Вы отвратительный человек, знаете ли вы это? (1/1)

Верховенский постоянно пел Ставрогину дифирамбы, и раньше Николай считал, что это было из-за его одержимости революцией. Но на деле оказалось, что это были настоящие чувства, которые Пётр так умело скрывал под маской, коих у него было немало.Наедине друг с другом Ставрогин и Верховенский могли быть сами собой?— делиться своими душевными проблеми и сбрасывать все маски вместе с одеждой. Но на людях они снова их надевали и расходились в разные стороны.Какое-то время им действительно удавалось сохранять их отношения в тайне, пока однажды в кабинет Ставрогина не ворвался Шатов.?— Кто там без стука?! Я же просил не беспокоить меня. —?раздражённо произнес Ставрогин, не отрывая взгляд от пятна, которое так неосторожно оставил Пётр Степанович на его столе.?— Ставрогин, это я! И я пришёл заявить Вам, что все знаю и собираюсь доложить… —?прокричал Шатов, пока его не перебили.?— А, это вы, Шатов. Ну что ж, садитесь, чай будете? —?Ставрогин поднял свой взгляд на собеседника, надеясь, что тот снова будет говорить нечто пустое и невнятное.?— Не переводите тему. Я все знаю о ваших злодеяниях, и о той девочке… —?на лице Ставрогина заиграли желваки, и он, крепко сведя челюсти, усилием воли подавил желание схватить и вышвырнуть Шатова из поместья.?— Не понимаю о чем Вы говорите, Шатов. Снова пили чай с Кирилловым? —?Николай ухмыльнулся, увидев на лице Шатова румянец после слов о Кириллове. Так значит его догадки подтвердились, что ж, этого и стоило ожидать.?— Значит я попал в точку, Шатов. Судя по вашему румянцу Вы с Кирилловым не только чаепитием занимаетесь. —?ядовито усмехнулся Ставрогин.?— Я не желаю с Вами разговаривать, Ставрогин. Вы отвратительный человек, знаете ли вы это? —?гневно прорычал Шатов.?— Знаю, а Вы лучше не болтайте о том, чего не знаете. В городе сплетни пойдут, слухи всякие. О вашем сумасшествии. —?Николай вдруг громко захохотал, да так, что Шатов отшатнулся и вышел прочь из кабинета.Была у Ставрогина такая черта?— переносить свои недостатки на других людей, как бы отзеркаливая их. Так собственные проблемы казались чем-то отдаленным, словно бы происходящим не с ним. Вот почему Ставрогин сказал Шатову о сумасшествии, хотя из них двоих, скорее сам Ставрогин был сумасшедшим.После этого он впервые задумался о том, что стоит быть осторожнее, ведь никто не знает, что было бы, если бы Шатов договорил. Конечно он был простодушным человеком, но неглупым. Поэтому в случае неосторожности Ставрогина и Верховенского он мог бы догадаться о их связи, тогда уж точно молчать бы он не стал.Это навело Николая на мысль о том, что его болезнь прогрессировала. Он понял, что никогда не сможет полностью излечиться от неё, и Верховенский всегда будет попадаться ему под горячую руку. Ставрогину показалось это чертовски несправедливым, ведь его Петруша действительно такого не заслуживал.Что думал об этом сам Верховенский?— неизвестно. Скорее всего то, что вместе они со всем справятся. И то, что он любит Ставрогина именно таким, гордым и сумасшедшим бесом. Ведь бесы другого человека компенсируют твои собственные.Размышления Ставрогина прервал характерный стук в дверь. Он увидел в полуоткрытой двери макушку Верховенского и пригласил его войти.?— Николай Всеволодович? Я узрел весьма интересное зрелище в аллее, думаю, и Вам это покажется занятным.?— Ну проходите, Верховенский.—?сказал Ставрогин и метнулся, чтобы закрыть дверь.На вопросительный взгляд Верховенского он ответил коротко?— пожал плечами, мол на всякий случай.?— Итак, вот как обстояло дело… Я прогуливался по аллее, в надежде найти для вас подходящий экземпляр бабочки. Не смотрите на меня так, и уж тем более не… —?рассказ Верховенского прервал смех Ставрогина, Петр, в свою очередь, постарался не обращать внимания на его реакцию и продолжил. —?Все скамейки кроме одной были пусты, и меня весьма заинтересовало происходящее на этой самой скамейке. Она была расположена чуть поодаль большой белой беседки, и скрывалась от общих глаз за кустом…?— И что же Вы увидели там, Верховенский? Неужто двух милующихся белок? —?проговорил Ставрогин с полуулыбкой.Верховенский смерил его скептическим взглядом.?— Ох нет, Ставрогин. Куда интереснее. —?сказал он и хитро улыбнулся.?— Я увидел там двух небезызвестных нам обоим дам. Они сидели неприлично близко друг к другу и, скрываясь за пышными подолами своих платьев… —?казалось, что Верховенский не собирался заканчивать свой рассказ и поэтому специально оборвал его на полуслове.?— Что делали эти дамы, Петруша? Давай, скажи мне. —?заинтересованно выгнул бровь Ставрогин.Такой резкий переход на ?ты? взбудоражил Верховенского, но он все же решил придерживаться плана.?— Я не могу сказать этого, но могу показать Вам. Прошу, присядьте на диван. —?Верховенский присел на подлокотник ставрогинского дивана и похлопал по месту рядом с собой.Ставрогин вальяжно сел рядом, и Петруша, не теряя времени, сел на его колени.?— Это все, что ты хотел мне показать? —?Верховенский отрицательно мотнул головой, и ловко пробрался пальцами под брюки Ставрогина.Николай в ответ на происходящее откинул голову назад и облегчённо выдохнул. Верховенский тем временем не спешил в действиях и, взяв руку Ставрогина, опустил ее в свои брюки.?— Верховенский, если Вам не хватало меня, так бы и сказали. Зачем вы устроили это представление? —?пока Ставрогин говорил, рука Петруши неспешно двигалась вверх-вниз по его разгоряченному члену.?— А Вы, Ставрогин, не разговаривайте, а занимайтесь делом. Видимо Вы не так уж и всемогущи?— исполнять два действия одновременно Вы не в силах,?— язвительно сказал Пётр.Николай, в ответ на такую дерзость, сомкнул пальцы в тугое кольцо и провёл ими вдоль члена Верховенского. Услышав сдержанный стон Ставрогин усмехнулся?— он получил желанную реакцию.— Быстрее! —?почти что скомандовал Верховенский, за что схлопотал звонкую пощечину от свободной руки Ставрогина.Но Николай все ж таки перестал его мучать, и действительно ускорился. Он разомкнул пальцы и начал ими как бы постукивать по длине члена Верховенского. От таких действий Петруша лишь стал ещё больше толкаться навстречу руке Ставрогина, и стал все более и более откровенно постанывать. Он желал его, да. Но он желал всего Ставрогина, а не только его руку, хотя она и была чертовски эстетична.Длинные тонкие пальцы, и ногти, за которыми Ставрогин тщательно следил отдавали аристократической белизной. Даже не бледностью, нет, именно белизной. Они были покрыты слоем прозрачного лака и давали отблеск в зависимости от освещения. А острые костяшки на руке и вздувающиеся от напряжения венки заставляли Верховенского забывать обо всем. Он концентрировался на руке Ставрогина, несмотря на то, что Николай был красив во всем.Используя незамысловатые движения вверх-вниз Верховенский подумал о том, как было бы хорошо взять ставрогинскую плоть в рот, и, обхватывая распухшими губами почувствовать его мускусный вкус на языке.Кажется, он действительно помешался. Это была не просто мания, это была самая настоящая зависимость. Он нуждался в Ставрогине, это было неоспоримо. Нуждался в его прикосновениях, в его красоте и в его бесах.Но нуждался ли сам Ставрогин в нем? Возможно для кого-то это было риторическим вопросом, но для Ставрогина ответ был прост?— он однозначно нуждался в нем. Может быть даже больше, чем осознавал сам.Верховенский был его лекарством, лечащим от безумия. Именно он был сдерживающими механизмом, который помогал Ставрогину не убивать всех вокруг.Тем временем движения обеих рук ускорились, и, спустя несколько секунд, Верховенский с едва сдерживаемым стоном, и Ставрогин с хриплым вздохом, кончили.Ставрогин повернулся на Верховенского и усмехнулся.?— И всё-таки, зачем ты придумал эту историю?Петруша встал, взял со стола салфетки, и протянул одну из них Николаю.?— Николай Всеволодович, я ничего не придумывал, я рассказывал вам то, что сегодня видел в парке. Кстати это были Лиза и Дарья, вы, конечно, помните их. —?недвусмысленно кивнул Верховенский, намекая на то, что с обеими женщинами у Николая были отношения.Ставрогин несколько раз поморгал глазами, вытер салфеткой весьма характерное пятно на брюках и потёр переносицу пальцами.?— Петруша, ты это сейчас серьезно? Они делали тоже самое, что делали только что мы?Верховенский вытер брюки и бросил салфетку на стол.?— Я абсолютно серьезен, Николай Всеволодович. Кто знает, что творится под женскими юбками.Ставрогин подошёл к Петру и зарылся руками в его рыжие волосы. Верховенский расслабился в его цепкой хватке, но, как оказалось?— зря. Николай в ту же секунду повернул шею Петра к себе и ударил его лицом об стол.Отпустив его, Николай отошёл к окну, сосредоточенно пытаясь вглядеться в облака, или отвлечься хотя бы на что-то.Верховенский медленно поднял голову, убедившись, что над ним нет крепкой ставрогинской руки и, вместо того, чтобы убежать, осторожно подошёл к Ставрогину и поднял его подбородок на себя.Глаза Николая были влажными и красными. В них было столько боли, что Верховенский не выдержал и прильнул губами к щеке Ставрогина. Он лихорадочно зашептал на ухо как будто самому себе:?— Ничего, все будет хорошо, мы обязательно уедем в Швейцарию.Ставрогин положил руку на затылок Верховенского, погладил его, но вдруг резко оттолкнул от себя.?— Прочь. Уходите..! Петруша.Он прорычал это, будто бы даже выплюнул в спину удаляющегося Верховенского, который, несмотря на пугающий голос собеседника услышал заветное ?Петруша? и понял, что Ставрогин меняется. Сам того не желая он меняется в лучшую сторону.Поэтому в душе Верховенского, где-то очень глубоко, теплится надежда, что Ставрогин может испытывать хотя бы нечто отдаленно напоминающее чувства Петра.