Мимикрия. (1/1)
POV Linde В любой компании есть такие люди, не спорьте. ?Балагур, шут?. Человек сам по себе, вероятно, грустный в душе. Зализывающий раны в одиночестве, но неизменно складывающий губы в улыбку в присутствии других людей.
Его тон может быть непредвзятым, а может быть и преисполнен массой эмоций. Тут контраст подкрутил, здесь небольшая сепия. Пустит шутку — вовсе рассвет над полуночным городом опустошённых лиц. ?Молчун, дотошный и неказистый?. Молчащий в приступе лёгкой инфантильности. Загадочный персонаж, но, как правило, молчащий, потому что либо нечего сказать, либо он носит в себе настолько сильный изменчивый мир, что его невозможно притворить в реальность. Полон сомнений в нужности преподнесения информации, глупым животным, по его мнению. ?Человек, которого бросила девушка?. Ужас. Этим все сказано.
Весь вечер он будет молотить языком чушь несусветную, гнушаться женским полом и провоцировать людей на драку. Естественно после того, как отхлебнёт бодрую порцию горячительных напитков, потеряет субординацию и связь между частями тела и сознанием. ?Шлюха?. Роскошная девица с роскошным набором, состоящим из красной помады, длинных ног и рваных чулков. Как правило, она не осознает суть ситуации с самого начала, являясь глупым болванчиком на шарнирах жеманности. Она просто сидит, дышит, ест и говорит. Для её сознания хватает лишь этих вещей. Зачем думать? При отсутствии ума это становиться попросту невозможным, невероятным. ?Еретик?. Статный юноша с кучей тараканов. Возможно, мутирующих за долгое время нахождения в голове у вышеописанного. Не чураясь своего внешнего вида и предпочтений, он просто здесь. Спросишь — ответит. Возможно, застрелит или застрелится сам. Странный тип. Практически нечитабельный и колючий. ?Заправский пьяница?. С момента первой выпитой стопки до момента последней — находящийся в прострации. Меняющий настроения с такой скоротечностью, что в пору лезть на стену. Говорлив, как правило, но ненадолго, конечно. Остаток вечера проводящий в крайне удивительных местах обстановки в полубессознательном состоянии. ?Умник, отличник?, ?Мистер-в-жопе-шило? и ?Красноречиво молчащая барышня?. Дело простое и понятное. Есть ещё ?Мисс совершенство?, есть ?Парочка? и, конечно же, — ?Мечтатель?. Кем я был из выше перечисленных? Наверное, никем. Я просто был. А ?еретик?, к слову, сидел сбоку от меня, подперев подбородок кулаком и плюя по сторонам в отчаянной скуке.
?Еретиком? был Вало. ?Человек-оркестр? — Йессе — носился с фужерами, выписывая немыслимые кульбиты между гостями. ?Заправский пьяница? что-то пробурчал и пошёл мацать ?красноречиво молчащую барышню? — жену, мать Вилле Вало. Ладно, черт вас побери, я был ?молчуном?, сомкнувшим губы до посинения, но неизменно подтрунивавшим над каждым из гостей в своей непревзойдённой молчаливой ипостаси. И молчал я не потому, что боялся, а потому что, не хотел никого обидеть своим хамством. От Вилле приятно пахло.
Я наблюдал за ним краешком левого глаза. Вот он разложил салфетку на столе. Сделал из неё розу. Полюбовался, затем — смял. Провёл пальцами по тонкой ножке фужера, скрипнув зубами от смертной скуки. Я забыл сказать о том, что мы сидели за большим праздничным столом.
Семья Вало — первая на моей памяти, сумевшая совмещать несовместимое. Старый семейный коттедж. Казалось бы, место в самый раз для того, чтобы запереться и смотреть новогодние передачи, говорить тосты и пожелания. А тут эти ланцетники. Гогочут, поливая всё и вся вокруг вином. ?Йессе они нравятся?, — заявил мой друг накануне. ?И что с того??, — возмутился я от всего сердца. Мало ли что кому нравится! А если бы Йессе обожал секс с карлицами?! Не сомневаюсь, старшие Вало не опешили бы, конечно.
Всячески мимикрируя под обстановку, я приценивался к некоторым людям, некоторых списывал со счетов. Например, ?шлюху?, ибо мне не о чем было с ней говорить. Зато мне понравился ?мечтатель? — Йонне Аарон Лийматайнен. Мы уже виделись с ним немного раньше, помните?
Он был весьма эксцентричен для окружающих его людей, ровно как и Вилле, сидевший напротив него. Но эксцентричность Йонне была, признаюсь, очень уж привлекательной.
Светлые волосы — светлее моих, но короче — спадали с его головы, вились по плечам, облегали такое красивое, правильное лицо. Гибкое изящное тело было облачено в рваную футболку, светлые джинсы с сетчатыми вставками и в интересную накидку поверх всего этого. Пижонскую, имитирующую секонд-хендовскую.
Через все это рваньё приметно светились кусочки плоти, и я не мог туда не смотреть.
По правую руку от него сидела его девушка — Тиина.
Ей не было никакого дела до окружающих, она просто сидела и помешивала коктейль розовой трубочкой. Изредка нехотя отвечала на вопросы Аарона.
Тот пытался бодриться, сказать что-то интересное, то, что ей понравится, снова и снова получая в ответ хладнокровную тишину или унылый кивок с её стороны. Йессе выстраивал пирамиду слов, вступив в перепалку с отцом, который накатил достаточно. Достаточно для того, чтобы приструнить своего языкастого сына. — Папа, разве вы с мамой не собираетесь поехать на салют? — спрашивал Йессе, забавно морща лицо. — Ишь чего удумал! — рявкнул отец, давая сыну по спине огромной дланью. — И не мечтай. Я ни хочу приехать и увидеть развалины своего дома. — Самый. Скучный. Сука. День в моей жизни, — раздалось слева от меня, - Вилле выдернул наушники из ушей. Вот-вот и обмотает их вокруг своей шеи. — Ты же говорил — будет весело. Пиво, еда, компания. Вилле повернулся ко мне и просто смотрел.
Чёрт, я не буду описывать его лицо, потому что оно ничего не выражало. — Я знал, что здесь будет такое дерьмо, — сказал Вилле вполголоса. — Тогда почему ты настаивал на моем присутствии? — так же тихо спросил я, наклоняясь к его лицу. — А ты ли не хотел этого? Не хотел побыть со мной? — Вопросом на вопрос отвечал Вало. Типичная его привычка. Вероятно, на случай важных переговоров для того, чтобы успеть подумать над следующей фразой, пока человек будет отвечать на поставленный им вопрос. Я немного помолчал, думая над ответом и копаясь вилкой в вялом салате. Боясь сказать слишком многое, я ответил просто. — Да, хотел. — Какие проблемы? — Вилле пригубил вино и откинулся на
стуле. Его грудная клетка медленно вздымалась и опускалась под расстёгнутой до половины рубашкой. Зелёные глаза сочились непристойными взглядами в мою сторону. О чём я думал в такие моменты? Я хотел сорвать с него лишнюю одежду, припасть губами к его губам и целовать вечность напролёт. Разумеется, мне мешала моя девственность, моя гордыня и страх за то, что это всё будет не обоюдно. Возможно, он оттолкнёт меня, вдоволь посмеявшись. Возможно, ответит, что заставит меня смутиться. Заставит опустить глаза, оттолкнуть и убежать куда подальше. Моя Мадонна, воплощение всех эротических журналов в одном лице, предалась прострации. — Вилле, ты совсем ничего не ешь! — Взволнованно воскликнула Анита, притянув его пустую тарелку и накладывая в неё уйму еды с ловкостью безумной кухарки. — Ты такой худой, будто анорексик. То ли дело твой брат! — Он во всем такой, — занялась ?шлюха?. — Так и норовит притянуть к себе взгляды. То не ест, то молчит. — Может быть, он умер? — Расхохотался ?мистер-в-жопе-шило?. — Какая сегодня погодка в аду? А? Мистер Вало? — Относительная. Местами осадки из человеческих кишок, жаркий огонь, вечером возможна лёгкая туманность душ, — безразлично отрапортовал Вилле. — Мило, — фыркнула Анита. — Если тебе неинтересно, можешь выйти из-за стола. — Аесли мне неинтересно за пределами стола и тут неинтересно? — Кадык Вилле нервно дёрнулся и я повернулся к другу. — Брось, Вилле, пошли! Ты всё равно никому ничего не докажешь... — я мягко потянул его за локоть, но тот превратился в камень. Я в страхе отдёрнул руку. — Они сами зацепили меня, — холодно проговорил Вилле. — Лили, я и сам в состоянии идти. За столом воцарилась тишина.
Все смотрели на Вилле. Он и бровью не повёл, продолжал пить и в ус не дуть. Допив вино, он с хлопком поставил пустой фужер и наконец-то поднял взгляд. — Ох, извините, — картинно пробормотал он, вытирая свои губы краешком скатерти. Я истерично улыбнулся. — Ты пьян, — грустно сказал Йессе. — Ничего подобного, — сказал, как отрезал. — Вилле, вовсе не обязательно находится там, где тебе не место, — добро сказал его отец и перегнулся к сыну через стол. Взлохматил его волосы. Вилле смотрел на его руку с крайне непонятным выражением лица. — А где моё место? — иронично вопросил юноша. — Я имею ввиду... Не место... Ну, там, где тебе не интересно и так далее, — смутившись, ответил он. Я впервые в жизни решился на отчаянный шаг. Облизнув сухие губы, я вдруг сказал: — А вы, здесь присутствующие, читали когда-либо его стихи? Теперь все смотрели на меня. — Не доводилось, — ?шлюха? пожала плечами. — Он пишет стихи? Это же исключительно женское занятие, не так ли? — Хочешь сказать, что Шекспир — девочка? — я округлил глаза. — Данте Алегьери? Шарль Бодлер? — я замялся потому что был не таким начитанным, как Вилле, например. — Джордж Гордон Байрон, — вдруг сказал Йонне. Я повернулся к нему с благодарным выражением на лице. Аарон улыбнулся, его глаза были чуткими и добрыми. — Я их не знаю, — выпала ?шлюха?, скривив своё перекрашенное в хлам лицо. — Не зная чего-то, не стоит делать поспешные выводы. Это не красит тебя, — вдруг сказал Йессе. — А что вы на меня смотрите? Я читал его стихи, и они самые прекрасные для меня. Вот это было полной неожиданностью.
Неужели Вилле знал о том, что за этим столом сидят не только те, что способны ударить, но и те, что способны удержать его на краю пропасти? Гениально. Зачем он вообще устроил этот цирк? Уж не с целью потешить своё самолюбие? Или его обуревали сомнения на данный счёт? Так или иначе, я просто обязан позже спросить его об этом. Ситуация медленно рассасывалась.
Те, что уже успели накатить, отвернулись. Некоторые продолжали пялиться, но, не имея достойных подколов в своём арсенале, спешили опустить глаза или завязать разговор с соседями по столу. — Вилле, покуда рядом с тобой такая прекрасная муза, у этих людей нет шансов, — проговорил Йонне Аарон, погладив Вилле по тыльной стороне ладони.
Глаза Вилле взметнулись словно ястребы и эти ястребы, хотели выклевать душу оппоненту. — Какая ещё муза? — с непониманием процедил он. — Поверни голову. Вправо. Ты поймёшь, о чем я. Я побледнел и едва не опрокинул стакан. Кажется, голова Вилле Вало двигалась целую вечность.
Моё сердце словило неплохой пинок и побежало на хрен из грудной клетки. Я бы не удивился, увидев его летающим по комнате и переворачивающим предметы обстановки. Наконец он повернулся. Ко мне. Глядя невидящим взглядом сквозь меня. — Я не вижу здесь абсолютно никого, Йонне, — равнодушно проговорил Вилле и встал со стула. Моё сердце попрыгало, попрыгало... Затем свалилось кому-то в тарелку и развалилось на тысячу ошмётков. Я сжал зубы. На глазах выступили слезы. На сей раз Вилле не позвал меня с собой, и я понятия не имел, что не так. Я поддержал его, чем смог. Я волновался за него, а он... Встал и ушёл. Моё лицо было опустошённым и Йонне, по всей видимости, заметил оное. Аарон встал из-за стола, подал мне знак и мы покинули зал. Он вёл меня по коридорам и лестницам, пока, в конце концов, мы не достигли места локации...