Жизнь четвертая. Взрослые годы (1/1)
Какой прекрасный день!Какой прекрасный пень!Какой прекрасный я!И песенка моя!Мышонок
В мире было много интересного, забавного и красивого. Сефира пыталась объяснить это маме и папе, но они не понимали. Совсем-совсем. Ни когда она была ребенком и видела маленьких существ, ни когда выросла и ночи напролет просиживала на крыше, любуясь звездами. Замерзала так, что начинало трясти, но не спускалась вниз. Отец всегда тяжело вздыхал, поднимался наверх, укутывал ее в теплый колючий плед и оставался. Сефира крепко хватала его за руку и вынуждала сесть рядом. Папа ворчал, что уже не молодой, что его костям нужно тепло, но в итоге все равно обнимал ее и начинал рассказывать о звездах. И не только о них.В историях папы всегда было столько сказочного, что Сефира слушала его, затаив дыхание. Боялась спугнуть. А яркие небесные проказницы перемещались с места на место, образуя фигуры. Принц и принцесса. Бедняк и богачка. Спящий Бахамут. Корабль, несущийся по волнам. Вертолет. Богиня. Чуть позже, когда девушка начинала дремать на плече папы, звезды осыпались, укрывая землю блестящим покрывалом.Сефира любила любую погоду и не понимала, как можно негодовать на то, что идет дождь. Конечно, ливень был красивее мороси. Его капли были крупнее, тяжелее и смешно стучали по рукам и лицу. Как будто принимаешь душ, только в одежде и на улице. Земля под ногами размякала. Сефире нравилось скользить по ней, чувствовать, как она червячками пробирается между пальцев. Чистая вода сверху, мутная вода снизу, вода на лице, вода на руках, вода в волосах, вода во рту. А когда ливень прекращался, небо становилось чистым и выглядывало солнце, появлялась радуга. Замечательная, широкая и такая яркая, что хотелось ее поймать и вымазаться в красках с ног до головы. Заливаясь смехом Сефира бежала за красавицей, но та словно отходила на два шага стоило женщине сделать один.Каждый раз когда Сефира долетала до дальнего луга, становилось тяжело дышать. И очень хотелось кричать во всю силу. Вымытые трава и цветы блестели и переливались под солнцем. Женщина садилась на корточки, осторожно водила кончиком пальца по хрупким разноцветным лепесткам и отдергивала руку, когда грозно жужжа подлетала пчела. Деловитая труженица заползала в самое сердце цветка, недовольно ворча на подглядывающую бескрылую. А может и не замечала ее вовсе, но Сефире было приятнее думать, что _мир_ видит ее так же ярко, как и _она_ — мир. Целиком и полностью. Каждую клеточку по отдельности.Женщина закрывала глаза и падала на мокрую траву. По телу тут же начинали бегать мурашки — с лопаток по спине на бедра, а оттуда спрыгивали на колени, собирались в кучу и дрожали. Когда становилось скучно, они бежали наверх, вцеплялись в зубы и начинали ими стучать. Двигая челюстью вперед и назад можно было издавать разные звуки. Это было как музыка, только кто-то играет на скрипке, а Сефира — на зубах. Потом появлялась мама, вздыхала, мягко улыбаясь, брала дочь за руку и тянула ее домой. Беглянка сначала сопротивлялась, но ее всегда соблазняли. Разве можно отказаться от чая с вареньем и свежими булочками?Мама готовила лучшие завтраки, обеды и ужины. А еще полдники, ночные закуски, снедь для пикников и все остальное. Мама вообще была лучше всех. Даже лучше папы.Сефира любила прокрадываться на кухню, садиться в уголке, упираться локтями в колени, прятать подбородок в ладонях и смотреть, как самая чудесная женщина на свете готовит. Супы, горячее, пироги, мороженое, варенья, соленья, все, что угодно. Мама была такой теплой, уютной и успокаивающей, что даже гроза не пугала. Сефира была готова часами наблюдать, как нежные руки мнут тесто, придают ему форму, сворачивают в косички.Еще нравилось, когда мама вышивала. Сосредоточенно, вдумчиво, стежок за стежком она наносила чудный рисунок. Белое полотно расчерчивалось яркими пятнами, которые постепенно складывались в людей, животных, птиц, цветы, небо, землю, реку, дома. Сефира пыталась научиться сама оживлять мир, но у нее не получалось. К тому же, наблюдать было куда интереснее, чем бороться с иголкой, так и норовящей исколоть пальцы.Когда Сефире надоедала бесполезная битва, она собиралась и убегала к ручью. Через него было перекинуто большое бревно, на котором было удобно сидеть и висеть. Ручей стремительно убегал куда-то вниз, папа говорит, что к реке, но это было неинтересно. Интереснее было высматривать серебристых рыбок, мелькающих в чистой воде. Иногда маленькие блестяшки высоко подпрыгивали в воздух, и солнце играло на их боках. Холодная вода брызгала в лицо, и Сефира изо всех цеплялась в бревно, чтобы от смеха не упасть вниз и не побежать вместе с ручьем.Только когда приближалась ночь, женщина покидала насиженное место и возвращалась домой. К булочкам, горячему чаю и крыше, над которой горят звезды. Чуть позже папа обязательно поднимался наверх и рассказывал еще одну увлекательную историю. Про Сефиру — повелительницу морей. Или про Сефиру — принцессу. Или про Сефиру — воительницу. Или про короля подводного мира. Или... у папы было столько историй о мире. А в мире было много интересного, забавного и красивого.