Прикосновение (2/2)
Они сами избрали этот путь, тут уж ничего не попишешь, но порой казалось, что такое существование – это нечто за пределами человеческих возможностей; каждый следующий день мог добить тебя окончательно, и непонятно, какой из них будет ?тем самым?. Однако, Джокер всё ещё держался, даже больше, он шёл дальше, как пресловутый антигерой, и продолжал искать ответы на вопросы, заданные им много-много лет назад. Возможно, поэтому Лихт и оставался с ним. Возможно.
…Из мутной полудрёмы Джокера вытащило мягкое прикосновение рядом со стягивавшей кожу повязкой. На доли секунды он почувствовал тёплое дыхание, вздрогнул от неожиданности, чуть не выронил зажатую в зубах сигарету и уже потом увидел, как Лихт медленно поворачивается к нему с абсолютно нечитаемым выражением лица. На языке застыл вопрос: ?Что сейчас произошло??. Видимо, Виктор всё понял и без слов, раз неловко почесал свою макушку и, запинаясь, попытался выдавить из себя объяснение:
– В общем… Это… Если ребенок поранился где-то, ушибся там, и плачет, мамы обычно… – кучерявый неосознанно начал потирать пальцем внутреннюю сторону запястья другой руки; всегда так делал, когда волновался. – Они… эмм… целуют то место, которое болит… Чтобы не болело. Вот.
Стоило учёному закончить, как комнату огласил сиплый смешок, больше похожий на кряхтение старого пса. Джокер, до того поддерживавший себя локтём здоровой руки, откинулся обратно на диван и закрыл глаза ладонью.
– Знаешь, друг мой, ты последний, от кого я мог бы ожидать подобное… – добродушно рассмеялся он и в ответ услышал смущённое хихиканье, за которым последовало шуршание тапочек на другой конец комнаты. – Слушай, мне еще плечо выбили, не вправишь?
Из кухни донёсся приглушённый перегородкой голос: – Нее, это ты уже сам. Я ещё пособие не дочитал до той главы, где про переломы и вывихи, – услышав оправдание Виктора, Джокер лишь закатил глаза и, охая, поднялся с дивана. Что ж, по крайней мере, кофе ему обеспечен.
*** После того, как Виктор стал частью 8-ой бригады, его редко можно было застать в подземном жилище. Пожарные постоянно находили неприятности на пятую точку, а Лихту, как истинному безумному учёному, было важно находиться в эпицентре событий, чтобы самому увидеть и прочувствовать всю ту непередаваемую дичь, с которой сталкивались его новообретённые коллеги. Не то что бы Джокер сильно скучал по тому, как кучерявый наполнял собой пустое пространство квартиры, да и информация, добытая им на поле боя, сильно продвинула их в поисках разгадки тайны самовозгорания... Но бывали вечера, когда ему хотелось, чтобы Виктор остался. Болтал о новых научных исследованиях, собирал по полу проскочившие меж пальцев карандаши, разливал в воздухе крепкий кофейный аромат и просто находился поблизости, напоминая, что теперь он не один. Увы, порой приходится идти на компромиссы; Джокер же просто зажигал очередную сигарету и подолгу рассматривал пятна плесени на стенах, словно надеясь разглядеть в них то, чего там точно не было.
*** – Ух ты, а я уже думал, что тебя давным-давно огневики сожрали, – тепло поприветствовал Джокер Виктора, когда тот глубокой ночью вернулся в их убежище с курткой пламенной бригады на узких плечах. Всклоченный и возбуждённый, с сумасшедшей искоркой во взгляде, он явно провел свой день среди бушующего моря огня, которое запечатлело на нём свой незримый образ.
– Почти, но члены 8-ой почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы я остался в живых, – протараторил Лихт, на ходу стягивая с себя пропахшую дымом форму. – Между прочим, мог бы взять с них пример, – шутливым тоном произнёс он, после чего недовольно зашипел, поднеся пальцы к разбитой нижней губе. – Чёрт, думал, совсем не задело, но вот оно как… Джокер, до этого стоявший у стены, неспешно подошёл к Виктору и, воспользовавшись замешательством мужчины, наклонился к его лицу. Губа действительно распухла, даже немного кровила, однако ничего, что требовало бы срочного вмешательства, он там не увидел. Стоило бы отойти, избавить от своего присутствия чужое личное пространство, но… В голове Джокера промелькнула совершенно гениальная в своей глупости идея.
– Эй, Лихт… – Да? – учёный неосознанно повернулся в сторону позвавшего и тут же встретил своими губами чужие, сухие, холодные и со вкусом табака. Мгновение – их уже нет, а Джокер, ухмыляясь, стоит в шаге от ошеломлённого напарника, читая в его глазах целую гамму спутавшихся в клубок эмоций.
– Как ты там говорил? А, точно – чтобы не болело, – ехидно бросил ему длинноволосый, прежде чем развернуться, засунув руки в карманы щегольских брюк, и раствориться во тьме коридора.