Chapter 3 (1/1)

Наступил декабрь, который разнообразил дрянную погоду ещё и мокрым снегом. Слишком долгое сидение в холодных траншеях действовало на людей угнетающе. Томительное ожидание всегда напрягает. Что будет завтра? Кто умрёт следующим? Когда всё это закончится? Йоханнес получал новости из ставки, из которых следовало, что сопротивление противника постепенно идёт на спад. Восточный фронт был почти обескровлен, война медленно, но верно близилась к своему логическому завершению. Серые будни сменялись, приближая Рождество. К празднику было приурочено усиленное снабжение продовольствием, алкоголем и сигаретами. Нужно было поддерживать боевой дух. Сытый солдат- хороший солдат, такова прописная истина. Сочельник Йоханнес и Симон как обычно проводили в блиндаже майора. Адъютант превзошёл сам себя, организовав им поистине королевский ужин. Жареные яйца, ветчина, консервированные овощи, повидло, почти свежий хлеб и ящик шнапса.—?Когда война закончится, я больше никогда не притронусь к этому отвратительному варенью. —?сказал Йоханнес, поддевая ножом кусочек дрожащего повидла. Сладкое он не любил, но выбирать особо не приходилось, нужно было поддерживать нормальное пищеварение и предупреждать развитие цинги. Солдатский паёк был хорошо продуман и тщательно просчитан, в нем содержалось всё, что необходимо организму для полноценного существования. Кроме того, он постоянно совершенствовался, стараясь достичь максимума питательности при минимальном объеме. В угоду сытности часто страдал вкус, но это было неизбежно.—?Сейчас неплохо было бы отведать фрикаделек из оленины в брусничном соусе, закусив всё это ароматным имбирным печеньем. Раньше мама каждый год их готовила. —?Мечтательно закатил глаза Симон. —?Кстати, я получил от неё письмо,?— он похлопал себя по нагрудному карману.—?Ну и как там дела? —?поинтересовался Йоханнес, личных писем ему получать было не от кого. Отец его умер ещё до войны, а мать слегла от воспаления легких в самом её начале. Симон положил правую руку на запястье левой и попытался провернуть часы вокруг него. Это была очень странная и занятная привычка. Металлический ремешок двигался туда-сюда, но полного оборота так и не делал — мешала выступающая косточка.—?Всё относительно спокойно. Гражданские трудятся на нужды фронта не покладая рук. В каждом крупном городе строят отдельные кварталы для пленных, планируют использовать их как рабочую силу. Уже давно не было авианалетов. Ещё пишет, что ждёт меня поскорее домой и уже нашла мне невесту, девушку со швейной фабрики, с которой познакомилась в бомбоубежище. —?Он усмехнулся и выпил. —?Вот вернусь и женюсь на ней, построим дом на хуторе, нарожаем кучу детей. Буду жить в своё удовольствие, разводить коз и стану таким толстым, что меня не увезёт ни один конь… А ты, чем будешь заниматься ты, Йоханнес? Этот вопрос застал майора врасплох, он снял очки и потёр лоб.—?Знаю только одно- для семейной жизни я точно не пригоден. Останусь служить, я ведь только это умею.—?Ты просто больше ничего не пробовал! —?Улыбнулся капитан.—?Я просто не представляю себя старым сморщенным фермером или продавцом в галантерее. Да и какая женщина согласится добровольно меня терпеть?—?Ооо, поверь мне, их найдётся неизмеримое множество. Ты ещё будешь выбирать, какая лучше подойдёт на роль фру Эккерстрём. Каждое воскресное утро она станет таскать тебя в кирку, а вечерами браниться за недоеденный ужин. Йоханнес махнул на него рукой, не было смысла спорить, тем более в такой вечер. Симон вытащил из-за пазухи губную гармонику и начал наигрывать что-то наподобие Рождественского гимна, прихлопывая в такт по колену. В молодости он серьезно мечтал стать музыкантом, умело обращался с гитарой и любыми инструментами, попадавшими в его руки. Майору нравилось слушать эти жизнерадостные звуки, он отодвинулся от стола, закинул ногу на ногу, погрузившись в раздумья. Йоханнес смирился с одиночеством, преследовавшим его. Первая любовь осталась в далеком прошлом, жила своей жизнью и скорее всего даже не помнила его имени, родственники покоились на одном из старых кладбищ Гётеборга. Единственной отрадой для него был его верный друг Симон. Он чувствовал в нём брата, которого у него никогда не было, родную душу. В его присутствии майор мог позволить себе расслабиться и быть собой, говорить то, о чем думал, не боясь быть осмеянным или непонятым. Капитан Андерссон был человеком весёлым, лёгким на подъём и очень общительным. Ему всегда удавалось вывести майора из меланхоличного состояния, в котором тот существовал практически постоянно. Редкий подчиненный командира батальона мог похвастаться тем, что видел его улыбку, а вот искренний звонкий смех доводилось слышать только Симону. Два совершенно разных характера притянулись друг к другу, словно магниты. Чем дальше их разводишь, тем слабее они становятся, то же произошло и с друзьями во время их вынужденной разлуки. Поэтому неожиданное воссоединение Йоханнес считал знаком свыше. Ведь такие совпадения происходят очень редко.—?Если честно, мирное время пугает меня не меньше этой затянувшейся войны. —?продолжил Йоханнес, когда Симон закончил игру. —?Таких как я просто спишут в запас и выбросят на задворки, как отработанный материал. Мы ведь больше ни на что не пригодны. Словно те, кого война сильно искалечила, но всё же не убила. Их прячут от людских глаз за стенами лечебниц, словно прокаженных. Как будто это их вина. Я видел это, каждый?— на полкойки, не больше. Беспомощные, беззащитные, они могут только лежать и думать. Думать о своей безрадостной участи и участи страны, за которую они отдали всё и стали её позором.—?Все мы- калеки, кто-то физически, а кто-то морально. —?между бровей Симона залегла глубокая складка. —?Никто не станет прежним, пройдя через все эти ужасы. И с этой памятью нам придётся жить дальше, чтобы не дать повториться тому, что происходит сейчас. Для этого и нужны будут такие люди, как ты, Йоханнес. Которые расскажут подрастающему поколению без прикрас и упущений, что такое война, и объяснят, что убивая человека, ты убиваешь часть своей души, даже если этот человек- враг. Эти слова были именно тем, что майору нужно было услышать. Тугой узел в его груди немного ослаб. Он снова наполнил кружки шнапсом.—?Выпьем за то, чтобы ни одна смерть не оказалась напрасной.—?Sk?l! —?Симон осушил чашку и стукнул ею по столу. —?Как насчёт небольшой прогулки с целью проверки личного состава?—?Одобряю. Мужчины поднялись со своих мест и, надев шинели и каски, вышли из блиндажа. Ночь была слегка морозной, как и подобает. Звёзды мигали, некоторые переливались разными цветами, а месяц освещал траншею холодным светом. Тонкая корка снега мерцала причудливыми формами ледяных кристаллов почти на всех поверхностях окопа. Офицеры закурили, дым густо клубился в искрящемся воздухе.—?При других обстоятельствах я бы назвал это сказкой. —?Симон немного пошатнулся, и Йоханнес с улыбкой обнял его за плечи, их каски звонко стукнулись одна об другую.—?С Рождеством, дружище!