Штриховка (1/1)

Сквот Франкрайк был когда-то частной плотницкой, позже торговым представительством, и под конец здание было продано одной из амстердамских арт-общин, стиравших со своих питомцев все четко очерченные в общественном сознании границы условностей, будь то частная собственность, политическая направленность, сексуальная ориентация, вероисповедание или национальность. Это было пространство свободных художников. В самом широком смысле этого понятия.Когда-то здание было серым муниципальным учреждением, построенном в духе городского унитаризма, пропитанное атмосферой практичности и строгости.Теперь по фасаду расползался китчевый мультяшный взрыв, отгораживая этот осколок свободы от остального мира, и на всех пяти этажах жизнь превращалась в праздник, сознание растворялось в музыке, конфетти, алкоголе и людской колышущейся массе.Тревор прошел мимо куривших у входа балерин в изодранных шифоновых платьях - участниц какого-нибудь панковского перфоманса. Помещения внутри были раскрашены граффити - дикими смешениями цветов и форм в урбанистической наскальной живописи, и яркие, блестящие или грязные, одетые в тафту или драные джинсы, бархат и проклепанную кожу, иногда во всё сразу, говорящие и совершающие механические движения манекены, изображающие людей, стояли повсюду, в углах, пролетах лестницы, в просторных залах, где кипело, или плескалось, или медленно кружилось вечно праздничное время. Тревор зашел в кафе, где в просторном помещении стояли диваны и низкие столики.В пространстве рассеивался свет разных оттенков, выхватывая из темноты несколько силуэтов завороженно движущихся людей, и потусторонняя Pallas Athena Дэвида Боуи таяла в припорошенном сигаретным дымом воздухе, скрипичная проволока в густом тумане ритма и голосов, сладкий и пронзительный голос саксофона, вспенивающий этот предрассветный туман, оставляющий послевкусие холода и страха.Где-то в этой завораживающей темноте он увидел Заха - разговаривающего с Милтоном и его ?свежим? бойфрендом Хэшем, красивым мулатом с сотней разноцветных афрокос, рассыпавшихся по плечам, Алисией с кислотно-розовыми волосами и бесконечными цифровыми кодами в голове, и какими-то двумя полуготическими мальчиками, рок - кажется - музыкантами.Он увидел Заха - и отлегло.Зах перегнулся через Милтона и, положив салфетку на шоколадное колено Хэша, записывал что-то для Алисии. - В общем, код скачивается вместе с обновленными базами данных в общую директорию, но фишка в том, что ты сама задаешь программе адрес и помещаешь с нулевыми координатами в несуществующее пространство за пределами массива.Алисия хмурится и встряхивает растрепанной розовой головой. - Тут самое интересное, потому что тут в их системе, - Зах выдерживает актерскую паузу. - Тут мы натыкаемся на самый настоящий шрёдинбаг. - Это что? - спрашивает Милтон, пытаясь поймать за хвост суть дела. - Батплаг? - удивленно интерпретирует Хэш.Зах смотрит на него снизу вверх и хищно улыбается: - Хэш, детка.

Бедро Хэша страдает от сильного щипка Милтона, который все еще надеется на объяснения. - Мил, ты про кошку Шрёдингера слышал? Это такая уникальная тварь, которая одновременно и есть, и нет. Вот так же эта ошибка - и есть, и нет. Если о ней не знать, то она никогда не обнаружится. - Ты гений, - говорит Алисия, рассматривая салфетку. - Когда-нибудь это будет пылиться под музейным стеклом как дискета Морриса. - Надеюсь, нет, - Зах шутливо стреляется из пальца. - Это будет означать, что я спекся. - Слушай, почему бы тебе не присоединиться к нам? Ты серьезный человек, в нашей команде тебе будут рады. Ну? Что скажешь? - Скажу, что чушь, потому что свои - первые подставят. Ты пойми, что хакерский андеграунд - это в большинстве своем гениальные дети, которые жмутся друг к другу как любые отвергаемые обществом индивиды. Это даже не субкультура, а просто хаотическое и бесформенное месиво идей и мнений. Хакерский кодекс - вещь, конечно милая, романтичная, подкармливает юношеский задор и энтузиазм. Но все идеалы как мыльные пузыри лопаются при виде наставленной на тебя пушки. Поверь, пробовал.- Зах, у нас случайных людей не бывает. - А ты вспомни Легион Возмездия? Тоже проверяли своих на прочность, покруче, чем федералы, а все равно оказались там же - кто-то ушел сам, кого-то выгнали и предали анафеме. И никого не осталось. Только кучка талантливых и одиноких индивидуальностей.Алисия только пожимает плечами. - Зря ты так. Если не верить своим, то кому вообще верить? - спрашивает она, и в ее голосе звучит грусть, сомнение, что-то еще, о чем Зах не хочет думать.Зах улыбается. - Я верю вон тому классному парню. - Он машет рукой вошедшему Тревору. - Слава богу, он, как и Хэш, ни черта не понимает в нашей трудной и опасной хакерской жизни.Хэш обиженно смотрит на Заха и подчеркнуто уютно устраивается в объятиях Милтона. Рука Милтона бледным насекомым проскальзывает под пояс его коротких кожаных шорт. - Привет, - Тревор сел рядом с Захом, потеснив молчащих полуготических музыкантов. - Привет, - и теплые губы Заха на мгновение прижались к его губам, влажные и с травяным привкусом недавнего косяка. - Я тебе кофе заказал, но… - Но он чуть было не остыл, - сказала Алисия, бросив взгляд на пустую чашку, стоявшую перед ней на поцарапанной поверхности столика.Тревор только отмахнулся: - Потом еще закажу.По кругу передают тлеющую самокрутку. Тревор вдыхает сладковатый дым, отдает самокрутку Заху и мельком замечает то, чего быть не должно. Может, это лишь пестрые вспышки стробоскопов. Может быть, это клубящиеся в туманном сознании иллюзии. Тревору кажется, что у Алисии в волосы вплетены ярко-розовые перья, и когда он запрокидывает голову, чтобы стильно затянуться, она смотрит на него. И ее зрачок расползается по всей поверхности радужки, превращаясь в непроницаемую блестящую черноту.Его накрывает волной страха, безумие пенится на поверхности, и он продолжает погружаться в черную воду. И ему кажется, что это сон, просто еще один дурной сон. - Схожу за кофе, - сказал Тревор, поднимаясь. Зах взглянул на него и направился следом - не к барной стойке, а к туалетам на входе.

Тревор открыл холодную воду, скрутил длинные волосы в слабый узел за спиной и наклонился к крану, чтобы умыться. Когда он протер глаза, увидел, что у стены стоит Зах, внимательно изучавший его спину вот уже какое-то время. - Дурно стало, - попробовал Тревор, уже понимая, что бесполезно. Потом его взгляд стал почти болезненным.

Тогда Зах молча подошел, почти обнимая, распустил его волосы и остался стоять так, положив руки ему на плечи. Очень тихо прозвучало: - Что-то происходит. - Что-то происходит, - согласился Тревор, ни на мгновение не отпуская его взгляда.В помещении пахло каким-то химическим освежителем воздуха, но этот запах вызывал гадливость и непонятную тревогу. - Ты можешь мне рассказать? - спросил Зах.Тревор не мог. Не мог этого объяснить. Никогда не было одного сценария реальности, все видоизменялось, мутировало, перекраивалось и становилось чем-то другим, чем-то потусторонним.

Там, за сотни световых миль отсюда, за океаном и толщей пропахшего йодом и солнцем воздуха, в том доме, у Тревора были хотя бы какие-то ответы. Он знал, что являлся катализатором происходивших в доме странных вещей. То, что там было, всегда существовало в доме, или, возможно, пришло позже на запах крови и мертвой плоти, на запах тления, но так или иначе, там было что-то.Сейчас Тревор боялся себя. Здесь, в Амстердаме, в 1993 году, были только они, и жили в мире более реальном, чем во все прошедшие годы детства в интернате и годы одиноких блужданий Тревора, ничто странное не должно было коснуться их снова. То, что происходило сейчас, могло быть его кристаллизовавшимся, наконец, безумием, его собственной манией разрушения, все эти годы вызревавшей под оболочкой кожи и сознания. - Я не знаю, что происходит, я не могу объяснить, - сказал Тревор по-прежнему тихо, так, что слова оставались только между ними. - Но мне страшно.Заха тоже накрыла волна безотчетной вязкой, как смола, паники, хотя он быстро справился с эмоциями, привычно следуя инстинкту разрешать проблемы по мере их поступления. Когда придет время, Тревор скажет. Он знает, что Зах услышит его. Это как телепатическая связь или электромагнитное поле, пространство, пропитанное высокочастотным плотным потоком радиоволн между ними. Зах просто чувствовал это.Зах ощутил это сейчас - как разряд электричества, понимание и нежность. Он порывисто обнял Тревора, обхватив руками его голову, пропуская сквозь пальцы длинные, отливающие медью волосы. Тревор вдохнул его травянистый и немного горчащий запах, и почувствовал горячее частое дыхание Заха, ласкающее его шею, и прохладную щеку, прижавшуюся к его мокрой и горячей щеке.Дверь распахнулась и захлопнулась, так никого и не впустив, и Зах возбужденно рассмеялся, все еще обнимая Тревора. - Мы, наверное, так трогательно смотрелись, что бедняга решил поссать в следующий раз.Тревор тоже фыркнул: - Зато он ставит социальную терпимость выше собственных м-м… потребностей. - О да, он так высокоморален, что предпочел не лезть к грязным педикам. - Putos groseros, - вспоминает вдруг Тревор. - Si? Вот как? - в глазах Заха за стеклами очков вспыхивают дерзкие зеленые искры, и он тянет Тревора в открытую кабинку. - Иди сюда, dulche, расскажешь мне, когда ты успел так хорошо выучить испанский.Оказавшись в тесном пространстве, они набрасываются друг на друга с жадностью, почти детским восторгом и страстью, туманящей мысли. Ничего, кроме влажных поцелуев, рук, сжимающихся на плечах, стискивающих бока, скользящих по спине, мнущих ягодицы и промежность. Так близко, как только возможно.

Зах отстраняется на мгновение, нежно проводит пальцами по горячей покрасневшей коже на руках Тревора. - У тебя ожог, ты слишком светлый, чтобы быть на таком солнце, - Зах подхватывает его лицо в ладони, любуется расфокусированным плывущим взглядом прозрачных глаз, проводит большими пальцами по покрасневшим от солнца скулам. - Хорошо, - шепчет Тревор, запрокидывая голову. - Значит, сегодня и вправду было жарко.Он закрывает глаза и судорожно выдыхает, пока Зах задирает его футболку, проводя ладонью по ребрам, чуть царапая ногтями соски, вылизывает его шею. Теплые поцелуи Заха вниз по груди, еще ниже, Тревор замирает, слыша лишь гудение крови в ушах, собственное тяжелое дыхание, и втягивает живот, желая прекратить эту откровенную игру и желая большего. Зах прерывается, только чтобы снять очки и положить на крышку упершегося ему в бок унитаза. Потом он снова, еще более жадно целует живот Тревора, расстегивая ширинку на его джинсах, другой рукой оглаживая сквозь ткань вставший член.Внезапно все стало до боли резким, позвоночник Тревора от солнечного сплетения до мозга прострелило ледяной молнией страха - того, что глубоко въелся в мысли, как въедаются в кожу чернила татуировок, растекаясь внутри по тканям иссиня-черными узорами.Помнишь сон, или предчувствие, или желание… Он помнит неподвижные глаза Заха, распахнутые в пространство, приоткрытый рот и розовые от крови потеки слюны с белыми осколками зубов на губах и подбородке. Боль и страх.Сюжеты, живущие в его голове.Часовой механизм. Бусина, соскользнувшая в пустоту.Мультяшный китчевый взрыв, разлетающиеся куски реальности, пустота.Вoom! - Нет, Зах! - хрипит Тревор, и его почти сгибает пополам, его руки, вцепившиеся в плечи Заха. - Что? - Зах непонимающе смотрит, все еще настроенный продолжать. - Что не так? Как ты хочешь, Трев?Тревор садится на корточки рядом с Захом. - Никак, не сейчас, пожалуйста, - говорит он, зажмурившись, боясь увидеть реакцию. - Тревор, не надо… Блядь, да что ж такое?! Тревор, что с тобой, черт побери? - Ничего, - уже спокойнее говорит Тревор. И этого достаточно, чтобы Зах поднялся и вышел.Когда Тревор вернулся, в темном вязком пространстве зала пульсировала, как вынутое из груди еще бьющееся сердце, тяжелая сумрачная мелодия. ?In your favourite darkness, your favourite halflights, your favourite consciousness…?Заха не было в компании, Хэш вызвался его искать, но сам куда-то делся. Милтон рассказывал что-то о боге двум полуготическим музыкантам, которые слизывали с ладоней друг друга кокаин. Ни Хэш, ни Зах так и не вернулись.Они вышли в душную беззвездную ночь, Алисия и Милтон сказали что прогуляются, может, найдут Хэша. Тревор собирался домой. Зах мог быть на лодке. Он мог быть еще где-то, но Тревору меньше всего хотелось слышать предположения Милтона или Алисии на этот счет.В смолянистой воде колыхались янтарные отблески уличных огней. Внутри было темно. По-прежнему по всем поверхностям струились черные тени, и было очень тихо. Скворец молчал под наброшенным на клетку покрывалом. Казалось, будто здесь никого не было. Никогда никого не было. Тревор упал на кровать, подтянул к себе подушку, вжал ее в себя и неподвижно ждал. Это были даже не слезы - быстрые злые капли, после которых стало легче. Нужно просто дождаться Заха. Просто не испортить все в очередной раз.Он долго смотрел в колышущиеся на потолке блики, потом встал и занялся чем-то привычным. Привычно не включил никакое освещение кроме настольной лампы на длинном суставе держателя, которая была закреплена над столом. Привычно поставил вариться кофе. Привычно зашкурил грифели карандашей, пока закипала вода.Привычно - рисовать до рассвета.В бесформенном ночном времени растворялось сознание, руки отбрасывали на бумагу резкие тени, история струилась в пустой комнате, заполняя собой пустоты пространства, смешиваясь с реальностью привычных вещей, история была повсюду, и только пряный запах кофе будоражил сознание, вырывая мысли на поверхность из мерно колышущегося океана придуманных миров.И еще что-то. Словно сбитая насечка шестерни в механизме - что-то тормозило историю, и мир распадался на крупицы, смешанные в хаотичную груду бессмысленных вещей. Тревор просматривал готовые страницы, задумчиво сидел над белыми листами, иногда менял расположение историй, но все равно, что-то выпадало из его внимания, и он чувствовал близость решения и бессилие оттого, что не был способен увидеть больше, ухватить все сразу.Лампа мигнула.Под черным покрывалом завозилось, заскрипело, застонало. Успокоилось.И снова - скрип, словно кто-то пытался клювом разгрызть стальные прутья клетки, и странное, низкое гудение, словно в комнате было осиное гнездо, накрытое черной тряпкой.Тревор медленно подошел к птичьей клетке. Какое-то мгновение он вглядывался вглубь черной ткани, пытаясь угадать, почувствовать то, что он там увидит. Потом он стянул покрывало за край.На дне был бесформенный мягкий ком и несколько перьев, разлетевшихся в стороны, но ему только вначале показалось, что птица мертва. Скворец внезапно растопорщил крылья и с пронзительным визгом бросился в сторону Тревора, метя клювом в глаза, но со всей силы ударился телом о прутья и черным ворохом смятых перьев вновь скатился вниз.Потом он весь как-то подобрался, сел, нахохлился, хотя казалось, что его пропустили через мясорубку. Один глаз был закрыт, второй постоянно следил за Тревором. - Nevermore! - выплюнул скворец. - Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер? - сипло спросил он, вперившись в Тревора потухшим глазом. - Как ты гордо назывался… - Тревору показались эти бессмысленные слова смутно знакомыми. Это напомнило ему пыльное нью-йоркское утро несколько лет назад. Маленькая комната над бакалейный магазином, где он подрабатывал, пара странных знакомых, с которыми он проводил вечера, гуляя по улицам. Они собирали мелочь на выпивку, он собирал образы, слова, линии, которыми потом заполнял пустые блокнотные страницы, сюжеты, истории, дно жизни с мерно колышущимися отражениями, город возможностей, мегаполис пустоты. Тем пыльным нью-йоркским утром он нашел на случайной книжной распродаже комикс О’Барра с трещинами, расползающимися по обложке, некоторыми плохо пропечатанными страницами. Герой, состоявший из ломаных линий и птица на плече, больше похожая на мягкую игрушку. - Там, где мрак Плутон простер… - повторил Тревор. - Эдгар Алан По. - Твоей истории нужен ключевой персонаж, так - бери, - просипел скворец, склонив голову на бок. - Бери, пользуйся, скажи спасибо.Мысли Тревора уже сплетались в сложную паутину сюжета, где, наконец, все становилось на свои места, и эпизоды, нанизанные на ось нового персонажа, сходились друг с другом как куски головоломки, как обрывки бумажного листа. - Спасибо, - сказал Тревор птице.Он подошел к столу, перебирая нарисованные за ночь и еще ранее листы. Кое-что он исправит, расположит на разном удалении от общей оси истории, и все, наконец, свяжется в единое пространство нового вымышленного мира. - Тревор, - вкрадчиво начала птица, подтягивая лапу с червеобразными пальцами к груди. - Ты не должен бояться.Тревор оглянулся на скворца. - Во всем, что ты делаешь, есть смысл. Даже если пока ты этого не видишь. Не бойся, - сказал скворец. - Ты все равно убьешь его, - хрипло рассмеялась птица. - Ты уже его убиваешь. Ты всегда так поступал, если что-то мешало твоему таланту.Птица продолжала смеяться и долбить клювом стальные прутья клетки.Тревор открыл глаза. За окном плыли серые сумерки, и кто-то стучал в дверь. Зах бы просто вошел, подумал Тревор, тяжело поднимаясь из-за стола, рукой разминая затекшую шею.За дверью был Хэш, пьяный или удолбанный, он улыбнулся Тревору и кивнул на Заха, глядящего с палубы в мутную воду канала. Зах заметил, что дверь открыта, и молча прошел внутрь. Хэш, очевидно, направлялся куда-то еще, потому что на берегу осталась небольшая компания незнакомых Тревору людей, окликнувших Хэша пару раз.Внутри Зах рассматривал рисунки, в беспорядке лежащие на столе.Когда Тревор подошел, Зах просто обнял его, практически повис в его руках, от него пахло спиртным, и, наверное, было что-то еще, лишь ощущение, что не только алкоголь придавал глазам Заха сейчас прозрачность и глубину цвета.Зах двинулся в сторону кровати и Трев, поддерживая его, помог улечься и стянул с него кроссовки. - Ты очень красивый, - сказал Зах, улыбаясь в пространство. - Все это такое красивое. Просто нереально красивое, как во сне.Тревор лег рядом, вжал в себя худое безвольное тело Заха, и они уснули.Утро началось для Заха с ноющей боли в голове, конечности словно окаменели, и все силы ушли на то, чтобы добраться до ванной, где его вывернуло. Он посидел на полу, опустив голову на скрещенные руки, затем умылся. После чего его вывернуло снова.Выйдя из ванной, Зах услышал странное низкое гудение, заполнявшее всю комнату. Вибрацию воздуха, растекавшуюся по телу тупой болью.Зах подумал про электрическую природу звука, такое гудение бывает рядом с кабелями высокого напряжения и под линиями электропередач. Но сейчас звук концентрическими кругами расходился от завернутой в черное покрывало клетки.Зах подошел ближе, сопротивляясь накатывающей вновь тошноте.Сняв покрывало, он увидел мертвую птицу. Голова была вывернута под странным углом, глаза как черные стеклянные бусины, в мутной оболочке смерти, лапки с кистью мягких червеобразных пальцев, похожие на сломанную веточку. По скомканным и торчащим перьям ползало несколько мух. Гудение только нарастало, явно не исходя от спокойных мух, обследовавших птичий труп, не исходя вообще ниоткуда, и Зах был почему-то уверен, что этот звук никто кроме него не слышал. Он оглянулся на спящего Тревора, спокойное лицо с красными мазками солнечного ожога и россыпью веснушек на переносице и кое-где на щеках, рыжие волосы на белой подушке.И тут новый спазм скрутил все внутренности, и Заха всухую, лишь несколькими каплями желчи стошнило на деревянный пол.____________________________________________________________________Pallas Athena - композиция с альбома ?Black Tie, White Noise? Дэвида Боуи (April, 1993)Дискета Морриса - дискета с исходным кодом ?червя Морриса?, поразившего 6000 систем США 2 ноября 1988 года. Дискета хранится в Музее Науки в Бостоне.Кошка Шрёдингера - умозрительный эксперимент Эрвина Шрёдингера, основоположника квантовой механики, указывающий на парадоксы квантовой теории, заключается в помещении кошки в закрытое пространство, в котором, при распаде радиоактивного ядра открывается баллон с ядовитым газом. Поскольку радиоактивное ядро в момент полураспада находится в условном состоянии суперпозиции, т.е. смешении двух состояний распада и не-распада, считается, что в момент воздействия кошка одновременно и жива, и мертва, т.е. находится в некоем промежуточном состоянии.Легион Возмездия - ?Legion of Doom?, группа хакеров, провозгласившая существование хакерского андеграунда. Созданная в 1985 году, группа способствовала развитию хакерского движения, в том числе и распространению хакерского ?кодекса чести?. Группа распалась спустя несколько лет из-за внутренних противоречий и междоусобных войн с другими хакерскими командами, набранными, в основном, из бывших членов Легиона Возмездия.?In your favourite darkness, your favourite halflights, your favourite consciousness…? - Композиция ?In Your Room? с альбома ?Songs of Faith and Devotion? группы Depeche Mode (March, 1993)?Nevermore!?, ?Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?? - цитаты из стихотворения ?Ворон? Эдгара Алана По (1809-1849)О’Барр - Джеймс О’Барр, американский художник-комиксист, автор серии графических романов ?The Crow? (?Ворон?).