Песнь Осени (1/1)

Вся столица знала о прибытии Бо Икао задолго до того, как юноша в сопровождении свиты пересёк границы Чжаогэ.Он проезжал верхом по мощёной камнем широкой главной дороге, всюду сопровождаемый приветствиями и восклицаниями. Девицы, юноши, пожилые жители, все, от мала до велика, высыпали на улицу, чтобы своими глазами узреть знаменитого мастера циня, что пожаловал город.—?Это же Бо Икао! Глядите, Бо Икао! —?неслось со всех сторон. Некоторые особо смелые девушки бросали цветы на пути Бо Икао. Один такой букет из пёстрых полевых цветов Бо Икао поймал на лету и послал девушке, что бросила букет, светлую улыбку. Девушка едва не растаяла, удостоенная такого внимания.—?Только посмотрите, как он красив! Я бы отдала жизнь, чтобы побыть его женой хотя бы один день! —?крикнула одна из девушек.—?А у нас есть чудесное вишнёвое вино! Приходите и попробуйте! —?зазывала гостя столицы какая-то приятная старушка, что держала разрисованный флажок, закрепленный на длинной бамбуковой трости. На флажке кричаще развевалась надпись: ?Винная лавка Мэй?.Горожане наперебой, кто во что горазд, кричали приветственные слова юноше в белом. Бо Икао улыбался одними губами, приветствуя жителей, но при этом не отдавал предпочтения никому. Ум его был занят предстоящей встречей с императором Шан, Ди Синем. А сердце?— волнением и тревогой за здоровье и благоденствие отца, который вот уже много лет как был невольным гостем во дворце императора.И теперь Бо Икао ожидала схожая судьба.Цзысюй внимательно следил за передвижениями юноши. Зная нрав Шан Ди Синя, он серьёзно опасался за жизнь Бо Икао. Поэтому, обратившись невидимым, он шёл след-в-след за продвигающейся ко дворцу процессией с самой встречи на безымянной горе, оберегая людей от случайных неприятных встреч и внезапных опасностей. Именно благодаря Цзысюю остаток пути прошёл для процессии гладко и без единой заминки.В Бо Икао было больше святости, чем в его отце, считал Цзысюй. У Лисьего Духа теплело на сердце при одном лишь взгляде на этого человека. Мудр не по годам, чист, подобно горному ручью. Цзысюй вознамерился защитить юношу, во что бы то ни стало.Совсем вскоре Бо Икао остановился перед дверями дворца Чжаогэ.Встревоженные долгожданным гостем слуги бегали по дворцу, суетясь в приготовлениях. Придворные с замиранием сердца ждали того момента, когда у них наконец появится возможность услышать знаменитую на весь мир игру мастера на цине.Тёмная тронная зала дворца встретила Бо Икао удушающим ароматом терпких благовонных трав. Плотные тяжёлые занавеси поглощали свет, что едва проникал в тронную залу. Лишь поблёскивали знамёна, отражая редкие блики солнца, что клонилось к закату. Император пребывал в дурном настроении, и зала полностью отражала всю гамму его чувств.Бо Икао стоял в самой середине этой огромной мрачной залы, облаченный в светлые расшитые серебром одежды. Он был подобен небожителю, спустившемуся к грешникам в Диюй.По правую руку от юноши смиренно ждали императора две его наложницы, госпожа Янь и госпожа Хуан. Обе женщины походили на чудесные редкие цветы. Госпожа Хуан была подобна роскошному пиону. А госпожа Янь?— словно редчайшая лазурная магнолия. Любой правитель позавидовал бы императору Шан, увидев рядом с ним этих богинь цветов во плоти.Император не заставил себя долго ждать. Вскоре один из слуг выкрикнул, что было сил: ?Его величество, император Шан и наложница Су пожаловали!?. В то же мгновение все присутствующие склонились в глубоких приветственных поклонах, пока император в сопровождении свиты и любимой наложницы проходил к своему трону.—?Бо Икао приветствует императора! —?юноша склонился до земли, касаясь лбом холодных каменных плит. И находился так, пока император не проронил:—?Встань и подними голову.Бо Икао повиновался. Теперь он мог видеть рядом с императором ещё одну прекрасную женщину. Это была знаменитая на весь Чжаогэ, и даже за его пределами, госпожа Су Дацзи. Если бы Бо Икао спросили, с каким цветком он сравнил бы красоту наложницы Су, он бы ответил, что с золотыми орхидеями, какие растут не на земле, а только в обители Небожителей.Он не поднимал глаза на императора, а потому и не заметил, как из-за занавеси позади правителя за ним цепко наблюдают зелёные глаза Цзысюя. Демон на мгновение явил себя прямиком за троном императора и снова исчез, будто его никогда там и не было.—?Весь мир считает тебя гением циня, которому нет равных,?— сказал Ди Синь. —?Ещё я слышал, что твой цинь?— особенный. Почему же я его не вижу?—?Я отдал свой цинь другому человеку,?— ответил Бо Икао.—?Что? Как ты посмел отдать его кому-то другому? Я так хотел взглянуть на него! А без него что ты можешь мне предложить? —?император начинал гневаться. Приглашая Бо Икоа ко двору, он в первую очередь желал услышать его знаменитую игру на цине. Теперь же ситуация становилась до крайности напряжённой.—?Ваше величество, у меня нет циня. Но есть другие сокровища, что я привёз для вас из Сици. Они стоят куда больше, чем мой цинь.—?Кому нужны сокровища из Сици?! Я хотел твоё сокровище. То, чем ты так дорожишь. Твой цинь. Бо Икао, ты специально не привёз его, чтобы показать, что не испытываешь ко мне почтения?! Ты даже не будешь отпираться? —?император раздосадованно взмахнул рукой.На сердце Бо Икао было удивительно спокойно. Он поднял глаза на Ди Синя. У императора поистине было всё, чего он так желал. Но в своём стремлении к богатству и обладанию, он напрочь забывал о ближних. А потому, отца Бо Икао можно было бы смело назвать человеком куда более богатым, чем император.—?Если хотите казнить меня, ваш слуга готов к смерти. Только я бы не хотел, чтобы отец пострадал. Если отпустите его, я полностью покорюсь вам. —?Тихо проговорил он, не отводя взгляда от глаз Ди Синя.—?Слуги! Увести Бо Икао и казнить! —?император, что было сил, хлопнул по столу ладонью.Но вдруг за юношу вступилась одна из наложниц, госпожа Янь.—?Ваше величество! —?склонилась девушка. —?Не спешите с казнью, позвольте ему объясниться!—?Ваше величество,?— вступила в разговор вторая наложница, госпожа Хуан,?— мне кажется, он совсем вас не понимает. Даже если он не привёз свой цинь, играть он умеет. О его таланте слагают легенды. А талант куда ценнее какого-то инструмента.—?Господин Цзи*, вы ведь не отдали никому свой талант. Может вы сыграете нам? И это бы охладило гнев императора. —?Снова подхватила госпожа Янь.—?Мои наложницы говорят правду. Бо Икао, если не можешь отдать мне цинь, сыграй. Если слухи о твоём таланте преувеличены, ты будешь сурово наказан. —?Император погрозил пальцем в небо.Это был шанс избежать казни. Но вовсе не смерть пугала Бо Икао. Больше всего он тревожился за отца, который мог остаться в Чжаогэ пожизненным заложником. ?Что бы ни случилось, Бо Икао, не играй для императора Шан! Иначе ты умрёшь!??— хором прозвучали голове юноши предупреждения старика-провидца и загадочного Духа, которого он встретил в горах.Будучи незримым, Лисий дух переместился совсем близко к Бо Икао. Так близко, что чувствовал тонкий аромат лесных трав, что всё ещё хранили волосы юноши. Лисий Дух притронулся к его щеке, возвещая о своём присутствии, и тихо шепнул, склонившись к его уху: ?Бо Икао, нельзя сейчас играть перед императором. Твоё сердце скорбит. Играть никак нельзя?.Юноша вдохнул резко, но более ничем своё волнение не выдал. Конечно же, он узнал голос Цзысюя.—?Ваше величество, без моего циня я не могу играть,?— Бо Икао склонился, безмолвно извиняясь.—?Ты! Дерзкий мальчишка! —?император вскипел и со звоном вынул из ножен меч. Острое смертоносное лезвие смотрело прямо на Бо Икао.—?Не сердитесь, ваше величество. Вы так богаты. Можете позволить себе любой цинь,?— в разговор вступила наложница Су, что сидела ближе всех к императору. Голос её был мягок, он обволакивал и ласкал слух, подобно нежнейшему шёлку. Вовсе не удивительно, что именно наложница Су была единственной любимицей Ди Синя. Едва она начала свою речь, гнев владыки мгновенно улёгся.—?Полагаю, господин Цзи недооценивает Чжаогэ. —?Продолжила девушка. —?Слуги! Соберите все инструменты во дворце и принесите сюда! —?крикнула она привратникам,?— пусть наш гость сам выбирает.Ожидание было томительным, хоть и недолгим, словно ещё до визита Бо Икао кто-то знал, что юноша приедет в Чжаогэ без инструмента. Вскоре в залу слуги внесли несколько циней. И Бо Икао округлил глаза, глядя на всё это великолепие, даже сердце его пропустило удар. Перед его взором оказались все самые именитые инструменты в империи.Никто даже представить себе не мог, что однажды все эти легендарные инструменты окажутся в одной зале. Любой музыкант отдал бы жизнь за то, чтоб хотя бы прикоснуться к ним, не то, что сыграть. Величайшей честью было удостоиться возможности прикасаться к этим струнам.—?Господин Цзи,?— пропела Су Дацзи,?— выбирай. Сыграй сегодня для нас.—?Тебя просит моя наложница. Чего же ты ждёшь? —?император вновь начинал гневаться,?— тебе ведь приходилось слышать об этих инструментах. Каждый из них?— подлинное сокровище. Так выбирай. Я не думаю, что хотя бы один из них уступает твоему собственному циню,?— император самодовольно усмехнулся.Бо Икао проходил мимо ряда слуг, с трепетом разглядывая инструменты в их руках. Каждый цинь был удостоен имени и имел историю, уходившую корнями в далёкое прошлое.?Ах, Бо Икао. Боюсь, сейчас у нас действительно нет иного выхода. Не тревожься. Успокой сердце и выбирай инструмент. Главное?— чтобы в твоём сердце был покой. И тогда беды не случится?,?— вновь раздался над ухом голос Цзысюя,?— ?Я советую тебе остановить выбор на Песни Осени. Этот цинь был сделан в Чжаогэ. Это может смягчить гнев императора?.—?Это?— ?Весенняя Иволга? из западных земель,?— Бо Икао указал на первый в ряду инструмент. Лазурь и серебро затейливо переплетались на нём в искусные узоры в виде первых весенних цветов. Под струнами вилась чёрная ветка цветущей сливы.—?Это?— ?Шёпот Моря?, его создали на востоке,?— юноша указал на второй цинь. Он был чуть больше первого. Переливы тёмно-синего, подобного глубинам, в белый, подобный морской пене, создавали ощущение, будто это не деревянный инструмент, на настоящий кусочек моря, что аккуратно держал над собой струны на массивном мосте, имеющем форму морской раковины.—??Колыбельная Чанъэ? из южных земель,?— продолжал Бо Икао. Антрацитово-чёрный блестящий инструмент, с едва заметным синеватым отливом, цвета самой тёмной осенней ночи. На середине тела циня, под струнами, сиял белоснежный диск полной луны в окружении двух серебристых облаков.—??Разбивающий Льды? работы северных мастеров. —?Среди прочих, этот инструмент был самым светлым. Ослепительно белый, инкрустированный жемчугом, осколками опалов и горным хрусталём, словно застывшими слезами. Его венчали снежно-белые кисточки со вплетёнными в них серебряными нитями.Когда юноша подошёл к последнему инструменту, император затаил дыхание в предвкушении провала великого мастера Бо Икао. В этот момент Цзысюй шепнул музыканту: ?Это Песнь Осени?. Этот цинь Бо Икао никогда бы не узнал без помощи Цзысюя. Да, это был несомненно прекрасный инструмент, само совершенство. Но сделан он был позже прочих и принадлежал к народным сокровищам Чжаогэ, о которых Бо Икао не слышал прежде практически ничего.Бо Икао улыбнулся, разглядывая листья алого клёна и россыпь рубинов, что украшали инструмент. Он провёл ладонью по блестящему дереву.—?Я наслышан о ?Песни Осени? из Чжаогэ. Но прежде мне не доводилось его видеть, ваше величество. Благодарю вас за возможность. Я бы хотел остановить свой выбор на этом инструменте сегодня.—?Ха-ха! Вот уж воистину, не лгут слухи! —?рассмеялся император. —?Что же, в любом случае выбор за тобой.Служанка, что держала на руках ?Песнь Осени?, поставила инструмент на низенький столик, что установили в центре залы напротив трона императора. Бо Икао присел перед инструментом на колени. Он осторожно дотронулся пальцем до одной струны, потом до другой. Чистое мягкое звучание пролилось по гулкой тронной зале, оживляя всё вокруг. В застывший воздух тронной залы вплелось дуновение свежего ветра.?Сейчас у нас нет иного выхода. Я буду рядом, ??— раздался шёпот над ухом юноши,?— ?музыкант играет сердцем. Постарайся не думать о плохом. Вспомни самые прекрасные моменты в жизни. Нельзя сейчас гневаться, Бо Икао. Иначе ты пропадешь?.Ноты одна за одной медленно поднимались к высоким сводам из-под пальцев Бо Икао. Могло показаться, что цинь сам издавал звук за мгновение до того, как юноша касался струны.Мелодия наполнила тронную залу. Она эхом разлеталась по самым дальним уголка, пугая притаившиеся тени. Мелодия лилась, разгоняя сгустившиеся сумерки. Высокие нотки пели в тон с низкими, перекликались подобно дивным птицам в лесу. Слуги и министры, которым случалось в этот час проходить мимо тронной залы, замирали, услышав одну лишь ноту.И только император не замирал от игры Бо Икао. Его глаза, подобные чёрным агатам, следили за каждым движением музыканта, чутко отлавливали и слышали каждую ноту, взлетающую из-под его пальцев.?Ветра разносят наше прошлое по миру. Как и туман. Бо Икао, что же ты делаешь…??— шептал Цзысюй, считывая послание самого сердца Бо Икао.Мелодия звучала тревожно. Переливы циня были подобны стону. И войне. Бо Икао сорвался в резкие звенящие ноты. Цинь скорее плакал, чем пел. Мольба и скорбь переплетались в этой мелодии.Душа Цзысюя наполнилась болью от этих нот. Словно его неприкрыто ранили в самое сердце, словно каждая нота иглой впивалась в самое беззащитное, задевая те струны его души, что он предпочёл скрыть. Мелодия пробуждала память о прошлых печальных событиях в жизни Лисьего Духа. Он будто вновь и вновь переживал потери, провалы, неотвеченные молитвы, приправленные ненавистью ко всему сущему… В музыку он вложил печаль из-за отца и ненависть к императору.?Остановись!?,?— он судорожно шептал в ухо музыканта, тряс его за плечи. Он готов был умолять Бо Икао остановиться. —??Молю тебя. Бо Икао, приди в себя. Ты сам себя погубишь!?Но юноша не слышал, продолжая вести переливы, приправленные горечью.Едва он отнял руки от струн, и последняя нота растворилась под куполом тронной залы, император воззрился на Бо Икао со всем своим гневом.—?Тебе что, жить надоело? Твой отец, Цзи Чан, изменник. Но я сохранил ему жизнь. Я милосерден. Каждый об этом знает. Но ты смеешь испытывать ко мне ненависть? Твоя игра выдаёт в тебе изменника! Думал, я не услышу злобу в твоей музыке? Ты недооценил меня. Это смешно и омерзительно. Ты вложил в мелодию скорбь по отцу и ненависть ко мне. Если отпущу вас обоих в Сици, вы наверняка поднимите мятеж. Бо Икао! Ты сам дал повод убить тебя. Это?— воля небес.?Ах, что же ты наделал, Бо Икао?,?— с горечью произнёс Цзысюй, не отнимая незримой руки от плеча музыканта.—?Я был высокомерен и играл так, чтобы покрасоваться. Если всё кончилось так, казните меня. Только освободите отца. Тогда вы и сдержите обещание, и оградите себя от неприятностей. Две птицы одним камнем. Не так ли? —?Бо Икао с вызовом смотрел на императора. Он понял, что обречён, едва только переступил порог дворца. Он никогда не смог бы заставить своё сердце лгать.—?Вы можете держать его в заложниках вместо отца,?— сказала наложница Янь, утирая случайную слезу, скользнувшую по её алебастровой щеке.—?Ваше величество, Бо Икао заслуживает сурового наказания. Разве заключение?— это наказание? —?подхватила в ответ наложница Су. —?Но даже если он мятежник, в этом нет вины его отца. Если вы сдержите слово и отпустите его отца, народ будет восхвалять вас.—?Ты права,?— кивнул император,?— я дал слово. Если нарушу его, что обо мне скажут подданные? Отлично. Я отпускаю Князя Запада.—?Благодарю, ваше величество! —?Бо Икао совершил глубокий поклон.—?Но надо придумать тебе наказание. Такое, чтобы я остался доволен,?— он задумался. —?Я сломаю тебе пальцы, которыми ты играешь на цине. Один за одним. Затем разотру их в порошок.Бо Икао посмотрел на руки свои руки, а потом вновь перевёл взгляд на Ди Синя.—?Я могу играть на цине не только пальцами. Но и душой. И даже собственной жизнью. Если хотите лишить меня возможности играть на цине, почему бы вам не лишить меня и их тоже?—?Превосходно! Ты сам предложил! —?император бросил Бо Икао свой меч, и оружие со звоном приземлилось у ног юноши, выбив искру из каменных плит. Удивительно, насколько звук металла был резок в сочетании с едва отзвучавшей мелодией циня.—?Если вы сдержите слово и отпустите отца, Бо Икао умрёт без сожалений. —?Он приставил лезвие меча к горлу.Незримая рука Цзысюя легла на его запястье.?Нет, нет, нет…??— прикосновение отдавалось дрожью.—?Ваше величество, любой мог бы солгать в своих словах. Но сердце не солжёт никогда. Если вы заставите играть на цине любого из своих подданных, что услышите вы в этой мелодии?..Император замер с раскрытым ртом, когда звук рассекаемой плоти наполнил тронную залу, глухой и хлёсткий. Бо Икао, не медля более ни секунды, провёл лезвием по горлу. Лезвие выхватило и отразило случайный блик, попавший в тронную залу. Хлынула горячая кровь, окропляя алыми разводами тёмные каменные плиты дворца, что на ощупь казались ледяными.Наложницы Янь и Хуан вскрикнули одновременно, созерцая смерть одного из величайших мастеров циня. И крик их взлетел под тяжёлые своды. Су Дацзи холодно смотрела на разыгрывающуюся перед ней трагедию.Бо Икао упал навзничь, и незримый Цзисюй преклонил колени у его тела. Лисий Дух окропил руку в его ещё тёплой крови и облизнул дрожащие пальцы. В тот же момент нефритовый сосуд, что прятал в одеждах Цзысюй, засиял изумрудно-зелёным светом.