Это такая избитая фраза – ?мы с вами свяжемся?. Марти слышал ее не раз и не два, ему уже не десять, чтобы не понимать – выпускника местной дыры, проеденной клопами, да еще и без опыта работы, вряд ли примут куда-то с распростертыми объятиями. Есть варианты вроде мака или доставщика пиццы, например, но быть вторым Дэйвом в семье ему не улыбается. И одного-то достаточно. Дэйв – он как их отец, только в прошлом, а, глядя на отца, Марти становиться таким вовсе не хочется.
В ?Браун Инк.? очередь невыносимо огромная – еще бы, компания с мировым именем, может, даже со вселенским. Было бы неудивительно, прилети на их планету другая цивилизация и заяви ?мы тут исключительно для того, чтобы пожать руку доктору Эммету Брауну?. Кумир детства, невозможный, недосягаемый, со взглядом, вечно устремленным куда-то вперед. Марти мечтал смотреть с ним в одном направлении – мозги подкачали. Он звучно хмыкает, в очереди косятся неодобрительно, суровее всех смотрит секретарь – Марти, оказывается, уже пригласили на собеседование, а он за своими фантазиями даже не услышал. Эммет Браун оказывается очень энергичным человеком. Ему нужен ассистент, который выдержит его характер и лишний раз не будет путаться под ногами. Он кажется абсолютно дружелюбным, и Марти, за все собеседование успевший сказать только ?добрый день?, ?счастлив познакомиться? и ?нет?, не понимает, что там выдерживать. Крикливый? Да его мамочка орет громче. Бубнит под нос? Господи, от этого Линда не дает отвыкнуть! Любит вторгаться в личное пространство? Дэ-э-эйв… Марти только наблюдает и изредка угукает. Док все меньше носится по конференц-залу и становится все более напряженным. Наконец, он останавливается прямо перед Марти, гордо подняв подбородок и сложив руки за спиной… ?Мы с вами свяжемся?.
Марти выходит из здания и садится на скамью, ослабляя галстук. Смс брату отправляет тут же – горькое ?ты выиграл?. Всю следующую неделю он оплачивает расходы Дэйва. Прощай, копилка. Марти, разумеется, понимает, что никто его ассистентом великого ученого не устроил бы – но все равно надеялся, хоть на что-то. До собеседования. До встречи с доктором наук, который, как выяснилось, предпочитает искать личного помощника самостоятельно. До очередного ?мы с вами свяжемся?.
Самое смешное, что Марти уже замеченные закидоны с легкостью терпит и, кажется, понимает. Самое смешное, что Браун ему действительно звонит спустя неделю. Марти не может поверить. Он опрокидывает на Дэйва свое молоко. Он не реагирует на причитания матери. Он великодушно прощает брату проигрыш и даже не требует вернуть то, что Марти на него потратил. Он счастлив. ?Потому что со мной случилось то, о чем я мечтать не мог?.
10. Лжец Мать говорит о судьбе, о том, что влюбилась в Джорджа, в его беспомощность, в его ранимость, а тот не слышит. Отец смеется, нелепо пригибаясь к столу, горбясь, и она смотрит так будто получила оплеуху, будто не понимает, не верит до сих пор, что судьба подсунула ей вот это. Будто устало спрашивает, за что, а Марти скупо хмыкает и запихивает в себя еще ложку ?тюремного? торта. Нет, мам, все нормально. Да, мам, очень вкусно. Нет, мам, мы с Дженнифер просто друзья. И с Доком тоже.
Дэйв торопится на смену раньше обычного. Он говорит, что ему пора, что попросили подменить сотрудника – тому якобы нужно уйти на пару часов. Марти не знает, почему мать ему все еще верит – может, упивается своей хандрой и не видит, может, просто любит и потому закрывает глаза. На то, что Дэйв уже два месяца как уволен. На то, что от него пахнет тонким, сладковатым дымком. На то, что Марти пытается его прикрывать. Мам, я знаю того парня, у него жена скоро родит. Или уже родила – не знаю. Дэйв за это подкидывает ему несколько баксов – уговора нет, просто так, по-братски. Марти только просит не подсаживаться на эту дрянь самому.
Я люблю тебя, Дженнифер – наверное, его самая большая ложь. Джен красивая, изящная, с огромными сияющими глазами, искренняя, добрая. Марти завидует куча парней в школе, а Марти… не может почувствовать к ней ничего. Он восхищен, он благодарен, он разобьет лицо любому, кто скажет он ней хоть одно плохое слово – но это не любовь. Он не чувствует, что занят, по-настоящему, на всю жизнь, иначе не глядел бы вслед лощеным красоткам. Он хотел бы иначе – не выходит.
?Всю жизнь хотел погудеть?, – с искренней, полной счастья улыбкой говорит Док, потянув рычаг, и Марти улыбается в ответ отнюдь не притворно. Его закрутила цепь совершенно немыслимых событий, и они гонят паровоз по – кто бы мог подумать – просторам Дикого Запада, чтобы разогнать – кто бы мог подумать! – машину времени. Да, Док, все в порядке. Нет, я рад оказаться здесь. Нет, мне ни капли не страшно. Марти говорит легко, не задумываясь. Ему некого прикрывать и не от кого прикрываться. И незачем. Марти лжет Джен, родне, себе – всем и каждому. Рядом с Доком это не требуется.