Глава 8 (1/1)

Хор.Возможно, стоило обратить внимание на незначительные детали уже тогда. Хор никогда не любил золото - дома хватало Исис с её сорочьей страстью ко всему блестящему, ажурному и очень дорогому. И Марты, его бывшей подруги, которая с ума сходила по фантазийным безделушкам, тоже из золота - зелёного, синего, розового. Но на безымянном пальце правой руки Анпу плотно сидело кольцо, выглядящее слишком тяжёлым и грубым, чтобы быть современной подделкой. В овальную рамку врезаны значки - Хор не помнил, как они читаются, зато помнил, что сидящая фигурка с мордой и ушами, держащая дырчатый египетский крест - это часть имени какого-то там царя. "Чёрт..." А ведь он знал, что это за кольцо, и чьё оно. Наверное знал.- Медицина, можно вопрос?Анпу бездумно потёр имя на кольце подушечкой большого пальца и поднял на него глаза. Брови у него были каштановые и блестящие, ресницы казались слишком тёмными для такого бесцветного лица. Не лицо? а слепок, безразличная пластиковая маска. Анпу был раздражён. Это читалось в каждом его движении - отрывистом, быстром, как будто он куда-то спешил, но поминутно одёргивал себя. В колонках у него обычно бормотал индастриал - не такой лютый, как у Сета в машине, с прекрасными клавишными аранжировками. Сегодня вместо задисторшенного вокала и звенящих пассажей стенала какая-то женщина. Её голос был высокий, потрясающий, он тонул во вселенской скорби вечно рыдающей мадонны, потерявшей своего младенца, умирающего, который утратил волю к жизни, в ужасе потерявшегося в болотистом лесу дитяти.

"Интересно, что это на него нашло?"Хор был не склонен полагать, что верный пёс Сэта сублимирует свои эмоции через прослушивание такого рода треков, но как знать...- МенязовутАнпу, - он делает между словами небольшие паузы. Как отрезает, откусывает клацающими челюстями от слова по звуку, по букве. - Что ты хотел?- А что за скрипты на кольце?"В Нуна твою матушку, Хор. В Нуна твою матушку. Скрипты!.. В голове твоей, на скринсейвере, скрипты... Как же ты меня бесишь..."- Это картуш Сети I, 18-я Династия, Новое царство, а что?- Да ничего... просто спросил.

-Ясно. Так что ты хотел?Морозом от него тянуло, как от травящего дьюара с жидким азотом. Эти испарения холодного раздражения заставляли держаться на расстоянии. Хор не понимает, что происходит с вроде бы дружески настроенным медиком, почему с каждым днём тот всё больше походит на клацающего челюстями цепного пса.- Эм, в общем...- Ясно. - Анпу привстал. Наклонил голову, стал похож на обозлённого добермана, который увидел чужака на своей территории. Обычно в медчасти он носил белый старомодный медхалат, узкий, с воротом-стойкой. Чертовски стильный парень этот Анпу - для образа извращенца-медика из лютого архаичного фильма про какую-то там войну ему не хватало только фуражки и круглых очков.

Сейчас он был в безликом зелёном хиркостюме, открывающем предплечья. Хор присмотрелся внимательнеек рукавам со сложным многоцветным рисунком, к сюжету, прекрасно интерпретирующему инсигнию "Независимости" в особой форме. Слева - божественный драконоборец, попирающий чёрно-золотого змея, оскаленная звериная морда божества под двойной короной казалась отрешённой и вдохновенной одновременно. Окровавленная разрубленная голова змея заканчивалась на тыльной стороне кисти, раздавленный язык уходил между указательным и средним пальцем. Издыхая, роняя капли крови и дымящегося яда, тварь лизала руку Анпу.

На правом предплечье примостилась на резномфризе с тяжёлым, повторяющимся рисунком в виде стилизованных лилий и связанных цветущих пучков растений тоненькая, по-птичьи присевшая женщина с белым пером в тяжёлых смоляных волосах. Раскидывала пёстрые руки-крылья. Лицо её, повёрнутое в профиль, было спокойно и прекрасно... Яркие краски татуировки светились на бледной коже, как фреска. Заизображениями божественных звероголовых созданий просматривалась чудовищная сетка шрамов, исполосовавших предплечья. Хор моргнул. Так режут с целью добраться до вен, чтобы вспороть наверняка, сразу, одним движением. Их пересекали другие шрамы, наискось, поперёк, и ещё, иещё, так, что кожа кажется покрытой странным узором. Они змеились, придавали затейливый рельеф татуировке. Ощущение было двояким. Как будто бы тебе противно, ты чувствуешь чужую боль, но в то же время ты не можешь оторваться, и смотришь, смотришь, смотришь...Вот его собственное воспоминание. Уродливое, не менее яркое, чем алый солнечный диск, укреплённый между изогнутыми рогами тяжёлого головного убора богини, стоящей рядом с крылатой девушкой.

Вот его мать. Мамочка, тонкая, красивая, как маленькая чёрная птичка, вечно юная... Она такая изящная, её фигурка напоминает ему вычурную статуэтку с красивыми волосами, смолянистыми у корней, выцветающими в сложный палевый, пастельно-розоватый и кремовый к кончикам. Парикмахер Исис старался на славу- цвет был бесподобен.- Это принадлежит мне, - с нажимом говорит Сэт.Его дядя очень бледный, с горящими красными пятнами на скулах. Он поддевает пальцем цепочку на шее Исис. Хор его помнил, должен был помнить. Тогда Сэт не казался ему злобным или опасным, это был просто весёлый и худощавый молодой мужик с подхваченными хвостом дредами. Сэт легко поднимал его за ворот, говорил, что племянник у него просто безмозглый жирный щенок, встряхивал и аккуратно ставил на пол.

Исис замахивается, Сэт ловит её за запястье быстрым жестоким движением, заламывает руку.

- Да ты же для людей опасен... - с каким-то восторгом выдыхает Исис. Она пытается ударить его другой рукой. Сэт смеётся, голос скрипучий, как старое дерево.

- Может быть, тебе припомнить статуэтку Анхесенпаатон в образе Серкет, которая из сокровищницы Небхепруре, мать его, которую ты переплавила, а?..- Тефнут просто сумасшедшей старухой была!.. Да и ты не далеко ушёл!- Сэт, - голос Усира вклинивается откуда-то сбоку. - Какого чёрта ты себе тут позволяешь?- Твоего мнения не спросил, - шипит Сэт. - Не хочешь рассказать, какого хера позволяет себе эта гадина, а?Хор не видит, что делает дядя, повернувшийся к папочке, но Усир падает на пол с деревянным звуком. Исис визжит. Сэт отступает на один маленький шаг. В руке у него течёт, сверкает цепочка со сложно переплетёнными звеньями. Он кидает древнее золото в лицо невестке, кольцо падает, подскакивает по мозаичному полу, весело сверкает на солнце, звенит, как крохотный златокованный колокольчик. Исис прижимает ладони к груди, нервными пальцами разрывает длинную низку драгоценного жемчуга.Дробно сыплется жемчуг, переливающиеся чёрные горошинки подпрыгивают со звонкими щелчками. Цок. Цок. Цок. Высокий забавный звук. Колечко становится на ребро. Древнее, тяжёлое. Такое красивое.Оно подкатывается к ногам Хора, спрятавшегося за портьерой, наблюдающего, как мать, вырядившаяся в траур, картинно рыдавшая на похоронах Тефнут, и дядя рвут на части их семью. За всем этим наблюдает отец, медленно-медленно поднимающийся с пола, он держится за окровавленное лицо. Это Сэт так ударил его. Тогда Хору было ещё неизвестно, за что.

Хору-ребёнку жалко папочку, он не понимает, почему взрослые кричат и страшно ругаются. Почему дядя говорит слова, которые нельзя говорить, ведь после них моют рот с мылом и обещают выдрать ремнём. Почему мамочка бросает в дядю стаканом, а он называет её мразью? Ему становится интересно, выдерут ли дядю ремнём после того, как он ругался? И что же значит "выдрать ремнём"?Под ногами колечко. Золото такое яркое, как будто свернулся солнечный свет и улёгся на пол. Он наклоняется и поднимает кольцо. Оно тяжёлое-тяжёлое, на нём в кружке, на скамеечке, рядом с двумя пёрышками, сидит забавная фигурка с длинной мордой и звериными ушами. Сэт присаживается на корточки перед ним, протягивает раскрытую руку:- Отдай мне колечко. Оно моё.- Оно мамино, - обиженно говорит Хор-ребёнок. Прячет кулачок за спину. Сэт вздыхает. Хор знает, что дядя вздыхает так, когда очень устаёт, он почему-то всегда вздыхал, когда Хор гостил у бабушки. Сэт наклоняется к нему, тихо говорит на ухо:- Мамочка забрала его у мёртвой бабушки, а бабушка не хотела бы, чтобы оно было у мамочки. Раньше оно было у одного очень, очень и очень старого царя, которого звали почти так же, как и меня.... - Хор-ребёнок считает золотые пятнышки на радужках дяди и всё время сбивается. Сэт внимательно смотрит на племянника. Тот серьёзно-серьёзно рассматривает кольцо, дышит, как толстый щенок, сопит, насупив блестящие светлые бровки. Сэт продолжает:- Царя звали Сети Первый. Он был важным, очень старым, любил золото и не любил, когда обижали бабушек. Он вообще не любил, когда кого-то обижали. Вот такой он был царь. Старый, добрый и весь в золоте. Ты отдашь колечко мне?

- Бабушка насовсем умерла? - Хор-ребёнок с интересом рассматривает рисунок на дядиной футболке. На рисунке весёлый красный конь с высокой шляпой на голове курит трубку. Он жалеет, что нет возможности рассмотреть этого важного коня с блестящими глазами.Хор-ребёнок кладёт палец в рот. Конь выкатывает на него тёмно-фиолетовое око, скалится большими жёлтыми зубами, выпускает клубы дыма из ноздрей.- Да, совсем. Отдашь?- На, -откуда-то издалека улыбается ему золотой улыбкой древний царь, которого звали так же, как дядю. А может быть, это дядю зовут так же, как и этого царя? Хор-ребёнок кладёт в подставленную ладонь кольцо. Дядины пальцы медленно сжимаются.

- Слушай, Усир, - Сэт поворачивается к брату. Его слова растекаются ядом, парят коричневым паром, как азотная кислота. - Ты долго думал перед тем, как её в муниципальный хоспис отправить, м? Или ты это сделал, потому что Тефнут знала, что ты из себя представляешь? Жаль, что ты не на её месте... Ты и ногтя Тефнут не стоишь. И не думай, что эта убогая имеет право распоряжаться тем, что она оставила...Наверное, это кольцо что-то значило для Сэта, если он так хотел его забрать с собой. И теперь этот проклятый золотой ободок с именем того златолюбивого древнего-древнего царя Сети-первого горел на пальце Анпу. "Что, чёрт возьми, тут происходит... я не понимаю ровным счётом ничего..."- Инпут!Хор вздрогнул. Надо же, пёс Сэта даже лаять умеет, а не только смирно лежит у ног хозяина... На зов пришла женщина, похожая на змею-медянку. Быстрая, тонкая, желтоглазая, с ореховой кожей, с курчавыми, коротко остриженными густыми волосами. Даже в движениях её было нечто змеиное, быстрое. "Инпут", - отметил про себя Хор. Второй хирург медблока. Анпу мотнул головой в его сторону:- Займись им.

Женщина-змейка поманила Хора узенькой кистью:- Идём.

- Не идём.Сэт обошёл маленького хирурга, остановился перед столом Анпу. Хор ненавидел его отвратительную привычку появляться буквально из ниоткуда. С ним в прохладный кондиционированный воздух лаборатории врывается запах гаража, больших машин, железа, синтетики. Хор замирает, тело уже предчувствует знакомую сладкую боль.

Инпут кивает хакеру и исчезает. Она ходит почти бесшумно - была, и вот уже нет.

Хор обоняет чужой холодный аромат и чувствует тестостероновую волну, мешающуюся с выбросившимися эндорфинами, несущимися по сосудистой сети. От некстати взявшихся мыслей поджимаются пальцы на ногах. Его боль и удовольствие ходят рука об руку, он уже привык к этому и даже ловит себя на мысли, что затаённо ожидает его после боли и унижения. Он вспоминаетзвериные зубы, разрывающие кожу на шее, и собственные колени, до хруста стискивающие обтянутые жёсткой тканью бёдра. Отвратительное и сладкое желание прогнуться под ним и заорать во весь голос от дикого удовольствия, выворачивающего наизнанку, вцепиться в его плечи, добраться наконец до собственного нереально яркого оргазма.

И видит, как Анпу смотрит на Сэта тоскливыми глазами побитой собаки, когда тот обходит стол и касается кончиками пальцев его шеи у горла.Как Сэт виновато отводит взгляд в сторону.- Как ты?..- Работы много, - говорит медик, не глядя на хакера. И садится, сгорбившись, зажимая кисти между коленями, прячет лицо. Кончики пальцев у него то ли выкрашены в тёмно-синий, то ли вымазаны какой-то медицинской химией.В проигрывателе сменяется трек, и та же невидимая женщина поёт невыносимо печальным голосом о чём-то прекрасном под аккомпанемент скрипки и виолончели, разрывающихся в партитуре высокой тоски. С отрешённым интересом Хор наблюдает, как Сэт подцепляет согнутым пальцем собранные в хвост волосы Анпу, отделяет одну гладкую прядь, делает движение запястьем, как будто хочет дёрнуть.

И потом понимает, что это не дурацкая игра, не подначка, а нечто глубоко зарытое, спрятанное так, что со стороны не понятно, что же собирается сделать Сэт: подёргать своего медика за хвост или просто потрепать по голове. Это выглядело маленькой поблажкой для любимого пса. Хор видел, как в гараже Сэт, подкравшись сзади к Сахми, выдернул самый длинный волосок из толстой пшеничной косы. И как Сахми сказала, что она думает и о самом командире, и о том, что он делает, припомнив его косяки, косяки его родни и косяки родни его родни, с наслаждением перечисляя несколько поколений. А до этого он точно так же таскал её за растрепавшийся кончик косы, пропуская волосы между пальцами. "Блять, что за чёрт?! Ты его что, хочешь?.."- Устал?

-Я заебался. Просто заебался, и всё,- Анпу обхватывает плечи руками, как будто ему холодно. Прядь волос скользит в ладони Сэта. Хор почти что физически ощущает это скольжение, гладкое и тяжёлое, как скальпель, уютно ложащийся в руку хирурга.

- Нормально всё, первый раз, что ли дежурство ночное? - он говорит так, как будто слова давались ему с трудом, или он выбирал, что же сказать. - У меня в самом деле много работы. Идите.- До вечера, - говорит ему Сэт. И кивает Хору:- Давай, шевелись.