Слава (1/1)

Слава уже собирался лечь спать. Дунуть перед сном от грусти-печали и баиньки. Его сегодня все бросили, оставили в комнате один на один с тоской и мыслями о Мироне. В кабинете у того горел свет, а значит, снова будет всю ночь работать, чудо-юдо лысое. Замай свалил в город к своему журналисту. Их наверняка скоро в рейд пошлют, а он соскучился. Надо же на дорожку поебаться.Не то чтобы Слава завидовал, просто... Он в очередной раз затянулся, косячок заканчивался как-то слишком быстро и забирал слабо, не то что та штука, которую раньше приносил Зараза. Но Зараза больше никому ничего не принесет.Слава затянулся снова. Мысли поплыли мыльными пузырями: легкие, красивые, неуловимые. Букер с Витей тоже куда-то съебались. Съебались поебаться. Удивительно, что его не попросили комнату освободить, им-то всяко нужнее было. И Ванька еще пропал куда-то. Ну как пропал. Утащил своего Рудбоя в темный уголок. Уволок! И только он, Слава, никому в этой жизни не был нужен. Слава расчувствовался и чуть не пустил слезу. В коридоре раздались шаги, в дверь осторожно постучали, а потом она приоткрылась и показалась отвратительно-счастливая физиономия Ваньки, озирающегося по сторонам.— Слав, ты один, что ли? А где все?— Бросили. Меня все бросили. И даже ты, Грут! — Слава хотел патетично продекламировать классику и закашлялся.— Слав, ты дунул, что ли? — Ванька запоздало принюхался.— Не дунул, а приобщился к космосу и его энергиям, — Слава говорил, отряхивая пепел с постели.— Точно, дунул и не оставил, — над Ванькиной головой показалась обросшая башка Рудбоя.— На троих у меня хватит, — Слава не был жадным и в данный момент остро нуждался в компании. К космосу и его энергиям лучше все же было приобщаться не в одиночестве.Слава развалился на своей кровати. Ванька с Рудбоем, не стесняясь, ютились в обнимку на Ванькиной койке. Пока они вдвоем мылись в их душе, Слава добил свой косячок и сейчас раскуривал новый. Он, в конце концов, имел кое-какие понятия о гостеприимстве.На парней косячок действовал странно, будто Слава с ними курил совсем разную траву. Развезло их обоих с пары затяжек конкретно. Ванька попросил Рудбоя рассказать про пьянку с Рипом. Рудбой не хотел, но под Ванькиным взглядом сдался. Слава курил и слушал, плавая мыслями в вязком мареве.— Зачем ты зеркало-то расфигачил? — его почему-то цепляла эта тема. Во всех рассказах парней всегда фигурировали зеркала и осколки.— Это не я! — Рудбой почему-то пошел в несознанку.— Ага. Конечно, это был Рип. Да-да, — Слава скорчил гримасу. Ванечка улыбнулся. Представить Рипа в бешенстве, даже в алкогольном угаре, было невозможно.— А почему, друзья мои, в Зоне нет зеркал? — Слава глубоко затянулся.— Почему нет? Есть, — Ванечка смотрел на него во все глаза. Рассеянно чему-то улыбался. — Там свои, и мы осколки приносим.— Иван! Если в чем-то, что должно отражать, отражение отсутствует, как вы говорили, то это что-то не может считаться зеркалом и называться таковым тоже, — Слава помахал в воздухе указательным пальцем, и его слегка замутило, словно от качки. — Так что получается, что зеркал в Зоне нет.Слава таращился в потолок, изучая погрешности покраски и успокаивая вестибулярный аппарат. Ванька и Рудбой смотрели на него, он физически ощущал эти тяжелые взгляды.— Что? — Слава не выдержал первым. Тишину уже можно было потрогать, смять руками, как бумагу.— А что если в этот раз мы возьмем не осколки? Если принесем целое? — Ванька почти шептал, глядя на своего ненаглядного Рудбоя. Спрашивая только его.— Я пойду с тобой! — про зеркало Слава пропустил. Но снова отпустить Ваньку в Зону одного не желал категорически. Ему с головой хватило и одного раза.— С вами, — исправился он, когда оба уставились на него совершенно одинаковыми взглядами.— Так пошли сейчас, чего ждать? Утром в Зону отправят группу Топора, нужно опередить, — Ванька легко поднялся с кровати, вывернувшись из рук Рудбоя, исчез на минуту в ванной и появился оттуда с зеркалом. — Думаю, это сойдет. Проверим на месте!— Казенное имущество, — скорбно заметил Слава. — Инвентарный номерок я отсюда вижу.Его никто не слушал. Пришлось поторапливаться, чтобы успеть за этими двумя, которые метались по комнате, как тараканы, если включить свет. Будто не курили недавно.— Откуда в вас, сволочи, столько энергии? — Слава бухтел им в спины, шагая сзади по мокрой траве.— Из космоса! — ответил Ванечка. Рудбой поддержал, тихо заржав.Десять минут назад они самым наглым образом обнесли кладовую. У Ваньки с прошлого раза осталась отмычка. Все-таки по части дисциплины в лагере творилась полная поебень. Слава в который раз поразился. Хорошо, что военных Зона к себе на пушечный выстрел не подпускала. Периметр охраняли, и будет с них. В Периметре рейдеры своими силами справлялись и с охраной, и с командованием, и со всем прочим. Ну как могли, так и справлялись. А то сидеть бы им всем троим на гауптвахте, не пересидеть. И то, если бы без трибунала обошлось.Зеркало тащил Ванька. Как вцепился в него еще в ванной, так больше никому и не отдал. Даже Рудбою.Слава пытался рассмотреть Завесу, но в темноте она совершенно сливалась с окружающим пространством и даже вблизи не мерцала. Караула тоже не было видно.— Мужики, мы уже в Семнашке или еще нет? — Слава споткнулся, в голове что-то качнулось и бултыхалось, пока он не привел себя в положенный перпендикуляр грешной земле.В ответ ему раздались лишь сосредоточенные шаги.— Мужики! Бля… Мы автоматы забыли! — вот теперь Слава не упал, теперь он просто сел на землю, огорошенный внезапным осознанием засады. Кажется, только сейчас Слава протрезвел, зато сразу и полностью. Вытер пот со лба ладонью, тщетно смотрел по сторонам. Впереди в тусклом свете “лампочки” от него удалялись две фигуры.— Мужики! Автоматы… — Слава пытался встать. Почему-то не получалось. Ноги заплетались. Возможно, эта штука все-таки не сильно уступала тому, что приносил Зараза.— Какого хрена ты так орешь? — судя по голосу, Рудбой, возвращения которого Слава не заметил, злился, и Слава выцепил глазами стоящего рядом Ванечку.— Да тут все равно никого до Точки нет, ори-не ори. Автоматы! Мы забыли!Вокруг воцарилась мертвая тишина. Слава готов был поклясться, что слышит, как у Ваньки заполошно стучит сердце в груди, к которой он продолжал трепетно прижимать завернутое в одеяло зеркало. Как младенца.— Бля-я-я… — они простонали это втроем, разом. Ванька и Рудбой тяжело опустились рядом с ним на землю. Рудбой полез за сигаретами. Ванька молча баюкал чертово зеркало.— По укурке три придурка… — Слава переводил взгляд с одного бледного лица на другое. — Вань, мы же в легенды Периметра войдем, ты это понимаешь?— Если вернемся, — Рудбой добил свою сигарету в одну затяжку. И даже не закашлялся. — Ржать, конечно, еще месяц будут. Если не больше.— И все это время мы проведем на гауптвахте, — Слава поежился. Заключение он помнил хорошо.— Мы не вернемся! — Ванька сказал это так уверенно, что Слава повернулся к нему всем телом, заглянул в глаза.— Ну, в смысле, не сейчас. Раз уж хватило дурости свалить, нужно идти до конца. Может, из этого что-то и получится, — Ванька сбавил громкость, но говорил все с той же решимостью.— Да что из этого может получиться? — Слава потыкал пальцем в сверток в Ванькиных руках.— Если вернемся, вход в Семнашку нам будет закрыт навсегда. Совет, Мирон. Нас выпрут за Периметр. Всех. С черным билетом, — Рудбой достал новую сигарету, поглядел на нее с отвращением, но все-таки щелкнул зажигалкой.— Что мы курили-то такое, Слава? Что ты нам дал? — Ванечка смотрел на него так, что Слава разом затосковал и захотел оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, как можно дальше от лучшего друга. Он в принципе хотел оказаться в другом месте, в лагере, например, в своей коечке, но эти двое, судя по всему, были настроены очень решительно.— И правда, Слав? Меня так со школы не крыло, — Рудбой присоединился к допросу.— Не скажу, — Слава вытер рукавом снова разом вспотевший лоб. Врать другу он не хотел, а правду сказать не мог. Ванька его тут же бы и закопал. И был бы прав. Курить непроверенное, да еще и других угощать. Но Слава вчера был в таких растрепанных чувствах, что решил попробовать “косячок из Зоны”. Так это называлось. Говорили, их делали из растительного сырья, что приносили рейдеры. Может, врали. Но штука реально оказалась убойной.— Ну и хрен с тобой, — Ванька тут же потерял к нему всякий интерес, знал, каким он бывает упрямым говном, и уставился на Рудбоя. — Что делать будем, Вань?— Валим до Точки, раз уж прошли Завесу. Быстро. А там решим. Времени у нас на подумать много будет. Погнали! — Рудбой поднялся на ноги. Помог встать Ваньке. Славе пришлось подниматься самому и догонять этих двух тоже пришлось, потому что ждать его никто не стал.***Переходы до Точки-ноль Слава ненавидел всей душой. Жара, трава и тишина. Ничего нового вокруг, как мухи в янтаре, каждый чертов раз, поэтому, когда они, наконец, вошли в лесок, Слава был почти счастлив. Рудбой попытался отобрать завернутое в одеяло зеркало у Ванечки, чтобы он не бегал с ним по лесу, но тот снова наотрез отказался отдавать ценный груз. Сидя под кустом, Слава с умилением и легкой завистью наблюдал почти семейную ссору, выяснение на повышенных тонах, кто более неуклюж и у кого не руки, а лапки-лапищи. Ванечка не уступил, и Слава был им горд.Потом они бежали. Все было как всегда. За исключением того, что сзади него не слышалось привычного сопения Вити, а сбоку не маячил Букер.Когда они добрались до Точки и закрылись внутри, Слава выдохнул. Он только сейчас заметил, насколько напряжены были парни в дороге, словно каждый миг чего-то ждали. Неприятностей. Визита. А сейчас вот расслабились. Внутри было жарковато, Ванечка стащил насквозь пропотевшую майку, снял штаны, ходил, сверкая белой кожей. Рудбой тоже разделся до трусов, свалил в огороженный угол, чтобы хотя бы обтереться водой. Слава, совершенно неожиданно для себя, засмотрелся на его татуировки.Улучив момент, Слава прошипел Ванечке, роющемуся в рюкзаке в поисках чистой одежды:— Ванька, я тебя умоляю, только не трахайтесь здесь!Ванечка поднял голову и недоуменно посмотрел ему в лицо, так что Слава смутился, чего за ним в принципе не водилось.У каждой группы в Зоне были свои свято чтимые и хранимые традиции. Ебаться в Точке-ноль для группы Замая в таковые не входило. Как-то не сложилось с первого раза. У самого Андрея в Москве имелся крайне ревнивый журналист, редкостная гадина, но Андрей его любил и уважал, и поэтому, пока считал своей семьей, не изменял. Слава с Ванькой дружили. Слава как-то даже представить не мог, чтобы… Нет, ну мог, конечно, но не стоило. Слава много об этом думал. Как так вообще получилось, что все, кто был вхож за Периметр, были либо геями, либо, как минимум, бисексуалами? То есть, вопрос пола здесь в принципе не стоял, все упиралось лишь в симпатии-антипатии. И только. Даже две девушки в Зоне, Ани из группы Шляпников, и те залипли друг на друге, а девочки были огонь, Слава вместе со всеми слюни пускал издалека. Зона притягивала людей свободных нравов. Нестандартных. Или делала такими. Хуже всего в Точке было Букеру и Вите. Ебаться-то им, конечно, никто не запрещал, просто негде было спрятаться от чужих любопытных глаз и ценных указаний.В Точке делать было совершенно нечего. Вообще. В этот раз они даже дежурного не выставили. Рудбой просто мотнул головой на Ванькин вопрос. Ванька согласился, тоже молча. Слава наблюдал за ними из своего угла, было жутко интересно, как они взаимодействуют. Теперь Ваньке не нужно было вертеть головой в поисках Рудбоя, не нужно было подглядывать. Он свое получил. Парни даже дрыхли на одном спальном мешке, обнявшись, ни разу не стесняясь. А Слава завидовал. Ему было себя жутко жалко. Его лысое и сильно-заумное чудовище никогда до него не снизойдет, как ни старайся.Славе не спалось, усталость навалилась плотным, тяжелым комом апатии, но сон не шел. Чтобы не пялиться на спящих парней, Слава рассматривал внутренности Точки, словно, блядь, никогда не видел. У двери стояло закутанное в одеяло зеркало, и Слава раз за разом возвращался взглядом к нему. Оно притягивало. В голове знакомо шумели голоса, как всегда в Точке, шептали что-то.Слава поднялся. Вообще, он хотел в туалет и шел именно туда, в угол, но остановился почему-то у двери, у зеркала. Протянул руку и снял с его угла одеяло. Он просто хотел проверить, станет ли это зеркало здесь таким же, как все остальные зеркала и осколки, потеряет ли способность отражать. Не стало. На Славу смотрела бледная и осунувшаяся физиономия, его собственная. Отражалась часть потолка и “лампочка”.А еще что-то на потолке. Клубящаяся тьма в серебристых всполохах и белозубый оскал. Слава заорал, предупреждая, дернулся в сторону, нужно было бежать, прятаться, не успел. На него прыгнуло что-то мелкое, с когтями, зло шипящее прямо в лицо. Слава забился в угол, пытаясь прийти в себя и отчаянно жалея, что под рукой нет автомата. Но в Точке всегда было безопасно! Что происходит?Это “что происходит” Слава повторял вслух как заведенный склонившимся над ним, ничего не понимающим со сна парням и тыкал пальцем в потолок, пытаясь показать ЭТО.— Слав, что… — Ванька, наконец, поднял взгляд вверх, замер тут же, дернув Рудбоя за руку.Эти двое спокойно сидели у стены рядышком и смотрели в потолок. Потолок смотрел на них тысячью красных глаз, белозубо улыбался. Слава клацал зубами от страха и начал понимать, что сходит с ума.— Гриша, блядь! — Рудбой вдруг протянул руку и поймал за шкирку кота. Самого обычного, рыжего. Крайне недовольного таким обращением.Голова гудела так, что не было сил держать глаза открытыми. Виски давило. Слава начал терять сознание.ЭТО говорило.Слова падали в сознание, как камни, лавиной. Катились, сталкиваясь друг с другом и создавая жуткий грохот, сметая все на своем пути. Слава провел ладонью по лицу и ощутил влагу, слезы текли ручьем.Слава отключился.***Проснулся он от того, что жутко хотелось пить, затекла рука, а еще на груди что-то лежало. Слава открыл глаза и уставился в круглые и янтарно-желтые напротив. Заорал бы, но горло пересохло.— Гриша, слезь с него! — Ванечка прикрикнул на кота, но тот даже ухом не повел. Закрыл глаза, обернул нос хвостом, устраиваясь на Славе поудобнее. — Слав, ты как?— Пить! — Слава едва прокаркал просьбу.— Что это, бля, было? Там? — он закатил глаза, показывая, где “там”, едва оторвавшись от бутылки.— Охра. Это было оно. Вот вы и познакомились, — Рудбой, про которого Слава как-то забыл, подал голос со своего места.— Оно ушло?! — Слава в ужасе зашарил взглядом по помещению.— Ушло-ушло. Но обещало вернуться, — Ванечка хмуро улыбнулся.— Мужики, а может, ну его нахуй, а? Может, домой? — Слава все еще осматривался. Он не до конца пришел в себя, в голове до сих пор гудело эхо той “лавины”. — Я не хочу ЭТО больше слышать. Я не смогу.— Потом будет легче, Слав, — Ванечка положил холодную ладонь ему на лоб, и Слава потянулся за прикосновением всем телом. — Мы должны принести Зеркало в Спираль. В центр Спирали. Охра сказал, это важно.— Знать бы еще, где у той Спирали центр, — Рудбой снова заговорил, и голос у него был полон тревоги.— А оно разве не сказало? А вы разве не из центра Спирали вернулись? — Слава вообще уже ничего не понимал.— Я уже ни в чем не уверен, — Рудбой выдавил это так устало, что Слава замолчал и перестал задавать вопросы. Нужно было еще поспать, голова начала раскалываться с новой силой.Когда Слава проснулся в следующий раз, парни о чем-то вполголоса спорили. Гриша снова лежал у Славы на груди, придавливая, словно других пригодных поверхностей в Точке для этого пушистого засранца не было.В помещении пахло едой.— Есть чо пожрать? — Слава вдруг вспомнил, что как минимум сутки уже не ел. Желудок тут же голодно заурчал, подтверждая.Кот заинтересованно поднял морду, потянулся, когтя Славину майку.— Консерву открою, будешь? Голова как, прошла? — Ванечка подполз к нему, склонился над лицом.— Буду. Не кричи так.Слава не торопясь, очень осторожно ел, выделив дань коту, а парни все о чем-то негромко говорили и, как видно, никак не могли прийти к согласию.— Что решили? — Слава пальцем выскреб из банки остатки. Было вкусно. Маловато только.— Ничего, бля! — Ванечка раздосадованно обернулся к нему. — Ничего мы не решили. Хрен знает, где Точка выбросит нас в этот раз. Она же никогда не дублирует маршруты! И как из этого “хрен знает где” попасть туда, где мы в прошлый раз были, тоже не понятно.— Но Рудбоя-то ты в прошлый раз нашел! — Слава с удовольствием глотнул воды из бутылки.— Да. Но теперь никакого магнита нет, — это сказал Рудбой, и Ванька от его слов почему-то покраснел. Опустил глаза и тихо улыбнулся.— А с чего вы взяли, что нужно именно туда? — Слава отмахнулся от кота, который настырно лез усатой мордой в лицо, видимо, проверяя, куда человек спрятал вкусную еду так быстро.— А куда еще? Там он нам показался, — Рудбой тоже подсел ближе.— Ну, — Слава снова глотнул водички. После еды в голове у него прояснилось и проснулась жажда деятельности. — “Глаза” в Зоне часто встречаются. У этого, у Охры вашего, были такие же. Один в один, — Слава вспомнил увиденное недавно, и его передернуло от отвращения и ужаса.— Да, — Ванька задумчиво согласился, подергал себя за отросшую челку. — Только он вовсе не наш!— Да что голову ломать, вот выкинет, там посмотрим. Сориентируемся на местности, — Рудбой хлопнул себя ладонью по колену. Слава только сейчас заметил, что тот все еще был в одних трусах.— А если не туда выкинет? Так и будем бегать из Точки и обратно? — Ванечка взвился, повысив голос, и тут же потух. Добавил тише: — У нас запасов не хватит. А обратно нам нельзя.— Я в Городе два года жил. С одним ножом.Рудбой что, выебывается перед Ванькой? Слава даже приподнялся, чтобы лучше видеть обоих. Сказал, не без ехидства:— Ну все. Мы спасены. Будем как сыр в масле кататься, прямо по всей Зоне.— Слав, голова у тебя все болит? — Ванечка спросил это как-то уж очень участливо. Чрезмерно.— Немного, — Слава выдавил ответ и осторожно добавил: — А что?— Да вот думаю, можно дать тебе по шее или еще нет.— Думать давайте, посраться мы потом успеем, — Рудбой неожиданно стал гласом разума.Часа три они спорили до хрипоты. Хорошо, хоть у Славы оказались часы на руке, эти два дебила свои оставили у него в ванной. Без часов в Зоне было бы совсем хреново. От напряжения у Славы снова нещадно разболелась голова, но ничего толкового придумать так и не получилось.— Все. Хватит, нахуй, — Рудбой сказал как отрезал. — Бестолку все! И пожрать уже надо.— Вань, а сделай мне чайку! Пожалуйста? — Слава давил на жалость. Голова болела все сильнее, вставать не хотелось.К кружке с терпко пахнущим чаем он потянулся с большим удовольствие и только чудом не опрокинул горячее на себя. Сюрпризы все продолжались.— Что… Что это за хуйня?! — он хрипел, не в силах отвести глаз от Ванькиного запястья, хорошо видного в тусклом свете “лампочки”.— Вань! Тенька вернулась! — Ванька проследил за его взглядом и заорал это так радостно, что дремавший поблизости кот подскочил и сонно заозирался по сторонам.— Где? — Рудбой тут же оказался рядом.Эти двое слаженно ворковали над чем-то в Ванькиных руках. Чай, который Ванька поставил на пол, разлил любопытный кот. И теперь Слава лежал в горячей луже, но пошевелиться он все еще не мог. Мог только смотреть вытаращенными глазами, как маленькая черная клякса перетекает из большой рудбоевской ладони в ванькину, поменьше. И, кажется, всем троим это дело очень нравилось. Парням вот точно — улыбались как умалишенные. Слава мечтал, чтобы его не замечали подольше. Ему было жутко страшно. Наверное, так, как он ни разу еще не боялся ни в Зоне, ни за ее пределами. Даже недавнее зубастое с потолка теперь казалось просто отголоском сна. А вот это, более чем реальное, отвратительное, пузырящееся, с которым с таким удовольствием словно заколдованные возились парни, ему внушало непреодолимый ужас и трепет.— Слав, смотри, это Тенечка! — Ванька, бывший лучший друг, без предупреждения сунул ему под нос ладонь с черной кляксой. Слава молча шарахнулся в сторону.— Она безобидная, — Ванька смотрел на него непонимающими глазами.— Убери! — Слава едва смог это выговорить, его трясло. Он не выдержал и зажмурился сам.Некоторое время в Точке было тихо, а потом Ванька огорченно сказал:— Ну вот, она обиделась и ушла. Слава, ты обидел Теньку!— Точно ушла? — Слава опасливо приоткрыл один глаз. — Что это вообще такое?!Парни переводили взгляд друг на друга, молчали, а Слава с тоской думал: “Пиздец! Вот он какой! Ебанулись! Все в край ебанулись”. Его накрывало душной волной паники. Хотелось кричать, плакать и звать на помощь. Или открыть дверь Точки и выбежать, плевать, что в никуда, лишь бы подальше от этого, внутри.— Мы не знаем, Слав, — Рудбой говорил тихо, как с больным. — Она просто появилась однажды. Но она безобидная, честно.— Ага. Гриша принес, — Ванька довольно поддакнул.— А потом она проникла в меня…— Не-ет! — Слава закричал. — Не рассказывайте! Не могу слышать даже!Рудбой послушно замолчал, а Славу вдруг осенило. Он сел на мешке и уставился в лицо Рудбою. Сказал тихо:— Я так понимаю, Мирону и аналитикам вы ни про кота, ни про... это вот не рассказали ничего? Только про Охру?Парни синхронно кивнули.— А мне, значит, только про кота…Парни кивнули снова.— Сволочи.Прозвучало это вконец беспомощно. Пока Слава перебирал в уме эпитеты покрасочнее, которым мог бы наградить бывшего лучшего друга и его любовника, в помещение повисла какая-то слишком уж давящая тишина. Слава присмотрелся к парням, те продолжали сверлить друг друга взглядами, словно задавая невысказанный вопрос.— А, собственно, почему мы не рассказали Мирону? — Рудбой, наконец, озвучил то, что явно мучило обоих.— А почему? — Ванька повторял за ним как попугай, и Славу начинало это раздражать.— Так почему, а? — Слава решил надавить.— Я забыл. Начисто! Вот только когда хвост в баке увидел, вспомнил, — Рудбой говорил почти шепотом, будто только открыл это для себя и был поражен до глубины души.Ванька согласно кивал:— Я тоже забыл. Совсем.— Что было в Зоне, то остается в Зоне! — Слава проговорил рейдерское присловье нараспев. В голове крутилась какая-то мысль, искала выход. — А может, не вы забыли, ребятушки, а вас заставили забыть? Вот это вот. С зубищами.Рудбой промолчал. Ванечка тоже. Но Слава все еще смотрел на них обоих и ждал ответа. Безуспешно. Пришлось самому озвучить висевшую в воздухе истину:— Тогда, что еще вы забыли? И почему?— Слишком много вопросов! — Рудбой ушел на свое место, поднял кружку с давно остывшим чаем.— Может, вернемся тогда к самому насущному? Как нам найти путь до центра Спирали?Слава вопрошал в пустоту. Парни отвернулись от него, и по их поникшим плечам быловидно, что допивают свой чай и грызут галеты они без всякого удовольствия. А Слава продолжил. Он чувствовал, что зерно истины где-то близко, нужно лишь уцепить за хвост и развернуть, рассуждал вслух, чтоб эти двое не сидели без дела и слушали. Все лучше, чем с сюсюканьем об это мелкой твари вспоминали.— Что такое Спираль? Никто, нахуй, не знает. В Спирали теряются. Из нее не возвращаются. А откуда мы это знаем, если оттуда никто не вернулся? Не сходится! Допустим, сундук открыт. Та-а-ак... Допустим, из Спирали возвращаются, также как из Зоны. У Спирали точно есть центр, это так сказало. У Зоны тоже есть центр. Где-то. Наверное. Мы всегда говорим про одну Спираль. И Зона у нас тут тоже одна, родная Семнашка. А что, если… — Слава замер, не веря сам себе и своим мыслям, — если центр Зоны и есть центр Спирали? Так. Так, так, так… Встает вопрос, где у нас центр Зоны?Парни давно перестали жевать и снова подсели ближе. Слава никогда не видел такого восторженного выражения на лице Рудбоя. Даже когда Аньки на Дне рождения у Замая на спор целовались при всех, у него такой мины на лице не было. Это внезапно льстило.— Центр Зоны — это Точка-ноль! Зона крутится вокруг нее, — в широко распахнутых глазах Ванечки блестели сразу две “лампочки”.— Ебать, мы лохи! — Рудбой прошептал это так растерянно, что Славе стало его немного жалко. — Мы УЖЕ в центре Спирали! И нас крутит, решая, в какой сектор, в какую ее часть выбросить.— Бля! Ну мы же с десяток раз тут были! Каждый! — Ванечка вскочил, мерил комнату шагами, аккуратно переступая через кота. — Он сказал “принести зеркало в центр Спирали”. Но оно уже здесь! И что? Может, мы ошибаемся? Опять.Ванечка встал напротив зеркала, сдернул с него одеяло и таращился на свое отражение. Ну чистый Наполеон, Слава хмыкнул.— Фиг ли ты ржешь, гений! — Рудбой на него почти шипел.— А на кой ему зеркало, оно вам случайно не сказало? Или вы тоже успешно это забыли?Рудбой запустил обе пятерни в волосы. Подергал. Очевидно, воспоминаний это не прибавило, потому что он злым и одновременно беспомощным взглядом снова уставился на него. Слава чувствовал себя разом и Пуаро, и Холмсом, не меньше.— Я тоже не помню. Или не знаю, — Ванька, наконец, снова накрыл зеркало одеялом и сел рядом. — Зеркало уже в Зоне. И ничего! Ничего не происходит же!На Ваньку было больно смотреть, на Рудбоя, в принципе, тоже.— Ну-у-у-у... — Слава протянул буквы, собираясь с мыслями. Зудело что-то внутри, разгадка была на самой поверхности, но нарастающая снова головная боль не давала сосредоточиться, поймать. — Допустим. Зеркало в Зоне. Это факт. Но оно сказало “принести в Зону”, значит, имелось ввиду что-то еще. Что? Вань, а сделай мне еще чайку, а? — Ванька даже не возмутился, что странно. Сделал. Принес. Уселся рядом и уставился полными ожидания и надежды глазами.Слава отхлебнул хороший глоток, закусил галетой, пробормотал:— Нихуя не понятно, что мы должны сделать! Нихуяшеньки, — его самого неожиданно захватил этот процесс разгадывания тайны. Внутри зудело все сильнее, словно подзуживая.— Ладно. Если не известно, что делать нужно, но мы уже здесь и деться нам некуда, значит, нужно думать о том, что мы в принципе можем сделать. Оно же чего-то там от нас требует! Значит, мы можем!Внутри погорячело, или это Слава просто слишком много горячего чая хватанул разом?— Мы можем... Выйти из Точки хрен знает где и пиздовать хрен знает куда хрен знает как долго, — Слава прислушался к себе. — Не-е-е. Не вариант.— А что, если... — он даже подскочил на своем спальном мешке, расплескав остатки чая и напугав кота, панически стартанувшего подальше, — что если нам и не нужно никуда тащиться?! Он сказал “принести в центр Спирали”? Что если... если имелось ввиду, принести зеркало в Спираль не снаружи, а изнутри? Из Зоны? Что, если зеркало просто должно побывать в Зоне, чтобы стать ему полезным?— Кстати, парни, а зачем ему зеркало? Не сказал? Не помните? Я об этом уже спрашивал? — вопросы у Славы сыпались как из рога изобилия. Мозги кипели и плавились, лоб горел. Он чувствовал себя так, будто сейчас перегреется, вспыхнет и сгорит к чертовой матери. Рванет, как энергоблок ЧАЭС.Слава поднял руку, помахал ладонью перед лицом. В глазах троилось, но заметить он смог. Из его ладони, изнутри его тела, вспучиваясь черной кляксой, выползало наружу ЭТО. Слава даже закричать не сумел, просто захрипел и завалился на бок, теряя сознание.***В себя Слава пришел от тихой возни и шепота. Он, морщась, тихонько подтянул ладонь к лицу, в ужасе присматриваясь. Ничего нового не увидел, ладонь как ладонь, даже старый шрам от ножа был на месте, привычно тянулся от указательного к запястью. Слава зажмурился и прислушался к себе: голова больше не болела, жарко не было, нигде не зудело. Слава перевернул руку и глянул на часы. Охренел. Судя по всему, в отключке он был почти сутки.— Ванечка! Ну Ванечка! — Рудбой шептал таким голосом, что вот теперь Славу резко бросило в жар. Но тут-то хоть было понятно, почему, Слава не испугался. Зато стало невероятно стыдно. Не за то, что подслушивал, а за то, что на какое-то мгновение захотел, чтобы Рудбой шептал это ему. Перед лицом встали усталые глаза Мирона Яныча, в которых светилось такое явственное осуждение, что Слава чуть не застонал. “А все ты виноват! Это из-за тебя, евреище, я готов на любой столб броситься, под любой поезд! Это из-за тебя у меня мужика уже полгода не было!” Слава твердил себе оправдания, лишь бы не слышать жаркий шепот и возню рядом. Совсем близко.— Ну, Ванечка! Ну спит он! — Рудбой, сука, настаивал. И Ванька, очевидно, почти сдался под напором, потому что следом раздались звуки поцелуев и тихие томные стоны.— Не сплю я! Не вздумайте! Ванька! — Слава мог бы притвориться. Послушать. Может, даже подсмотреть. Очень хотелось, если честно. Вот только смотреть Ваньке в глаза он потом точно бы не смог. Да и Рудбою тоже.— Вот блядь! — судя по всему, Рудбой полез за сигаретами. В голосе сквозило жуткое разочарование.— Слав, ты как? Как себя чувствуешь? — растрепанный Ванька тут же очутился рядом, обеспокоенно сверлил глазами.— Это! Где ЭТО? — Слава спросил очень тихо, хотя хотелось орать и трясти Ваньку за грудки.— Слав, ну она безобидная. С Гришей вон играют.Слава тут же подобрал ноги, поджал их под себя и вообще сложился как можно компактнее. Уставился на кота, который шлепал лапой по деревянному полу в углу, не занятому спальными мешками.— Ванечка. Пожалуйста. Я очень тебя прошу! Как друга! Сделай так, чтобы ЭТО ко мне больше не приближалось! У меня в следующий раз сердечко не выдержит! Останешься без другана! — Слава прятал мольбу за привычным юродством, но Ванька понял. Сказал просто:— Хорошо. Я постараюсь.Они успели поесть и еще немного поспать, прежде чем Точка, наконец, остановилась. Собрались в считанные минуты.— Что? Выходим, отходим метров на сто и сразу назад? Так? — Рудбой говорил вроде спокойно, но Слава видел, как у него дрожат пальцы. И какой Ванька бледный.— Ага, — Ванька подошел и просто взял Рудбоя за руку. Совершенно обыденный жест, но у Славы защипало в глазах. У него с Мироном никогда такого не будет. Ничего не будет.Рудбой осторожно открыл дверь, выглянул наружу, осмотрелся. Ванька сдернул с зеркала одеяло и выставил его перед собой, как икону. Слава хмыкнул, очень было похоже.Так они и вышли. Крестным ходом практически. Ванька с зеркалом первым, потом Слава, и за ним Рудбой, прикрывающим.Слава с изумлением таращился по сторонам. Да-а-а, Зона умела удивлять. Если бы он не был точно уверен, что находится в родной Семнашке, решил бы, что их выкинуло на реальное Черноморское побережье. В уши бил шум прибоя, солнце светило в глаза, под ногами хрустела галька, из которой то здесь, то там торчали выцветшие целофановые обертки и рыбьи кости. Волны манили синевой. Не хватало только криков: “Чурчхела! Пахлава! Пиво-раки!” И толпы людей.Ванька шел вперед, медленно и очень сосредоточенно, словно не по гальке вдоль линии прибоя топал, а по минному полю. Слава слышал, как тот свистящим шепотом считает шаги. На сотом Ванька обернулся, и Слава увидел его лицо, мертвенно-белое, с каплями пота на лбу. Руки, держащее зеркало, тряслись, как от неимоверной тяжести. Зеркало блестело под лучами солнца, чернело, словно впитывало в себя этот мир. Ванька пошатнулся, и Слава едва успел подскочить, чтобы подставить руки. Тяжесть ударила в ладони. Зеркало весило слишком много, неподъемно. Рядом тут же оказался Рудбой. Обратно небольшое, в общем, зеркало они тащили втроем, хрипя и едва переводя дух от натуги, будто бетонную плиту несли.За порог Точки они почти упали. Перевалили. Зеркало легло Рудбою на грудь, выбивая воздух из легких. Тот охнул так, распахивая мутные от боли глаза, что у Славы у самого внутри все сжалось. Зато не разбили.Ванька закрыл дверь. Мгновенно стало темно как в гробу. И так же страшно. Какое-то время ничего не происходило, слышно было только тяжелое хриплое дыхание Рудбоя и более легкое — Ванечки. Себя Слава почему-то не слышал. Он все это время в кромешной тьме думал одно: “Где Это?” А потом помещение вокруг них закружилось. А может, у Славы снова закружилась голова. Мир несся вокруг почти с космической скоростью, он потерял равновесие, упал, столкнувшись с Ванькой. Хорошо, хоть не на Рудбоя. Успел схватить Ваньку за руку, испугавшись, что его сейчас унесет неизвестно куда этим яростным ураганом, и отключился.