we've got a war to fight (1/1)

? Nearly God ft. Tricky — Black Coffee?Portishead — SilenceЧёрные как смоль перья обнимают женскую фигуру. Её губы?— тоже чёрные, словно бьющаяся в недрах земли нефть?— приоткрываются, и Леди Луна поёт. Её сладкий как патока голос заполняет сознание.Коннор выпускает из лёгких густой красный дым, впуская в своё сознание калейдоскоп из чёрного и красного, и оба этих цвета слишком яркие, слишком громкие. Чёрные перья касаются его кожи, и юноша смеется, запрокидывая голову от нежных дразнящих ощущений. Он смотрит в потолок, откуда падают снежные хлопья, на середине пути заливающиеся папричной краской. Красные снежинки покрывают весь клуб; когда они ложатся на кожу Коннора, он чувствует огненные вспышки боли, словно укусы насекомых.?Открой рот?,?— шепчет Леди Луна, и одна из раскаленных снежинок касается языка, словно кончик тлеющей сигареты.Коннору кажется, будто он забыл нечто очень важное, но вспомнить не может?— будто бы его память была сосредоточена в каком-то органе, или в предмете одежды, а теперь его нет, и осталась только пустота с привкусом чёрного кофе. Осталась только память эмоциональная, эта самая кофейно-сигаретная горечь, затаенная на кого-то злоба.Леди Луна прямо перед ним?— темная, молочный шоколад, кожа; огромные глаза кажутся почти чёрными, а мелкие чёрные косы похожи на провода, торчащие прямо из головы.Коннор чувствует еле ощутимый запах одеколона, и он тащит его куда-то, словно мелкую рыбешку из-под толщи воды. Ему нужно идти, но какой-то сбой в голове мешает понять, куда и зачем.?Оставайся с нами, мальчик?,?— призывает танцовщица, и Коннор, кажется, задыхается от паприки, пылью оседающей на лёгких.?Они не понимают тебя, и никогда не поймут?,?— мурлычет чужой голос.Взгляд юноши цепляется за позолоченную ручку, оставленную кем-то на столе, и он вспоминает, что должен записать нечто очень важное.?Ты один из нас?,?— слышится посреди красного дыма, и Коннор уверен, что это ложь.Он ощупывает собственный пиджак, чувствует нечто твердое?— блокнот?— и говорит что-то неразборчиво, ковыляя в сторону уборной. Подойдя к раковине, плещет на лицо ледяной водой, а потом запирается в кабинке, переводя дыхание. Ему кажется, что он был в этой кабинке с кем-то?— парнем с короткими шоколадными волосами и со шрамом на переносице. Но где он сейчас?..Юноша достает из внутреннего кармана блокнот?— небольшой, аккуратный, обложка из коричневой кожи, и открывает его. Приходится приложить усилия?— взгляд отказывается фокусироваться на мелких буквах.?…сказал, что состав не похож ни на что?— это не просто синтетическое происхождение, это нечто, не предназначенное для употребление вообще?Коннор теряется, взгляд скачет от одной фразы к другой.?…скоро необходимого ингредиента будет в избытке, и лёд распространится по всем штатам?.Имена, улицы?— юноша не понимает, что означает вся эта информация, и переворачивает страницу.?Я чувствую головокружение, а ещё странную лёгкость, всё кажется не имеющим значения?.?…мои собеседники продолжают затягиваться, говорят, что у льда накопительный эффект, и обязательно нужно довести себя до отключки?— перед ней происходит самое интересное, по крайней мере, они так говорят?.?меня зовут Коннор, и если что-то идет не так, мне нужно позвонить моему другу. Он поможет?.Юноша запоминает цифры, прячет блокнот и возвращается в утопающее в роскоши и красном дыме помещение. Подсознание настойчиво требует покинуть клуб, не пытаясь ни с кем контактировать. Коннор верит ему.Память проявляется ослепляющими вспышками, когда юноша бредет по мало освещённым рядам грузовых контейнеров, готовых к транспортировке через океан. Воздух пахнет влагой, кислит металлом, а глухие удары волн о бетон пристани пробираются под кожу, заставляя дрожать. Земля под ногами кажется непрочной, размывшейся от угнетающих Детройт дождей.Коннор с облегчением вздыхает, когда видит перед собой телефонную будку. Мутное стекло одной из стенок разбито, и юноше приходится с осторожностью шагнуть внутрь, опасаясь лежащих осколков. Юноша кидает в таксофон несколько центов и спешно набирает уже вызубренный номер.?Да???— молодой мужской голос по ту сторону отвечает с опасением.—?Меня зовут Коннор. Мне нужна помощь.?Ох, я боялся, что это случится. Где ты сейчас??—?Я покинул клуб, прошел около трех кварталов к югу.?Как ты себя чувствуешь??—?У меня провалы в памяти, светочувствительность, головокружение, и мне кажется, что скоро я потеряю сознание.?Так, без паники. Тебе нужно выяснить, где ты находишься, и вызвать скорую. Попробуй найти какой-нибудь бар или магазин неподалеку, и позвони оттуда. Тебе нужна больница Сейнт Джонс, слышишь? Я отправляюсь туда, и всё подготовлю?.—?Да. Хорошо. Понял.?Коннор, только…не называй своё настоящее имя?.Юноша кладет трубку, облокачивается на стенку телефонной будки и тяжело выдыхает. Его трясет, по всему телу бегут мурашки, и он толком не понимает, холодно ему, или жарко.Ну же, последний рывок,?— упрашивает он самого себя, отлипая от прохладной стеклянной стенки и направляясь вверх по улице. Магазины уже закрыты, по пути не встречается ни одного прохожего, но, наконец, Коннор видит красные огни бара.—?Вызовите реанимацию из Сейнт Джонс,?— проговаривает Коннор, еле ковыляя к барной стойке. —?Офицер полиции потерял сознание.—?Где? —?напряженно интересуется бармен.Коннор падает прямо перед ним.***Офицер Камски появляется в участке спустя четыре дня после происшествия. Коллеги встречают его аплодисментами.Коннор скованно улыбается, думая, что их с детективом Ридом работа под прикрытием, должно быть, принесла пользу.В отделе пахнет аппетитной выпечкой?— Эмилия приготовила шоколадный пирог, из-за чего к кофемашине выстроилась целая очередь.—?Вот.В одной руке Хэнка было две кружки, в другой?— тарелка с двумя кусочками пирога.—?Спасибо, лейтенант,?— улыбнулся Коннор.Последний их разговор случился в палате, сразу после того, как юноша очнулся. И молодой офицер толком не знал, как это трактовать?— конечно, лежа всё это время под капельницами, он не был готов к разговорам, да и Хэнку нужно было время?— а, возможно, нет. Возможно, молчание и было ответом.—?Парни, по машинам, захват радиостанции, есть заложники,?— звонкий голос Фаулера парализует каждого полицейского на долю секунды, после чего каждый прекращает свои дела и мчится к выходу.Через две минуты Коннор с Хэнком уже едут на восток, к радиостанции. Андерсон неосторожно маневрирует между автомобилями, погрязшими в слякоти?— несколько дней назад в Детройт пришли осадки, но вместо красивых белоснежных сугробов улицы покрылись серым месивом растаявшего снега. Слякоть застревала в подошвах, пачкала полы одежды, делала ходьбу по тротуарам настоящим испытанием.На резком повороте шины полицейского автомобиля с чавканьем пробуксовали по грязи, Хэнк крепче схватил руль и направил его в нужную сторону, сильнее вдавил педаль в пол, выругался?— но, в итоге, все же вернул контроль над автомобилем. Коннор, вцепившийся в дверную ручку до побеления пальцев, вздохнул, и второй рукой потянулся к кнопке включения радио. Стояла волна местной радиостанции, были слышны помехи, которые сменились мужским голосом:?На ваших глазах мир делят на части?— богатые и бедные, белые и цветные, правильные и неправильные. Мы против того, чтобы нам диктовали наше место. Мы?— за свободу. Выбора, любви, самовыражения. Мы?— за равенство. Независимо от пола и цвета кожи?.Внимательно впитывая речь с радиоприемника, Коннор вглядывался в выражение лица своего напарника. Прочитать реакцию Хэнка было не так просто, но, кажется, это была смесь раздражения и сожаления.Радиотрансляция прерывается, перед этим слышится череда выстрелов, и оба напарника, вздрогнув, смотрят на приёмник, будто бы он способен дать ответ. Оба не знают, какой именно ответ хотят получить.***?Они сбежали через крышу?,?— информирует прибывших на место детективов Бен. В его руках блокнот с записями и карандаш с погрызенным кончиком.В небольшой кухне сидят три девушки-оператора, в красивых блузках в горошек, с размазанной от слез тушью. Один из полицейских уже опрашивает девушек, попутно всовывая им в ладони салфетки?— слезы все еще бегут по румяным щекам.Между небольшими помещениями радиостанции шныряют угрюмые федералы. В воздухе пахнет одеколоном, табаком и порохом. Хэнк бросает взгляд в окно.—?Проклятые журналюги уже тут как тут,?— бурчит он брезгливо.—?Это их работа,?— пожимает плечами Коннор.Андерсон закатывает глаза, закуривает сигарету и заглядывает в студию. У оборудования шарят криминалисты в попытках обнаружить улики. Серьезность ситуации донесена до каждого, и пока ?Иерихон? не ответит за свои правонарушения, ни один полицейский не уйдет на отдых.—?Осмотрим крышу,?— предлагает Хэнк, находящийся не в восторге от такого количества полицейских на ярд.Они проходят к лестнице; Коннор с интересом осматривает агентов в черных плащах. Их знакомый, Перкенс, тоже здесь: перешептывается с худощавым парнем, жадно записывающим каждое слово?— видимо, журналистом. Его коллеги, мерзнущие внизу, вряд ли получат столь лакомый кусочек информации.Коннор касается пальцами стены, изрешеченной дробью выстрелов и, задумавшись, подносит кончики пальцев к губам, ощущая пыль и порох. На ступеньках он видит капли крови и поднимается наверх, вслед за Хэнком. Вся крыша запорошена снегом, который и не прекращает идти?— не видно и зданий через дорогу. Что и говорить об оставленных преступниками следах.—?Свидетели с улицы видели, как двое перепрыгивали на соседнюю крышу,?— делится только что полученной информацией Хэнк. —?Квартал оцеплен.Коннор не отвечает, только слегка хмурит брови?— его попросту не хватает на слова, когда в мыслях воспроизводятся возможные варианты событий.Хэнк поднимает ворот пальто, прячась от набирающей обороты метели, и краем глаза замечает Коннора, пальто которого даже не застегнуто на все пуговицы.—?Застегнись,?— бормочет Андерсон. —?Я не собираюсь один разгребаться со всем этим дерьмом, пока ты будешь дома пить куриный бульон и прятаться под одеялом.Коннор вскидывает брови в удивлении, а потом широко-широко улыбается.—?Мне не холодно, но спасибо. Правда, спасибо.Юноша продолжает осматривать крышу. Метёт еще сильнее, и лейтенант Андерсон собирается уводить напарника насильно, когда тот указывает на темное пятно у края крыши. Коннор присаживается на корточки и ребром ладони смахивает свежевыпавший снег. На месте обнаруживается алое пятно. Кровь, понимают оба полицейских.Андерсон достает пистолет, и они с Коннором осторожно смотрят вниз?— очевидно, крышу со стороны двора никто проверить не удосужился.—?Старая пожарная лестница,?— шепчет Коннор. —?Видимо, когда к зданию пристроили два этажа, её забросили.На лестнице виднеется тело, запорошенное снегом. Коннор садится на край крыши, собираясь прыгнуть.—?С ума сошел?! —?взвывает Хэнк. —?Тут несколько футов. Еще сломаешь себе что-нибудь.—?Благодарю за заботу, лейтенант, но я пошел в полицию не для того, чтобы выписывать штрафы и заполнять отчеты. Это часть моей работы. Лучше вызовите скорую.Коннор ловко спрыгивает с крыши, приземляясь на пожарную лестницу. Та издает жалкий скрип. Хэнк ругается себе под нос, бегом возвращается по основной лестнице и просит о помощи. Пока один из офицеров вызывает врачей, Хэнк узнает у работницы, что в подсобном помещении на третьем этаже есть выход на пожарную лестницу. Он и двое других полицейских растаскивают тяжелые коробки, чтобы разблокировать доступ к окну. За окном уже ждет Коннор, держащий за плечо подозреваемого, руки которого скованы наручниками, а над коленом виднеется пулевое ранение. Чуть выше?— галстук Коннора, перевязанный, чтобы остановить кровотечение.***—?Подозреваемый?— Симон Беркович, еврей, эмигрировал в Штаты около шести лет назад. Чист. Ну, кроме того, что он жид.Гэвин Рид сидит на широком подоконнике, неподалеку от стола Хэнка, и зачитывает досье задержанного иерихонца под пристальное внимание половины участка.—?Если мне память не изменяет, Рид, твоя бабушка сама еврейка,?— ржет один из офицеров.—?Таки да,?— отвечает Гэвин с характерным произношением, не забыв показать коллегам средний палец.Хэнк раскуривает вторую подряд сигарету, закинув ноги на стол, и поглядывает на Коннора?— тот греет пальцы, обхватив чашку горячего чая, и вдыхает ароматный пар.Офис стоит на ушах после утренних событий, и Коннор старается держаться в стороне от всеобщей нервозности.Фаулер появляется в дверях со взглядом хищника после охоты. На его широких плечах и шляпе скопился снег.—?Черт бы меня побрал, ребята, я не должен такого говорить, но сегодня мы утёрли нос федералам,?— довольно рычит Джеффри, поднимая над головой папку. —?Благодаря ключевой роли в расследовании и обнаружении подозреваемого нашими ребятами, дело остается за полицейским департаментом Детройта!Полицейские встают из-за столов и аплодируют. Коннор сверлит взглядом стол. Слышатся непристойные выражения в сторону федералов.—?Так, парни, спокойно,?— Фаулер смеется, проходит к столам Хэнка и Коннора и пожимает им руки. —?Наш новичок дал фору ФБР, поздравляю. Но радоваться рано, куколки. Нас ожидает очень несладкий декабрь. Но я говорил с комиссаром, и знаете, что? Если к Рождеству лидер ?Иерихона? будет за решеткой, премии получете такие, что и телевизор новый купите, и женам приличные серьги, и останется с лихвой,?— полицейские начинают радостно гудеть. —?Принято? Тогда за работу.Фаулер скрывается за дверью своего кабинета, и сквозь жалюзи Коннор видит, как капитан наливает себе виски и, пританцовывая, проходит к столу. Коннор мягко улыбается и отводит взгляд. Его коллеги не затихают?— обрадованные перспективами получить премию, придумывают планы по обнаружению ключевых фигур ?Иерихона?. Офицер Камски наблюдает за Гэвином, который нервозно накручивает на пальцы витиеватый телефонный провод. Говорит он тихо, и всё, что может различить Коннор?— раздраженное шипение ?сколько, блядь, долларов??.—?Стоит начать с допроса еврея,?— восклицает один из офицеров,?— с пристрастием, конечно. Разобьем ему нос, и защебечет.Коннор задушенно выдыхает и открывает рот, чтобы возмутиться, но Хэнк берет всё в свои руки. Он прочищает горло, с какой-то угрозой в жесте тушит сигарету, вдавливая её в стекло переполненной пепельницы, и закатывает рукава рубашки. Кивает напарнику в сторону выхода?— подозреваемый в камере на первом этаже. Убойный отдел провожает напарников тишиной и нетерпеливыми взглядами.Коннор останавливается перед входом в комнату для допросов.—?Лейтенант, я против применения насилия,?— шепчет он.—?Ага,?— Хэнк ухмыляется. —?Я в курсе. Поэтому допрос будешь проводить ты.—?…Мистер Симон Беркович, рекомендую вам сотрудничать, для вашего же блага,?— проговаривает Коннор после формального обвинения.—?Прошу, офицер, зовите меня Саймон.Полицейский впервые слышит голос задержанного?— мягкий и спокойный, чистейший английский без акцента; голубые глаза смотрят с пониманием, а уголки губ чуть приподняты.—?Я готов сотрудничать с полицией в случае, если сотрудничество представляет собой объяснение целей ?Иерихона? и доведение наших истинных мотивов до общественности,?— проговаривает задержанный спокойно. —?Если вы предлагаете мне сдать людей, ставших моей семьей, вы ничем не лучше тех, против кого Америка ведет войну.—?Вы совершили преступление. ?Иерихон? не в праве ставить свои интересы выше закона,?— не соглашается Коннор.—?Почему же закон не работает в отношении людей, угнетающих тех, кто на них не похож? —?голос Саймона срывается; руки, заключенные в наручники, сжимаются в кулаки.—?Всегда есть законный способ высказать свое недовольство, мистер Беркович,?— полицейский старается звучать уверенно.—?Мирные демонстрации? —?с усмешкой спрашивает иерихоновец. —?Где был ваш хваленый закон, когда владельцы заводов разгоняли мирные демонстрации при помощи оружия? Два месяца назад на юге застрелили четверых работников, которые всего лишь хотели получить свои законные деньги. Где была полиция? Ни одна газета не написала об этом. Знаете почему, офицер? Потому что у убитых был другой цвет кожи. Неделю назад в баре ?Фьорд? забили насмерть парня, потому что он, не стесняясь, держал за руку своего возлюбленного. Тому повезло больше?— он лежит в больнице с переломом позвоночника, и никогда уже не встанет на ноги. —?Саймон тяжело дышит, его челюсти плотно сомкнуты, грудная клетка рвано вздымается. —?Вы, вроде как, из отдела убийств, офицер? Тогда почему вы не расследуете эти дела? Почему вся полиция и ФБР так быстро отреагировали на то, что мы вышли в радиоэфир, но продолжают закрывать глаза на реальные преступления?Коннор шумно сглатывает?— острый кадык вздымается и отпускается. Хэнк, все это время стоящий в полутьме у стены, тяжело вздыхает и подходит к столу. Юноша не встречается взглядом со своим напарником, но Андерсон замечает его дрожащие руки, и этого достаточно.—?Допрос окончен, офицер, прошу покинуть помещение,?— устало проговаривает Андерсон, и Коннору ничего не остается, кроме как, подчинившись, проковылять к выходу. Он выглядит сломанным, и Хэнк, проклиная весь мир, закрывает за ним дверь на ключ, оставаясь наедине с заключенным.Проходит чуть меньше часа, когда Хэнк возвращается. Его рубашка мокрая и мятая в нескольких местах, со следами плохо смытой крови. Руки напряжены, а на костяшках пальцев уже проявляются созвездия синяков.Все полицейские во главе с Фаулером смотрят на него.—?Задержанный?— один из советников лидера ?Иерихона?. Имя того, кто нам нужен?— Маркус, сдается мне, я знаю этого парня. Работает на художника Манфреда.Фаулер хватает трубку первого попавшегося под руку телефона, и со звоном набирает на круглом диске несколько цифр.—?Это капитан Джеффри Фаулер. Мне нужно разрешение на обыск и вся информация про Манфреда и человека по имени Маркус, который на него работает.Хэнк смотрит на Коннора: во взгляде напарника плохо скрываемое презрение.