Рудбой (1/1)

— И где ты, блядина, пропадал? — Ванечка чесал коту пузо, кот тарахтел трактором, а Рудбой смотрел на них обоих, прислушиваясь к себе: Тенька путешествовала по организму, отдавая мятным холодком.Говорить про Охру ему не хотелось. Ванечке, очевидно, тоже. Не тварей же этих расспрашивать о том, что здесь нахуй происходит, хотя вот они точно могли бы очень много рассказать, если бы умели говорить. Но за котами таких способностей не водилось, а Тенька… Рудбой выдохнул и сел на лежанку рядом с Ванечкой. Решительно забрал кота из его рук.— Вань? Что тебе снилось? Ты кричал, — Рудбой задал вопрос, который пугал его до дрожи. До мурашек не хотелось поднимать эту тему, как и вспоминать собственные сны, мутные, непонятные, режущие память ледяными осколками. Но сны не отпускали. Почему-то казалось, что в них есть пусть не ответ, но какая-то подсказка, намек, который Рудбой никак не мог рассмотреть даже, не то чтобы понять.— Ты тоже… Кричал.Они собирали осколки памяти в общую кучу. Пытались. Совсем как пацан из старой сказки, упорно складывающий из ледяных кубиков нужное слово. У них это получалось с тем же успехом, ледяная крошка лишь сыпалась сквозь пальцы как песок. Колола.Тьма. Холод. Страх. Одиночество. Боль. Это то, что они поняли точно, прочувствовали каждой клеточкой, каждой частичкой души, пропустили через себя в каждую из этих ночей. Это они смогли озвучить, перебивая друг друга, подбадривая и поддакивая. Но что это было и зачем, они понять не могли.— Что оно хочет нам сказать? Показать? Сны-то у нас, по всему выходит, одинаковые? — Ванечка нервно морщил лоб так, что получалась очень забавная складочка.Рудбой на нее отвлекся, перестал гладить кота, и Гриша тут же цапнул его за палец, вполсилы, напоминая о себе. Тенька давно уже перетекла из его руки на плечо Ванечки и теперь лазила где-то в нем.— Не знаю. Думаешь, оно отстанет? — Рудбой снова зарылся пальцами в густую рыжую шерсть.Складка на лбу у Ванечки стала глубже. Помолчав пару секунд, он сказал с грустным пафосом:— Думаю, нам пиздец. Не отстанет.— Оно сказало, выход там, где вход. Я вошел через зеркало, — Ванечка вдруг вскочил, начал мерить комнату шагами. Кот в руках у Рудбоя на это мельтешение и топот недовольно шевелил хвостом. Он вообще был противник шума.— Пошли! — Ванечка вытащил из угла свой рюкзак, начал укладывать вещи.— Куда, бля, собрался?! Солнце еще не село.Рудбой помнил, что дом, где он встретил Ванечку, находился в пяти кварталах от его убежища, на краю доступной ему территории. Дальше Зона его не пускала. Он и туда-то ходил всего трижды за все время и последний раз оказался в том районе по стечению обстоятельств. Там было очень опасно. Но спорить с Ванечкой, который что-то для себя решил…Они еле дождались утра, серого и унылого, как всегда здесь. Крались в полумраке от дома к дому. Кот увязался следом. Тень так и не вылезла из Ванечки.Рудбой весь вспотел от сжавшего душу в стальной кулак страха, но боялся он совершенно напрасно, по дороге им не встретилось никого: ни единой твари, ни малейшего мелькания тени, ни всплеска запаха. Пусто. Только Гриша пугал до икоты, неожиданно появляясь под ногами. У Рудбоя мелькнула мрачная мысль, что кот их панику каждый раз чуял, наслаждался ею и пугал специально, говнюк пушистый. Будто понимал, что автомат они не взяли, потому что кончились патроны, и ему в принципе ничего не грозило.Они нашли и дом, и квартиру. От туши твари, закупорившей коридор, теперь осталась только жесткая хитиновая оболочка. Рудбой окинул взглядом останки и поежился. Здоровая все же была дура.— Это не дура, это лошадь, — Ванечка фразу почти продекламировал.— Что? — Рудбой спросил с недоумением.— Ничего. У тебя на лице все написано, — Ванечка помолчал, улыбнулся ехидно и ответил на непроизнесенное: — Сам такой!Возле зеркала, из которого вывалился тогда Ванечка, они бестолково покрутились, оба в него постучались, и не по разу. Прижимались как могли к тусклому не отражающему стеклу телами, что выглядело одновременно и жутко, и смешно.— Хуйня какая-то, — подытожил Рудбой, усаживаясь на пол возле зеркала.— Ага, — Ванечка устало опустился рядом.Пока шли сюда, их поддерживал азарт, дикая надежда, а сейчас они ощутили, насколько устали, за сегодняшний день и вообще. В голову лезла назойливая мысль, что все это бессмысленно. Они так и останутся тут, в этом ебаном нигде, не смогут найти дорогу домой. Все их крошки склевали птицы.— Все их крошки склевали птицы, — Ванечка прошептал это, закрыв глаза, положил голову ему на плечо.— И Гензель и Гретель из нас хуевые, — Рудбой вдруг дернулся, очнувшись, спросил: — Что? Что ты сказал?На мгновение ему показалось, что он услышал у себя в голове голос Охры.Гриша, до этого увлеченно гонявший по комнате чешуйку твари, на громкий голос и резкое движение сиганул в зеркало и пропал.— Почему он может, а мы нет? — Ванечка снова рванулся к мутному стеклу, лихорадочно его ощупывая.Рудбоя же заботило сейчас совсем другое:— Почему ты повторяешь мои мысли, заканчиваешь мои фразы?Ванечка отошел от зеркала, встал напротив него вплотную, заглянул в глаза:— Надо же. Действительно. А я думал, мне это только кажется, — он замер, зажмурившись, прислушиваясь к себе, спросил: — Она сейчас в тебе?Рудбой задумался.— Кажется, нет. Но недавно была.Ванечка вдруг схватил его за руку, больно стиснув запястье, и потащил к зеркалу шепча:— Давай вместе!Они коснулись стекла плечами, одновременно. И провалились.