Святость и порок (1/1)

—?Нань Гунши! Нань Гунши! —?женский крик раздавался, распугивая обитателей императорского дворца. На счастье кричащей, никого из высокопоставленных чиновников не было в то время в северном крыле. Иначе не сносить бы ей головы за учинённый шум.—?Господин Нань! —?продолжала кричать служанка, пробегая по дощатому полу одной из веранд. Девушка заглядывала в каждый угол, пока не врезалась по чистой случайности прямиком в господина Наня.—?Что ты шумишь, А-Ли? —?толстый старичок с добрым лицом спокойно смотрел на встревоженную девушку.—?Господин Нань, вы же занимались телом Бо Икао после его… его…—?Я занимался,?— буркнул старичок,?— так тело лежит и ждёт дальнейших указаний императора. Вот прям тут. —?Он указал рукой в сторону большой галереи, куда выходило порядка десяти дверей.—?Император, он… господин Нань, я даже не знаю, как вам сказать. Он… Ах, простите меня, Небеса! Не видать мне благословений до скончания века, господин Нань. —?Девушка спрятала лицо в ладонях,?— я уверена, это всё проделки наложницы Су. Я чувствую сердцем. Только она могла такое придумать. Такое… Ах…—?Успокойся А-Ли. Давай по порядку. Что хочет император? —?Нань Гунши положил свою большую ладонь на плечо встревоженной девушки.—?Он приказал напечь баозцы и подать их Князю Цзи перед тем, как он отправится в Сици. Он сегодня вечером отбывает.—?Хорошо. Напеки. Ты же у нас главная по кухне. Я-то тут причем? Моё дело маленькое. И от кухни я далёк.—?Вы не понимаете, господин Нань. Он приказал напечь баоцзы… из Бо Икао! —?девушка расплакалась и бросилась старику на грудь.—?Что? Из Бо Икао? —?старик не поверил своим ушам.—?Мало им горя, всё мало, кровопийцам. Ах, пожалей меня, Небо, за эти деяния… —?девушка сокрушалась, пока старик Нань, остолбенело глядя в пространство, гладил её по спине.—?Пойдём-ка со мной. Пойдём. —?Нань Гунши приобнял рыдающую девушку за плечи и повёл в одну из дальних комнат галереи. Ту самую, где медленно остывало тело Бо Икао, когда-то легендарного мастера циня.—?Все мы?— прах. Из праха вышли и прахом будем. Небеса, Небеса… Что ж это делается. Ничего святого не осталось в этих душегубцах. Ай-яй-яй, где ж это видано, чтоб отец собственного сына поедал. —?Причитал старик. —?Пусть отрежет мне язык император за эти слова, если буду услышан, но он?— тиран, каких ещё не видывал этот дворец. Польётся кровь, и не видать расцвета династии Шан. Вот, помяни мои слова, А-Ли. Я пожил своё, я?— старик и я-то знаю.Девушка следовала рядом, еле переставляя ноги. Нань Гунши невольно вспомнил, как восторгалась А-Ли этим юношей, как трепетно ждала его визита. Она хотела приготовить для него самые изысканные кушанья, чтобы гость был доволен и, может быть, даже приметил её. Кто же знал, что всё обернётся такой нелепой трагедией? За свободу отца сын отдал жизнь. А теперь?— новая напасть. И старик Нань даже не представлял, с какой стороны подойти к приказу императора.Они вошли в самую дальнюю комнату. Туда почти не попадал дневной свет, там никто никогда не жил и обычно комнату использовали для хранения утвари. Там старик оставил тело Бо Икао после того, как омыл от крови и переодел, подготавливая к похоронной церемонии.Старик и девушка замерли на пороге. Длинный тяжёлый стол, на котором лежало тело Бо Икао, был абсолютно пуст. Старик только выдохнул тяжело. А девушка в его объятиях тут же обмякла и лишилась чувств. Весть об исчезновении тела Бо Икао разлетелась по дворцу со скоростью молнии. Старик Нань клялся и божился, что запирал двери после всех приготовлений. Слуге поверили, памятуя прошлые заслуги.Конечно, император гневался из-за того, что его чудесная игра была провалена, но в итоге смирился и к вечеру забыл о Бо Икао напрочь, снова предаваясь изысканным винам и ласкам самых прекрасных в империи женщин. Ему не стало никакого дела до юноши, гибель которого он видел собственными глазами. А мертвец, он мертвец и есть.Если кто и прокрался в северное крыло, если кто и унёс с собой тело Бо Икао, это уже не играло особой роли. Для вида он сменил стражников и приказал выпороть пару слуг за недосмотр. На этом гнев Ди Синя сошёл на нет, и он посчитал историю с Сици для себя закрытой, когда князь Цзи Чан покинул границы Чжаогэ. Император сдержал слово, данное Бо Икао. И в этот раз проявил неслыханную доселе милость.***Цзян Цзыя сидел на берегу широкой реки и слушал симфонию, что создавала природа вокруг. В изумрудной листве гулял и шумел ветер. Волны реки размеренно накатывались на песок и снова возвращались в безмятежный поток, чуть подёрнутый рябью. Рядом с Цзян Цзыёй лежал на берегу простой с виду цинь. Изредка его струны сами собой издавали звуки. То одна, то другая, будто инструмент вёл со стариком тихую беседу.Вдруг одна из струн громко звякнула и с лязгом порвалась. Цзян Цзыя перевёл взгляд на цинь и вздохнул.—?Бо Икао, вот и вы покорились судьбе. Какая жалость. Какая великая потеря.Он провёл рукой по умолкнувшему инструменту. На сердце провидца залегла великая тяжесть.—?Цзян Цзыя, кто же покорился судьбе? —?раздался вдруг голос совсем рядом.—?Это ты, Цзысюй,?— Цзян Цзыя перевёл взгляд на своего гостя,?— не ожидал тебя увидеть. Что же привело ко мне Лисьего Духа?—?Привело дело. Очень важное и скорое.—?И какое же?—?Бо Икао. —?Выдохнул Цзысюй.—?Какое же дело демону до этого смертного? Тем более, что он покорился судьбе. Как я и говорил. Не стоило ему играть для императора. Нет, никак не стоило. А теперь…—?Ты видишь не всю картину, Цзян Цзыя,?— продолжал Лисий Дух. —?И ты никогда не мог увидеть деяний демонов. Равно как и богов.—?Говори, что хотел, и ступай себе. —?Старик махнул рукой, отвернувшись от Цзысюя.—?Отдай мне цинь Бо Икао.Цзян Цзыя от неожиданности закашлялся, а потом уставился на Цзысюя.—?Зачем тебе ещё один цинь? Насколько помню, твой ничем этому не уступает.—?Бо Икао. Я хочу его вернуть. И ещё. Я был бы очень признателен, если б ты поделился со мной божественными нитями. Я точно знаю, что они у тебя есть. И я точно видел, как ты плёл из них сетку во дворе лапшичной Ма. —?Демон сложил руки на груди и не моргая смотрел на Цян Цзыю.—?Вот как,?— старик огладил бороду рукой,?— в этом инструменте сохранилась всего лишь половина души Бо Икао. Где же ты возьмешь вторую?—?Ты либо недооцениваешь меня, либо насмехаешься. Неужели ты думал, что я приду к тебе просто так, ради прихоти, и буду просить тебя о чём-то ради забавы? Цзян Цзыя, не думал, что ты подобного мнения о Лисьем роде. —?В словах Цзысюя сквозил гнев.—?Ладно, ладно. Не сердись. Мне действительно неведомы деяния демонов,?— он протянул ладонь и сотворил моток сияющих золотых нитей,?— вот, держи. Только никому ни слова, прошу тебя. Узнают, что я помогаю демонам, не видать мне небесной благодати. Понятия не имею, на что тебе эти нити. Ну да ладно.Цзысюй забрал нити и спрятал в складках одежд. В тот же момент он достал из рукава сияющий изумрудным светом нефритовый сосуд.—?Благодарю тебя,?— склонился Цзысюй. —?Вот, взгляни. Ты ведь знаешь, почему Лисьего Духа прозвали ?пьющим души??—?Неужели это тот самый Небесный Сосуд Души? Вот уж не думал, что увижу его хотя бы раз. Ты умеешь удивлять, Цзысюй.—?Когда Бо Икао перерезал себе горло, мне удалось собрать его душу в сосуд. Ещё мгновение, и она бы рассеялась. Моё счастье, что Икао до последнего желал жить. Иначе душа бы необратимо повредилась. Каково же было моё удивление, когда я понял, что в сосуде оказалась не вся душа, а только её половина! И тогда всё стало на свои места. Бо Икао, сам того не подозревая, расколол душу на две части. И одна из них сейчас в моём сосуде. А вторая,?— он указал на цинь,?— сохранена там. Я знаю, как вернуть Бо Икао в этот мир. Если ты отдашь мне цинь по доброй воле. И я более чем уверен, его смерть вряд ли входила в планы Небесных.—?Давай спросим его,?— Цзян Цзыя огладил струны ладонью,?— я этому циню не хозяин, уверяю тебя.Медленно тянулись секунды, потом минуты. Инструмент молчал, словно выжидая и обдумывая.Казалось, даже ветер затих и воздух замер в ожидании.Потом?— словно кто-то очень аккуратно провёл пальцем по самой низкой струне. Тихий низкий звук циня развеял тишину.Цзян Цзыя обратился к инструменту.—?Ну, что же, если ты этого желаешь, то так тому и быть. —?Он встал и поднял с земли цинь, передавая его в руки Цзысюя.Демон склонился в глубоком поклоне, принимая инструмент, который оказался удивительно лёгким. Он провёл пальцами вдоль струн, и под его прикосновением цинь словно немного потеплел.Цзян Цзыя наблюдал за их бессловесным диалогом несколько мгновений, а потом снова уселся на берегу, устремив взгляд на бегущую по камням воду. Серебристый поток искрился и сиял в солнечных лучах, сохраняя в себе отражения далёких плывущих облаков.—?Струну циня починить легко. Но насколько возможно починить сердце? —?вопрос провидца повис в воздухе и остался без ответа.Он не заметил, как исчез без прощания Цзысюй, растворившись в белёсой дымке. У демонов вообще не принято прощаться. Цзян Цзыя был даже рад этому. Он сам ненавидел прощаться.Он улыбнулся каким-то своим мыслям, а потом проговорил, будто обращаясь к реке:—?Чем ближе к рассвету, тем небо ясней становилось,И вот засияли и горный ручей и отроги.И это сиянье такую вселяло отраду,Что путник счастливый забыл об обратной дороге*.