Откровенность. (2/2)

Там был самый настоящий хаос, и да чего там только не было. Библиотека, постеры на стенах: Iron Maiden, Sex Pistols, Nirvana, Scorpions, Black Sabbath, Misfits. Звукозаписывающее устройство и аппаратура, стойка для микрофона, ароматические палочки... Неожиданно? Факт. Их запах сводил меня с ума. Я глупо разулыбался и бросился на кроватный плед, в наслаждении осматриваясь.

Твою ж мать. Откуда у них столько денег? Они что, подняли неимоверный процент продаж резиновых женщин?

— Это Бэм. Все он.

— Кто такой Бэм?

— Друг моего отца. А позже и друг семьи. Он любит меня, как сына. Хороший человек. Никогда бы не сказал о нём плохо. — Я бы тоже не сказал, — Прошептал я с завистью.

— Кстати, не разлёживайся. Сейчас ещё народ подъедет. Буду знакомить тебя с остальными своими друзьями. Хотя, по большей части, они друзья моего брата. Я просто делаю вид, что общаюсь с ними. По мне они просто сброд.

— Обо мне ты другого мнения. Почему?

Вилле улыбнулся и на миг его лицо стало похоже на морду волка. Голодного волка.

— Ты — родственная душа, ты вне поля зрения моего жюри. Не забывай.

— А ты очень открытый на самом деле. Странно, что лишь для единиц, ведь из-за этого тебя можно посчитать замкнутым, ненормальным. Как ты собираешься выступать при таком отношении к публике? Не забывай: ты будешь нравиться всем подряд, в том числе и наркоманам, шлюхам и насильникам.

— Я постараюсь абстрагироваться. Как от своего назойливого брата, — Вилле снова улыбнулся, на этот раз задумчиво. — Ну что, пошли? — Да, пожалуй.

Напоследок я вдохнул полной грудью. Для того чтобы сохранить в своих лёгких терпкий аромат Прованса. На улице пошёл снег, а во дворе теснились как минимум три машины. Пар шёл на полную катушку. Движки работали натужно и нехотя. Из машин стали подтягиваться люди. Преимущественно молодёжь, среди которой большинство принадлежало парням.Было всего две девушки. Одна — так себе, вторая — настоящая принцесса.

Йессе легко обогнал нас и принялся обниматься с некоторыми, до остальных его ручки пока что не дотягивались.

Кто-то позёвывал. Один из рослых таращился на поместье, не скрывая своего разочарования. Девушки воодушевлено бродили по саду, тыкая пальцами на всё без исключения.

Вилле в распахнутом пальто и с развевающимися волосами стоял на крыльце в сторонке. Казалось, он наблюдал за новоприбывшими, но в его ушах были наушники. Он просто глотал снежинки и улыбался сам себе под нос. Или какой-то песне, Бог его знает. — Херман, дружище! — приятный блондин громко расхохотался и заключил Вилле в объятья, тот по обыкновению вынул наушники из ушей. Я отошёл в сторонку, чтобы не мешать.

— Йонне Аарон, как я скучал по тебе.

Кажется, и правда скучал. Я заметил, как блестели глаза Вилле, когда тот обнимал светловолосого.

— Как твоя девочка? — Хитро спросил Йонне. Я, в свою очередь, навострил уши. — Ты про гитару? — Вилле задумался. — За последний год сменил херову тучу струн, потом полетел бридж, пришлось сводить концы с концами. Мини-Джек навернулся ещё вчера. Мне чертовски не везёт в этом году, чувак. ?Гитарные фанаты?, — Я закатил глаза, смеясь про себя. Я бы мог поддержать тему, а надо ли? Я что, тут единственный человек, играющий с четырёх лет и ненавидящий свою профессию? Эти парни вон какие открытые. Даже Вилле. Может, когда хочет.

— Лили, — Вилле помахал мне рукой. — Это Йонне Аарон, вокалист, поэт, роскошный бес в женский тряпках. — Я из Negative, — Аарон потряс мою руку, искрясь счастьем.

Я только сейчас заметил, насколько у него красивые и миниатюрные черты лица. Какой же он милый. Вилле, как пить дать, рисовал его. А может и не только рисовал...

— Я слышал о тебе. У тебя красивый голос. Резкий, но красивый, — Правдиво отметил я. — Я работаю над ним, — Со вздохом ответил Аарон.

— Он репетирует по восемь часов на дню, не то что я, — Восторженно проговорил Вилле, давая пять Йонне. Раздалось шлёпанье, и я снова едва сдержал улыбку. Аарон мне понравился. Интересно, как будут обстоять дела с остальными? Что-то Вилле не горит желанием подходить к ним. Да и Аарон сам прыгнул рыбкой в невод кудесника Вало. Так что Йессе пока ведёт в неравном бою между собой и старшим братом. Я вдруг вспомнил про наушники и воткнул один из них в ухо. Только сейчас понял, что не взял с собой кассетник. Матерь божья. Вилле оглянулся, увидев моё разочарование.

— Пошли в парк, там должно быть лучше, чем здесь. — Ты даже не поприветствуешь их? — Возмущённо спросил я, дёргая Вилле за рукав пальто. — Ты бы мог быть центром внимания, если бы захотел. — А надо ли? Быть центром внимания австралопитеков — не значит быть центром Вселенной, посему я удаляюсь. Мыудаляемся, — Вилле потёр замёрзшие пальцы и подул на них. Я согласен. Это лучше, чем всё на свете. Позже, сидя в парке, мы слушали песню из кассетника Вилле. Он поделился со мной наушником, и мы смотрели на снег. Доселе я не видывал подобной красоты: ни музыкальной, ни природной, ни человеческой.

Мы думали о разном, но были в одном состоянии. Состоянии катарсиса, что опоясывало нас одним объятьем. — Слыхал, что человеческий волос — сильная вещь, способная по своей силе удержать внедорожник на месте на полной отдаче, при всех включённых скоростях? Как ты думаешь, наши волосы смогли бы не дать нам свалиться в пропасть забвения? Удержали бы на краю? Глядя на твои, я хочу укрыться в них от этого мира, от стужи и от непонимания...

Я знал... Он слушает мои мысли. Давится кашлем. Брезгует своим телом, но вместе с тем располагает внеземной красотой своего слова. А ещё, я ему нравлюсь. Своей замкнутостью.

Не было смысла отвечать на то, что было и так известно без лишних и ненужных слов.