Hibiscus (1/1)

Крылья павлина вновь содрогаются, трепещут. Канарейка делает первые неловкие шажки, чтобы наконец покинуть ненавистную золотую клетку, но перья вновь скрывают пташку от всего мира.— Это отвратительно, Нито! Просто ужасно! Как ты мог позволить себе такой вопиющий поступок? — начал сокрушаться Ицуки, стоило только модели показаться в мастерской, — Твоё опоздание составило целых шесть минут, и как же ты можешь объясниться передо мной?Мальчишка стоял на пороге, виновато опустив глаза в пол. Необычная яркость скрылась во взъерошенной чёлке. Похоже, он долго бежал, чтобы успеть на предварительный замер для пошива нового костюма, но иногда что-то просто бывает не в наших силах. И теперь Назуне необходимо было выслушать всё недовольство Шу, чтобы наконец приступить к работе. Насколько же важна для графа пунктуальность...? Неужели он и правда не замечает, как Нито торопился?Но кажется аристократа уже совсем не интересовало присутствие модели, он удалился вглубь помещения, к ящику со всевозможными украшениями и ленточками. Охваченный внезапным порывом, именуемым вдохновением, Шу практически яростно начал разбирать безделушки.— Нон-нон-нон! Всё не то, всё выгладит не так! Никакое украшение не может подчеркнуть ангельскую красоту твоего лица, Нито. А ведь я всего лишь хочу показать миру своё творение, хочу создавать великое искусство, которое запомнят на долгие века.Наконец им была найдена багровая лента и замысловатая золотая брошь. Он долго рассматривал игру солнечных бликов на поверхности украшения, явно размышляя, подходит ли его модели нечто подобное. А Назуна тем временем остался стоять в дверях, ощущая некую растерянность. Не первый год ведь работал в поместье Ицуки, но всё равно было невероятно сложно привыкнуть к чудному поведению графа.Подойдя к мужчине, подросток аккуратно заглянул через плечо, чтобы наконец напомнить о своём существовании, но при этом не особо отвлекать Шу от его наверняка очень важного занятия.А аристократ всё-таки развернулся сам, довольный собственным выбором. Он повязал на шёлковую рубашку мальчишки ленту, приставляя к ней украшение, но всё же ещё не решаясь закрепить его. Шу подушечками пальцев прикоснулся к подбородку юноши, заставляя смотреть на себя.— Ах, Нито, ты когда-нибудь был на венецианском карнавале? Он такой отвратительно вульгарный в своём сиянии, но смотря на твои глаза сейчас, я вспоминаю лишь самые прекрасные моменты того путешествия. Даже сотни свечей не сравнятся с тем, что я созерцаю в твоих очах. Ах, Нито, как бы мне хотелось сохранить твою ангельскую красоту в собственном музее. Ты бы стал моим главным творением.— Карнавал...? Должно быть, это красиво... — едва заметно проговорил компаньон, — и весело.— Хм? Веселье? Ты о чём? В нём нет ничего особенного, но если хочешь, мы однажды поедем в Венецию. Но лично я бы не хотел, чтобы ты наблюдал за таким человеческим грехопадением.Положив украшение на стол, Ицуки вновь нахмурился. Похоже, что ускользнувшая мысль о опоздании модели вновь вернулась к нему. И как раз в самое неподходящее время, когда парнишка практически расслабился, считая, что морали на сегодня окончены.— И что же заставило тебя опоздать, Нито? — строгий голос ментора бил по ушам.— Я всего лишь хотел помочь одному человеку... — пролепетал юноша, при этом делая несколько шагов назад, возможно, чтобы избежать новой волны гнева.Но аристократ лишь тяжко вздохнул, ведь, вероятно, не хотел сильно срываться на любимой музе. Даже если был им крайне недоволен. Нельзя позволить испугу или разочарованию испортить бледное лицо мальчишки.— Это ведь не твои обязанности, понимаешь? Слуги на то и слуги, чтобы со всем справляться самостоятельно, а у тебя есть лишь одна задача — просто оставайся моим невинным ангелом, что спустился с неба.