Глава 15 (1/2)

Сэт заглянул в теплицы - пустота. Медчасть. Его собственная комната - сразу за так и не запущенным хирургическим блоком. Гараж. Полупустые лаборатории. Потом догадался - ну, конечно же... Камеры. Нашёл цепочку капель - биологическое загрязнение, оставленное раненым человеком. Цепочка увела его к энергоблокам, к машинному залу реакторной зоны - в тихое место, где не было видеонаблюдения, подключённого ко внешней системе, куда никто не заглядывает, полагаясь на автоматику - человеку там делать нечего. В мирке объединённых энергосистем Базы безраздельно царил и властвовал Птех - инженер-энергетик волею слепого бога Случая, с которым Сэта свела не иначе как сама судьба. Сам он никогда не влезал во владения Птеха, но орал, топал ногами и матерился, требуя энергии, которой вечно не хватало, в ответ слышал, чего не хватает для запуска другого энергоблока, и замолкал, потому что Птех так же топал на него ногами, орал, швырял каской и, поднимая руки к невидимому небу, спрашивал, почему Сэт такой идиот, если не понимает, что ему, Птеху, в жизни не удастся добраться до рабочих мощностей - до тех пор, пока не будет того, того и этого...

Сейчас где-то там, в этой грёбаной мешанине трубопроводов и силовых установок потерялся Анпу. Родилась мысль - ускользающая, как малёк из открытой ладони. Он едва успел схватить её за хвост. Действовать следовало быстро - понял внезапно, что его выходка может закончиться слишком плохо, что держать свои садистические наклонности, так внезапно проявившиеся, следовало твёрдой рукой, беспощадно обуздать, загнать как можно глубже - раз и навсегда. И сделать это - сейчас, пока ещё есть время, пока он бегает по коридорам, пока Анпу не сотворил с собой того, чего он опасался с самого начала, с того утра, как усадил его на переднее сиденье, завернув в свою футболку, дав ему свой пыльник, чтобы тот не мёрз. Но сначала... Всё же придётся подняться к субуровню, подняться в гараж.- Что случилось? - это Сахми. Сонная, сердитая. Он сунулся не вовремя - Сахми была не одна. Из-за её плеча выглянула земляничная блондинка, сладкая, с красивым личиком. Увидела Сэта - и спряталась, постаралась сделать вид, что её там нет. Тот мотнул головой - как бык под ударом. Тяжело ему, тяжело... Опёрся рукой о косяк.

- Косяка впорол. Резко.

- Я в твоих способностях ни разу не сомневалась, вот поверь...

- Выведи равку на шлюзовую. Личная просьба.- О? - Сахми заломила бровь. Сэт - и просит? Что-то новое. Возможно, и в самом деле что-то произошло - непонятное. Но, в принципе, какая ей разница. Сейчас рыжий психанёт, и начнёт орать, разгоняясь до своего обычного состояния - холодной чистейшей злобы, направленной изнутри на весь окружающий мир. Она пожала плечами.- Ты куда собрался ночью?- Я же сказал... - Сэт скрипнул зубами. Она махнула рукой, соглашаясь.- Ладно... у тебя четверть часа, потом - разбирайся сам. Тебе наводку кинуть на бортовой?- Не надо.

Сахми тряхнула гривой - может быть, Сэт и хороший командир, но вот человек он совершенно непонятный. Хотя он знал толк в хороших машинах, в старых машинах. Она мечтательно прижмурилась. Её партнёршей былазолотоглазая, изящная, изысканная Хатти, небожительница, которая давно и успешно сотрудничала с "Независимостью", умело жонглируя страстями раздобревших на вольных хлебах чинуш, к сожалению, в красоте старых форм не понимала, она ездила на ублюдском Опеле Стюард, который был уже по сути классом представительским, но красоты у него от этого не прибавилось ни на йоту. Вот - RAV-24, круглозадый маленький кроссовер, на котором ездил Сэт - полный привод, повышенная проходимость, форсированный движок. Эту машину не смог испортить даже непритязательный цвет - болотно-зелёный и совершенно невыразительный. "Мамма миа", - подумала она, снимая машину с передачи. - "Вы бы только видели эту детку... Я бы с ней и туда, и сюда... Да как угодно... Это же просто пальчики оближешь... Видели вот эту задницу, вот, вот эту? Ммммммм, какие обводы. Хатти, говно твой Стюард, уёбищное ширпотребство, вот глядишь на равку - и понимаешь, вот такой багажник должен быть у машины. А эта подвеска? А движок? Да это же просто музыка... только послушайте, что это за звук... Да можно поспорить на два оклада, что это не автосвет, это очи, мать их, ангелов... Такая лялька, и такой скотине безрукой досталась... Убъёт ведь снова... "За одну возможность запустить пальцы в ходовку этого чуда старого автопрома, ещё не испохабленного тупицами-дизайнерами, Сахми причисляла командира к божеству - безоговорочно. Её оклад, возможности группировки и собственная безопасность отходили на второй план - гараж на Базе был райской обителью. Там было всё - даже на её ну очень взыскательный вкус.

Скринсейвер базиса в рабочем режиме беспощадно отсчитывал минуты. Быстро, ещё быстрее, беги, Сэт, беги. Ты умеешь бегать, ты привык бегать, а сейчас твои мышцы захлёбываются от недостатка кислорода, ты сожрал свой гликоген ещё в своём логове, и сейчас тебе кажется, что лёгкие горят, что ты не успеваешь. А ты в самом деле - не успеваешь... Почему у него в запасе всегда - меньше часа? Четверть часа - чтобы убраться из дома. Около часа - чтобы доехать до хосписа, когда придёт сообщение, что там - Тефнут. Четверть часа, чёрт... "Я найду возможность как-то с этим справиться... Как-то держать себя в руках. Чёрт... Прости, Тефнут, ты была права - я тупая скотина, просто тупая скотина, которая своими же руками может погубить красоту..."Вот - сокровище... На которое у него не было прав с самого начала. Которое он сделал своим - вероломно сделал, забрал, спрятал под землю, чтобы никто не видел, не смел прикоснуться, даже чтобы мысли такой ни у кого не возникло, о да, грёбаный ты параноик, Сэт, грёбаный ты параноик...Да, привёз - для себя, заталкивая это чувство поглубже, чтобы даже самому не признаться в своих целях. Потому что выбило на нейронную синхронизацию, пока онслушал чужой голос. Слушал, сидя в коллекторе старого узла связи, бетонном кубике где-то четыре на пять метров, к которому вели технические проходы, узковатые для человека. Уютно устроившись в этом каменном мешке, он получил доступ к одной из батарей станции Метроэнерго, электрической магистрали, питавшей Форсиз. Это не афишировалось, но большая часть энергии производилась старым способом, станции были слишком глубоко на Дне, для того, чтобы ими интересовалось Ядро и Небеса. А перифирия олигархов не волновала. Уровень летальных мутаций среди новорожденных Дна где-то сорок процентов, и с каждым годом этот процент рос... Но кого это волновало? Метрополия была крайне энергоёмким Левиафаном, который требовал каждый день всё больше энергии, который был ненасытен... В тот день ему нужна была капелька, всего одна капелька от полноводных рек Метроэнерго, ему нужна была линия, которая бы выпустила парочку позарез нужных платформ из Метрополии... И как он внутренне синхронизировался со звуками чужого голоса. И, ощущая за своей спиной холодный бетон с плесневыми затёками, ему хотелось только одного - чтобы собеседник говорил. Продолжал говорить. Потому что было хорошо. Это было низко звучащее серебро, проросшее на кварцевом кристалле. Практически квинтэссенция красоты. По идее этому должны были сопутствовать ещё и мрамор -стол бальзамировщика, где сах становится нетленным перед путешествием в Вечность. Ну или поверхность хирургического стола, холодная сталь инструментария, и сияние бестеневой лампы.

Как потом слушал - на той парковке перед "Стеклом". И в машине. И после - чувствуя, вот оно, да, вот есть отклик, наконец-то...И как потом почуял на себе эту хрестоматийную ревность, чувство собственника, архаичное, забытое. Как ударил гормональный выброс, как едва не вывернуло наизнанку, когда затопило чужой феромоновой волной.

Сокровище, которым ему хотелось владеть безраздельно, которое должно было принадлежать только ему. Которое он поднял из невиданной грязи и мерзости, которое он убеждал в том, что он всё же - совершенство, чистейшее, непостижимое, что у него холодеют кончики пальцев от немого восторга всего этого великолепия белизны и отсутствия других цветов, кроме холодного света мрамора, которое украшено серебром. Убедился сам, что голос вполне соответствует тому, что он ожидал увидеть - правда, была ещё и невозможная худоба, бледность - костяная, а не мраморная, и мука-мученическая в глазах вместе с ожиданием удара. Как потом менялось это тело и лицо, и как исходил бессильной злобой, вдруг кто-то тоже сморит. И желает.

"Чтоб мне провалиться в реактор вместе с грёбаной равкой... Апапи меня побери, чёрт, чёрт... Да где же ты?! Птех, да не ври мне, что у тебя не хватает энергии на свет, всё тебе мало... Мог бы и освещение дежурное тут запитать, тут все демоны дешерет ноги обломают..." Внутренние часы отсчитали ещё два десятка секунд. И ещё столько же. Базис нагрузил до невозможного гормональную систему, заставив его перейти в форсированный режим - хакеру недоступны боевые возможности тека, но при желании он мог двигаться быстро, очень быстро, анализируя происходящее, отыскивая верное решение.

"Где же ты, где,гдегдегдегде?"

Полумрак машинного зала. Полумрак и тишина. Зрачки расширились, волокна ридаута собрали, сфокусировали слабые лучи, слой гуанина, лежащий за сетчаткой, отразил этот свет, встроенная в оболочку подпрограмма вывела на скинсейвер внутреннего экрана пространственную сетку.

Позвал в пространство, не ожидая, что ответит:- Анпу? - прислушался. Да, да, вот, вон там, вот там, эта навзничь лежащая фигурка, которая под брюхом сепаратора, это он там, скорчился, как от острой боли.

В воздухе едва уловимый медный запах - это кровь. Вот - сокровище... Его сокровище, неоценённое, неизмеримое. Отпрянул, попытался отползти. Ещё пять секунд. Сколько там времени прошло? Четверть часа вышла - давно. Сахми - он уверен, подняла машину в стыковочный внутренний модуль, и даже оставила резерва энергии. Чертовски хороший механик она... Анпу в его руках не двигался - замер как поломанная кукла. Ни голоса, ни звука. Холодный, как бетон, на котором он сидел.

- Отдай, не надо, - осторожно разжать пальцы, вынуть из руки кривое лезвие-коготок. Плотно зажать порез. Не слишком глубокий, не серьёзный, но ещё один - длинная чёрно-красная пасть с кровавой слюной, вгрызающаяся в предплечье. Эта пасть щерится гадостной ухмылкой, она шепчет ему на ухо : "Смотри, всё это сделал ты, это ты виноват, твоих рук дело! Вон те - следы стада скотов, а вот это - твой след. Это ты, ты. Твоя метка".

Он понимает, что умная система отключила шлюз от внутреннего контура, и что всё равно придётся ждать, пока зарядятся батареи, истратившие свой запас впустую.

- Я... - он осекается. Анпу пытается вырваться из его рук, трепыхается, как вынутая из воды рыбина, крупная и мокрая. Он не отпускает, держит - мягко, осторожно. Держит, пока тот не замирает. Снова течёт кровь - края раны расходятся, движения выдавливают тромбы из сосудов. Под пальцами липко.- Не надо. Не проси у меня прощения... Тебе не за что извиняться, понимаешь? Что бы ты не сделал, когда бы не сделал, да нет такого, что ты сделаешь мне, что потребует прощения... Понимаешь, виноват - я...Не те слова, не те. Он не умеет извиняться. Не умеет сдавать назад, просить прощения. Не умеет ровным счётом ничего - только двигаться вперёд, придерживаясь ранее заданного вектора направления. Как объяснить ему, что он осознаёт свою вину? Что он понимает, какой же ущерб нанесён, и что он ощущает этот ущерб - не так, как ощущает его нормальный человек, не так, как ощущает стопроцентный натурал с чистой генетической линией. Что для него это осознание - как критическая ошибка, и сейчас он в спешке пытается вытянуть на подкожных буквально, что он не знает, как же ему поступить. И он говорит - говорит, что он не хочет повторения, что он осознаёт, что он чувствует его боль, что он хочет разделить эту боль, что он пытается исправить ошибку. Что попытается скорректировать эту свою неуправляемую почти агрессию, что она не выльется больше никогда при нём, что он забыл, что может быть больно другому, и что он подло и мелочно проецировал свою боль на него, и что он не посмеет коснуться его, пока тот не позволит. И что Анпу - не игрушка, это не разовая связь, не бесцельно проведённое время в постели. Что тот может ему не верить, он имеет право его не верить... И что он уберётся куда угодно - хоть в первичный хаос Нуна, если тот пожелает его больше не видеть. Он может спрятать свои эмоции, может показать только то, что на поверхности. Но он не может спрятать самого себя.- Прости меня, - говорит он. - Я слишком примитивен, чтобы осознать, какой я наношу ущерб. Я животное.

- Я не могу так больше, Сэт, - Анпу больно сжимает его руку. - Я не хочу бояться тебя. Но мне страшно.Сет понимает. Сейчас он здесь, перед ним, он беззащитен. Он сам вкладывает ему в руку нож. Если он хочет, он может прирезать его прямо здесь. Анпу не принимает этот нож. Он спрашивает, что ему нужно. И Сэт говорит ему прямо, что он предлагает ему.- Давай узаконим, - предлагает Сэт, опуская слова "отношения". Он говорит, что предлагает ему союз - но двух равных. Потому что без Анпу у него самого нет будущего. Что последние семнадцать лет его жизни - череда опасных знакомств и неустойчивых связей, это отсутствие упорядоченности, это молниеносные набеги, это бегство от лягалов, стычки с охотниками, это неизбежные и беззаконные акты насилия, это толкачи, барыги, УФК и противопоставление всего, что он может устойчивой структуре Метрополии, объявившей его лично и "Независимость" вне закона, это строки "экологический джихад" в выдвинутых против него обвинениях. И что минимум, что ожидает его, буде он попадётся в один далеко не прекрасный день в руки закона - это принудительная психокоррекция для общественно-полезных работ, и десятки лет криотюрьмы - в лучшем случае, с неуказанным сроком разморозки.- Я не могу лгать тебе.Сейчас и всегда.

Сидя в невозможной, неудобной позе перед ним, он снимает с шеи ремешок, на котором кольцо, которое он когда-то забрал из дома, ставшего чужим. Он предлагает ему остаться с ним. Просит. И когда Анпу возражает, потому что ему нечего предложить взамен - он врач без практики, без лицензии, и толку от него ровным счётом никакого, кроме оказания неотложной помощи, с этими функциями справится даже операционная консоль, кибермедицина шагнула далеко вперёд. Сэт возражает.- Мне нужен сам ты.

Ещё двадцать секунд - скринсейвер беспощадная вещь. Это время тянется бесконечно долго, за эти двадцать секунд успевают сплотиться и расточиться целые галактики - несущественные, как бумажные ленты серпантина. Он замирает, почти простирается ниц. Собственное тело тяжёлое, сердце как из камня. Протягивает руки к замершему божеству, над которым надругался. Он ждёт - снисхождения или проклятия, отрицания, и готов принять всё, любой ответ. Он готов быть отвергнутым, и с этой ступени начнётся путь в никуда, который он выстроил сам.Анпу осторожно берёт кольцо, медленно сжимает в ладони. Он не чувствует такого же отклика, как и от серебра - золото металл мёртвый, в нём отзвуки кузнечного горна и работающей электронной схемы, в нём слишком много крови, пролитой во имя доброго боженьки. Кольцо - тяжёлая печатка с вырезанными иероглифами. С этого кольца улыбается ему через поток времени царь, сидящий на своём престоле перед жертвенными дарами во имя его. Царь Сети. Это золото с вытертыми резными символами было с самим Сэтом. Оно было у Тефнут, которая слишком давно изменила своё имя, оставшись в памяти внука живым отождествлением с львиноголовой богиней - маленькая и очень хрупкая женщина с волей, отлитой из текстолита и стали. Оно хранилось в запасниках музеев, оно долгие годы лежало в гробнице. Его носил знатный семер, которому великий дом пожаловал свою милость... Теперь его будет носить Анпу.

Скринсейвер начинает новый отчёт. Время выворачивается наизнанку - пока Сэт ведёт Анпу за собой. Сначала - прочь из машинного зала. Потом - дальше от реакторной зоны, выше - в сторону от энергосекторов, и ещё выше, к шахтам лифтов, которые должны поднять к верхнему субуровню, где есть прямой коридор, ведущий к шлюзовым камерам.

Сэт открывает своим электронным ключом двери на их пути - все подряд, чтобы не тратить время.

Теперь скринсейвер отсчитывает, сколько ещё шагов хакер успеет пройти перед тем, как его организм задохнётся, и начнёт глушить обменные процессы, отдавая всё необходимое мозгу. Он сверяется со внутренними часами - выходит, времени у него ещё достаточно, что-то около двух-трёх часов. Этого хватит, чтобы уехать до того, как База проснётся. В лифте Анпу прижимается к нему - всем телом, опираясь устало, как будто прошёл не пару километров по коридорам Базы, а добирался сюда от самой Метрополии, из сектора Небес, спускаясь босиком по закрученной винтом лестнице. Он успевает задремать за пять минут, пока их поднимает грузовой лифт - он не предназначен для перевозки людей, он медленно ползёт вверх, отсчитывая десятки метров. Вместе с ним считает минуты скринсейвер. Беспощадно.

Сахми. Деликатная, не смотря на всю внешнюю грубость и шелуху Дна. Она бросила в бардачок пару банок энергетика. И канистру с водой - на заднее сиденье. Предупредила возможные последствия, предвидела, что ли, что нужна глюкоза?.. Милостивая Сахми...Где-то десятком уровней ниже уже окончательно проснувшаяся Сахми будет смотреть в маленькое зеркальце в душе, и думать, что это, чёрт побери, было? И какого чёрта Сэт собрался в Метрополию среди ночи? Перегорело ему, что ли?Прямо в шлюзе Сэт льёт эту воду на руки Анпу - смыть кровь. Он смотрит, как стекает вода - коричневая. Усмехается, вспомнив, что в мелодрамах, модных в этом сезоне в Метрополии, потоками льётся искусственная кровь, она малиновая, как сироп. Настоящая, свернувшаяся студенистыми свёртками, или засохшая выгнутыми трескучими корочками - заставляет воду пениться. У неё острый медный запах, запах ржавчины и сырой глины. Запах боли.Ещё пять минут. Он заливает порез на предплечье антисептиком, и бионическим гелем - с высокой степенью адгезии к тканям организма, обладающего способностью замещать ткани. Накладывает узкий биобинт на порез - сверху. Этого хватит. "Жаль, что хорошо работает этот биогель только с неглубокими порезами. С чистыми ранами..."- Скоро заживёт, - говорит он. Анпу кивает - он соглашается, принимая его помощь.Достаёт из бардачка свою футболку - уродливую до невозможности, которая самому ему на три размера больше, которую и купил он только из-за исключительного принта - самого Святого Сатаны в обличье козла-гермафродита. С козьей морды безмятежно смотрели сернистые глаза, женские груди были соблазнительны, а между рогами Сатаны помещался пылающий в сердце атомный огонь. Протягивает Анпу - вместо той, разорванной.- Брось прямо здесь, всё равно пеной смоет.

Анпу медленно улыбается ему. Сэт его снова обнимает, он ему слишком нравится. Это как привязанность к острому скальпелю в футляре из плотной кожи, который вошёл в твоё подреберье, и остался там жить, и если его вынуть - ты непременно истечёшь кровью.

- Надо ехать, - говорит он.